Начинающий Демон.

Ладно, сейчас первоочередная задача вырваться из кольца, не то попаду в другого, и взять оружие.

Три, два, один.... Пошел!!!

Я, на всей доступной скорости влетел в окружающее меня кольцо, орудуя шипами на руках как саблями, а ногами пробивая себе догу вперед.

На мой доспех посыпалась куча ударов, оставляя на нем глубокие вмятины (которые впрочем тут же восстанавливались упругим металлом), но я упрямо пробивался вперед, уклоняясь от особенно сильных, и отмахиваясь руками в ответ. В один момент я чуть не пропустил удар в лицо, прилетевший от жабера, в виде метнувшегося ко мне ядовитого языка, но все же я успел перехватить летящий ко мне тонкий кончик, и в ответ дернул его, притягивая к себе мутировавшее животное. Неожиданно жабер оказался удивительно легким, и я без труда раскрутил его над головой, сшибая им особо ретивых умертвий. Не выдержав такого издевательства, язык оторвался, и жабер, с натужным кваканьем и выпученными глазами, улетел, забрав с собой одного из зомби. Как они приземлились, смотреть у меня не было времени, были дела и по важнее, если считать под важностью, усиленное желание выжить.

Сделав последний рывок к своей цели, попутно уничтожив одного из упырей, и пару зомби, я все же добрался до мечей. И вот тут началась потеха.

Подбросив Агни носком сапога, и схватив его правой рукой, я, на всей скорости повернулся вокруг своей оси, очерчивая широкий круг кончиком меча. Попавшие в этот круг умертвия быстро расстались с жизнью, или ее подобием. Скорость удара, размах и приложенная к нему сила, позволяла, хоть и с некоторым трудом, отделять части тела умертвий от их законных мест. Чаще всего эти части тела оказывались жизненно важными, так что вокруг меня быстро оказался "чистый круг", позволивший мне немного передохнуть.

Поднимая второй меч все той же правой рукой, я невольно ойкнул. Запредельное усилие стоило мне растяжением связок и гематомами мышц, и при усилии, в руке вспыхивала ноющая боль. Конечно, регенерация стала усиленно чинить пострадавшее место, но основные силы уходили на поврежденные крылья, пострадавшие от зубов умертвий, как самые незащищенные части тела, и боль не проходила.

Но по сравнению с текущими проблемами, боль была ну ооочень маленькой. Лич, видимо что то почувствовавший, спрятался за спинами верных миньонов, послав на меня всю остальную нежить, и выходить из по защиты он не собирался, уже от туда руководя остальными. Ничего не попишешь, надо опять прорываться, от сюда я его достать не смогу, при всем на это желании.

Тут нечисть, видимо ведомая личем, стала стройным рядом сужать кольцо. Первыми шли зомби, дальше упыри, а за ними уже все остальные.

— Ну, сейчас начнется настоящая потеха!— Бросил я в оскаленные пасти надвигающихся умертвий, и, немного размяв руки, начал крутить особо сложную связку, показываемую мне учителем одной из самых последних. Ветер жизни, она называлась именно так.

Мо руки начали крутить восьмерки во всех направлениях, все ускоряясь и ускоряясь, закрывая меня завесой стали со всех сторон, обрубая все, что попадало в радиус действия мельтешащих лезвий мечей, а сам я медленно шагал в самую гущу врагов. Глаза были закрыты, они совсем не нужны. Главное, это не потерять концентрацию, иначе верная смерть. Снова поднять мечи я буду уже не в силах, вернее поднять то подниму, но сделать что то — увы и ах.

Не зря эта связка называлась ветер. Ветер свистел вокруг меня, неожиданно становясь жестким и колючим, нанося дополнительные раны врагам. Как быстро свистел ветер, так быстро и уходила энергия моего тела, отдавая все силы на поддержание пляски мечей.

В нутрии мельтешащего кокона было спокойно, а снаружи находился хаос. Лич понял, что я иду прямо к нему, и посылал подчиненных на верную смерть. И они бросались прямо на мечи, ведомые злой волей могучего создания, мгновенно разваливаясь на маленькие кусочки, но тем давая личу необходимые ему секунды. Пространство вокруг меня превратилось в громадную мясорубку, но лич что-то замышлял, укрывшись за безмолвными стражами. Между его рук бегали электрические разряды, стягиваясь к нему изо всех сторон. Он не успевал, и понимая это отдал метальный приказ миньонам, и они двинулись на меня, наращивая шаг.

Я в это время тоже не дремал, и готовил гигантский огненный шар, шаг за шагом вливая в него всю доступную магическую энергию. Вокруг меня вновь загорелся магический огонь — неотъемлемая, но своенравная часть моего организма. Я ему был только рад, так как он вселял в меня уверенность, и на душе стало как-то спокойней.

Но тем временем энергии катастрофически не хватало, и, хоть я уже создал свое ущербное плетение, остался один завершающий штрих.

Тут миньоны настигли меня, и настойчиво лезли сквозь сверкающий купол, не щадя себя, и по трупам товарищей подбираясь ближе ко мне. И хоть они умирали один за одним, концентрация рушилась, и, когда остался только один, купол сверкающей защиты разлетелся, и оставшееся умертвие бросилось на меня.

Теперь уже не раздумывая, я послал в незаполненное плетение свою прану, оставаясь совсем беззащитным перед приближающимся миньоном. Светящийся шар, диаметром около метра, медленно понесся, все набирая скорость к личу, а я сам приготовился к встрече миньона.

Если не убью, то хоть потреплю хорошенько!— Возникла мысль, когда я судорожно пытался удержать выскальзывающие из кровавых ладоней мечи.

Но миньон и не думал сражаться со мной, вместо этого он понесся наперерез плетению, и в прыжке настиг набравший скорость шар.

Резкая вспышка резанула даже сквозь закрытые глаза, и, спустя миллисекунду, понял что лечу. Полет оказался не долгим и, уже открыв глаза, я увидел, что нахожусь над кронами деревьев, и, словно в замедленной съемке падаю вниз.

Деревья встретили меня не ласково. Падая я умудрился удариться о все ветки дерева, и после жесткого приземления, все мое тело было одним сплошным синяком. Особенно пострадали крылья. То, что от них осталось, крыльями можно было назвать с большой натяжкой. Больше всего они напоминали изорванные паруса, висящие на одной вешалке. Доспех пыл деформирован до неузнаваемости, и его участки просто не могли вернуть первоначальную форму. Лишь как ни в чем не бывало меня окружал багровый огонь, даже не думая пропадать, не смотря на то, что энергии в тел осталось ноль целых ноль десятых.

Внезапно что-то меня начало приподнимать воздух, одновременно сжимая горло, перекрывая доступ к кислороду. Я начал задыхаться.

— Глупец, лишь истинный огонь может меня убить.— Прозвучал в моей голове металлический голос лича, появившегося прямо передо мной. Решение возникло мгновенно. Я вытянул слабую руку, привлекая зазевавшегося лича к себе, одновременно увеличивая интенсивность ауры огня, окружающей меня.

— Зря ты мне это сказал!— Проговорил я, прежде чем последняя кроха жизни влилась в огонь, и я очутился в беспамятстве. Но прежде чем я погрузился во тьму, посмотрев в то, что заменяло глаза лича, я увидел и ощутил его страх. И знаете, это мне несказанно понравилось.

Интерлюдия 3.

(Где то в бескрайней пустоте.)

— Ты уверен в нем? Тебе не кажется, что он все же отринет тебя?! — Произнесла первая сущность, вглядываясь в то, что заменяло глаза другой, и вопросительно поднимая бровь.

— Уверен. На все сто десять процентов!— Ответил собеседник с непоколебимой уверенностью в голосе.— Может быть не сейчас, со временем. Но точно.

— Так уж и на сто десять?!— Теперь в голосе сущности присутствовали ехидные нотки.

— А ты сомневаешься? — Собеседник протянул сущности руку.— Пари?!

— А что, можно и тряхнуть стариной!— Теперь в голосе сущности слышалось удовлетворение, и протянутая ладонь нашла ответ.— Пари!

В бескрайней пустоте сверкнула ослепительная вспышка. Не искушенному зрителю на миг могло показаться, что свет смешался с тьмой, но лишь на миг....

Глава 10.

Я не одобряю дуэлей. Если человек пришлет мне вызов, я мягко и уважительно возьму его за руку и проведу в тихое место, где смогу беспрепятственно его убить.( М.Твен)

Впервые я осмыслил себя лишь вечером, на подходах к столице, около одной из дорог, ведущей к городу в обход. В сознание меня привел шероховатый, необычайно сухой язык Втора, который, не встречая сопротивления натирал мой щеки наждачной бумагой, что по ошибке назывался языком. Лежал я на зеленой полянке с приятно пахнущей дорожной травой. Одна из таких травинок залезла мне в ноздрю. В носу засвербело, и я, уже поднимаясь с земли, оглушительно чихнул в сторону тут же убравшего морду Втора.

Твердо встав на ноги, но почему то едва не упав, я оперся на бок моего коня, останавливая мир, начавший кружиться вокруг меня ярким калейдоскопом цветов и образов. Причиной этого стала вогнутая пластина доспеха, перекрывающая мне доступ к кислороду. Сняв ее в месте с броней, я наконец смог дышать полной грудью, чему был несказанно рад. Еще немного постояв и прислушавшись к ощущениям, я с удивлением узнал, что прошло уже два дня, с момента битвы с личем.

Кстати о битве. По видимому Втор, увидев меня в бессознательном состоянии, притащил меня сюда. Вот только как он меня поднял, уже вопрос.

— Втор?— Обратился я к своему питомцу речевым и мысленным выражением. Но ответа я не получил. Вместо того, что бы хоть как-то ответить на мысленный вопрос, конь послал волну обожания, и попытался снова меня лизнуть.

— Ну ладно. Не хочешь — не говори.— Сказал я Втору, погладив его по голове, и взлохматив загривок, растрепав жесткую челку. — Так, стоп! А где мои мечи?

В ответ на это, Втор кивнул головой на сложенные на земле вещи. Там лежала и моя сумка, и гитара, и перевязь с мечами.

— Ты меня все удивляешь и удивляешь, приятель!— Ошарашено сказал я индрику, поразившись, как он смог подобрать мечи и отцепить сумку вместе с гитарой от луки седла.— И как тебе все удается?!

Конь в ответ же лишь фыркнул, притопнув широким копытом, оставляя на земле круглую ямку, резко контрастирующую с зеленым покровом поляны. Вслед за этим, ко мне прилетели чувства индрика, ясно дающие понять, что ему хочется есть, и причем очень сильно. Вслед за мыслями индрика, заурчал и мой желудок, напоминая о себе громким рыком.

— Дааа, поесть бы не мешало!— Проговорил я, усилием воли останавливая разбушевавшийся организм, готовящийся "рычать" еще сильнее.— Интересно, от моих припасов хоть что ни будь осталось?

Я, отойдя от нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу коня, наклонился и поднял сумку с припасами. Ухватив ее одной рукой, другой я развязал тесемки, закрывающие горловину, и стал вытаскивать уже изрядно подпорченную еду, кладя ее на зеленую траву.

— Да, не густо!— Произнес я вслух, почесывая затылок и смотря на то, что осталось от припасов. А осталось их действительно мало. Вернее осталось то все, но вот то, что можно употребить в пищу, уместилось бы и на одной тарелке. В основном, что сохранилось, были мучные изделия. Они несколько зачерствели, но еще были вполне съедобными. Так же сохранился сырой картофель, не потеря своего первоначального вида, и фрукты, уже немного перезрелые.

Все мясо испортилось, и выглядело непрезентабельно. После изъятия его из сумки по поляне пополз сладковатый душок, и я поспешил его отбросить по дальше. Сначала была мысль отдать его Втору, но, после не долгого размышления, мысль, как и мясо, улетели в ближайшие кусты. Конечно Втор как-то раз, как я видел, ел и мухоморы, но заслуживал он гораздо большего, чем кусок тухлого мяса.

Съев все, что осталось съедобным после двух дней заключения в горячей от палящего солнца, сумке, я , ни как не утолив свой голод, взяв мечи, двинулся на охоту, оставив индрика охранять вещи. Хоть маленький покой он заслужил.

В лесу мне несказанно повезло. Едва только я вошел в лес, простирающийся вокруг полянки, я наткнулся на пробегающую мимо косулю. Естественно упустить такой шанс я разумеется не мог, и на всех порах погнался за ней, на ходу доставая клики из уже закрепленных за спиной ножен. Как раз вовремя, потому что косуля начала ускорять свой бег, поняв наконец, что за ней кто то охотиться.

Но пробежала она не долго. Едва не запнувшись за поваленное старое дерево, я умудрился метнуть Агни точно в бок убегающей добыче. Косуля споткнулась и упала, еще несколько метров проехав по земле, подчиняясь остаточному движению тела.

Добежав до упавшей косули, я понял, что она мертва. Меч, по самую рукоятку ушел в еще горячую плоть, и достиг сердца, подарив животному мгновенную смерть. Вытащив клинок, и обтерев его о шкуру убитой косули, я возвратил его опять в ножны, устроив за спиной. Присев, я подхватил добычу под лапы, и положил на плечи, придерживая тело руками. Короткий кросс с тяжелым грузом на спине, и я уже на знакомой полянке.

Свалив тяжелую ношу на траву перед конем, я попросил его оставить мне ляжку, а сам ушел собирать дрова, чтобы не потерять аппетит от неприятного зрелища поглощения сырого мяса голодным зверем. Первый раз, когда я увидел, как он в конском обличие сжирает убитую мной дичь вместе с костями, шкурой и копытами, на долго отбили у меня желание позавтракать. И сейчас я не хотел производить подобного опыта.

Вместо этого, я минут десять погулял по окрестностям, собирая сухие палки с земли, и складывая в образовавшуюся приличную горку дров, стараясь не вслушиваться в изредка долетающие до меня с полянки звуки.

Собрав накопившиеся дрова в одну охапку, я потащил их к полянке, а затем вывалил по середине, предварительно сняв с этого места пласт земли вместе с травой, и отложив его подальше. Дальше, сложа принесенные палки домиком, я запустил внутрь дома маленький огненный мяч, который должен был быстро воспламенить сухую древесину. Так и случилось. Ветки быстро вспыхнули, образуя уютный костерок, на котором я и поджарил оставшуюся от косули, уже избавленную от кожи, ногу.

Прислонившись к улегшемуся у костра коню и переворачивая освежеванное мясо, не давая ему подгореть на сильном огне, я думал. И как ни странно, думал о жизни. Как ни как, я вполне мог умереть там, в схватке с личем, и лишь только его излишняя болтливость позволила мне остаться в живых. . . .

А чего я вообще хочу? — Внезапно перескочили мои мысли в другое русло.— Ну вернусь я в свой мир, а дальше, что? Опять скука серых дней? Учеба, потом работа, женитьба, бедная старость, смерть.... А что, если я вообще не умру от старости? Никогда не слышал, чтобы демоны, даже низшие, умирали в возрасте ста лет. Скорее наоборот, только входили в полную силу. Конечно я не истинный демон, но сомневаюсь, что моя демоническая форма так быстро придет в негодность. И как объяснить это родным? Попробуй я рассказать правду, меня сразу поведут в психушку, или наоборот, санитары в белых халатах сами приедут ко мне. А может и того хуже, ко мне приглядятся соответствующие органы, а быть препарированным, как лягушка, мне не очень охота. Значит опять разлука, придется уезжать из страны, менять паспорт.

Может лучше остаться здесь? Тут не у кого не вызовет вопросов, почему я так долго остаюсь молодым. Архимаг, по слухам, сам разменял вторую сотню лет, и ничего, ни кто его на опыты сдавать не собираться.