Эльфийская кукла

— Ничего. Ты просто встретишься с агентом Риската и отдашь ему амулет. И все.

— И получу Марику?

— Немедленно.

— Где гарантии, что ты меня не наколпачишь?

— Марика уже здесь, в Лоэле. По моему приказу ее вчера доставили сюда.

— Йес! — Я испытал настоящую радость, аж подпрыгнул на месте. — И где она?

— В надежном месте. Ты получишь ее сразу после того, как согласишься выполнить задание.

— Артур, и почему я тебе не верю?

— На, прочти, — с радражением в голосе ответил Мастер, сунув мне еще одну записку. Она была от Марики:

Зайка, я сейчас в Лоэле. Мастер что-то задумал. Он обещает отпустить меня, если ты согласишься что-то для него сделать. Не знаю, насколько он искренен, но Барнабо сказал мне, что ситуация очень серьезная, и ты нужен Мастеру. Я попробую уговорить Мастера составить тебе компанию, если ты согласишься выполнить для него работу. Я люблю тебя и крепко целую, мой милый.

Твоя Марика

— Ты сегодня как почтальон Печкин, просто набит депешами, — съязвил я, хотя записка от моей милой вампирши меня реально взволновала. — Что значат слова Марики — "составить тебе компанию"?

— То и значат. Ты сможешь взять Марику с собой на задание. Для того я ее когда-то к тебе и приставил, если помнишь.

— Это серьезно?

— Серьезнее не бывает.

— Хорошо, что я должен делать?

— Завтра вечером по альбарабийскому календарю заканчивается месяц Зейт. Как раз первая ночь, в которую тебя будут ждать агенты альбарабийца. Ты пойдешь... вы с Марикой пойдете в Башню Теней, встретитесь с агентами Риската и отдадите Амулет. Вот и все.

— Так просто? Или ты чего-то не договариваешь?

— Я все тебе сказал. Задание ясное. Работаем?

— Хорошо. Ради Марики еще раз поработаю на тебя. И все, Артур. Больше я с тобой дел иметь не хочу.

— А ты мне больше и не нужен, недотепа. Дальше я все сделаю сам. Уж не сомневайся. А потом постараюсь сделать так, что ты покинешь этот мир — в переносном смысле, конечно. Отправишься домой, в солнечный Санкт-Петербург. Ты уже давно у меня в печенках сидишь.

— Это все, что ты мне хочешь сказать? Тогда будь здоров и не кашляй.

— Завтра, около восьми вечера будь у Королевских ворот, это на юг от дворца. Там получишь последние инструкции. И помни, если опять захочешь меня кинуть, Марике кирдык. Это я тебе серьезно говорю.

— Буду у Королевских ворот, — я издевательски отдал Мастеру честь. — А насчет сидения в печенках... Знаешь, я к тебе тоже не пылаю любовью. Особенно после Четвертого Рейха.

— Свободен, Леша. До завтра...

Я вышел из таверны в приподнятом настроении. Что бы мне там ни сулила встреча с рискатовскими агентами, один камень, похоже, спал с моей души. Марика получит свободу. Я не отправлюсь на задание один, только с ней. Впервые за все время у меня появилось чувство, что я реально прижал Мастера к стенке. И это было хорошее чувство. Просто ощущение победы.

Я пообедал в небольшой забегаловке у моста (жаркое из свинины, отличный пирог с креветками, белое вино "Сабарек-Фор-Бланш" и местный мягкий сыр) и решил немного погулять по городу и присмотреть какой-нибудь подарок для Шамуа. Если у меня на душе хорошо, то и у моей золотоволосой серны должен быть праздник, так я рассудил. После недолгой пробежки по магазинам я купил симпатичное золотое колечко с рубином (я давно заметил, что Шамуа любит красный цвет) и собрался было возвращаться в гостиницу, но тут заметил большую толпу эльфов, столпившуюся у доски объявлений на углу.

Я подошел ближе. Красочная афиша на доске сообщала, что непревзойденная певица Шагирра вернулась в Лоэле и сегодня вечером дает прощальный концерт в Королевском театре.

Отличная тема, подумал я. У меня есть возможность встретиться с Хатчем. Собственно, почему бы и нет? Мы не виделись больше двух недель, есть что друг другу рассказать.

Через полчаса я вошел в холл гостиницы "Королевская доблесть" — здесь тусовалась большая толпа молодых эльфов, видимо, фанов Шагирры, собравшихся в надежде увидеть своего кумира. С ними беседовали два музыканта из группы, я узнал этих ребят.

— Валерэль? Он сейчас спит в своем номере, — сказал мне один из них. — Второй этаж, вторая дверь справа.

Я поблагодарил эльфов и поднялся наверх. Дверь долго не открывали, видимо, Хатч спал крепко.

— Леха? — Сонные глаза Хатча сразу ожили, заискрились от радости. — Вот молодец, что пришел! А я уж собирался сам тебя искать в городе.

Мы долго тискали друг друга в объятиях, потом Хатч провел меня в номер. Здесь был живописный творческий бардак, а на столе я заметил пару пустых бутылок.

— Гудели? — спросил я, усаживаясь на стул.

— Вчера заходили Эдейр и Маэле, это наши флейтист и барабанщик. Так, посидели немного. Кстати, есть еще бутылка. Тяпнем по маленькой?

— Можно.

— Какие новости, брат? — Хатч радостно загоготал, хлопнул меня по плечу. — Сколько лет, сколько зим! Три недели прошло, ведь так? Чем занимался?

— Воевал, помогал, разгадывал шарады, — я принял у Хатча бокал с вином. — А вы, гляжу, полноформатные звезды!

— Успех полный! — Хатч чокнулся со мной. — Гаспар в восторге. В Фиране пятнадцать битковых залов за десять дней. Из Лансана и Рокара едут, чтобы нас послушать. Даже фан-клубы, как я слышал, появились.

— Как Шагирра?

— В порядке. Написала еще две новые песни. Сейчас скажу, как они называются по-эльфийски: "Mear Sur Ea Sorel" и "Nie Nar Vaer Aep Etella". Я сейчас как раз маракую над аранжировкой. Хочу сделать что-то в стиле группы "Канзас", помнишь, была такая?

— "Моя сестра скорбь" и "Не пройди мимо надежды", — сказал я, переведя названия песен с сидуэна. — Шагирра пишет грустные песни, судя по названиям.

— Она вообще грустная. Красивая девушка. Я чем больше смотрю на нее, тем больше в нее влюбляюсь.

— Роман, Валерчик?

— Эх, если б не жена... Ты о себе расскажи. Тогу видел?

— Тога сейчас в Орморке, маги его не отпускают. Я сам его уже сто лет не видел. Исчез наш казанец с радаров конкретно.

— Слушай, я что думаю, — Хатч по новой наполнил бокалы. — Оно, конечно, нравится мне все, что я тут делаю, но сколько нам еще торчать в этом мире? Ничего не узнавал?

— Пока не знаю, старичок. Все вроде идет к развязке. — Тут у меня появилась отличная мысль. Я подумал, что брать с собой куклу Салданаха на встречу с Рискатом было бы верхом идиотизма. — Знаешь, Хатч, хочу попросить об одолжении. Сколько вы еще тут пробудете?

— Сегодня большой концерт в Королевском театре. Завтра Шагирра приглашена на встречу с королем Лагэ. Послезавтра Гаспар планирует день отдыха, а вот послепослезавтра наверное мы поедем в Уэссе... А ты что хотел?

— Хочу оставить тебе одну игрушку на хранение, — я достал из споррана куклу, завернутую в шелк. — Вещь дорогая, хрупкая, боюсь, сломается у меня в кошеле.

— Ба, ты с каких пор в куклы стал играть? — хмыкнул Хатч. — Тебе что, местных девок не хватает?

— Хватает, и с избытком. Купил эту красотку для одной знакомой. Послезавтра утром зайду и заберу. Ну что, оставлю?

— Да не вопрос! — Хатч критически, на вытянутой руке рассмотрел Меаль. — Понтовая игрушка. У меня дочка такие любит. Маленькая была, из рук не выпускала.

— Маленькая? А сейчас большая?

— Большая, — вздохнул Хатч. — Скоро замуж буду отдавать. Знаешь, как быстро дети растут? Оглянуться не успеешь, а они уже взрослые. Только сидишь и вспоминаешь, что еще вроде недавно гукали и в пеленки какались.

— Ничего сказать не могу, своих пока не завел. Короче, оставляю куклу твоим заботам.

— Какая красавица! — сказал мелодичный голос. Я обернулся и увидел, что в дверях стоит Шагирра. Выглядела она потрясно: в густую светлую распущенную гриву заплетены золотые нити, на щечках нежный румянец, узкое черное платье с сильным декольте делало ее просто неотразимой.

— Привет, maenn! — Шагирра подошла ко мне и поцеловала в щеку. — Где ты нашел такую малышку?

— Купил, Что, хороша?

— С каких это пор рыцари начали играть в куклы? Можно взглянуть?

Эльфийка взяла куклу в руку, и я заметил, что она перестала улыбаться. Ее чудесные карие глаза потемнели, будто тень легла на ее лицо. Повертев куклу в руках, она протянула ее мне.

— Держи ее все время при себе, Нанхайду, — сказала она таким тоном, что вздрогнул.

— Я... вообще-то я хотел, чтобы Хатч пока подержал ее у себя, — сказал я, не совсем понимая, что происходит. — На пару дней.

— Нет, — категорически мотнула головой Шагирра, чем еще больше удивила меня и Хатча. — Все время держи ее при себе. Это важно. Намного важнее, чем ты думаешь.

— Это просто кукла, — сказал я, забирая у нее Меаль.

— Nen`quer Ess Thaine auer Nie Fiess Houne, — сказала Шагирра. — Это по-эльфийски. Означает...

— Не спрашивай о том, что тебе неведомо. Что это значит, Шагирра?

— Просто делай, как я говорю, — эльфийка улыбнулась, но в глазах ее была печаль. — Доверься мне.

— Однажды ты сказала мне, что хочешь со мной поговорить, — сказал я на сидуэне. — Может быть, пришло время?

— Нет, — ответила эльфийка. — Обстоятельства изменились. Ничто не должно отвлекать тебя от твоей цели.

— У меня нет никакой цели.

— Есть. Просто ты сам пока не сознаешь, кто ты и что должен совершить. — Шагирра коснулась пальцем моей груди. — Обещаю, мы поговорим с тобой наедине. Об очень многих вещах, Нанхайду. Но не теперь. Держи куклу при себе. Настал момент, который может изменить все.

— Ты знаешь, что это за кукла?

— Догадываюсь. — Она покачала головой и вышла из номера.

— О чем вы болтали? — спросил озадаченный Хатч. — Что-то такое, чего я не должен знать?

— Нет, Валерчик, я всего лишь напомнил Шагирре, что я ее должник.

— Леха, — Хатч посмотрел мне в глаза, — что ты опять затеваешь?

— Ничего я не затеваю, — подумав немного, я сунул Меаль обратно в спорран. — Ладно, пойду я. Послезавтра увидимся.

— Смотри, обещал! Я проставляюсь за удачные концерты.

— Договорились, — я пожал Хатчу руку и вышел в коридор. Почему-то после разговора с Шагиррой мной овладела какая-то смутная тревога. Что вообще происходит?

Шагирра велит держать куклу при себе. Неужели мои друзья эльфы так в меня верят? Неужели не понимают, что в случае моей гибели кукла попадет либо к Мастеру, либо к Рискату — и все, хана эльфийским пророчествам о Королевстве Восходящей Звезды?

Нет, я не могу так рисковать. Я не возьму с собой куклу. Что бы там ни говорила мне Шагирра.

Надо подумать, как мне получше спрятать Меаль. И тогда я могу идти на встречу с агентами Риската с чистой душой.

* * *

* * *

* * *

*

В гостиницу я вернулся уже после заката. Вошел в холл с мыслями о Шамуа, горячем обеде, ванной и отдыхе. И замер на пороге.

Мой добрейший хозяин, тот самый, который выскакивал из-за своей стойки при каждом моем появлении, сидел у стены, привалившись головой к шкафчику для посуды. Я подбежал к нему, заглянул в лицо. Хозяин был жив, но крепко спал.

— Э-эй! — я тряхнул парня за плечо, но он даже не шелохнулся. — Набухался, что ли? Да нет, не пахнет ничем... Эй, проснись!

Ноль реакции. Хозяин спал мертвым сном. Так и хочется сказать — летаргическим. И тут я сообразил, что это чары. Только волшебством можно погрузить человека в такой вот неестественный сон. А если это чары, значит...

Семимильными прыжками я взлетел по лестнице наверх, пронесся по коридору к двери своего номера, распахнул дверь и...

Все перевернуто вверх дном. Белье, одежда, посуда разбросаны по полу. Подушки распороты, ящики выдвинуты, мебель отодвинута от стен. Но все это я заметил после. А в первые мгновения я смотрел только на Шамуа. Смотрел и не мог поверить в то, что меня постигло такое чудовищное горе.

Моя красавица, моя милая дурочка, мой подарок судьбы, моя мастерица на все руки, мое чудо, моя золотоволосая серна, мое сокровище, моя блондинка из анекдотов лежала, раскинув руки на кровати. Я на деревянных ногах подошел ближе, вздохнул, увидев кровь, залившую постель и пропитавшую простынь и покрывало. В сумерках лицо Шамуа казалось трогательно детским, невинным — и безжизненно белым. Я нашел в себе силы подойти еще ближе, коснулся ее руки — и завыл, тихонько, на одной ноте, совершенно не сознавая, что делаю...

— Мой друг, сочувствую вам, — это был голос Консультанта.

— Почему? — выдавил я, не обрачиваясь, продолжая сжимать в ладони холодные пальцы Шамуа. — Кто это сделал?

— Кто-то из ваших врагов, я думаю. Успокойтесь, вам нужно быть сильным и мужественным.

— Ложь. Все одна сплошная гребаная ложь. Ты знаешь, чья это работа, — я повернулся на каблуках, вцепился свободной рукой в воротник Консультанта. — Или ты мне сейчас скажешь, кто это сделал, или я...

— Вы должны сами понимать, кто здесь был.

— Кто? — Я сорвался на крик. — Рискат? Мастер? Эрдаль? Кто, говори!

— Кто мог искать тут куклу Меаль?

— Так это все из-за куклы? — Я выпустил Консультанта, с трудом подавил накатившие рыдания. — Теперь понятно. Вот почему Шагирра так сказала. Это все из-за куклы, будь она...

— Утешьтесь тем, что Шамуа умерла быстро. Эти подонки не стали ее пытать.

— Она умерла, все остальное не имеет значения, — я посмотрел в белое безмятежное лицо Шамуа на подушке, в ее широко распахнутые застывшие кукольные глаза и почувствовал, что сердце у меня вот-вот остановится от горя. — Я виноват во всем. Я погубил девчонку. Будьте вы все прокляты. Ненавижу вас. Вы отнимаете у меня всех, кого я люблю.

— Вы сами выбрали Венец Безбрачия, — тихо сказал Консультант.

— Что?

— Это война, мой друг. Война без правил и пощады. Еще раз примите мои соболезнования. Однако вам...

— Кто это сделал?

— Я не знаю, клянусь вам.

— Они ее убили, — я даже не понимал, что говорю. — Она мертва. Все теперь бессмысленно, ты понимаешь?

— Я сочувствую вам, Алексей Дмитриевич. Вы наверняка очень сильно к ней привязались.

— Я люблю... любил ее. Знаешь, что это означает?

— Еще раз говорю, мне очень жаль.

— Я найду их. Всех до единого. Они у меня заплатят за... это, — я не мог больше говорить. Все у меня расплывалось перед глазами, и я видел только бледное спокойное и такое красивое лицо на подушке. — Все... заплатят...

— Простите меня, я пойду, — Консультант коснулся моего плеча и шагнул к двери.

— Нет, погоди! — Я вытер слезы рукавом и перевел дыхание, чтобы голос звучал твердо. — Я знаю, что я могу для нее сделать. У меня две бонусные жизни. Отдаю обе. Я хочу, чтобы твои спецы из Анастазиса воскресили Шамуа.

— Мой друг, это нарушение правил...

— Посрать мне на правила! Это возможно, или нет?

— В принципе, прежде такая возможность никогда не рассматривалась, но для вас...

— Значит, решено, — я еще раз глубоко вздохнул, поскольку сердце у меня забилось так сильно, что мне не стало хватать воздуха. — Шамуа должна жить.

— Есть одно обстоятельство, мой друг. Если Шамуа получит новую жизнь, она станет совершенно другим человеком.