Ветер и крылья - 5

Удачи тебе, Змейка.

P.S. Не побрезгуй как-нибудь поднять бокал за старого грешника и поставить свечку. Все же мы тебя любили. И прости, что так получилось. В ларце ты найдешь немного драгоценных камней, в которые я переводил свой капитал. Детей у меня все равно нет, так что — наследуй. И будь счастлива, малышка.

Твой дядюшка Комар.

Печать. Подпись.

Мия сидела над ларцом с драгоценными камнями и еще более драгоценными документами, и ревела в голос.

Как так получается?

Рикардо поступил с ней, как подлец. А Комар — как дворянин. Хотя первый — дан и потомок Высокого рода, а второй — один из хозяев Грязного квартала.... Был! Но как так получается, что иногда подонки ведут себя благороднее дворян?

Как!?

Нет ответа...

* * *

Прошло немало времени, прежде, чем Мия нарыдалась, проверила сейф, пробежала глазами документы, которые вытащила из тайника (и снова вернула их в тайник, пока не время такое обнародовать), взяла деньги на жизнь, и попросила у клерка бумагу, перо и чернила.

А что?

Комар это своим примером показал.

Жизнь — штука сложная, надо оставить завещание. И да! Есть в банке такая услуга. Можно сделать его хозяина своим душеприказчиком, хотя заплатить и придется. Но лучше так...

Тем более, что Мия поищет изабеллового жеребца.

Наверняка, такие водятся в столице. И она найдет и коня, и хозяина, и... дату Комар написал...

Отлично!

Никуда ты, гад, не денешься! Я с тебя за Комара три шкуры сдеру — и четвертую добавлю.

Адриенна

Может, не будь Адриенна беременна...

Или не будь оно так неожиданно...

Но...

Когда открываешь крышку шкатулки с драгоценностями, а там — нож! Даже НОЖ!

Кривой такой, расписанный какими-то неприятными символами и покрытый запекшейся кровью...

Кто бы удержался на месте Адриенны? Вот и она завизжала, что есть сил, оттолкнула от себя шкатулку вместе с фрейлиной, и только глядя, как дана Джойя поднимается с ковра, чуточку опомнилась.

— Оххх...

— Кошмар какой! — эданна Сабина оказалась рядом, как нельзя более вовремя. — Челия, бегом к дану Виталису. Николетта, чего ты лежишь, словно труп?! Откуда ты вообще взяла эту гадость?

— К-какую?

— Вот эту, — эданна Сабина с отвращением указала на клинок.

— Я н-не знаю. Я взяла шкатулку с сапфировым гарнитуром... — девушка аж побледнела. И неудивительно, нож был... просто символом сатанимзма. И козлиная голова, вырезанная на рукояти, и пентаграмма, и прочая символика...

Да и кровь ему обаяния не прибавляла.

Хотя Адриенна сейчас готова была поклясться, что этим ножом никого не убивали. Почему?

А вот...

Хотя бы потому, что нож был покрыт кровью весь, включая рукоятку. И никаких следов пальцев... когда ты кого-то убиваешь, держишь его... ну хоть что-то должно остаться? Если крови так много?

А тут ни единого отпечатка, ровный слой бурых хлопьев.

На дурака рассчитано, на испуг. Вот, испугаться она испугалась, но нож все равно бутафория. Его просто измазали чьей-то кровью... да хоть и на дворцовой поварне нацедили... принесли и положили.

Вот гады.

Но почему сегодня? И в сапфировый гарнитур?

Как оказалось, о том же думала и эданна Чиприани. Пока Челия бегала за лекарем, эданна принялась проводить дознание.

Кто знал, что ее величество собирается надеть гарнитур?

В общем-то, все фрейлины. Потому что с вечера Адриенна распорядилась приготовить синее платье с серебром. А с ним она обычно гарнитур и надевала. Ясно же все...

Кто последний чистил и укладывал на место гарнитур? Дана Варнезе.

Видела она там что-то постороннее? Нет... Когда это было? Два дня назад.

То есть — бесполезно. Просто бесполезно. Концов не найти, как ни старайся... за два дня кто угодно мог подсунуть что угодно. Хоть и нож, хоть и гадюку. Живую...

Адриенну затрясло от гнева. Прибежавший дан Виталис решительно уложил королеву в кровать, и приказал не вставать, срок-то уже очень большой. Если сейчас родить, не выживут ни мать, ни ребенок... этого нельзя допустить.

Пришлось Адриенне лежать и злиться.

Узнав о случившемся, явился Филиппо. Примчался кардинал Санторо...

Шум, гам, крики...

Аддриенна лежала и думала, что убила бы гада, который подложил этот клинок. Вот ведь зараза! Ни покоя, ни отдыха...

Сволочь, сволочь, сволочь...

* * *

Сейчас Джеронимо Дикарло не чувствовал себя таким уж счастливчиком.

О, нет...

Вот раньше — было. А сейчас... когда он опознал ту самую эданну... его буквально за руки привели в небольшую комнату. Монах и привел.

И через несколько минут там появились еще несколько доминиканцев.

— Вы уверены?

— Это точно?

— Не ошиблись?!

Вопросы следовали один за одним, но Джеронимо точно не ошибался. Разве такую забудешь?

Никогда...

Так что отвечал он честно, а потом...

Потом он оказался вот в этой келье.

Нет, пожаловаться грех, кормят его неплохо, но сидеть и в стену смотреть? Ну, молиться три раза в день, когда монахи идут в храм.

Ну, наблюдать за происходящим из окна.

Орать?

Смысла нет, он на территории монастыря. Хоть ори, хоть не ори... пытался спрашивать, возмущаться, но ему сказали просто — это для вашей же безопасности.

Спорить было сложно. Где он, а где эданна? Если Джеронимо и скажет, что это она... его наверняка убьют. А жить хочется.

Но и сидеть тут целыми днями, никуда не выходя?

И чем еще все это закончится?

Да чем угодно... может, и убить его решат. Но и сбежать... и не сможет он, и некуда...

Страшно.

Очень страшно.

Остается только молиться и молиться. Но почему же доминиканцы ничего не делают? Почему!?

Если бы Джеронимо мог слышать некоторые разговоры, происходящие в монастыре, он бы не удивлялся. Но юноша не слышал. А в силу необразованности и додуматься до таких вещей не мог. Увы.

* * *

— Брат Томазо, рад вас видеть.

— Брат Луис. Взаимно.

— Что вам удалось узнать?

— Про эданну Вилецци? Сложный вопрос. Несколько раз она действительно отлучалась на всю ночь. И возвращалась в состоянии, близком к опьянению.

— Кровь?

— Нет. Но волосы были влажные, нижнее белье иногда тоже...

— Смывала с себя кровь и одевалась наспех? — предположил брат Луис.

— Вполне возможно, — согласился брат Томазо. — Мы расспрашиваем ее прислугу... пока вышли вот на этот адрес. Здесь проживает некая Виолетта Дзанелла.

— Кто!? — удивление брата Луиса было совершенно искренним.

— Виолетта Дзанелла, — пожал плечами брат Томазо. — Что-то не так?

Брат Луис только головой покачал.

Как глава ордена Доминиканцев, он был лет на двадцать старше брата Томазо. И был в курсе некоторых историй... это для молодежи они уже забылись. А брат Луис это все помнил, родители обсуждали... считай, его в детстве чем-то таким и пугали. И неудивительно...

— Продолжайте, брат Томазо. Я потом объясню.

— Ньора Дзанелла...

— Вы уверены, что не дана?

— Не уверен. Пару раз мне удалось ее увидеть, ньоры себя так не ведут. И не держат. Может быть, и дана.

— Эданна. Если это она, то эданна...

— Так вот. Эданна Дзанелла известна в округе, как 'старая ведьма'.

— В открытую?

— Да. Впрочем, ничего такого страшного она не делает. Немного гадает на картах, немного на бобах...

— Чернокнижие?

— Этого нет. По словам соседей, травки какие может продать, заговор нашептать, зубную боль унять или чирей заговорить, ячмень вылечить...

— Тогда почему — ведьма?

— Тоже по словам соседей. Глаз у нее дурной. И кому она зла пожелает, тот обязательно в беду попадет. Одна из соседок с ней поругалась, в тот же день сломала ногу и прикусила язык. У соседа... не рядом, а по той же улице, который обозвал эданну, сгорел курятник...и таких вещей набирается более, чем достаточно.

— И это в центре столицы. Практически, у нас под самым носом...

— Всеведущ лишь Господь, а мы — его скромные слуги.

— Что по поводу месс?

— Эданна Вилецци навещала ее, и не раз. Две женщины куда-то уезжали вместе, в карете, в сопровождении слуг. Возвращались только под утро.

— Чья карета? — быстро спросил брат Луис.

— Ведьмы.

— И ее же слуги?

— Да...

— Понятно...

— Последнее время она, правда, притихла. Эданна Вилецци к ней приезжает, но остается ненадолго, на час-два, не больше.

— Понятно...

— Может, взять ведьму и расспросить как следует?

— Если это та, о ком я думаю... ты можешь не трудиться, Томазо. Ты ее не возьмешь.

— Брат Луис?

— И я тоже. Она еще чудом держится на свете, хотя ее давненько ждут в аду. Интересно, почему?

— Брат Луис...?

— Я расскажу тебе сейчас историю, о которой все говорили, лет сорок — пятьдесят тому назад. Неподалеку от столицы стоял монастырь. И были там две послушницы... дана Кавалли и дана Дзанелла...

* * *

Историю брат Томазо прослушал с интересом. Потом подумал немного.

— Полагаешь, брат Луис, это она?

— Я бы не удивился.

— Но сколько ж ей тогда лет?

— Зло живет долго, очень долго. Тем более, такое...

— Понятно... но есть же способы? Наверняка!

— Есть. Но применять их надо не в столице. Когда такая дрянь помирает... поверь мне, она постарается с собой половину квартала уволочь. Как бы не больше...

— А если ее выманить?

— Можем попробовать. Но осторожно. Она и умна, и хитра... столько лет, под самым нашим носом, почти не скрываясь...

— Это верно. А эданна Вилецци?

— Как ты себе это представляешь? Если мы е хоть пальцем тронем, завтра же его величество приступом возьмет монастырь. И плевать ему будет на все наши доводы.

— Отлучение?

— Полагаю, он и этого не испугается.

— М-да... проблема.

— Еще какая, брат Томазо. Но мы ее решим, с Божьей помощью. Зло не всемогуще и не всеведуще...

— Аминь, — подтвердил брат Томазо.

— Пока следим за обеими. И за той, и за другой. И... брат Томазо. Когда его величество принимает эданну во дворце — это одно. Но когда они с эданной куда-то едут — я должен об этом знать.

— Брат Луис, вы предполагаете, что король — тоже? Он...

— Он может быть обморочен, приворожен, околдован... поверь — это возможно. Я видел такое не раз.

— Но говорят же, что на истинного правителя нельзя наложить никакие чары. Во время миропомазания он становится на ступеньку ближе к Богу, и...

Брат Луис только головой покачал.

— Говорят. Но кто тебе сказал, что Эрвлины...

— Черт побери! — тут уж и брат Томазо не удержался. — Прости меня, Господи...

— Вот, брат. Ты понял?

— Сибеллины? СибЛевран?

— Вполне возможно. На нее это подействовать не должно, но.... Кто знает? Ты в курсе, чьи потомки Сибеллины?

— Да.

— Их нельзя назвать темными, но и христианами их тоже не назовешь.

— Мне стоит последить и за королевой?

— Сейчас вряд ли. А после родов — обязательно.

— Во что мы ввязываемся, брат Луис? Во что?!

— Грязь тоже должен кто-то вычищать, брат Томазо. И это наш долг.

— Ах да... нашим расследованием сильно интересуется кардинал Санторо.

— И это неудивительно. Надо бы побеседовать с ним, полагаю, как пастырь и исповедник, он должен многое видеть и знать. Он постоянно находится при дворе, многое видит и слышит. И не может не подозревать неладное...

— Мне пригласить его сюда? На беседу к вам?

— Да, пожалуйста, брат Томазо.

Когда младший священник ушел, старший неловко потянулся. Скрипнуло колесиками кресло...

Ног у брата Луиса не было вот уже лет тридцать. Чуть повыше колен....

И что такое волки-оборотни, он преотлично знал. И с колдовством даны Кавалли дело имел. И ощутил все на своей шкуре...

И не хотел повторения.

Он выжжет эту скверну каленым железом.

И да....

Во все монастыри полетят указания о помощи охотникам. Пусть предоставляют братьев, святую воду, серебро... что угодно! Нечисти не место на земле Эрвлина!

Или Сибеллина... неважно! Нечисти вообще не место на земле! Только в аду...

И он сделает все, чтобы отправить к хозяину и нечисть, и тех, кто ее выпустил... надо только не промахнуться. Прошлый раз дорого ему стоил.

В этот раз он не станет рисковать. Он будет бить только наверняка. Пусть даже это будет его последнее дело.

Мия

— Шесть изабелловых жеребцов? ШЕСТЬ!? Булка, ты надо мной поиздеваться решил?

Живот Мия придерживала руками. Но собеседник все равно следил за ней с опаской. Змейка же... укусит еще!

— Если бы! Мода одно время была... ты ж сама знаешь, ради моды эти благородные из шкуры вывернутся и обратно завернутся...

— Знаю. Что за мода?

— Именно, чтоб изабелловый конь или кобыла. Шкура розовая, шерсть белая, глаза голубые... сама знаешь, бешеных денег такая тварь стоит.

— Знаю, — отмахнулась Мия. — Значит, шесть штук?

— Да.

— У кого? Перечисли мне всех владельцев?

— Дан Аурелиано Москано. Дан Орландо Сарти. Дан Джерардо Фьорде. Дан Амандо Франко. Дан Анжело Санторо. Дан Альдо Форти.

— Санторо... кардинал?

— Именно.

— Вряд ли он дурак — так подставляться? Или просто не подумал... ладно. Его оставим напоследок. Булка, дай своим людям задание, а? Мне нужно знать, кто из этих данов постоянно ездит верхом на своем коне.

— В смысле?

Мия потерла лоб.

— Булка, ты пойми... для кого-то это не конь, а статус. Допустим, купил его дан, и дал сыну попользоваться... или сынок сам взял, пофорсить перед приятелями.

— Возможно.

— Кто-то для жены купил. Кто-то ездить не мог...

— Ага...

— По внешности еще... это должен быть мужчина средних лет, достаточно поджарый... сам понимаешь, если в человеке под сто пятьдесят килограмм, это не наш клиент.

— Хм... втягиваешь ты меня в политику, Змейка.

Мия оскалилась.

— А ты меня? Скажи еще, не знал, почему Комара положили?

— Ну, знал...

— Тогда благодари. Я тебя не втягиваю, я твоих ребят использую для подручных работ. Сама бы пробежала, да спросила, только вот у меня пузо. А время уходит, я это почти физически чувствую...

— Да?

— Может, это меня касается, пожала плечами Мия. — Может, предродовое. Но в городе неладно.

— Да уж чего там ладного... твари эти чуть не под стенами воют.

— Под стенами? Они и в город заходят. Я двоих сама положила, но это повезло.

Булка поежился.

— Знаю... Комара не мухобойкой прибили.

Мия тоже была в курсе дела.

— Вот и не тяни. Лично я жить хочу. А для хозяина этих тварей мы в одной цене с червями. Сам понимаешь.

Булка понимал.

Так что вздохнул — и отправился выяснять, и кто, и что...

Надо. Если хочется жить — надо.

* * *

— Вот еще! Я что — нищенка какая-то!? Как это — всего трое слуг!?

Рикардо закатил глаза.

Действительно, как?! Вот как так получалось, что они с Мией и вовсе одним слугой обходились?

— Дорогая, сколько тебе слуг нужно?

— Дворецкий. Два конюха, а лучше три, два садовника, кухарка и помощник для нее, две посудомойки, и минимум восемь горничных.