Роман рухнул на ближайшую кровать — её пружины возмущённо крякнули. Отвернувшись к стене, он застыл, а через минуту-другую его плечи опали. Словно выждав именно этот явный признак его сна, сокол, сидевший на остатках люстры вместе с остальными птицами, слетел к хозяину и, шагнув на его затылок, тоже осел в распушённые перья.

Володька вышел за дверь проверить ловушки.

Прислушиваясь к дыханию Леона, то учащённому, то пропадающему (таит дыхание? Прячется от кого-то), Брис взял кресло и устроился у изголовья своего лучшего друга и командира.

... Если выйти из простенка от лестницы, часть коридора упрётся в тупичок с двумя кабинетами, а противоположная убежит в даль неоглядную, да ещё разветвляясь по сторонам.

Неизвестно, как у ребят, но здесь движение чувствовалось. И оно очень раздражало своей неуловимостью и неопределённостью. Выскочить бы сразу в коридор — и увидеть, ощутить врага. Здравый рассудок задумчиво качал головой: ты не знаешь врага, если это враг; ты не знаешь его специфики.

Леон представил себе план этажа. Боковые коридоры хоть кое-где соединялись, но тупиков тоже хватало. Впрочем, некоторые кабинеты в таких тупиках сообщались между собой: если понадобится, всегда есть возможность взломать запертые двери.

Он осторожно выглянул из простенка — и замер: центральный коридор стремительно пересекла человеческая фигура. Два бесшумных прыжка — и неизвестный в боковом переходе.

Леон готов к любому проявлению аномалии, но — человек?.. Неужели он сам оказался прав, высказав гипотезу о параллельном десанте?

Внутренне восстановив фигуру перед глазами, он вынужденно кивнул. Да, всё правильно. Серый, в оттеночных пятнах масккомбинезон и плотно облепивший голову неизвестного чёрный кожаный шлем подтверждали мысль о заброшенной в здание вокзала — кем? С какой целью? — спецгруппе. Но так незаметно! Здание окружено плотной человеческой толпой и людьми, по роду службы привыкшими подозрительно относиться к странностям любого типа. Последние и птицу не пропустят, чтобы не взглянуть на неё оценивающе.

Вик поцарапал когтями ремень, будто услышал... С другой стороны, пожелай Леон провести своих ребят сюда втихаря — сделал бы это легко. Спецподготовка она и есть спецподготовка. Прикинуть все возможности налёта на это здание — и можно легко уловить главное: строение не рассчитано на то, что его будут брать штурмом, — оно гражданское. Любой мышиной норы хватит, чтобы прошмыгнуть в неё.

Итак, остановимся на варианте, что в здание проникли неизвестные десантники ("Нет! Нет! — беспокойно заворочался на кровати спящий Леон. — Это не десант! Не десант!").

Центральный коридор уже несколько минут пустовал. Люди, сколько бы их ни было, сосредоточились в боковых переходах.

"Возможная цель — устроить панику на вокзале?"

Шаг в коридор на расстояние подошвы ботинка от стены. Тихо. И — странное движение пустоты. Оно раздражает, потому что не даёт определить неизвестных, а ещё — что хуже — определить, куда они перемещаются.

Спружинив на мягкой подошве, дающей впечатление перетекания, а не шага, Леон быстро пошёл вперёд, до первого бокового перехода.

И вдруг застыл: в два неслышных прыжка второй неизвестный скрылся в том же направлении, что и первый.

Инстинктивный шаг назад — перенося центр тяжести на пятку и прячась за выступом стены, он увидел ещё одну тень, скользнувшую за остальными.

Осторожно пущенный по коридору поисковый зонд принёс привычный уже результат: в местах, где мелькали неизвестные, — пустота.

Да, аура коридора потревожена, но как-то странно, потому что среди теней-отпечатков тех, кто раньше здесь ходил, отчётливо выделялись пустышки в человеческий рост. Энергетическое поле вокруг них, пусть непостижимое, но есть. И всё-таки впечатление упрямо настаивало: через коридор протащили огромные воздушные шары в виде человеческих фигур. Новая форма маскировки?

Прикинув несколько вариантов, как действовать в неадекватной ситуации, Леон снова обратился к воображаемому плану здания. Неизвестные бежали в боковой коридор, который узкой дверцей запасного выхода соединялся с другим коридором, ведущих к ряду кабинетов. К этим кабинетам можно попасть также через лифт, ныне бездействующий, а значит — попасть в тупик. Кабинеты в тупичке не сообщались ни с какими другими... Какого чёрта им там понадобилось?

Маршрут неизвестных прояснился, несмотря на их неопределённую цель. Теперь предстояла лёгонькая прогулка в тупичок, чтобы задать простенький вопрос: "Граждане, а что это вы тут делаете?"

Тяжёлый металлический предмет на бедре он ласково погладил и привычно мягким движением вынул его за рукоятку из надёжного гнезда — металлического же чехла, схватывающего предмет до середины. Ещё одно мягкое встряхивающее движение — и предмет начал словно обваливаться по краям, с тихим жёстким пощёлкиванием превращаясь в оружие ближнего боя. Вскоре длинный узкий меч полностью обрёл форму. Леон со всегдашним восхищением оглядел оружие, машинально прислушиваясь к звукам из коридора.

Чтобы не пугать гражданское население, десант экипирован в основном лёгким автоматическим оружием, которое удобно прятать в одежде. Мечи, в сложенном виде напоминающие полицейские дубинки, выглядели достаточно привычными для непосвящённых, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций с кровавыми побоищами.

— Командир... — Расстояние и связь играли в обычную игру "близкая даль", но голос дока Никиты Леон узнал сразу и придвинул микрофон ко рту, готовясь отвечать. — По нашей территории бегали какие-то типы в маскировке. Теперь их нет. Мы трижды обошли весь этаж. Пусто.

— Леон, у нас то же самое. Поднимаемся к тебе. — Голос Игнатия спокоен, в отличие от встревоженного голоса дока Никиты.

— Мы тоже закончили. Чисто. Но... — Володя заколебался. — Тут складывается впечатление, что эти типы каким-то образом просачиваются наверх. Леон, что у тебя?

Леон слегка выдвинулся в коридор. Стандартный кадр из уже виденного фильма: фигура в пятнисто-сером — раз-два! — пересекает коридор. Есть что-то искусственное в этом повторяющемся движении, отчего хочется немедленно кинуться за неизвестными вдогонку и устроить крупные разборки на любом языке — переговоров или оружия.

Вновь спрятавшись за выступ, Леон сообщил, почти касаясь микрофона губами:

— Они здесь. От лестницы через главный коридор, из третьего бокового перехода в переход напротив, справа налево, пробежали четверо — когда я смотрел. Возможно, их больше. Попробую подойти ближе.

— Угу, — буркнул кто-то, кажется, Роман.

Вместе с ощущениями исчезло тело — так хорошо, быстро и легко выполнил Леон старый трюк "невидимка". Бестелесной тенью, будто рыба в несущем потоке, он выплыл в коридор и медленно приблизился к нужному месту, когда произошло нечто неожиданное. Пока он "плыл", дорогу перешли ещё двое. Он безошибочно узнавал фигуры-близнецы, их шаблонный рисунок движения. Потом появился третий — точная копия остальных во всём. Но, собираясь делать прыжок, который скроет его из центрального коридора, третий совершил отклонение от нормы: присев, пружиня на толчковой ноге, он чуть повернул чёрную голову в сторону Леона.

Леон рванулся вперёд. Он чувствовал себя гончим псом, подхлёстнутым хозяйским приказом, а ещё больше — близостью дичи. Никакие разумные доводы не могли бы сейчас его остановить. Охотничий азарт вопил где-то внутри что-то неразборчивое и торжествующее, постепенно переходя в новое качество, близкое к "упоению в бою".

Он никогда не любил долгого выжидания в засаде.

На повороте Леона едва не занесло, но он всё-таки воспользовался возможностью бросить взгляд на боковушку напротив. Пусто. Сколько бы их ни было, тот неизвестный, слегка отошедший от нормы, заданной предыдущими, и разглядевший Леона в "невидимке", был последним. Кажется.

Подошвы этого последнего мелькали метрах в десяти от Леона, и не хотелось придерживаться правил, орать вслед ему привычное: "Стой! Стрелять буду!" Да и нутром шло убеждение, что окрик вряд ли даст здесь необходимый результат. И вообще думать не хотелось. Мелькающие пятки беглеца заворожили Леона, взвили азарт охотничьего пса до высот восторженного опьянения преследованием.

Пятки подпрыгнули над порогом и улетели в пространство другого коридора, закрытое хлопнувшей дверью. Подбежав, Леон услышал лёгкий щелчок. Заперли. Ничего страшного. Леон не остановился, только чуть притормозил и ударил ногой — упор на пятку — слева от предполагаемого встроенного замка. Объект всё-таки гражданский, замок рассчитан на обычного человека... Из-за этого расчёта Леон едва не застрял: ногой-то врезал от души и, когда пятка проломила полотно двери, лишь огромным напряжением удержал инерционное движение вперёд. Но и в азарте не забыл, что там, за дверью, могут дожидаться. Выдернул ногу — посыпались щепки, сломанные рейки, взвилась пыль. Отдёргивая ногу, сообразил повернуть носок направо. Жёстким ботинком — с грохотом и треском — выломал замок, и дверь беспомощно открылась. Пинком её в сторону — меч острием вперёд, в другой руке пулемёт-автомат — ищущим дулом по всем углам.

В коридоре — никого.

Шесть кабинетов. Два по сторонам бездействующего лифта, четыре — напротив.

Упруго, как по уплотнившимся окаменевшим волнам, Леон прошёл мимо всех шести дверей. Вернулся и с самого начала повторил краткий путь. Но теперь шёл, напряжённо прислушиваясь к каждой из дверей. Пять закрывали вход в пустые пространства. Он прямо-таки ощущал пустоту, как незримо колышущийся густой туман, как место, в котором только что крикнули или громко сказали какую-то фразу, и эхо бестолково мотается от стены к стене.

Шестая дверь располагалась напротив лифта. Если за другими эхо неприкаянно болталось, то за шестой дверью тишина плотная и насыщенная. От неё пахло ожиданием и затаённым дыханием.

Сам, затаившись за дверью и почти не дыша, он внутренне сжался: множество глаз буквально прожигало дверь насквозь.

Но опьянение ещё не прошло. Что-то залихватское разворачивало его и помогало разносить дверь — ах, так?! Незакрытую?! — вдребезги.

А в большой просторной комнате, скудно обставленной: три стола и при каждом винтовой табурет на одной ножке, сейф в углу, на широком подоконнике единственного окна два горшка с запылённой искусственной зеленью, — тоже пусто.

Леон оторопел. Он стоял посередине кабинета, по величине напоминающего школьный кабинет, и не мог поверить своим глазам и чувствам. Этого не может быть. Чувственное восприятие ещё никогда не подводило его. И даже сейчас он поклялся бы, что комната не пуста. Он ощущал на себе внимательные взгляды, он чувствовал в комнате жизнь!

За секунду до атаки он поднял уровень восприятия. Противник посыпался на него сверху: со стен, с потолка — и сразу ринулся в драку, вооружённый до зубов.

Усилие, которое понадобилось Леону, чтобы перейти от регулируемого созерцания до выпущенных на волю инстинктов убийцы, едва не стоило ему жизни. Неизвестные не собирались расшаркиваться перед ним в реверансах и давать фору. Они навалились молчаливой смертоносной кучей, и плевать им было на рыцарские штучки, когда они пытались достать его со спины. На грохочущие очереди его оружия они откликались не менее убийственными выстрелами из своих автоматов, почти не уступающих его автоматическому пулемёту.

Леон дрался на голом инстинкте, включив лишь механизм выживания и отключив все чувства и ощущения. Он не выбирал и не знал, какую цель найдёт его меч в следующую секунду. Равнодушно проскользнула мысль, что промялся бронежилет под пропущенной, им, Леоном, очередью противника. Он вертелся, как дикий зверь, изредка в глубинах, где прятались чувства, изумляясь собственной скорости.

Вскоре он начал бояться, что не хватит обойм. Оказалось, это не самое неприятное. Один из нападавших вдруг совершил абсолютно непостижимую вещь: он бросился на дуло Леонова пулемёта, откровенно и страшно насаживая себя на него и — что хуже — вцепившись в ствол оружия руками. Леон был вынужден выпустить пулемёт из рук: секунда промедления — и его самого разорвали бы в клочья: противник не брезговал рукопашным боем. И очень даже прилично не брезговал!..

Отбиваясь, он машинально глянул на упавшего с торчащим в животе пулемётом, ожидая увидеть кровь и брызги внутренностей. Ледяной холод точечной метелью вспыхнул в ладонях: из разорванного пулями живота самоубийцы ползла чёрная пузырящаяся масса — явно не биологического происхождения... Песок?..

В следующий миг он начал осознавать, что происходит. Нечаянный допуск рассудочности тут же сказался на скорости. Ещё миг — он пропустил удар. Железный кулак тяжко бухнул под его подбородок. Падая, Леон извернулся и на скорости въехал под один из столов.

Теперь он был один, а они не боялись задеть своих. Так что Леон не удивился, когда неизвестные просто-напросто дружно принялись расстреливать стол. А ещё ментальная атака, что хуже: противник ясно выразил, что согласен только на его смерть. Не больше и не меньше.

А Леон шарахался от потока горячего металла и не желал умирать. Он уже механически вскидывал над собой меч; уже щепка, ударившая под щиток, расцарапала бровь и кровь заливала глаза, когда к беспорядочному воплю автоматных очередей прибавились ещё и подголоски — немного издалека.

Потом всё смолкло, у стола склонился Брис с озабоченной физиономией и протянул руку.

— Тихо-тихо! Это я! Лапу на! Мы чуток припозднились, пока сообразили, где тебя искать. Уж извини...

— Леон, а ведь это персонально направленный налёт, — задумчиво сказал от двери док Никита и внезапно дёрнулся обернуться в коридор. Голос Романа: "Но-но! Успокойся, это я..." Док Никита выдохнул, расправляя грудь, и рассеянно продолжил: — Этих типов интересовал только ты... Оригинально. Кому ты здесь успел наступить на хвост?

— Ну, во-первых, мы тебя и правда не сразу нашли, — объяснял док Никита. — Когда вышли к лифтам, один тип увёл нас в конец коридора и закрылся там в кабинете. К тому же след твой в коридоре был совершенно стёрт. Это потом, когда началась стрельба, мы поняли, что здесь что-то не так. Кстати, акустика в вокзальном здании просто великолепна: мы не слышали пальбы, пока не закончили дело с нашим личным "тараканом". Во-вторых, не один ты испытал шок, когда увидел диверсантов. Мы тоже думали о них как о команде профессионалов, а обнаружили песочных големов, на которых кто-то потратил чудовищное количество энергии. И, в-третьих, они и впрямь были посланы убить именно тебя. Жаль, проснулся ты рано, а то бы увидел, как мы тщательно изучаем следы... Чего морщишься? Сны такие надоели?

— Голова болит.

— Брис?

— Всё, что угодно, но в поле я к нему лезть не собираюсь. Я не настолько дурак, чтобы совать палец в аквариум с пираньями. Да и отторгнет оно меня.

Леон с таким ошарашенным видом уставился на них обоих, что док Никита счёл нужным пояснить:

— Брис обычно легко снимает головную боль, корректируя руками полевые структуры. Но твоя защита очень сложна, и сейчас он боится сделать что-нибудь не так. Ладно, снимай рубаху, переворачивайся на живот. Окромя бесконтактного массажа, есть и кое-что другое. Брис, убери из-под него подушку.