Вообще — весьма похоже на то, что лихи — это отход формирования эфирного органа. Как бы не имперских пучеглазов, когда в процессе выпучивания глаз чрезмерно выпучился. С анатомией Лиха Стригор знаком толком не был: лихо никто не жрал, было ли оно ядовитым или из-за схожести с человеком — чёрт знает.
А вот с эфирными проявлениями знаком был прекрасно, и Лихо — это… лихо. Оперирование гравитацией, судя по всему, к счастью, кривое, но к несчастью — запредельно сильное. Тщедушное тельце никаких особых защит не содержало, рубилось кладенцом влёт, но до него было крайне непросто добраться.
Итак, буркал, вращающийся в башке-глазнице — гравипуха, локально увеличивающая гравитацию до запределья. В свое время Индрик ногу сломал от “краем пойманного” лихого взгляда. А это показатель, блин.
Единственное, что хорошо — не сразу, тяжесть наваливается за пару секунд до критических величин, а само Лихо весьма неповоротливо, глаз же вообще стационарен.
Далее, начиная с примерно метра от Лиха, начинается этакое защитное поле переменной гравитации. То есть, пыриться своим буркалом ему уже ни хрена не надо. И варьируется эта гравитация, очевидно, лихой волей. Кладенец ни хрена не помогает — попадает в зону повышенной тяжести и падает на землю. Опять же, из личного опыта Стригора, если шмякнется слишком большая часть, усилия Индрика и меня приведут к отрыву куска кладенца. Десятки, если не сотня Же.
И если бы не “волеуправление” а “автоматика” — хер бы я что с Лихом, которое к магии, судя по всему, довольно устойчиво, сделал. А так — Стригор нарезал круги вокруг Лиха, старался не попасть на прицел гадкому буркалу и, в зависимости от везения, за минуты (в первый раз, повезло) или часы (второй раз, тоже повезло, но меньше), затыкивал пакость кладенцом со спины. Видимо, ловил момент, а плоть мелкой дряни кладенцу сопротивлялась херово.
Далее, что это пакость вообще делала: а просто шла к ближайшему скоплению людей и тупо плющила в блин всё на своём пути. Посадки и землю, до тонких блинов из сена и каменной слёженности пластов почвы. Коров, пейзан и прочее — в тот же блин, но до поры. И добравшись до деревеньки — лихо зажигало. Играло с людьми, как кошка с добычей. Надавит-отпустит, надломит-отпустит и в таком духе, пока всех не сломает нахрен.
Единственное что было хорошо, причём без кавычек, развлекалось оно так с чувством и расстановкой, так что заставший в свое вемя в Стрибожье Лихо Стригор обнаружил не груду, а всего пару трупов. Поломанных, правда, было дохрена, но справились в итоге.
А мне сейчас вообще повезло. Час — буквально подарок, Лихо еле вытягивает на своих кривых ходилках километров пять в час, даже меньше. И, соответственно, обнаружили его не позже часа пути от Пущи. То есть, на полдороге, а жертвы умеренные. В то, что их нет — верить хочется, но не стоит. Поганая, в общем, тварь.
Правда, как воевать эту лихую погань, совершенно непонятно. Точнее, кроме как стригорьим кручением, с заходом с тыла. В теории, это лихо должно прекрасно… Хех, хмыкнул я. А почему бы, в конце концов, и нет? Стрелять в тварь бессмысленно, те же самострелы не помогут, имеющегося импульса банально не хватит, чтоб продолжить полёт ставшей многократно тяжелее метательной фигни. Но, я-то могу… просто уронить самострельный болт НА лихо. С векторами гравитации (хоть и дурацкое, но понятное понятие), Лихо, очевидно, не работало: только увеличивало текущее. А попавший в тварь кладенец всё равно утяжелялся — правда не в десятки раз, а в разы, так что определённое “поле повышенной гравитации” есть постоянно.
Далее, то же использованное мной на воронах пыхательное оружие объёмного взрыва. Муке из соломы — похер, насколько возрастёт тяготение. Она станет тяжелее, и воздух её окружающий тяжелее. Хм, непонятно тогда; теоретически, от твари должны дуть и притягиваться к ней ветра, от перепада давления, а их нет. Значит, область локального повышения гравитации аномальна. В физическом плане, естественно, так-то понятно, что сам факт магии аномален.
Ну, впрочем, посмотрим, заключил я, выдёргивая из близлежащего стога жмень сена и мельча его в труху. Для начала — болтами с высоты. Не поможет — пробую пыхнуть. А если и всепобеждающая трава не справится — буду по-старинке, то есть по-стригорьи нарезать вокруг твари круги. И думать — прямое магическое воздействие вряд ли пройдёт, но есть и иные, не только мной надуманные.
А пока сосредоточимся на двух, заключил я, выщёлкивая из самострела болты (вычавкивая, если быть семантически точным, хех).
К Топлякам подъехал, был обрадован целостью пейзан.
— Токмо коровушек пяток Лихо окоянное удавило, — докладывал мужик-пастух в биодоспехе. — А дар твой, благой господин Стрижич, оберёг, — похлопал он по биодоспеху. — Увернулись от ока поганого да и утекли с коровками.
— Угу, окаянное только, — хмыкнул я.
— Да как же оно окаянное, когда око у него — во? — удивился мужик разведя руки. — Окоянное оно, господин Стрижич. Иль окАянным быть ему велишь?
— Как желаешь, так и называй, — отмахнулся я от пейзанина, стараясь не заржать — ну и вправду: “Око — во!”
Сделал пейзанству рукой (просто помахал, да даже не на них), ну и направился Лихо убивать. Индрик то ли почувствовал, то ли образ считал — мог в теории, у нас с ним связь была предельно “плотной” и начал яриться, но и опасаться — помнил лапу поломанную, как ему на трёх скакать пришлось.
“Не боись, животин, близко к ноголому быть не надо, только быстро бегать” — отмыслеэмоционировал я. “Какой хозяин себе щупалец полезный отрастил, длинный” — порадовался за меня акул.
Блин, а мне ржать нельзя — надо собираться и вообще клювом не щёлкать, улыбнулся я.
И стала наваливаться тяжесть, причём, Лиха ещё было не видно. Впрочем, Индрик клацнул челюстью и припустил, а тяжесть пропала. И, в почти сотне метров, обнаружилась скособоченная фигурка, с гладкой проплешенной утрамбованного всего сзади. Вот паразит-то какой, возмутился я.
Вообще, зона “уверенного поражения” у Лиха была метров в пятьдесят от него. На меня он “кинул тяжёлый взор”, но это так, десятая Же от силы. А вот с полтинника начиналась реальная опасность — хрен знает, сколько Же, но много.
И вот, пока Индрик рванул по кривой спирали покруг Лиха, стал я возносить болт над Лихом. И — первая неприятность. Пакость свой неповоротный глаз за мной водить перестала, а стала отслеживать, изгибаясь, эфирную манифестацию. И уронила, пакость такая, болт оземь. Нет, упал-то он душевно, вошёл в землю на запредельной скорости и, очевидно, глубоко. Вот только нихрена не в Лихо, более того, эта пакость своим буркалом подлючим выбила эфирные крохи моего воздействия за доли секунды.
Это… херово, признал я. То есть, лихая пакость, судя по ощущению эфира, меня в разы сильнее эфирно. Ограничена, конечно, но судя по воздействию, всякие лезвия и прочее вблизи от него будут развеиваться, не долетая.
Так, а если пыхнуть? Вряд ли получится, но попытка — не пытка. Выпустил я на пакость толику травы и даже Индрика остановил.
Выходила довольно забавная картина: Лихо упорно пырилось на облако травяной пыли с эфиром. С полвзгляда вымывало эфирные крохи контроля, но пыль не падала. А контроль я возвращал, не давая траве осесть.
Правда, по приближении к Лиху пришлось прилагать всё больше усилий — “защитный периметр” всё же вымывал эфир, пусть и не как “прямой взгляд”. И туповато Лихо, факт: на меня вообще перестало внимание обращать, кружась на месте и стараясь поймать облако в “прицел”.
Так, это славно и пока тяну, прикинул я. Но, той травой что пыхну, с того расстояния, что есть — ну подкопчу тварь, максимум. А ближе к ней уже эфирные усилия таковы, что не только траву не удержу, но даже пыхнуть не смогу.
Так, пробуем комплексный подход, решил я, запуская ещё один болт. Лихо “подвисло”, начало пытаться “взглянуть” на болт, но я подал в траву чуть больше эфира, ну и сосредоточилось одноглазое на ближайшей цели.
А я вывел болт на нужную траекторию, благо Лихо стояло и вращалось вслед за нарезающим вокруг него круги облаком травы.
И ускорил я болт, на полдороге к Лиху потерявший мой эфир, но заметно ускорившийся — очевидно, попавший в поле действия магии гравитации. И… всё. Прошил Лихо насквозь, лопнул глаз, вошёл в землю. Лихо даже лапками не засучило, а пало смертью дохлых на утрамбованную проплешину.
— Это лихо я, — изящно скаламбурила моя поэтичность вслух. — Так, а что у нас в тебе такого интересного? — полюбопытствовал я, приближаясь к дохлому трупу.
Правда, ждал меня фактический облом: плоть твари была очень слабоэфирной. Глаз — да, но глаз растёкся слизью, у него даже оболочки не было, по сути. И эфир терял весьма бодро.
Ну, в принципе, хрен бы с ним, хотя несколько обидно, признал я. Проверил тушку — хоботок на подбородке вместо рта, то ли кровушку хлещет, то ли нектар какой. А так — человек, причём без местных улучшений: стопа как стопа, позвоночник без защитного кожуха. Правда, полу среднего, ни сосков, ни органов, кроме уретры. И пупка нет, что при отсутствии полового размножения логично.
В общем, похоже, я прав: отход эксперементов. Или попытка улучшить уже местными. Но он же размножаться не может ни хрена! В принципе организм на репродуктивную деятельность не заточен.
Это, выходит, в глубинах Пущи некая матка плодит Лих, а скорее всего, не только их. Иначе ни хрена не понимаю, браться им неоткуда.
Так, а если подумать, то выходит, что Пуща более чем может быть центром биоразработки уровня стегасского возвысителя, до которого добрались анимированные бояре. И стали биотыкать в биокнопки. Наплодили биопакости, которая их сожрала, либо убежали, неважно. И вот, лаборатории-Пущи клепают немного, всё же не завод, а лаборатория, хотя в биоцивилизации понятие размытое, но всё же. В общем, клепают пакость, которую в нашем случае выносит к Логу.
Вопрос: какого хрена биоценоз лабораторий одинаковый… хотя это, скорее, ответ, хмыкнул я. Не все тупые бояре, а один особо выдающийся наплодил. А программа шарашит, поскольку Пущи синхронизированы.
Далее, видно, ДО озверения биолабораторий родовичи надёргали не столько продукты, сколько инструменты биопроизводства и разработки. Ну и, может быть, у имперских экспедиции бывают, у прочих вряд ли — пороха не хватит. Пока похоже на правду, но мне ничего не даёт на данном этапе: переть в недра пущи пороха у меня не хватит точно. Причём, не факт, что хватит когда-нибудь.
И, нужно отметить, что надуманное мной — ни хрена не истина. Так, теории на слабом обосновании, что цивилизация возвысителя тут была — а не, например, что Беловодье не “Дом” а “Биолаборатория” и “Социальноэкспериментарня”. Да и критерии оценки у меня всё же технократа. При этом, у не бояров, а именно трансгуманистической биоцивилизации оценки и критерии… да вообще любыми могут быть. Так что всё это мной надуманное — вилами по воде писано.
Под такие мысли я добрался до Топляков, просветил пейзанство на тему “кончилось Лихо”, да и затребовал себе симургов. Разослал и Трисилу местному сообщил: так, мол, и так, забирайте людишек по деревенькам.
И поскакал в поместье — с Лиха хрен что полезного, как мне, так и на продажу выйдет, ну а ждать выдвинувшихся за “людишками” сопровождающих барственному мне не можно.
Доскакал, обнаружил табор пролетариата, часть из которых художественно страдали, симулянты: ну реально, даже рассечений кожи нет, а стонут, как потерпевшие.
Тем временем подскочил ко мне Недум и ябедничать начал:
— Стригор Стрижич, служанки ваши…
— Знаю, Недум, сам повелел, — отметил я копошение девчонок с фиалками под стеной барского дома. — Пусть будут. И взор усладят, и не только.
— А Лихо…
— Гден, слегонца, — отдал команду я, на что острекаленный перечник подпрыгнул. — Во-о-от, — довольно отметил я педагогическое воздействие. — Сам башкой своей старой подумай, ежели я тут, то что с Лихом?
— Не гневись, Стригор Стрижич, уразумел, — незаметно потирая острекаленный филей, выдал Недум.
— Это хорошо, что уразумел. А вообще — мудёр я, — оценил я благотворное воздействие стрекальщика на замещающего властные должности. — Вот всем бы такого стрекальщика, — размечтался я, но решил не мыслеблудить. — Так, мне четверо слуг потребны, занести добро в покои. И пожрать, девки заняты, пусть в покои мои на троих будет. За этими, — тыкнул я в пролетариат, — от деревенек людишки придут. И знаешь, Недум, — прикинул я. — Сам их раздели. И… дели по уму, а не по семьям. Вот, леший подери, не нравятся они мне, а так — и живы будут, ну а в деревеньках посмотрим, как пойдёт. И не буду этих мануфактурщиков больше брать, — окончательно решил я.
— Всё исполню, — выдал Недум.
Разгрузил Индрика, затащил имущество в покои, после займусь. А чуть позже ввалились Люба с Олой, груженые подносами.
— Там снедать располагайтесь, — тыкнул я в угол комнаты с ларями…
— Мы… — начала было Ола, но Люба ей на ухо “зашептала”.
— Стригор Стрижич велел, исполнять надо.
— И то верно, — рассудила Ола, уместилась с Любой на лари и принялась питаться, болтая ногами.
Так, несколько успокоился за едой я. Ну, со зверьём понятно, с соседом — тоже. С братцем разобрались, Управитель прорастает в баню в уголке и в пару фиалок — на последнее я дозволение прямо не давал, но и не запрещал, так что пусть будут.
В общем — всё более ли менее сносно, присмотра не требует. И, наконец-то, смогу я всячески моих служанок отжарить, отметил я, отметив выкачивание яйцов. А после займёмся чтением — у меня листов целый ларь не читанный!
И отжарил я девчонок во все дыхательные и пихательные. Всякие места интересные у них оказались, как и указывало расположение нервных волокон, более чем чувствительные. Им приятно, ну и мне дополнительное разнообразие.
Правда, групенсексу их учить и учить, но это скорее приятно, чем нет, отметил я, передыхая после занятия, наконец-то, не осеменением, а сексом.
И ударился я в ударное чтение. За две с лишним недели перделки свежекупленные в покоях ожили-развились, служанки занимались уже за столом, но я даже выросшую баню не посещал — не до того было.
