Тут поп был прав — денежки с кардинальских Миров святоши зажиливали. Да ещё и хамски обкладывали “церковной десятиной” верующих миров других, которым, в девяноста девяти процентов случаев, не быть в Империуме — значило стать боевым сервитором попов.
— Не так, экклезиарх, — ровно отрезал я. — То, что с кардинальских Миров не идёт финансовых поступлений в защищающих их Империум — факт. Но десятина полками гвардии остаётся. А, согласно докладам вашей администрации, население Фелиции сократилось на пятую часть за три года, в текущем вообще что-то невообразимое. Первое: это наносит ущерб и вред Империуму, — начал перечислять я. — Второе, столь массовая гибель подданных Империума, пусть и без дани — основание и причина для расследования. И это НЕ ВАШИ люди, экклезиарх! — возвысил я голос на блеяние святоши. — Вы ими управляете, не более. Это люди Империума, — веско заключил я.
— Вы хотите конфликта меду Инквизицией и Экклезиархией? — применил этот умственно-отсталый “неотразимый аргумент”.
— Конфликт между катчанским дьяволом и гроксом. И не обманывайтесь, экклезиарх, грокс — отнюдь не Священная Инквизиция, — отрезал я. — К тому же, с чего конфликт-то? Инквизиция желает знать, и имеет на это ПРАВО, с чем связана повышенная смертность подданных Империума. Можете сэкономить время для меня и себя, поведав то, над чем безуспешно бились трое моих коллег, — проявил я небывалую щедрость.
— Всё у нас в порядке, просто состарились и умерли, — буркнул этот тип так, что даже если не вникать в бредовость этого заявления, было ясно, что врёт (не по лицу, но в свете и ветре — однозначно). — Расследуйте. Но на территорию священных земель… — запнулся он, прерванный ярчайшим сиянием моей физиономии.
— Что же вы замолчали, экклезиарх? — выдал я, продолжая сиять. — И отвели взгляд. Смотреть на меня! — рявкнул я.
— Не могу, — ожидаемо проскрипел поп. — Святой, как же, с погаными мутантами…
— Вы меня достали, Адам, — вздохнул я. — Император призывал огринов во время Крестового Похода в Его армию. И если вы не возьмёте свои слова взад, — намеренно исказил я звучание слова, — я вас тут же пристрелю, за хулу и ересь, согласно уже Имперского Кредо, — помотал я сервочерепом.
— Оговорился, прошу прощения, — художественно перекосился поп. — Что ж, ищите, вынюхивайте, тратьте время. Всё у нас нормально, — отрезал он, сделав вид, что занят.
— Сопровождающий, понтифик. Вам было поручено выделить сопровождающего достаточно высокого ранга. Я жду, — вольготно расположился я на заскрипевшем под доспехом кресле, закурив.
Адам страдал, мучился, но извлёк из недр подчинённой ему орды некоего дьякона, Себастьяна Надсона, несомненно, названного в честь недавно поминаемого мной гибрида Лютера Кинга и Савонаролы.
— Транспорт до космопорта, — бросил я, выслушав заверения, что сей дьякон достаточно поставлен. — Я буду использовать в качестве средства перемещения Аквилу, — пояснил я.
Так что обратно мы добирались тем же автобусом, вновь нанеся его нутру некоторый ущерб. Впрочем, я выказал небывалую стойкость духа, можно сказать, подвиг аскезы: не порезал обивку кресел и даже не нацарапал на стенах “здесь был Терентий” грозовыми когтями.
А дьякон был мордой невозмутим, и так же защищён от телепатии, как и прочие встреченные нами попы. Ведь скрывают что-то, бесовы дети, поставил я неоспоримый диагноз. Хотя имелась и незначительная вероятность, что ноктилит выходит в какой-то местный вариант риз. Но факт юления и вешания лапши на уши, даже если и существует таковой вариант ритуальной одежды, это не отменяло.
Добравшись до Аквилы, я призадумался в сопроцессоре: ну, замечательно, я выжег слой-другой сетчатки столичному градоначальнику, показал, какой я охренительно святой и прочее. Но признаваться со страшной силой он не захотел, а значит, мне нужно вести расследование. Пропажи, чтоб его, миллионов человек. На кардинальском Мире… И вот как мне это, варп подери, делать-то?
Посидел, подумал, да и пришёл к выводу, что начинать надо с мест жительства. Часть, особенно в городе, коллеги, согласно отчётам, проверили. И ничего “подозрительного и криминального” не обнаружилось. А значит, надо проверить места, коллегам недоступные. Поскольку местные святоши устраивали истерики на тему “свячёных земель”.
Соответственно, отдал я распоряжение пилоту, двигать в направлении “Поселения Святого Августина”, с населением этакого промежуточного состояния, между сектой, монастырём и нормальными человеками. Дьякон, услышав место назначения, по морде каменной пробежал лёгкой тенью, варежку свою злостную на миг распахнул и тут же захлопнул: подсветку я не отключал. Так что на попье “невместно вам в место свячёное”, моя персона могла ответить “посмотрим на ваши свячёности и, возможно, они мою святость не оскорбят”.
По крайней мере, моя ехидная морда лица это откровенно выражала. А Себас это, очевидно, воспринял и не стал тратить время.
И вот, долетели мы до поселения, этакого “полугорода-полупосёлка”, с максимум трёхэтажной застройкой и несколькими производствами в качестве труда. Производствами ручными и чистыми, что для Империума было не совсем уж невозможным, но редкостью. Ну и капище тут, естественно, присутствовало, было здоровенным, пафосным, этажей в десять. Что в целом и немного, но для пасторального поселения смотрелось, как по мне, глупо и пафосно.
Время было рабочее, по улицам поселения никто не бродил, так что направил я свой нос, а за ним и стопы, в направлении производственных зданий.
По дороге к нам хотел докопаться некий служитель культа, но был Себасом оперативно перехвачен, просвещён — и свалил в туман. А на производстве какой-то металлизированной парчи охраны и вовсе не было, так что любовался я невозбранно трудягами. И очень мне увиденное не нравилось: взрослых мужчин и женщин на производстве банально не было! Пахали за столиками и станками либо откровенная молодёжь, младше четырнадцати, либо совсем уж пенсионные одры, с сединой, лысинами и прочими атрибутами возраста.
И это ни черта не дело — согласно выцарапанной с боем, и не без удачи, коллегами информации, в этом городке-секте было около миллиона человек, три четверти из которых умерли, снизив выработку наполовину. То есть, взрослое население взяло и померло полным составом. Да сейчас, возмутился я, подойдя к одному из станков.
— Я — Инквизитор, — бросил я пареньку и деду, трудящимся в поте лица. — Где твои родители? — обратился я к пареньку.
— Служат Императору в лучшем Мире! — с дебильной улыбочкой выдал паренёк. — Храни вас Император, Инквизитор, — сложил он ладонями птичку, что повторил дед.
— И вам того же, — послал я посыл обратно. — А от чего они умерли?
— Они не умерли, Инквизитор, — удивлённо выдал юнец. — Я же сказал — служат Императору.
— А где, кем? — резко заинтересовался я.
— Не знаю, — протянул парень, взглянув на деда.
— Уехали, сталбыть, Ваше Святейшество, Ганс с Эльзой. Во славу Императора, — проскрипел дед. — Не ведаем куда, но служители Бога нашего уж присмотрят, — сложил он птичку.
Дьякон морду держал каменную, но глазками бегал. Впрочем, в свете и ветре не особо и волновался — так, проявлял лёгкую озабоченность. Как и во время полёта. И вот как это всё понимать-то, призадумался я, да и обратился к Кристине.
— Защиты нет. Родители этого паренька и сын с женой старика “уехали служить Императору”. Сами, никто не принуждал, правда, прощались насовсем, — отрапортовала Кристина.
Точно ничего не понимаю. Ну, положим, уехали в какие-то места служить в более жёстких (или мягких — вряд ли, но и такое бывает) условиях местным попам. Так на общей численности планеты это бы не сказалось!
Обежав ещё два производства, я узрел такую же картину, как и на первом: дети и старики. Та же картина, “служат Императору”, без подробностей.
Шёл я к местному капищу и недоумевал: ну, хорошо, положим в арк-флагеллянты перевели кучу населения местные святоши. Но вопрос — зачем? И нет столько боевых сервиторов, да и создание такого — это не два пальца об асфальт, ресурсы, человеко-часы, привлечение шестерёнок. И вообще, две сотни миллионов это, на минуточку, не смешно ни разу: такого не скроешь совсем и вообще. А боевые сервиторы хоть и увеличились количеством, но явно не в таких монструозных количествах.
Сожрали их что ли местные попы, несколько рассеянно сам себе пошутил я. Но сам себе смеяться не стал — не смешно потому что. Тем временем, настоятель капища вещал, что да, вот уехали все со страшной и необоримой силой, наверное, в город, а точно он не знает. Врал, как пить дать, морда сектантская.
Но, опять же, причин для беспокойства не наблюдалось, никаких гекатомб трупов невинных и непричастных жертв не наблюдалось. Так, надо мыслить комплексно, решил я перестать охреневать и занялся делом.
Итак, для начала, у нас выходит исчезновение двух сотен миллионов человек. В Ульях это не особо заметно, но вот в таком захолустье становится очевидно, что это взрослые особи человеков, не юнцы и старики. Причём, проверка планшетом показала, что отчёт местных для Депортаменто Мунитором не содержит “гибель”, а “убыль” облагаемого гвардейской десятиной населения. То есть, можно сразу сказать, что никто не утверждал, что пропавшие именно померли. Они “убыли”. Вопрос, куда и нахрена остаётся открытым. Вопрос, с хрена ли попы партизанят — тоже.
— В столичный космопорт, — озвучил я, располагаясь в Аквиле.
Так, смотрим дальше: куда можно запихать двести миллионов человек? Ну, положим, во флот — не везде условия Гнева, да и не только особо жадные торговцы над экипажами глумятся. Да и гены корабельной популяции надо обновлять.
А ещё, дошло до жирафа в моём лице, очень уж просто меня сюда допустили. Предыдущий Инквизитор рвался в ентот городок-секту. Так его остановили чуть ли не силой, скажем так — близко к насилию, уж ультиматумами угрожали точно. А я, ослеплённый своей лучезарностью, посчитал, что допустили меня из-за неё. А если нет? Если меня допустили не потому, что я сияю как котячьи тестикулы, фосфором намазанные, а потому, что в текущем периоде скрывать стало нечего? А рожи корчат и кривляются попы, чтобы не выглядела их предыдущая позиция неправильной.
Обдумал я этот момент, да и признал — вполне может быть. Попы, с которыми я общался, в свете и ветре эмманировали удивлением, на тему: “с хрена ли Инквизитор хамски светится?” Раздражением: в стиле “достали, хрена ли им опять надо?!” Но не страхом разоблачения их коварных и подлых (в чём я практически уверен ныне) деяний.
Ввалилась моя персона в здание космопорта и с помощью инсигнии, преторианцев изъяла данные о прибывающих и отбывающих из системы судах. И не выходил каменный цветок: не на чем было вывезти две сотни миллионов человек за обозначенные сроки. Помотался я по космопорту и даже его начальнику учинил допрос. И Кристина подтвердила, что все суда фиксируются. Никаких “по указанию свыше” сокрытий нет.
А двести миллионов человек растворились в воздухе. Волей Императора, конечно. Так, выходит очевидный бред, и если не прямое массовое убийство, то преступление против Империума. Саботаж, как минимум. И не будь местные попы в столь неудобном для меня положении…
Впрочем, не будь они в нём, меня бы тут и не было, а расследование давно было бы закончено, напомнил я себе. Итак, что мне делать?
Есть, конечно, желание приказать преторианцам схватить этого камнерожего дьякона, снять с него ноктилитовую цацку, да и выпотрошить Кристиной его отсутствие ума. В принципе, стал я прикидывать, взирая на рожу служителя культа, вполне осуществимо. И если что, стереть ему момент допроса. Лишнее, но во избежание конфликта — пусть будет, заключил я.
Вернулись мы на Аквилу, где Себас получил от получившего указание вокс-связью преторианца разряд электричества. Тут же, не приводя в сознание, сняли с дьякона ноктилитовые чётки, Кристина влезла ему в мозги и…
И стал я охреневать на гораздо более информированном уровне: где эти двести миллионов, Себас НЕ ЗНАЛ! Всё, что он знал и был в курсе — это то, что “верующие в Императора миряне” готовятся к делу, а то и подвигу “Во Имя Его” (которого никто и не знает, не без иронии отметил я про себя). А всяким Инквизиторам нос свой наглый совать в это не стоит: не их дело и вообще. И всё.
Ну, если тут мерзкие и коварные планы старших попов, то, в принципе, незнание проводника более чем оправданно — не получив информации на месте я НЕ МОГ не допросить его. Вот только, теперь у меня есть не подозрения, а прямые доказательства. Правда, не печальной судьбы людей, а прямого нарушения как минимум понтификом “Диктатес Империалис”.
Потому как у подданного Империума от Инквизиции тайн нет и быть не может. И сокрытие информации, пособничество, а тем паче указание на таковое подчинённому — саботаж, предательство, препятствование работе Священной Инквизиции.
— Протоколирую: гражданин Империума Себастьян Надсон, дьякон с планеты Фелиция, получал от своего непосредственного начальника, Адама Седого, понтифика, прямое и однозначное указание препятствовать Инквизиции в её расследовании. Преступление выявлено, после пятой ступени воздействия, осуществлённого Кристиной Гольдшмидт, дознавателем Инквизитора, псайкера ранга Бета плюс, — выдал я, фиксируя сказанное сервочерепом.
— Свидетельствую и подтверждаю, — подала голос Кристина, а дождавшись, когда я закончу с оформлением записи, поинтересовалась: — А что дальше, Терентий? Задержим этого Седого?
— Не сейчас, — ответил я, прокручивая в голове варианты. — Пока попробуем разобраться без предъявления обвинений. Они никуда не денутся, могут пригодиться в будущем. Сотри у дьякона все намёки на вмешательство, пусть считает, что он притомился и задремал, — отдал распоряжение я.
Дело вот в чём: теоретически, можно хватать этого Адама за мягкое гузнышко и пристрастно допрашивать. Но так же, теоретически, можно было сделать и с самого начала, вот в чём дело. И “препятствование расследованию Инквизиции” — безусловно, преступление. Вот только не столь тяжкое, чтобы оправдать последствия конфликта с попами Фелиции. А значит, надо мне двести миллионов этих потеряшек (или их останки, во что я не особо верю, но и исключить не могу) всё же найти. И вот тогда раздавать сёстрам по заднице, а попам по морде. В зависимости от тяжести преступления, с различной интенсивностью.
