| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Может ли быть, что неустановленный пока Герберт, племянник Яначека — это сын Брашера? И если так, то чью сторону примет в результате спасенный нами маг?
— Ну, хорошо! — я хлопнула ладонью по столу. — Теодор, я предлагаю освободить уважаемого ректора от нашего присутствия. Пойдемте, нас ждет Лютеция!
Я протянула Брашеру руку и он, помедлив, взялся за нее. Портал в мой домашний кабинет распахнулся, и мы сделали шаг вперед.
Стоило мне сесть в кресло и протянуть руку к колокольчику, как Бакстон уже стоял в дверях.
— Кто-нибудь спрашивал меня? — поинтересовалась я, копаясь в ящиках стола в поисках запасного коммуникатора.
— Нет, мадам. Прикажете приготовить комнату для гостей?
Я оторвалась от поисков и воззрилась на него с некоторым изумлением. Столько лет служит у меня этот потрясающий человек, а я все не перестаю удивляться тому, как он опережает мои распоряжения своими действиями!
— Да, Бакстон. Это господин Брашер, он останется у нас в доме на некоторое время. Приготовьте голубую комнату для гостей, допуск по всему дому и в сад. И, само собой, завтраки и прочее. И вот еще что: господину Брашеру нужно подобрать одежду... в более современном стиле, вы понимаете.
Мы с Бакстоном посмотрели на Брашера: ну, и в самом деле, черный камзол, шитый серебром, ботфорты, белая рубашка с кружевными манжетами и воротником были бы хороши для съемок исторического головидео, но вот выходить в этом в город я бы не стала.
— Я понимаю, мадам. Господин Брашер, пойдемте, я думаю, что смогу найти что-то подходящее.
Пока моего гостя переодевали, я извлекла из кармана куртки подозрительно затихший блокнот.
— Жиль?
— А? — блокнот встряхнул страницами и превратился в привычную уже толстую книгу. — Да, Лавиния, извини. Все-таки мне приходится часть функций отключать, когда я в таком... эээ... сокращенном виде, поэтому энергия быстрее иссякает. Ну что, вы о чем-то договорились с нашим спасенным?
— Ну да, решили, что пока он поживет здесь. Сейчас его переоденут, и я хочу вывести его в город, прогуляться. Все-таки человек столько лет сидел под замком. Ты как, погуляешь с нами, или останешься?
— Останусь, — Жиль задумчиво пожевал губами. — Странная какая-то история с магией времени. То все было и было, а потом вдруг хлоп! — и сама идея ее исчезла. И что, исключительно из-за того, что пропал один-единственный магистр? Мы, конечно, твердо верим в роль личности в истории, но всему должен быть предел, да. Покопаюсь. Подключи меня к Сети.
Едва я подключила USB-кабель к порту в корешке Книги и закрыла пространственный сейф, как в дверь кабинета постучали.
Ну что же, Бакстон, как и всегда, был на высоте: в джинсах, футболке и куртке тонкой лайки, модно подстриженный, Брашер выглядел не старше моих студентов. Вот, это я кстати вспомнила!
— Бакстон, если будет сообщение от Сирила Уорнбека, сразу же найдите меня.
— Вы предполагаете оставаться в городе, мадам?
— Да, а что?
— Тогда я взял на себя смелость заказать вам и господину Брашеру билеты на световое шоу на острове Сите. Начало в одиннадцать вечера, — он протянул мне билеты.
— Бакстон, это прекрасно! Как вы догадались? Я уже много лет не попадала на это шоу, спасибо!
Действительно, замечательная идея, чтобы закончить вечер. Длинный был день и для меня, и для Брашера. Для Брашера уж в особенности.
Когда мы спустились на набережную Сены, снова зазвонили колокола, уже к вечерней службе.
— Лавиния, скажите... — начал говорить Брашер, и надолго замолчал.
— Да-да? Ну, говорите уже, Теодор, не молчите так!
— Да, простите... я все удивляюсь, когда на мои слова вдруг кто-то отвечает...
Тьфу ты, боги и демоны! Я все время забываю, что нужно обращаться с моим спутником, как с тухлым яйцом. А уж когда его облачили в джинсы и кожу, так все время приходится держать себя за язык, чтобы не смущать беднягу слишком вольным обращением.
— Я слушаю вас, Теодор! Не обижайтесь, мы здесь... сейчас... привыкли торопиться.
— Да, я уже понял. И даже, может быть, скоро тоже стану спешить, как вы. Лавиния, скажите, а верите ли вы в Единого?
Вот это неожиданный вопрос...
— Ну, Теодор, я даже и не знаю, что сказать. Меня, например, воспитывали в вере в Пятерых.
— Вы из Бритвальда, так ведь?
— Вы правы. Более того, значительная часть моей семьи до сих пор живет в Люнденвике, — подтвердила я его догадку. — Так вот, с течением времени я как-то... отдалилась от этой веры. А вообще, здесь, в Лютеции, очень много храмов Единого, хотя, конечно, больше всего их в Лации и в Спанье. Еще в Союзе королевств популярна вера в Богиню-Мать, ну, и есть некий общий Пантеон, где каждый выбирает покровителя себе по плечу. Даже у воров и лжецов есть свой бог.
— Дайте, угадаю... неужели Локи?
— Да, именно он. Поклоняются ему немногие, но в некоторые дня года — ну, в Самайн, например, даже поклонники Единого приносят на алтарь Локи дары. А почему вы спросили?
— Видите ли... всю жизнь я верил в Единого. И там, в том жутком доме, поклялся себе: если удастся выйти, первое, что сделаю — пойду в храм и помолюсь. Поэтому и хочу попросить вас, проводите меня к ближайшему храму.
У меня и сомнений не возникло: дважды за последний месяц дорога приводила меня в собор святого Северина. А сейчас всего-то и нужно было: пересечь Сену по ближайшему мосту, Понт-сен-Мишель, и свернуть по набережной налево.
Снова в соборе звучал орган, но на сей раз музыкант не разыгрывался, не проверял себя на длинных пассажах. Токката звенела под сводами, летела к небесам и сводила сущее с вечным.
Брашер застыл перед входом, потом решительно прошел вперед и преклонил колена перед образом. Я села в стороне на скамью и приготовилась ждать.
— Здравствуйте, Лавиния! — прозвучал голос у меня за спиной.
— Добрый день, отец Гийом!
— Я вижу, вы решили какую-то большую проблему. Для себя или для всех?
— Ох, отец Гийом, для себя решила, а вот для всех, скорее, я ее принесла. Скажите мне, что говорит ваш бог о пропавших знаниях?
— Наш бог... Лавиния, любой бог говорит устами его служителей. Если вы спросите меня, я скажу, что знания не всегда идут во благо. Вот только кто может решить, что есть благо?
— Вот именно, — тихо сказала я. — И еще: то, что видится благом сегодня, завтра покажется ерундой, а послезавтра может взорвать мир.
— Да, вот именно. Поэтому любой, живущий в этом мире, может действовать только одним способом: спрашивая свою совесть. Нет другого судьи для смертного.
— Каждый может ошибиться в таком случае, разве нет?
— Каждый может ошибиться, это правда. Но через сто лет твоя ошибка будет казаться не страшнее майского жука, а через триста — о ней никто не вспомнит.
Отец Гийом коротко поклонился мне и отошел, а я еще раз окинула мысленным взором возможные последствия своей ошибки: разрушенные столицы, снесенные храмы, горящие дома... Нет, отец Гийом, эта ошибка вот уже триста лет портит таблицу умножения!
Брашер появился минут через сорок; успокоенный, с просветленным взглядом. Признаться, я даже позавидовала ему: хотела бы я найти алтарь, на который могу скинуть ответственность...
— Лавиния, стыдно сказать, но я хочу есть! — радостно сказал он.
— Ну, зря, что ли, вы заново родились в мировой столице гурмэ? — хмыкнула я. — Чего вам хочется? Мяса, рыбы, устриц, трюфелей? Простого или сложного?
— Знаете, наверное, чего попроще. Кусок мяса, стакан красного вина...
— Отлично. Тогда не будем обременять метрдотелей роскошных ресторанов поисками столика для нас, а пойдем-ка мы в один небольшой рыбацкий кабачок...
В таверне "Старый гоблин" сегодня было малолюдно. Официантка посадила нас за удобный стол в дальнем углу, и потянулась, было, за меню, но я ее остановила.
— Пожалуйста, принесите нам кувшин домашнего красного вина, по антрекоту и хлеба. И еще, скажите, мадам Шарро сегодня здесь?
— Хозяйка всегда здесь. Прикажете позвать?
— Я здесь, — за моим правым плечом прозвучал знакомый голос. — Иди, Софи, принеси вина из моей личной бочки. Здравствуйте, госпожа Редфилд!
— Добрый вечер, Мари! Выпьете с нами по стаканчику?
Мари не отказалась выпить, и поболтала с нами немного о городских новостях. А главное — она увидела и запомнила моего спутника. Теперь Брашеру ничто не грозит в Лютеции, даже если он решит ночью наведаться на Центральный рынок.
Вино было превосходным, мясо таяло во рту, городские новости поражали умеренностью, и я расслабилась. В конце концов, имею я право забыть о возрасте, звании архимага, должности и прочем, и побыть просто женщиной?
После ужина и вина, фейерверка и светового шоу мы возвращались в мой дом и остановились на набережной. Брашер тронул меня за руку:
— Лавиния... спасибо вам! Кажется, я начинаю привыкать к новой жизни.
— Надеюсь, — усмехнулась я. — Вы ведь сейчас вроде студента, сдавшего первую сессию: все дороги открыты, и все ведут в рай.
— Может быть, хоть часть пути в рай мы пройдем вместе? — неожиданно его руки властно притянули меня, губы оказались возле моих. Кончики пальцев очертили мои брови, скулы, контур губ... — Лавиния... Позволь мне...
Глава 32.
Наутро я почти проспала. Проспала бы совсем, но неугомонная Марджори разбудила меня, как я и просила накануне, "пораньше". Но я же не знала вчера утром, когда диктовала ей свое расписание на следующую пятидневку, как я проведу этот день... и чем он закончится, кстати!
При воспоминании о том, как закончился день, и чем продолжилась ночь, я хмыкнула и довольно потянулась. Да-да, Брашер ушел в свою спальню уже под утро. И я нисколько против этого не возражала.
Быстро позавтракав, я сунула в карман куртки Жиля, уже привычно принявшего уменьшенный размер, взяла Брашера за руку и открыла портал к приемной Равашаля.
Кстати, куртку мне пришлось надеть новую — мой карманный мудрец наотрез отказался путешествовать в табачной атмосфере.
Мы с Брашером стояли со своей стороны зеркала и наблюдали, как колонель Брихсдорн задает вопрос Яначеку, не получает никакого ответа, задает новый вопрос... и так до бесконечности.
Губы Теодора были плотно сжаты, пальцы вцепились в раму зеркального окна.
— Я вот думаю, — тихо сказала я ему, — стоит ли давать ему понять, что ты освободился? Или нет?
— Мне кажется, что стоит, — решительно вмешался в разговор Равашаль, и протянул Брашеру ладонь, — Приятно познакомиться. Жан-Клод Равашаль, начальник Службы магбезопасности.
— Теодор Брашер, маг, — кивнул тот в ответ.
— Так вот, — Равашаль потянул нас в сторону своего кабинета. — Пойдем, поговорим лучше у меня. Странным образом, когда наш фигурант смотрит в эту сторону, мне кажется, что он и через зеркальное стекло меня видит.
— Кстати, а как вы Яначека блокируете? — оторвавшись от стекла, спросил Брашер.
— Орихалковые браслеты. Плюс камера у него антимагическая, — пояснил Равашаль.
— Знаете, не выводите вы его из камеры, — сказал вдруг Брашер. — Все равно же, на вопросы он не отвечает? А то у меня скверное предчувствие. Что-то было у него еще в ранних исследованиях, еще даже до того, как он приехал в Прагу, насчет тонких материй и управления ими при полном выжигании резерва. Ведь воздействие орихалка в чем-то сходно с выжиганием резерва?
Равашаль резко остановился посреди коридора.
— Вот даже как? Интуиция должна быть подкреплена знанием предыстории... — сказал он вроде бы ни к чему, и добавил уже в коммуникатор. — Брихсдорн, заканчиваем и немедленно уводим пациента в камеру.
Он отдал краткий приказ охранникам, затем повернулся к нам с Брашером и пояснил:
— Сейчас мы с ним вроде бы случайно столкнемся в коридоре. Я вас, Теодор, постараюсь заслонить, но так, чтобы он увидел краем глаза. Пусть гадает, не померещилось ли ему...
Тут в голове у меня включился дребезжащий тенор: "Лавиния, пусть поторопятся. Что-то тут назревает нехорошее!". Я торопливо кивнула Равашалю и шагнула в сторону. Вовремя: из комнаты для допросов вывели Яначека, уже скованного наручниками и, в дополнение, в орихалковом ошейнике. Он шел, ни на кого не глядя, губы его едва заметно шевелились.
И тут у меня в голове вновь прозвучал скрипучий голос Жиля: "Лавиния, посмотри магическим зрением! Он сплетает какое-то заклинание. Его надо сбить с фразы, пусть Брашер его окликнет, быстрее!"
Я подтолкнула Теодора. Он понял меня верно, шагнул вперед и воскликнул:
— Милош, это ты? А где же Марта?
Такое невероятное изумление звучало в его голосе, что даже меня пробрало. И такое же огромное, невозможное изумление я увидела в поднятых глазах Яначека. Он споткнулся, не отрывая взгляда от лица Брашера, и магическим зрением я увидела, как из его рук падает сплетенная почти до конца сеть, сияющая ядовитой зеленью и черным.
"Набрось на ладони самую сильную защиту, какую сможешь, подхвати сеть и скатай ее в комок, а потом брось в пространственный карман. Потом будем разбираться, что это за гадость!" — продолжал руководить мной Жиль. Сделав длинный шаг вперед, я одним жестом проделала все, о чем кричал мне Жиль и мгновенно вернулась назад. Только теперь почувствовав, как горят ладони, я сунула их в карманы куртки.
Яначек отшатнулся от Теодора, прижался к стене и спросил:
— Т-ты? Как? Откуда?
Голос его дрожал, что принесло мне немалое удовлетворение. И не только мне, я думаю; во всяком случае, в моем кармане снова хмыкнули.
— Ты думал, я оттуда не выберусь, ученик? — спросил Брашер почти ласково, очень тихим голосом. — Интересно, на что ты больше рассчитывал: что я загнусь от старости, или что меня съест тоска?
— Как ты выбрался? — Яначек смотрел на него в упор, глаза его горели. — Скажи, как ты выбрался? Ты нашел формулу?
Неожиданно мне показалось очень смешным, что они разговаривают только вопросами, совершенно не собираясь отвечать. Понимая, что это почти истерика, я плотно сжала губы, что не рассмеяться.
"По-моему, он совершенно ненормальный! — веселым голосом сказал мне Жиль. — Давай его добьем! Достань-ка меня из кармана и поверни к нему".
Медленно я вынула из кармана ничем не примечательный коричневый блокнот и повернула его обложку к Яначеку и его конвоирам. Впрочем, обязанности свои они сейчас никак не выполняли, потому что не могли оторвать взгляд от сцены, на которой появился третий актер. Книга выросла в моих руках и вновь стала огромной, такой, что я с трудом удерживала эту махину. Горящие синим глаза распахнулись, и ехидный скрипучий голос сказал:
— Я же говорил тебе, двоечник, учись лучше!
К удивлению, этот удар не добил Яначека, а наоборот, кажется, придал ему сил. Вытянув скованные руки, он прыгнул вперед, словно громадная лягушка, и попытался вырвать из моих рук Книгу. Честно скажу, я бы не удержала и эту тяжесть, и хорошо упитанного мужчину, но тут Жиль — снова, снова! — поразил меня до глубины души: он хорошенько прицелился и укусил Яначека за нос.
— Тьфу, гадость, — громко сказал он. — Порченая у тебя кровь, я это всегда знал.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
