Слушаю и повинуюсь

— Нет, Валид. Это ты мухлевал. И всё равно проиграл.

Мальчик искоса глянул на него. И, скрестив руки на груди, фыркнул:

— Ну и... И не буду с тобой больше играть! Неинтересно. Ску-у-учно.

И, подбоченясь, зашагал прочь — будто ни в чём не бывало.

— Вали-ид, — протянул Амин, собрав фигуры и уложив их в специальное отделение под доской. — Ты кое-что забыл.

Мальчик замер.

— Что?

— На что мы играли?

— Ни на что, — торопливо замотал головой Валид.

— На желание, — улыбнулся юноша.

Валид медленно обернулся и угрожающе заскрипел:

— Ну и что же, смертный...

— Ты моешь полы.

Мальчишка подпрыгнул.

— Чего?!

— Палубу, — подмигнул Амин. — Всю. Вперёд!

— Я больше не буду с тобой играть! — патетично объявил Валид, сжав кулаки.

— Нет, — кивнул Амин. — Не будешь. А полы вымоешь. Удачи.

И, не слушая приглушённое "шайтан" и ещё что-то ругательное на незнакомом языке, направился в каюту.

* * *

— Насим? Что ты там делаешь? — заметив мальчика в углу, согнутого в три погибели, лицом к стене, удивлённо спросил Амин.

— Хозяин? — мальчишка быстро развернулся и уткнулся лбом в пол, выражая полную готовность слушать и исполнять все приказы.

Амин смотрел на него и чувствовал острое желание позвать Рашида — надсмотрщика за дворцовыми рабами Яммы. У него как-то само собой получалось справляться, и шехзаде никогда не сталкивались с такой проблемой как "раб", да к тому же ещё и непонятный.

После дворца рабов у Амина не было, а на чужих он как-то внимание не обращал.

— Насим, если я прикажу больше не падать на колени, ты перестанешь? — сев рядом с мальчиком на корточки, поинтересовался юноша.

Насим замер. Медленно поднял голову, на мгновение поймав взгляд Амина.

— Хозяин мной недоволен?

Амин мысленно выругался. Похоже, с этим мальчишкой иметь дело будет ещё труднее, чем с Валидом.

— Я буду тобой доволен, когда ты встанешь, — осторожно произнёс юноша.

Насим ещё мгновение смотрел на него, потом медленно поднялся.

Амин встал следом. Цепко осмотрел мальчика, отметил тени под глазами, впалый живот и, конечно, дрожь. Сказал задумчиво:

— Кажется, тебе надо больше кушать и больше спать.

— Как прикажет хозяин, — отозвался мальчик, пряча взгляд.

— Ложись, у тебя глаза слипаются, — вздохнул Амин, кивая на кровать. И, когда мальчик послушно лёг, свернувшись клубочком, сел рядом. — А теперь запомни — на колени становиться не надо. Мне это не нравится. Падать ниц тоже не надо, мне это ещё больше не нравится. И я буду доволен, только если ты будешь сытый, отдохнувший и желательно перестанешь дрожать — никто здесь тебя не тронет. Клянусь Аллат.

Насим, хмурясь, смотрел на него.

— Хозяин? Вы хотите меня продать — поэтому я должен хорошо выглядеть?

Амин мысленно загнул такое изощрённое ругательство, которое сделало бы честь и его брату — а уж тот выражаться умел... Умеет.

— Посмотрим, — уклончиво отозвался юноша. — Пока — постарайся уснуть.

— Да, хозяин.

Мальчик заснул удивительно быстро — то ли и впрямь ночью не спал, то ли покачивание корабля убаюкало.

Амин и сам задремал. Мерно качался пол, слышно было, как шелестят волны, поскрипывают внизу, в трюме, доски...

— Сайед!

Юноша вздрогнул, поднимая голову и встречаясь взглядом с капитаном. Тот не знал, куда глаза деть — и как бы при этом рассмотреть, как странные чужаки устроились. Взгляд пробежался по остаткам сладостей, спящему на кровати рабу...

— Что-то случилось? — натянув маску равнодушия, спокойно поинтересовался Амин, пряча зевок.

— Сайед, — вежливый тон капитана не вязался совершенно, — не могли бы... вы.., — и давался ему явно с трудом.

Амин вскинул брови.

— Ваш друг, сайед, — судя по взгляду, ясно было, что "друг" достал всю команду окончательно.

— Ну что там с ним опять? — простонал Амин, вставая и идя вслед за капитаном на палубу.

У кормы собралась почти вся команда. И дружно тёрла пол в ритме группового танца. В центре на тряпке топтался Валид с отсутствующим видом дирижируя рабабом. А капитан рядом с опешившим Амином пытался знаками объяснить, что, когда команда занимается Иблис знает чем, плыть дальше невозможно, и если этот маленький... шайтан не прекратит...

Амин, стиснув зубы, протолкался мимо матросов, схватил пискнувшего мальчишку за шкирку и поволок в каюту — по мокрому полу это было очень удобно. Стоило двери закрыться, на палубе загремел зычный капитанский голос, раздающий приказы.

— Я сказал тебе мыть пол, — прошипел Амин, — а не...

— Я мыл, — буркнул мальчик. И добавил, ехидно ухмыляясь: — Ты же не сказал, как.

Амин отпустил его, отошёл на шаг. Со вздохом покачал головой.

— Ты совершенно не умеешь проигрывать.

— Это потому, — уселся рядом на пол Валид, — что я всегда выигрываю. В отличие от вас, ничтожных смертных...

— О Аллат, да замолчишь ты или нет?!

Валид фыркнул и, запихнув в рот сушёную фигу со столика, принялся старательно её жевать. Потом не выдержал и поинтересовался, глянув на кровать:

— Из всего, что можно сделать с новым рабом... ты уложил его спать? Амин, ты забавный. Тебе что, совсем не хочется?

Юноша глянул на него исподлобья.

— Чего?

Валид снова фыркнул и потянулся за персиком.

— Я знаю людей, которые придумали бы тысячу и одно занятие для такого вот бедненького, несчастного...

— Очень надеюсь, что я к таким не отношусь, — пробормотал Амин.

Валид почесал затылок, с наслаждением вгрызаясь в персик.

— Он же полностью в твоей власти... Неужели не нравится ощущение? И ты бы правда его освободил? Вот прямо сейчас, если бы была возможность?

Амин, не задумываясь, кивнул.

— Конечно. Больше того, в следующем же порту я постараюсь узнать, как можно...

— О таком хозяине можно только мечтать, — со вздохом перебил его мальчик. — Почему такие, как ты, всегда мало живут?

Амин удивлённо глянул на него.

— Потому что этот мир слишком груб для вас, — сам себе ответил мальчишка. — Аллат помыкает Ваддом всегда, когда есть повод, а тот отрывается на рабах-звёздах... Я уже молчу про остальных богов. Одной Манат довольно сидеть в своей пещере и слепо пялиться на ваши нити... Видишь, даже богам можно, а вы, люди, всегда и во всём нас превосходите... И ты, — мальчик покосился на спящего раба, — по-прежнему хочешь его освободить? Ты словно из другого мира, мира-сказки про которые любит рассказывать Вадд, когда напьётся...

— Валид? — осторожно перебил Амин. — Ты сейчас о чём?

Мальчишка глянул на него, скривил губы в усмешке и махнул рукой.

— Да так... о своём, о мой благодетельный шехзаде.

— Валид!

Мальчишка хихикнул и, захватив чашу с персиками, устроился на доске у окошка, как на насесте.

В дрёме Амину всё казалось, что он видит там птицу. Только не с ало-золотыми крыльями феникса, а, почему-то, лазурными.

* * *

Следующим вечером корабль причалил в маленьком порту Малийки — с борта на лодочках увозили фиги и кишмиш. Взамен, уже ближе к ночи, привезли бочонки молодого вина из далёкой Анестазии, которые должны были пропутешествовать в Мусаифу.

За всем этим какое-то время уныло наблюдал сидящий на поручне Валид. Потом, устав швырять косточки в снующих у корабля рыбаков, прыгнул в отплывающую с фигами лодочку — но и там ему не понравилось. Моряки не обращали на него внимания и отводили глаза, а фиги уже и так надоели до оскомины. Немного покрутившись у причала, мальчишка со вздохом посмотрел на возвышающийся над портом купол местного шахерата, и, пожав плечами, направился туда.

...— Сайед, приказом уважаемого Дару-али, да будет Вадд к нему благосклонен, и сама Аллат одарит почестями в райском саду... ясно говорится, что давать свободу рабу с алой меткой, запрещается, ибо именно раб с алой меткой, чьё имя растоптано, а тело давно стало пылью, осквернил когда-то храм госпожи нашей Аллат...

Амин слушал эту историю уже третий раз — почтенным служителям торопиться было некуда и, заполучив собеседника, они тут же отправили рабов за вином, кофе и сладостями. Ибо, как говорил Вадд, странствуя по земле, хорошая история согревает, как вино, горчит, как кофе и тает, как лукум. И пусть уважаемый сайед не обижается на невозможность исполнения его просьбы, ибо, как заповедовала справедливая Манат...

В окно залетела косточка, звонко шлёпнувшись прямо в кофе рассказчика. Тот осёкся, медленно отставил чашку... И спустя мгновение вся компания почтенных служителей в покачивающихся на головах тюрбанах принялась картинно вопить и топать ногами, призывая кары на нерадивых рабов, посмевших пропустить в сад шахерата нечестивца, смеющегося над старостью.

Амин осторожно, по стеночке, выбрался во двор и, поманив ждущего его Насима, чуть не бегом бросился в порт.

Он ничего не имел против старости и уж конечно её уважал, но после таких вот посиделок начинал понимать брата, который каждый раз обещал отрезать язык разговорчивому старцу, особенно если тот был из царских советников.

На пристани Амин перевёл дух, отпустил руку Насима — тот моментально отступил на положенный шаг и потупил взгляд.

Амина передёрнуло.

— Что же мне с тобой делать? У тебя точно нет никаких родственников?

— Нет, хозя...

— Племянничек мой родной!!

Амин вздрогнул, обернулся и тут же наткнулся взглядом на монументального толстяка, чем-то неуловимо напоминающего торговца Ясара из Бакхра. Как и Ясар, этот толстяк избытком вежливости не страдал, оттерев Амина, как тараном, здоровенным животом и бросившись к сжавшемуся Насиму.

— Племянничек мой ненаглядный! — подхватив мальчишку, заверещал толстяк. — Я уж и не чаял тебя на-а-а-айти! Аллат милостива-а-а-а!

Амин, закрыв распахнутый от удивления рот, попытался обратить на себя внимание.

— Сайед...

— О, всемилостивая Аллат, они сделали из тебя раба, о, пусть их кости сгрызут гули...

— Уважаемый сайед! Немедленно отпустите моего... раба!

Толстяк замер. Медленно повернулся к Амину и уронил полузадушенного Насима ему под ноги.

— Так это вы хозяин моего дражайшего племянника, моей кровиночки, зеницы моего ока?! Вы должны немедленно его продать! Сколько мер золота успокоят вашу жадность?

Опешивший Амин открыл было рот, но его бессовестно перебили.

— Слышь, дядя, а не пойти ли тебе к шайтану вместе с твоими гулями?!

Перед толстяком словно по волшебству из воздуха возник Валид — бровки хмурятся, губки вытянуты трубочкой.

— Это... ещё что такое?! — заверещал толстяк, оценив обманчиво безобидный вид мальчишки. — Это кто?

Амин выдохнул:

— Простите, сайед, это мой брат, и он...

Валид увернулся, когда юноша попытался его схватить, и угрожающе достал кулёк черешни. Ещё более угрожающе засыпал всю ягоду в рот. И метко запустил чередой косточек в толстяка — благо можно было особо и не целиться.

"Дядя" завопил, призывая все кары Аллат на современную молодёжь.

— Валид! — простонал Амин, всё-таки хватая мальчика за руку.

— Он ему такой же дядя, как я — твой брат, — фыркнул Валид, перекрывая крики. — Пойдём. Уважаемый сайед обознался.

То, как толстяк, тискавший Насима, передал ему маленький кулёк ядовитых плодов катицы, никто не заметил.

— Не понимаю, — уже на корабле, в каюте, качал головой Амин. — Ты его точно не знаешь?

— Нет, хозяин, — в который раз ответил Насим.

— Но зачем он тогда...

— Я ж сказал, обознался, — буркнул валяющийся на кровати Валид. — С вами, людьми, это бывает. Ой, что ж мне так больно, а? А-а-а-а...

Амин в который раз потянулся, положил руку ему на лоб, потом на живот.

— А зачем ел столько сладкого? Умеренней надо быть.

— Я всегда ем сладкое, — отмахнулся мальчишка, катаясь по кровати. — Ой, плохо мне...

Корабль уже отплыл, так что отнести мальчика к лекарю Амин не мог. Но, поймав капитана, смог выпросить у него настойку, которая якобы в таких случаях помогала. Валид жаловался, что она горькая, но потом быстро заснул — глубоко, как мёртвый.

Амин не выдержал и около полуночи сам прикорнул рядом, убаюканный мерным покачиванием и шумом моря.

И не видел, как сидевший в углу Насим встал и, ступая тихо, как кошка, прокрался за дверь каюты на палубу.

А спустя совсем немного времени оттуда донеслись пьяные крики и ругань.

И первый предсмертный вопль.

* * *

Амин вынырнул из тяжёлого, ядовитого сна, когда вода залилась ему в нос. Открыл глаза, и его тут же захлестнула волна, несущая громоздкие доски, лёгкие обломки, намокший кусок паруса... Кто-то схватил Амин за руку, утягивая на дно, юноша отбивался, в другую руку сама собой ткнулась джамбия, и вода бы окрасилась кровью, не будь она тёмной, как чёрное стекло — ночь ещё не сошла на нет, и Вадд спокойно взирал на тонущий в полнейший штиль корабль.

Амин вынырнул, кашляя и пытаясь вдохнуть, машинально схватился за проплывающую мимо доску, пряча поудобнее джамбию. Судорожно огляделся.

Его сносило от обломков корабля влево, и сколько Амин не пробовал грести — всё без толку. В горло то и дело наливалась вода — Амин и раньше не особенно хорошо плавал, а со снующими тут и там досками, грозящими задавить, и вовсе получалось из рук вон плохо.

Амин пытался звать, но захлёбывался, а в темноте ночи разобрать хоть что-то было невозможно. Только раз неподалёку мелькнули белые шальвары, и Амин, оттолкнувшись от доски, нырнул следом за ними. И с трудом вытащил на поверхность бессознательного Насима. Мальчик висел, как тяжёлая кукла, на руках Амина, и они чуть вместе не утонули, пока юноша пытался ухватиться хоть за какую-нибудь доску.

А потом их отнесло совсем далеко и ещё долго било от волны к волне — ветер внезапно подул странно сильный.

Амин пытался звать Валида, прекрасно понимая, что это глупо. Успокаивал себя, что уж птица-феникс выживет обязательно.

Правда, фениксы боятся воды и совсем не умеют плавать. И характерной золотой вспышки Амин не видел...

Но об этом юноша сначала запретил себе думать, а потом это стало слишком тяжело — держаться за доску, держать Насима, держать глаза открытыми...

Юноша сам не заметил, как провалился в смертельную дрёму.

* * *

Солнце светило прямо в глаза. Амин попытался отвернуться, но и это не спасло. Попробовал прикрыть глаза рукой, но рука не поднималась. Сил не было, и если бы не раздражающе яркий свет, Амин так бы и остался лежать, не шевелясь, купаясь в тяжёлом сне. Но пришлось собираться с силами и хотя бы повернуться.

Вместе со светом вернулось и ощущение соли на губах, и жара. Амин поспешно повернулся на живот, и тут же обнаружил, что лежит на песке, а ноги ласково окатывают волны.

С волнами пришли и воспоминания.

Пошатываясь, Амин поднялся на колени. Держа руку козырьком, осмотрелся. Валида по-прежнему не было, зато рядом на животе лежал Насим. Амин подполз к нему. Мальчик дышал, но так и не пришёл в себя.

Помянув про себя шайтана, Амин оглядел побережье. На глаза попалась лишь пальмовая роща в десяти шагах. Простиралась она куда хватало глаз.