Глаз филина

Поначалу путешественники надеялись, что поднявшийся ветер разгонит неустанно поливавшие каменистую землю дождем тучи, но к обеду всякая надежда на это пропала. Ли уже давно ехала на лошади, закутавшись в кожаный плащ, купленный на ярмарке. Рид, о котором никто не проявил подобной заботы, шлепал по лужам в мокрой насквозь одежде. Из-за непогоды стемнело в тот день особенно рано. Сет взял лошадь под уздцы, распорядившись, чтоб парни держались поближе. Они уже совсем приуныли, когда впереди показался крошечный желтый огонек.

— Светлячок, — вполголоса проговорила Ли, с трудом державшаяся в седле от усталости и желания заснуть.

— О чем ты? — удивился Сет.

Видно, его способность видеть в темноте лишала зрение возможности быстро различать источник света во мраке.

— Это окошко светится! — обрадовался Рид. — Лишь бы в трактире свободные места оказались!

— Не будет мест, попросимся к кому-нибудь на постой, — рассудительно заметил Клэй.

Постоялый двор находился на дальнем конце селения, почти на берегу реки. Постучали, им открыл хозяин, и, услышав просьбу о ночлеге, замахал руками.

— Что вы, добрые люди! И хотел бы помочь путникам в такую погоду, да занято все. Ни для вас места не найду, ни для лошади. Река вздулась, у меня тут много народу застряло.

— Что же нам делать? — шмыгнула носом Ли, которой было ужасно жаль промокшего Рида.

В свете, падавшем из открытой двери, она разглядела, что он не может сдержать дрожь.

— С вами женщина? — удивился хозяин. — Тогда отправляйтесь к бабке Каюне. Дом у нее не маленький, живет одна. Мужиков пускать не любит, а увидит вашу спутницу, так не откажет.

Сет внимательно выслушал объяснения трактирщика о том как найти дом этой самой бабки, и путники вновь побрели в темноте под дождем.

Жилище Каюны находилось не так уж далеко от постоялого двора. Дом стоял несколько особняком на невысоком всхолмье. Света в окнах видно не было. Сет помог Ли слезть с лошади, подошел к двери и постучал, поставив девушку перед собой, дабы хозяйка сразу смогла ее увидеть. Никто не ответил. Мужчина постучал сильнее и дольше. В одном из окон показался тусклый огонек, а из-за двери донеслось:

— Иду, иду! Пошто колотить-то так? Чай не глухие...

Дверь со скрипом отворилась, на пороге стояла высокая крепкая старуха в накинутой поверх ночной рубашки шали. В руке у нее была масляная лампа. Хозяйка подняла ее, пристально разглядывая ночных гостей. Ли слегка поежилась под цепким взглядом темных глаз, казавшихся необычно молодыми на морщинистом лице, обрамленном седыми волосами.

— Вот так компания! — поджала губы старуха. — Постоялый двор переполнен?

— Да, бабуля, — кивнул Сет. — Пришил к тебе на постой проситься. Пустишь? Мы заплатим.

— Я тебе не бабуля, внучек, — хмыкнула хозяйка. — Меня здесь кличут Каюной. Ты волосы-то с лица убери, а то не вижу, кого в дом пускаю: человека, али нечисть ночную.

— Да если я их уберу, ты, пожалуй, меня и не пустишь, — засомневался Сет.

— Я, чай, не трусливее твоей девчонки, — усмехнулась Каюна. — Она, вон, к тебе жаться не боится.

Мужчина покорно откинул капюшон и убрал волосы.

— Так-то лучше, — кивнула хозяйка. — Проходите.

— А лошадь куда? — спросил Клэй.

— Обожди, милок, на улице с животинкой. Сейчас всех устроим.

Каюна закуталась в плащ и пошла показывать парню, куда пристроить лошадь. Обернулись они быстро. Бабка провела путников на просторную кухню и затопила плиту. Глянула на Рида, с которого на пол уже натекла небольшая лужица, и покачала головой.

— Пойдем-ка, парень, переоденешься. Есть у меня кой-какая мужская одежка.

Вскоре Каюна вернулась с комком мокрой одежды, бросила его в корыто и принялась греметь посудой. Появившийся чуть позже стражник тут же был усажен за стол с кружкой горячего ароматного травяного отвара.

— Бабу... Каюна, а чего покрепче у тебя найдется? — поинтересовался Сет, прихлебывая тот же напиток.

— А коли и есть, я не собираюсь незнакомым мужикам выставлять. Ну как напьетесь?

— Какое там "напьетесь", — фыркнул Сет. — Согреться хочется.

— Бабушка, пожалуйста, хоть Риду дай, — попросила Ли, с жалость смотревшая, как стражник стучит зубами о край кружки.

— Ладно, но ты сама за ними приглядывай, девочка, — смилостивилась Каюна. — Переберут — ночевать отправятся на улицу.

Бабка открыла дверцу шкафа и вытащила пузатую бутыль из темного, почти черного стекла да четыре чарки. Налила до краев и кивнула гостям.

— Моего приготовления настоечка, на травах. От простуды хорошо помогает, ежели употреблять в меру.

Мужчины не заставили просить себя дважды. Ли поколебалась, держа чарку в руке, потом пригубила. Темно-коричневая маслянистая настойка одуряюще пахла незнакомыми цветами и травами, оставляя на языке непонятный вкус: сладкий и терпкий, с оттенком горечи. Девушка решилась и разом выпила. В желудке будто вспыхнул костер, мгновенно разгоняя по жилам жаркое пламя. На глаза навернулись слезы. Каюна усмехнулась, глядя на гостью.

— Тебе, девочка, хватит, а этим, так уж и быть, еще налью.

После второй чарки даже Рид перестал трястись и значительно приободрился. Хозяйка тем временем накрыла на стол. Путники тут же накинулись на копченое мясо, сыр и хлеб. Ли и стражник отдали должное ароматному южному меду — сладкое они оба любили. Каюна не досаждала разговорами, а когда гости насытились, отвела их в комнаты.

Проснувшись следующим утром, Ли осторожно выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить Сета, и подошла к окну. Мир, такой же серый и дождливый, как вчера, ничуть не манил. Вздувшаяся река быстро несла мутные воды, ветки и прочий растительный мусор. Девушка непроизвольно вздрогнула, подумав о продолжении путешествия.

— Ли, иди сюда, — послышался сонный голос Сета. — Спешить некуда, я слышу, льет по-прежнему.

Дождь неустанно барабанил по крыше, стучал в окно, а в сухой комнатке было так уютно... Оливия поскорее забралась под теплый мужской бок. Вчера оба слишком устали и заснули почти сразу. Теперь хотелось наверстать упущенное, что они не замедлили сделать.

— Задержаться б тут до весны, — мечтательно протянул Сет, не спешивший выбираться из постели. — Бабуля не вредная, парней бы дальше отправили...

— Ты говорил, тебе надоело сидеть на одном месте, — удивилась Ли.

— Так то вашем Горинге, где я для всех был Страшилой. А здесь меня никто не знает. Я бы поучился с людьми ладить, ты бы мне помогла.

— Кто тебе мешает учиться в дороге?

— Твой рыжий меня слишком раздражает.

— Брось, Сет. Мы с Ридом теперь просто друзья. Прошлое осталось позади и не вернется.

— Может, и так, но без доблестного стражника было б проще.

— Потерпи немного, — вздохнула Ли. — Ты не хочешь задерживаться в Горинге?

— Нет. Поедем в столицу.

— Зачем? Что ты там станешь делать?

— Наймусь к королю. Наверняка ему пригодится человек, способный видеть в темноте. В охране или в тайной службе.

— Да, пожалуй, — согласилась она, подумав. — А почему ты раньше этого не сделал? Служить королю намного почетнее, чем быть наемником.

— Дурак был. Думал, куда мне с моей рожей в столицу.

— Но... — она осеклась.

— Да, маленькая моя, рожа при мне, только я теперь вижу: не всех она пугает. И поеду я не один, с тобой. А раз у меня такая милая жена, значит, и я — не чудовище.

— ХитрО придумано! — усмехнулась Ли. — Понятно, для чего я тебе нужна.

— Нужна ты мне в первую очередь совсем для другого, — он чмокнул ее в нос и посадил на себя. — Так ведь тоже умеешь, скромница?

Они могли бы провести в постели весь день, но в дверь постучали.

— Сударь, — раздался голос Клэя. — Хозяйка завтракать зовет.

Ли с Сетом спустились на кухню. Каюна заканчивала накрывать на стол, парней видно не было. Поздоровались, сели, тут же появился Клэй.

— Рид, похоже, разболелся, — сообщил он. — Всю ночь кашлял, сейчас еле говорит.

— Так и знал, что с рыжим намучаюсь, — пробурчал Сет. — Придется его здесь оставить.

Ли бросила беспомощный взгляд на Клэя, тот хотел что-то сказать, но его опередила Каюна.

— Вот что, касатики. Даже если дождь к завтраму уймется, река не сразу успокоится. Вы спешите?

— Нет, — покачал головой Сет. — Но любая задержка стоит денег, а у нас их немного.

— Я с вас ничего не возьму, ежели пособите по хозяйству. Крыша в конце лета прохудилась, да и еще кое-где мужская рука требуется. Девушка тоже без дела не останется — комнат много, я одна. А хоть пару раз в год нужно везде убраться.

— Я, ба... Каюна, по хозяйству тебе помочь не смогу, даже если очень захочу, — усмехнулся Сет. — Другому учен. Получается, отдуваться придется Клэю и Ли. И не только за меня, но и за рыжего.

— Чему ты там учен, внучек? — усмехнулась бабка. — Чай, не книги писать? Помашешь топором вместо меча, дров нарубишь. Воды, когда попрошу, принесешь. Этому учиться не надо. Или гордость не позволяет?

— Нищим гордость не по карману. Договорились.

— Да ты не злись так, мОлодец. Чай, в твоих несчастьях ни я, ни спутники твои не виноваты, особенно рыжий парнишка. Ты подумай, может, кроме самого себя винить-то и некого?

— Ты, часом, не ведьма, Каюна? — теперь тон Сета стал откровенно злым.

— Нет, не ведьма, хоть ты и не первый меня об этом спрашиваешь, — улыбнулась бабка. — После завтрака, касатик, провожу в сарай. Помашешь топориком, авось, к обеду злость-то повыветрится.

Так и остались они у бабки Каюны. Остановка эта оказалась весьма кстати. Дождь лил почти целую неделю. Переправься они через реку по мосту, идти пешком в такую погоду было б невозможно. Рид провалялся с жестокой простудой три дня. Бабка Каюна пользовала его лечебными отварами собственного приготовления, и он быстро пришел в себя. Ли навещала его пару раз, когда Сет был занят, но не задерживалась, ибо работы у нее хватало. Она перемыла полы во всем просторном двухэтажном доме, убрала пыль и паутину. Нельзя сказать, чтобы хозяйка заставляла постояльцев сильно перетруждаться. Работы, конечно, было много, но кормила их бабка хорошо и отдыхать не препятствовала.

Ли поначалу с опаской присматривалась к хозяйке. Каюна была необычной женщиной, и, действительно, иной раз напоминала ведьму. Но девушка быстро поняла — бабка, скорее, ведунья, иными словами, сведущая во многих вещах, большинству людей неизвестных, но не занимающаяся ни колдовством, ни злыми делами. Каюна обладала обширными знаниями о растениях и их лечебных свойствах, умела составлять удивительные настойки и снадобья. Она прожила долгую жизнь и прекрасно разбиралась в людях. Ли с некоторой завистью отметила: частое дурное настроение Сета и его злость совершенно не пугали хозяйку. Осадить "внучка" ей ничего не стоило. Бабка, в свою очередь, прекрасно разглядела тревогу Оливии и как-то сказала ей:

— Не дай ему запугать тебя, девочка. Он, вишь, чуть что — страхом и неуверенностью пользуется, будто научил его кто. А ты не бойся. Любишь его, и хорошо. Пусть он это знает и чувствует. Страха же никогда не показывай, а еще лучше — вовсе не пускай в свою душу. Чего тебе парня бояться? Он без тебя не может, поверь. Самый большой его страх — тебя потерять. Да-да, так и есть, — улыбнулась Каюна, заметив недоверчивое выражение на личике девушки. — Только упаси тебя небеса, милая, попытаться эту власть над ним использовать. Рухнет тогда все. Да ты не из таких, я вижу, — старуха потрепала смутившуюся Ли по зарумянившейся щечке.

К середине второй недели река стала успокаиваться, и путники уже подумывали об отъезде. Бабка не торопила их, работа у нее находилась каждый день, а теперь и поправившийся Рид принимал в ней участие.

Как-то вечером после ужина Ли выглянула в окно и увидела тоненький серп молодого месяца, изящную яркую лодочку в темном океане ночных небес. Сет проследил за ее взглядом.

— Пойдем, прогуляемся, — предложил он.

Парни уже ушли наверх, и на кухне оставалась только Каюна.

— Сходите, голубки, — улыбнулась она. — Сегодня хорошая ночь — молодой месяц народился. Пройдите за дом и вдоль реки, там большой луг, оттуда на луну любоваться лучше всего. У нас в деревне его так и зовут — Лунный луг. Лампу вам дать?

— Нет, спасибо. Я вижу в темноте.

— Ну, тем более грех не прогуляться в такую погоду. Я скотинку проверяла — тихо, ни ветерка. Прохладно, конечно, но на то и зима. А вы вот выпейте по чарочке.

Бабка полезла в шкаф, откуда чего только ни извлекала за время их пребывания в ее доме — от разноцветных бутылей и пузырьков с настойками и снадобьями до странно пахнущих пряностей и вяленых плодов. На сей раз в ее руках оказалась темно-синяя бутылка необычно глубокого цвета, напомнившего Ли колокольчики горечавки. Содержимое было вовсе не горьким, наоборот, медвяным, и, как большинство южных снадобий, ароматным.

Раньше все здешние запахи казались Ли просто незнакомыми, экзотическими, но этот... В нем смешались ароматы, пробуждавшие десятки неуловимых воспоминаний, некоторые поднимались из самого детства, другие были недавними, но не менее дорогими. Сдобные булочки и высохшие на ветру простыни, нагретая жарким солнцем кожа, пыль, прибитая первыми каплями теплого летнего ливня, ландыши и жимолость, земляника и скошенная трава, яблоки, озерная вода, опавшие осенние листья и дождь промозглой ветреной октябрьской ночью... Оливия невольно закрыла глаза, все глубже погружаясь в поток ароматов, чередующихся, смешивающихся, воскрешающих в памяти то одну картину, то другую. К реальности ее вернуло легкое прикосновение к устам. Она открыла глаза, губы мужчины уже скользнули к ее уху.

— Пойдем, будешь грезить, глядя на луну.

Девушка оглянулась, Каюна ушла, они с Сетом были одни. Интересно, чем для него пахла эта настойка? Спросить она не решилась.

Мужчина накинул на плечи Ли плащ, и они вышли из дому. Оливия держала Сета за руку и не отрывала глаз от узенькой лодочки в небесах. Когда вышли на открытое пространство Лунного луга, девушка стала ступать более уверенно: молодой месяц давал на удивление много света. Ли прекрасно различала траву под ногами, ровную, без единой кочки. Они направлялись к центру луга, как вдруг перед ними вырос высокий, больше человеческого роста, камень, по форме напоминающий расплывшийся в основании клык. Девушка прикоснулась к нему. Холодная неровная поверхность была покрыта лишайником.

— Вон еще один, — Сет махнул рукой влево.

— И справа такой же, — отозвалась Ли.

— Да здесь их целый круг, — удивился мужчина. — Видишь?

Девушка пригляделась и в свете месяца различила широкий круг из огромных камней. Казалось, он охватывает весь луг. Странно, Каюна ничего об этом не говорила...

— Пойдем внутрь? — спросил Сет.

— Да. Мы же хотели погулять на лугу.

— Как-то странно здесь, — он помедлил. — Мой глаз плохо видит. Все контуры будто в тумане.