Андерсон выдернул её своим командирским приказом из операционной одного из военных медцентров. Как он с такой скоростью получил командирские полномочия — тогда ей не удалось подумать сколько-нибудь подробно. Очень скоро к хирургическому корпусу медцентра прибыли на патрульной машине военные полисмены и ей пришлось, едва сняв стерильный халат, пробежать по коридору к лифту, а затем — пробежать к машине. То, как машина стартовала от входа в госпиталь, со всей определённостью доказало Чаквас, что ситуация — не спровоцирована, а реальна.
С того момента, как патрульная машина ушла от военного медцентра, Андерсон, как помнила Карин, не выходил на связь с патрульными. Сидя на заднем сиденье между двумя плечистыми и невероятно молчаливыми штаб-сержантами, майор Чаквас поняла, что полисмены перед выездом получили исчерпывающие инструкции и теперь действовали, как Карин всегда выражалась в таких случаях, 'на полном автомате'. Водитель и четыре полисмена всю дорогу хранили полное молчание. Да и вряд ли под истошный вой сирены, излучатель которой находился прямо над головами пассажиров вездехода, можно было бы нормально разговаривать.
Полицейская машина доставила Чаквас прямо на поле космодрома, где ждал доставщик — небольшой кораблик военно-транспортных сил Альянса. Полисмены, выполняя приказ, сопроводили врача на борт. Карин рассчитывала, что они просто 'передадут' пассажирку водителю и охраннику, обслуживающему рейсы. Оказалось, что и на этот случай полисменам были даны инструкции: военные 'копы' разместились в ближайших салонных креслах и, по прежнему сохраняя молчание, приготовились к старту корабля. Пожав плечами с чисто женским презрением к 'зашоренности' полицейских служак, Чаквас, устраиваясь поудобнее, щёлкнула замком привязных ремней своего кресла.
Водитель выполнил старт кораблика с такой поспешностью, что Карин, невольно вжавшись в спинку кресла, подумала, что следом за шаттлом гонятся весьма сильные и опасные прислужники властелина ада. Скорость полёта быстро достигла верхнего уровня безопасной зоны, отмеченной на шкале салонного указателя скорости.
'Поле комплектации', где обычно размещались ожидавшие свои экипажи корабли ВКС Альянса систем, приняло кораблик спустя несколько десятков минут. В обычных условиях, как помнила Карин, рейс продолжался бы минимум два-три часа. Поднимаясь с кресла, Чаквас отметила, что, пожалуй, впервые летала на простом космическом доставщике с такой скоростью.
На поле действовали свои доставщики, по размерам меньшие, чем шаттл, на котором прилетела команда военных полисменов, сопровождавшая майора медслужбы Чаквас. Два полисмена оседлали ближайший 'внутренний' доставщик, жестом предложили старшему офицеру медслужбы сесть в пассажирское кресло. И через несколько минут Карин уже стояла в корабельном шлюзе 'Нормандии', ожидая, пока ВИ корабля закончит отсчёт времени 'дезинфекции'.
Совершенно автоматически Чаквас вскинула руку с инструментроном и взглянула на небольшой приборный экранчик. Да, уровень очистки ей сразу не понравился: он мало соответствовал требованиям военных протоколов безопасности. Одна 'деталька', свидетельствующая о необычном характере поспешности, с какой её, офицера медслужбы ВКС привезли сюда, за тысячи километров от Земли, встала в нужный паз сложной многоуровневой головоломки.
У выхода из шлюза её встретил человек, которого она меньше всего ожидала увидеть на борту любого космического корабля: капитан Дэвид Андерсон. Из краткого рассказа, изрядно сократившего время пути к командирской каюте, Чаквас поняла, что именно он назначен командиром этого странного фрегата. И она назначена главным и единственным врачом корабля. Да, она — старший офицер медслужбы, но... Слушая рассказ Андерсона, Чаквас верила и не верила в то, что слышала и пыталась понять, что за всем этим стоит.
Получалось, что под командование Андерсона был отдан не только очень странный экспериментальный разведывательный фрегат, о котором в ВКС Альянса ходили всякие слухи и домыслы, но и команда, в которой недоставало как минимум половины штатных специалистов. Они были заменены... полисменами.
Только в каюте за плотно закрытой и запертой дверью она, едва присев в кресло, узнала о задаче, поставленной перед командованием и экипажем фрегата. О том, что предстоит полёт на Иден-Прайм, где необходимо будет забрать протеанский Маяк.
Дэвид показал ей письменный приказ. Красная полоса от верхнего правого до левого нижнего края указывала, что приказ обладает высшим уровнем приоритета и является документом, исходящим от высшего командования ВКС Альянса Систем.
На настольном инструментроне зажёгся сигнал и Андерсон, мельком взглянув на индикаторы прибора, сообщил Чаквас, что сейчас в каюту придёт Спектр Совета Цитадели. Тогда Карин впервые увидела Найлуса Крайка.
Вспоминать всё до деталей... ей сейчас не хотелось. Возможно, для этого ещё не пришло время. Возможно, что она вспомнит всё, до последнего, самого мелкого мгновения. Тогда она впервые подумала о том, что та темнота, которую она с недавних пор довольно отчётливо ощущала краем своего сознания, она достаточно скоро рассеется. Эта недосказанность, обнимавшая своей оболочкой возникшую непонятность... Хотела бы она тогда понимать и знать больше.
А потом... события понеслись со скоростью курьерского поезда. Не только капитан ВКС Альянса Андерсон и она, врач Медслужбы Альянса, были недовольны тем, что им пришлось стать членами экипажа странного корабля и смириться с тем, что вместо необходимых по штату специалистов, на борту фрегата-прототипа находились военные полисмены. Двенадцать нижних чинов.
Две недели нервотрёпки. Конечно, не непрерывной, но — той самой, какую сама Карин была склонна обозначать как 'импульсная'. Именно эти детали и именно этот период ей не хотелось вспоминать в мельчайших деталях, хотя... она была уверена и даже убеждена, что когда нибудь она об этом вспомнит...
Теперь она в который раз стояла перед тяжёлой герметичной дверью Медотсека. Иногда она пыталась подсчитать, сколько раз входила и выходила из этой двери. Так, просто, чтобы отвлечься от рабочего напряжения и соответствующих 'служебных' мыслей.
Совсем недавно, едва только закончилось вооружённое противостояние между земным фрегатом и жнецовским сверхдредноутом, она смогла лишь позволить себе недолго порадоваться, что никто из нормандовцев не убит и не ранен. Так, мелкие травмы. Растяжения, ушибы, царапины. Затем... был период вполне обычной врачебной работы — контроль, профилактика. Всё ограничивалось пределами корпуса фрегата и теми разумными органиками, кто составлял экипаж и команду фрегата.
Новый период напряжения начался в жизни Чаквас, когда на борт фрегат-прототипа были доставлены турианец и азари. Ей довелось провести две уникальных в её практике операции, результатами которых она до сих пор гордилась и знала, что будет гордиться — и заслуженно — ещё очень долго, ведь, по меньшей мере, Сарен Артериус не раз изъявлял самое твёрдое намерение остаться на борту 'Нормандии'.
Жаль, конечно, что Бенезия Т'Сони не сможет надолго остаться на корабле. После того, как азари и турианец очнулись, адаптировались и включились в работу, проводимую нормандовцами, у Карин снова начался достаточно спокойный период работы.
Был момент, когда она подумала, что больше не будет 'скачков', поскольку началась интересная работа с местными жителями того иденского административного района, где теперь располагалась временная стоянка Жнеца и фрегата. Да, она предполагала, что иденцы достаточно быстро узнают, кто она по профессии и затем — по специальности. Поначалу иденцы не проявляли интереса к этому, и, разве она, как офицер ВКС Альянса не понимала, что рано или поздно местные жители обратятся к ней не как к гостье, а как к врачу?
Началось всё достаточно просто: сначала — разговоры о том, не являются ли определённые ощущения, испытываемые иденцами, симптомами каких-либо заболеваний, потом — просьбы провести простейший 'ручной' осмотр. Без всяких диагностических изощрений. Отслеживая впоследствии эту ситуацию в деталях, Чаквас понимала, что никаких 'подстав' нет. И — не может быть: в большинстве случаев ощущения, испытываемые и взрослыми и детьми, действительно оказывались симптомами пусть и не слишком опасных, но всё же заболеваний. Рекомендации, выслушанные со всем вниманием и даже записанные на аудионосители, а потом — выполненные с похвальной точностью... Неудивительно, ведь Карин часто общалась с иденцами не в одиночестве — рядом были другие женщины и девушки из состава экипажа фрегата.
По их рассказам иденцы довольно быстро определили, кто из нормандовцев, задействованных в общении с местными жителями, кто по профессии и даже по специальности. Чаквас допускала такую возможность, да и её подруги тоже предполагали, что так и будет. Не вдаваясь в детали того, как затем развивались события, Карин была рада: иденцы перестали видеть в нормандовцах только профессиональных военных, интересы и потребности которых гражданским разумным органикам зачастую не слишком понятны.
Дэвид... Он сразу понял, насколько изменилось отношение иденцев к нормандовцам. Карин совершенно искренне изумилась его прозорливости и... даже обычно несвойственной мужчинам чувствительности, позволившей командиру фрегата чётко и точно отследить ситуацию и сделать её... управляемой, что ли...
Да, именно его командирским решением женщинам 'Нормандии' был предоставлен в полное 'оперативное распоряжение' челнок, но ведь Андерсон не только это сделал, чтобы максимально облегчить дамам их работу. Вахтенные корабля составили график, чтобы готовить порции пайков и для тех женщин, которые улетали в очередную 'командировку' на челноке, и для тех, кто в совершенно неурочное время возвращался на корабль для отдыха и выполнения своих обычных служебных обязанностей. Вот и для неё, врача корабля, визиты в селения района, где теперь временно стояли два Жнец и 'Нормандия', стали дополняться врачебной работой.
Теперь её встречали не только как гостью, но и как медика. Да, местные медики весьма неодобрительно отнеслись к очередной 'инициативе' иденцев, но... Как принято говорить у землян в таких случаях, 'у них не было выбора'. Карин проводила быстрые осмотры, обследования, писала на ридерах и пластобумаге и озвучивала подробные и чёткие рекомендации, иногда — договаривалась с местными медучреждениями о немедленной или отложенной госпитализации. Ей было приятно, что она занята привычным и обычным для себя делом. Да, были моменты, когда она не хотела вмешиваться в работу местных планетных медиков, но... Разве могут существовать какие-то схемы или правила, если дело касается здоровья разумных органиков, а ты — врач?
Она помнила, как сделала выговор Кайдену Аленко за то, что он попытался 'порулить' сферой медицинской ответственности. Затем ситуация изменилась и теперь она была склонна извиниться перед лейтенантом за свою резкость. Впрочем, вряд ли теперь у неё будет время на извинения. И вряд ли эти извинения нужны офицеру-биотику.
Сутки за сутками уходили в прошлое. Иденская командировка продолжалась. Карин работала. Постепенно она сама перестала воспринимать себя только как гостью иденцев, живущих в районе, где волей обстоятельств состоялся первый в новейшей истории галактики бой Жнеца с земным военным кораблём. Впрочем, можно было утверждать, что — не одной, а двух, ведь проект 'Нормандии' был разработан турианцами и только адаптирован землянами к своим нуждам.
Наступил момент, когда ей на инструментрон пришло первое сообщение от главного врача районного гражданского госпиталя с просьбой о сотрудничестве. Меньше минуты Чаквас потратила на чтение этого сообщения, но ей тогда было так приятно: не предложение, а именно просьба. Совершенно другая форма, да и не только форма, но и содержание. Одно дело — посещения иденцев на дому и совершенно другое — работа в клинике с пациентами, которые попали в стационар по серьёзным обоснованным и подтверждённым показаниям.
Теперь, кроме визитов к иденцам-крестьянам, Чаквас на несколько часов почти ежедневно прилетала в центральный районный гражданский госпиталь. Консультировать и оперировать. Времени для вынужденного бездействия и 'посиделок' в одиночестве в Медотсеке стало намного меньше и Карин это радовало: она не любила бездельничать. Андерсон, кстати, отметил, что врач корабля стала менее задумчивой, а это, по его разумению, было очень хорошим признаком. Подруги были рады отметить, как Карин, передав им свои списки местных жителей, стала больше заниматься тем, чем всегда была рада заниматься, не обращая внимания на время.
О визитах корабельного врача в местный районный гражданский госпиталь знали многие нормандовцы и в первую очередь Андерсон. Дэвид не стал протестовать или как-то ограничивать Карин в её стремлении поработать с большей интенсивностью. Хотя... одно время она чувствовала его тщательно скрываемое недовольство. Он трогательно и деятельно беспокоился о безопасности главного и единственного врача фрегата. Беспокоился о безопасности своей Карин, хотя... он её ничем не ограничивал, постоянно помня о том, что сам... несвободен. И потому не может проявлять повышенную вольность в общении с другой женщиной...
Всё же после удара Жнеца по фрегату, Карин на многие вещи смотрела по-иному. Совсем недавно ей казалось вполне нормативным то, что Андерсон пусть и формально, но женат. А сейчас... ей это не нравилось. Дэвид... уже давным-давно не поддерживал со своей женой какие-либо тесные взаимоотношения. И... не хотел, чтобы даже такая формальность, как подпись в 'книге регистрации актов гражданского состояния', повредила или бывшей супруге или Карин, или им обеим. Да, о себе Дэвид тоже думал, но Чаквас была убеждена: думал в последнюю очередь. Наверное, его так воспитывали в семье или... таков был результат пройденной им подготовки в Академии 'Эн-Семь'.
Потому-то Андерсон и не стремился сокращать дистанцию между собой и Карин. Чаквас это чувствовала, а понимая причины такого поведения Дэвид, она постаралась, занявшись консультированием и участием в работе операционных бригад, как можно реже появляться на борту фрегата и тем более — в каюте Дэвида. Работа в главном районном гражданском госпитале помогала ей в этом. Да и общение с иденскими крестьянами нельзя было прерывать — подруги нуждались в её поддержке. Именно в поддержке, а не в контроле.
Как неоднократно говорил Андерсон, профессионалы в контроле не нуждаются, во всяком случае — в мелочном. С этим Чаквас была согласна — она и сама не любила, когда её, врача фрегата, контролировали, если она занималась своей врачебной работой. Да, она допускала, что изредка даже самых знающих и умелых профессионалов требуется контролировать. Хотя бы для того, чтобы профессионалы не чувствовали себя ненужными и брошенными.
Когда на борту появился протеанин... Чаквас пусть и не сразу, но почувствовала, что он не может быть единственным выжившим. Вряд ли Карин сама смогла бы кому-то внятно пояснить, почему она была в этом уверена. Ей вполне было достаточно того, что она знала: протеанин Явик не является единственным выжившим представителем своей расы. Да, он провёл целые сутки в одиночестве. И ей было понятно, почему он так поступил: ему надо было восстановиться.
