— Нагато, — внезапно помертвевшим голосом ответила Конан. — У тебя будет минута и даже больше.
— Конан! Ударь и улетай, не хватало еще, чтобы и ты погибла!
— К чему мне эта жизнь, после смерти Яхико и я умерла, и теперь, — Конан замолчала. — Неважно. Я ударю в полную мощь, не экономя силы. Действуй, как задумал, ты прав, боль и жертвы наших друзей и родных не должны пропасть зря!
— Прощай, Конан.
— Прощай, Нагато.
Продвижение войска шиноби по созданному перешейку, дамбе, внезапно застопорилось, так как из земли и камня полезли белые Зецу, хватая за ноги, ударяя кунаями, пытаясь высосать чакру, укусить, повалить. Атаковав прямо в середине войска, белые Зецу лишили шиноби возможности применять мощные площадные техники, но это был мнимый выигрыш. Джонины и чунины, опытные, разъяренные, знакомые со способностями белых Зецу, не растерялись, сразу ударили в ответ, применяя кунаи и техники ближнего боя, измолачивая врагов руками и ногами.
Белые Зецу падали десятками, каждый прорастал в дерево, не слишком могучее и высокое, но все же дерево, так что перешеек между берегом и развалинами летающей крепости моментально покрылся лесом. Как будто Тензо применил одну из техник Мокутона, в четверть силы.
— Очень интересно, — заметил Шикаку, наблюдающий за сражением.
Сасори парил, укрывшись за головой Гедо Мазо от взглядов шиноби.
Алая полусотня укрылась за камнями и замерла, Сасори даже убрал нити чакры, чтобы снизить заметность для сенсоров. Конечно, в обычных условиях такое не прошло бы, но здесь и сейчас Гедо Мазо своим излучением перебивало возможности любого из сенсоров, а от обычных взглядов марионеток защищали скалы.
Сасори оставалось только подождать, совсем чуть-чуть, немножко. Нагато недолго осталось, потом вырвать глаза, риннеган, и бежать, скрыться, притворившись, что его марионетки уничтожены. Сасори может напал бы сразу, но мощь Пэйна была ему слишком хорошо знакома, и рисковать в таком деле никак нельзя было.
Поэтому Сасори ждал, затаившись и слившись с камнем.
Конан сняла ограничения с собственного тела, увеличив мощь, ускорив поток чакры. В чем-то эта техника была схожа с техникой Восьми Врат, только Конан было легче открыть свои условные "Врата Смерти", так как все тело ее сейчас состояло из бумаги.
Синее кимоно Конан стало зеленым от чакры, а затем и красным от крови, вырывающейся из тела.
Она вскинула руки, в одно мгновение завершив построение стометровой фигуры.
Название техники раскатилось над водами озерами, скалами, армией Альянса и стихло вдали.
— Стихия Бумаги: Возмездие Ангела!
Нагато ощущал, что зрение и слух потихоньку возвращаются к нему.
— Зецу! — позвал он.
— Хай, — проскрипел Черно-Белый откуда-то слева. — Армия шиноби завязла, но белые Зецу скоро закончатся. Конан в небе сдерживает остальных.
— Хорошо, значит, у меня есть время, — тяжело дыша, сказал Нагато. — Мне не удалось осуществить План, но я исправлю свою ошибку, как смогу. Воскрешение должно было произойти в конце Плана, тогда я успел бы войти в новый мир, мне хватило бы сил, но сейчас нет. Сейчас я умру сразу после техники Воскрешения, так что Зецу.
— Да, Пэйн-сама?
— Передай, расскажи, что тут случилось, расскажи об Орочимару и его риннегане, обязательно.
— Хай, я передам.
Сасори понял, что ему придется сразиться с Черно-Белым за риннеган, и тихо запустил нити чакры к марионеткам Алой Сотни. Сражение его не пугало, главное ударить разом, не давая Черно-Белому убежать, а впрочем, подумал Сасори, пускай убегает, главное забрать у Нагато, как только он умрет, риннеган.
Как только он умрет.
Синее небо над головой Сасори стало белым от взрыв — печатей Конан.
— Тогда остается только последнее, — произнес Нагато, складывая две печати.
Черно-Белый Зецу предвкушающе облизнулся, глядя на седого, окровавленного и наполовину раздавленного, слепого, сцепленного со Статуей корнями, Нагато. Пускай не торжество Плана, но может быть Мадара сумеет переломить ситуацию?
Из плеча Гедо Мазо вылезла пылающая голова, и Нагато объявил технику Воскрешения.
— Ринне Тенсей!
Глава 34
26 июня 79 года. В небе над развалинами летающей крепости Акацуки.
Конан знала, что сейчас сделает Нагато, они столько раз обсуждали это, что она знала все наизусть. Только предполагалось, что вначале они соберут девятерых биджу в Гедо Мазо, и когда Дерево будет готово зацвести, тогда воскреснет Мадара, чтобы использовать свой шаринган и технику Бесконечного Цукиёми на весь мир. Нагато должен был успеть прожить достаточно, чтобы план "Глаз Луны" успел завершиться и родился новый мир. Реальность бесконечного Цукиёми должна была отменить все смерти, вернуть всех умерших, оживить их и отменить смерть и боль.
Теперь, теперь этого не будет.
Возможно, Мадара и сумеет собрать всех биджу, а не только тех трех, что оказались в Гедо Мазо. Возможно, он сумеет когда-то там, в будущем реализовать План, и тогда она снова увидит Нагато и Яхико, живых, смеющихся, не думающих о войне. Возможно, это будет когда-нибудь потом, и увидеть смеющегося и беззаботного Нагато было бы изумительно, ибо после смерти Яхико он заледенел. Да и она сама тоже заморозила чувства, отбросив все ради великой цели и плана.
Теперь, теперь все это исчезнет.
Можно дать волю гневу и ярости, и мысли, что и Яхико, и Нагато мертвы, и в ярости этой, в мысли, что они умерли, сражаясь, найти в себе силы сразиться в последний раз. Дать Нагато время на активацию Ринне Тенсей, дать Нагато время умереть, сражаясь. Он и сейчас уже мертв, как и она, они оба мертвы с момента, когда Яхико пожертвовал собой, чтобы они жили, и теперь она просто не может сделать меньшего!
Теперь, теперь она тоже пожертвует собой.
Конан разгоняла себя, выходя на запредельный уровень генерации и расхода чакры, зная, что фактически сжигает сама себя, ради того, чтобы преодолеть барьер управления, ударить одновременно всеми оставшимися взрыв — печатями по огромной площади, накрывая и шиноби, и Орочимару, и давая Нагато время подготовить и осуществить технику Воскрешения.
Триста миллионов взрыв — печатей, этого хватит, чтобы полностью заполнить объем вокруг лагеря Альянса и команды Орочимару, и взрывать их непрерывно в течение трех минут, подумала Конан. Она не знала, откуда приходят эти цифры, но знала, что это сила ее генома, кеккей-генкай Бумаги, и знала, что эта сила не ошибается.
Пятидесятиметровые крылья бумажного ангела распахнулись, и Конан воспарила, ощущая, как струится по ней чакра, бежит полноводным потоком, захлестывая все вокруг, и она направила эту силу в бумагу, распечатывая свитки и свитки из свитков одновременно, захлестывая все вокруг потоком бумаги, на два порядка превосходящим все, что видели шиноби ранее. И дело было не просто в количестве взрыв — печатей, но и в скорости их распространения, чакра Конан струилась по бумаге, давая кибаку фуда скорость тренированного джонина.
Конан, направляя вперед взрыв — печати, опять вспомнила книгу из детства, в которой говорилось об ангелах. Шесть крыльев стометровой фигуры, повинуясь ее приказу, почернели, а два огромных бумажных меча стали красными, ярко-алыми, как будто омытыми кровью.
— Теперь я — Ангел Смерти, — прошептала Конан, ощущая, как вместе с взрывами и бумагой из нее истекает жизнь.
26 июня 79 года. Лагерь армии Альянса, на берегу озера, опоясывающего Тюрьму.
Армия Альянса шла в атаку по земле, воде и воздуху, порталами прибывали запечатывающие команды, и казалось, дело идет к завершающему удару, который покончит с Акацуки и Орочимару. Земля дрожала от топота тысяч ног, копыт и щупалец, яростные крики и приказы сотрясали воздух, и раздавался в ответ оглушающий рёв Гедо Мазо. И все же, бумажный ангел Конан выделялся даже в этом гуле, реве, грохоте, потоках чакры из Гедо Мазо и ответных ударах техник шиноби.
— Конан светится от чакры! — заорал один из сенсоров в ухо Шикаку. — Ярче биджу и Гедо Мазо! И ее взрыв — печати тоже!
— Проклятье!
Шикаку вскочил, подхватывая тенью и швыряя в воздух свиток, немедленно выпустивший пять красных вспышек, ярких, объемных, и все же теряющихся в вакханалии общей свалки сражения. Но глава клана Нара уже положил руку на голову связному, обращаясь разом ко всей армии, от чунина до Каге.
— Всем отступить в лагерь! Прикрывайте друг друга от взрыв — печатей, барьерным командам полная готовность, летающим отрядам — немедленно приземлиться и укрыться в лагере!
Шиноби стремительно начали отступать к берегу и приземляться, и за те несколько секунд, что потребовались Конан на приготовления к удару, армия Альянса вернулась на исходную позицию. Белые Зецу пытались помешать им, не дать отступить, хватали за ноги, вцеплялись, метали вдогонку кунаи, но шиноби слаженно и слитно отбивались, бежали, прикрывали друг друга техниками и железом.
Шикаку тем временем уже связался с Отшельниками.
Акацуки опять опоздали на секунду.
— Искусство Отшельника: Несокрушимый Сияющий Куб! — четверо Отшельников замерли в углах, держа барьер.
Немедленно, подобно полноводному потоку, могучему урагану, налетела белая стена взрыв — печатей, закружила бумажная вьюга, стремясь добраться до армии Альянса, укрывшейся на куске вытоптанного берега.
— Если она будет так атаковать больше пяти минут, нам конец, — пробормотал Тензо, глядя на бесконечные всполохи взрывов и печатей, пытающихся прорвать сверкающие стены барьера.
— Значит, у нас есть еще пять минут, до окончания сенмода у Отшельников, — спокойно заметил подошедший Шикаку. — Двадцать секунд на вход в сенмод и установку нового барьера, не так ли?
— В идеальных условиях даже десять, — кивнул Тензо. — Все равно не уверен. Даже эти секунды — слишком много, я ощущаю через барьер мощь взрывов, каждый из них слаб, но по совокупности — что-то сравнимое с бомбами биджу и техниками риннегана. Нет, даже превосходящее их.
— Тут возможны различные варианты прикрытия, — задумчиво ответил Шикаку. — Например, ударить синхронно техниками Огня, отбросить взрыв — печати. Или, если к моменту выхода Отшельников из сенмода удар взрыв — печатями не прекратится, то вы, Тензо-сан, поставите защитную сферу Мокутоном, а Отшельников перенесем порталами. Потом, внутри защитной сферы из дерева, Отшельники поставят новый барьер. У нас будет... примерно восемь замен, если мы потеснимся внутри барьера или перебросим часть армии обратно в основной лагерь.
— Моего Мокутона может и не хватить, — пробормотал Тензо, — это же дерево, а не щит чакры! Даже два метра дерева — недостаточно против такой мощи. Может, лучше эвакуировать армию?
— Если выбор будет стоять между уничтожением армии и ее отводом, то конечно, — кивнул Шикаку, — но сейчас такой выбор не стоит. Отведя армию, мы потеряем инициативу, а здесь и сейчас секундное промедление может стоить Альянсу победы.
— Возможно, нужно еще поставить барьер внутри барьера — заранее, — сказал подошедший Джирайя. — Если наши четверо джинчурики быстро смогут, хотя нет, не смогут, ладно, это была глупая идея. Ни Наруто, ни Фуу не изучали барьеры.
— У нас есть еще барьерные команды, — кивнул Шикаку, — возможно, это не такая уж и глупая идея. Да, ни одна команда не накроет такой объем барьером достаточной мощности, но у нас хватает команд, можно накрыть все несколькими барьерами. Четырьмя, по числу Отшельников, надо только убедиться, что они не мешают друг другу, чтобы барьеры не получались ослабленными и все. Нам даже не надо будет отступать никуда, барьерные команды держат составные щиты на полной мощности, закрывая область и Отшельников. Затем Отшельники снова входят в сенмод и снова ставят барьер, так можно держаться, пока у Конан не закончатся взрыв — печати.
— Или чакра, — вздохнул Джирайя, — она никогда не была лидером по запасам чакры, и это явно заранее заготовленные запасы, еще с битвы за Коноху. В результате возникает вопрос: что изменилось с того времени? Если бы Конан атаковала также яростно в Конохе, кто знает, смогли бы мы одолеть Акацуки?
— Вы хотите сказать, Джирайя-сама, что там она экономила силы, а теперь нет? — озадаченно спросил Шикаку, поглаживая шрамы.
— Именно, именно, — кивнул Джирайя. — И мне не нравится эта разница, не говоря уже о том, что мы сидим здесь, не зная, что происходит снаружи. Ни один сенсор не пробьется через такой вихрь чакры и барьеры.
Шикаку метнул взгляд в сторону, где, за спиной склонившейся над раненым Шизуне, стояла Гермиона, с поджатыми губами, скрещенными на груди руками. Это был, конечно, выход, не считая установленной на местности портальной сети, но последнее Шикаку пока решил приберечь. Да и не факт, что порталы вообще остались рабочими, после такого буйства техник и взрывов, не факт, что они приведут куда надо, а не в ловушку.
То есть все равно надо было знать, что происходит вокруг.
Но Гермиона — это вариант.
26 июня 79 года. Команда Орочимару на берегу озера.
Орочимару оскалился, вскидывая руку, ударяя техникой риннегана навстречу потоку взрыв — печатей.
— Шинра Тенсей!
Сфера отталкивания смела бумажный поток, но недостаточно быстро, Орочимару успел прикрыть себя и раненую команду, но не воскрешенных, из которых еще не все успели собраться воедино после самоподрыва Хируко. Саннин не слишком волновался, убить взрыв-печатями воскрешенных невозможно, но Конан внезапно изменила условия игры. Поток бумаги ударил в неполные тела воскрешенных, которые еще не восстановились, обволакивая их бумажным коконом и тут же утаскивая куда-то вдаль.
— Она запечатывает их! — с легким удивлением в голосе воскликнул Кабуто.
Помощник Орочимару ощутил через прямую связь с воскрешенными, как гаснут и исчезают они один за другим, как будто огоньки, задуваемые сильнейшим ураганом. На рефлексах он отдал команду воскрешенным — сражаться! — и белую вьюгу прорезали всполохи и шары огня, ударили струи воды, заблистали молнии и загрохотали воздвигаемые из земли стены. Там, в этом белом вихре за пределами сферы Шинра Тенсей, бились воскрешенные, и проигрывали, забирая с собой сотни тысяч, если не миллионы кибаку фуда, и все же этого было недостаточно, чтобы противостоять бумажному вихрю.
