— Като на посту Хокаге — вот это было бы зрелище. Я застала времена Правления Минато. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
Шикамару приподнялся:
— Расскажи что-нибудь.
— Ну, — куноити чуть задумалась, — Совет кланов. Минато как раз с ночной миссии вернулся. Идет какое-то обсуждение, Инудзука неожиданно слишком громко озвучивает свою позицию и получает легкий удар локтем от сидящего рядом Хьюга. На вопрос: "Какого?!" Хьюга косится на спящего Хокаге: "Не буди, хуже будет".
Посмеялись, а девушка продолжила:
— И это был известный своей относительной добротой Минато. А теперь представьте Като.
Найт тут же поднялся, повернулся к Саске и, явно передразнивая кого-то, начал:
— Наводнение было вызвано подъемом реки, которое, в свою очередь, было вызвано безответственной вы...
Саске показательно зевнул, прикрывая рот кулаком.
— По неосторожности синоби Конохи, — поправился Найт, — мы требуем...
Саске вновь зевнул.
— Мы просим...
Учиха скептически изогнул бровь.
— Мы можем и сами решить вызванные этим проблемы.
Саске каким-то образом умудрился выразить еще больший скепсис.
— Более того, мы благодарны синоби за вклад в развитие сельского хозяйства. Те поля давали очень маленький урожай, после изменений в ирригационной системе мы... могли бы использовать их для посадки риса.
Учиха сделал выразительный жест рукой: "из чего следует..."
— Благодарность будет выражена отчислениями в течение трех...
Саске закатил глаза.
— Пяти лет.
Последним жестом было характерное "свободен".
Садился обратно Найт под смех и аплодисменты.
— Но в таком случае мы возвращаемся к насущной проблеме, — напомнил Саске, — состав Крыла.
Пока что по общей договоренности "Крыло" нигде не упоминалось. Для всех, даже для тех, кто им подчинялся, все еще существовал Корень. Никакой символики, никаких упоминаний, даже название было чисто условным. И, что важнее, на первом заседании Крыла было принято решение пока не расширять состав. "Пока" чуть позже было определено, как полгода, до возвращения Кьюджина. Четверка распределила обязанности и взялась за работу. И если Саске достаточно быстро нашел тех, на кого списал всю основную работу, а работа Найта в основном состояла из постоянного движения между основными действующими лицами сети, то есть, их четверых и Хокаге, то для Шикамару и Миины все было сложнее. Намного сложнее.
— Предлагаю не спешить и начать, собственно, с подбора кандидатов, — предложил Шикамару, — установить крайне жесткие критерии для принятия и посмотреть, есть ли хоть кто-то, кто под эти критерии подходит.
— Одна проблема — это снова время. Время одного из нас, — развел руками Найт, — а точнее, всех нас. Мне придется следить, кому-то собрать информацию, кому-то ее проанализировать.
— А я о том и говорю, — кивнул Саске, — что сейчас мы жестко ограничены. Сил и времени едва хватает на собственные обязанности. Это неправильно.
— Тогда начнем отбор, — Миина переложила какие-то листы. — Думаю, следует начать с Корня и тех, кто остался с нами работать. И тех, кого выделял сам Данзо.
Учиха был согласен. В кадрах старик разбирался хорошо и людей подбирать умел. Даже те, кто ушел из организации, не распространяли о ней ничего, хотя и не имели никаких ограничений, печатей или чего-либо еще. А вот Шикамару поморщился каким-то своим мыслям.
— У меня целый клан нужных людей сидит, и никого из них нельзя привлечь.
— Не доверяешь им? — спросила Миина.
— Не доверяю отцу, — уточнил Нара.
Девушка удивилась:
— Он настолько не одобряет твой выбор?
Но ответил ей Найт:
— Ты должна кое-что знать о Нара. У них нет однозначного отношения. Есть совокупность "за" и "против".
Сам Шикамару закивал, подтверждая слова дальнего родственника:
— Отец определенно рад, что я являюсь... Советником Хокаге? — парень обвел вопросительным взглядом компанию, получив неопределенные кивки. — Да и то, что я занят делом, его в целом устраивает. Но, думаю, у нас будут возникать разногласия во многих вопросах. Отец не глупее меня, да и опытнее. Если честно, меня вообще сильно удивляет ситуация.
Найт оскалился:
— Трое парней невеликого возраста и одна девушка неопределенного возраста являются советниками Хокаге? Мы, молодые, не особо опытные синоби, а не умудренные опытом старички?
Нара кивнул:
— Да. Думаю, отец тоже не с радостью относится к такому положению дел. Мы можем быть сколько угодно умны, но в ближайшее время Крыло — лишь продолжение воли Хокаге.
Саске кивнул:
— У меня даже условного голоса на Совете Кланов нет. Я один не могу быть кланом Учиха. Даже мои дети вряд ли смогут получить право голоса.
Миина кивнула:
— Мне о своем происхождении лучше молчать. Найт вообще на бумаге мертв... К слову. Ты уже говорил с семьей?
Парень мрачно кивнул:
— Да. Вышло немного не так, как хотелось бы. С распростертыми объятиями меня не встретили, конечно, но... Все не так уж плохо, — Найт немного вымученно улыбнулся.
Миина поторопилась сменить тему, точнее, вернуться к предыдущей:
— В общем, учитывая положение каждого из нас, мы пока держимся на авторитете Кьюджина и отчасти Тсунаде-сама. Значит, нам нужно выложиться и показать, что и сами по себе мы вполне способны организоваться и работать. Так?
Ответ был очевиден. Обсуждение перетекло на насущные проблемы, и около часа Крыло потратило на улаживание текучки. Все же обязанностей у Хокаге хватало, и обеспечивать ее ничегонеделание было не так уж и просто. Даже если не учитывать, что далеко не все можно было решить здесь и сейчас, и часто требовалось взаимодействие с кланами или отдельными людьми. Однако Саске уже отметил, что, к примеру, клан Абураме относится к ним вполне положительно. Выражалось это пока в мелочах, но в сравнении с паникующими Сарутоби, часть которых пытается зарыться поглубже и притвориться мертвыми, часть — найти точки соприкосновения с Хокаге и Корнем... Ну и самые маразматичные еще пытаются вставлять палки в колеса. Абураме стараются не мешать и кое-где даже помогать, но не слишком заметно. А с Яманака и Хьюга проблем не было с самого начала. Ситуация с кланами все равно неоднозначная. До возвращения Като многое может измениться и, скорее всего, изменится.
Импровизированный совет закончился, и Найт обратился к Миине:
— А чем закончился суд по Инахо? Я не нашел его в заключении, да и в Конохе тоже.
— Не знаю, мне решения суда не попадало.
— Что значит, не попадало? А куда оно делось?
— Мальчик! Ты ничего не попутал?! У меня ничего не пропадает...
Учиха не стал дослушивать. Судьба строптивого ученика Като его волновала мало.
— Саске, — Шикамару ждал его сразу на выходе и курил.
— М?
— Ты не знаешь, как там Ино? Может, твоя жена с ней говорила?
Тюнин кивнул:
— Держится. Не самая лучшая обстановка для матери, но... Найди время, чтобы ее навестить. Да и с кем она дружила раньше? Чоджи? Сакура? Их тоже вытащи. Только сразу предупреди обоих, чтобы о Като даже не вспоминали. Его сейчас злым словцом только ленивый не погоняет, а Ино этого всего не надо.
Последнее Саске очень сильно не нравилось. Сарутоби сделали то, чего лучше бы не делали. Тюнины, взрослые гэнины, простой люд — все они не понимали истинного положения дел. И для них Като был именно убийцей доброго дедушки Хокаге. Тсунаде запрещала такие слухи, и при ней никто бы в подобном ключе не посмел высказываться. Но вот в кланах, за исключением уже названных трех, и среди прочих синоби сохранялась тенденция ругать Кьюджина. Им уже начали детей пугать, а это было однозначно плохо. Но менять что-либо было уже поздно, тот же случай, что некогда произошел с Наруто. Третий Хокаге, да и Данзо прикладывали возможные усилия, чтобы к мальчику относились нормально. Но с тем же успехом можно пытаться убедить население целого города, что биджу добрый и вообще всех их очень любит. Простой люд просто демонизирует Кьюджина, и на реальность им плевать. В кланах его тоже демонизируют, но уже за другое, не как убийцу Хокаге, а как убийцу вообще, который может достать до любого кланового синоби вплоть до главы. Случай с Нара был показателен. Ино пока все это обходило стороной, и Саске оставалось надеяться, что слухи усядут. Особенно, когда Като вернется в Коноху и займется делом.
— Да, — кивнул Шикамару, — я как раз об этом думал. Спасибо за подсказку.
Отбросив тяжелые мысли, Учиха отправился домой. К своей жене и дочери.
Глава 4/7
Несмотря на то, что больше никто не смел претендовать на содержимое подноса заключенного Тринадцать-девятнадцать, Коноховец ел только зелень и иногда суп, ну и пил воду. Двойка того подхода не понимал, но был рад, что патрон сваливает ему мясо и прочее. Наедаться комбикормом для скота лучше, чем не есть вообще. Да и были неплохие шансы перевестись туда, где кормили получше.
С разговора о Кьюджине прошло два дня. Прошли они спокойно. Заключенные обходили Тринадцать-девятнадцать стороной, Двойку тоже. Один раз нарывались на драку, но Коноховец мериться достоинствами не стал, просто спросил у Заку, считается ли это санкционированной дракой. Двойка, найдя взглядом надзирателей, спокойно наблюдающих за развитием ситуации, кивнул: считается. И все. Быстрый удар в нос и резкий захват руки, закончившийся хрустом кости. Все. Чуть позже он проинструктировал Двойку, что ни с кем договариваться не собирается и ни в какие банды вступать тоже не будет. А самых непонятливых порвет на лоскуты. Что Двойка чуть позже и объяснил остальным. Заключенные были недовольны, но рисковать не хотели. Да и не было никого серьезного в первом и втором корпусах.
Теперь оставалось только ждать приглашения на бой. И, насколько понимал Заку, приглашение скоро последует.
— Попытки побега были? — неожиданно спросил Кьюджин.
Завтрак уже почти закончился, но Коноховец клал и на заключенных, и на надзирателей. Первые его боялись, вторые терпели, потому что Тринадцать-девятнадцать не создавал проблем. Вообще. Всегда был на виду, не нарушал правил, не устраивал драк и погромов. Это было куда лучше постоянно пытавшихся затихариться и напакостить уродов, составлявших подавляюще большинство контингента первых двух корпусов.
— При мне — нет. Да и не слышал я ничего такого.
Кьюджин продолжил задумчиво смотреть куда-то в окно, и Двойка решил добавить:
— Помнишь мост, по которому вы сюда пришли? Внизу течения. Течения настолько сильные, что даже для синоби большая проблема удержаться на плаву. Плюс острые скалы, да и живность там плотоядная водится. Но самое главное — печать. Отойдешь слишком далеко, и она тебя сожжет.
Кьюджин хмыкнул:
— Думаешь, из-за этого никто не пытается сбежать?
Двойка кивнул:
— Ну-у-у... Да.
— Нет, не из-за этого.
Заку задумался. Но понять ход мыслей Коноховца не смог:
— А из-за чего?
— Обычно побеги устраивают те, кто недоволен условиями и верит в то, что сможет всех перехитрить и удрать. Про бесхребетное дерьмо и всякого рода извращенцев, которым практически заполнены первые два корпуса, я не говорю. Одни просто ни на что не способны, а другим здесь даже лучше, чем на воле. Но вот те, кто готов сражаться. Что они делают?
Двойка понял:
— Пытаются попасть на арену.
Кьюджин кивнул:
— Именно. Что происходит с тем, кто становится самым лучшим?
Бывший Звуковик неуверенно пожал плечами:
— По слухам, его освобождают. Те, кого никто не может победить, исчезают. А те, кто им подчинялся, рассказывают, что заключенных отпускают, — предупреждая скептический взгляд Коноховца, Двойка поморщился, — мне самому в это не верится, но...
— Чем выше ты поднимаешься как боец, тем лучше у тебя становятся условия. И тем сильнее ты веришь, что, забравшись на самый верх, получишь все. Надежда. Вот самая лучшая и самая прочная цепь, что держит людей здесь, несмотря на то, что это клетка. Тюрьма. Тебя тоже. Ты задумывался о суициде, пока не появилась возможность попасть мне под крыло?
Заку помрачнел. Опровергнуть слова Кьюджина было нечем. Но в целом Двойка был сейчас вполне доволен жизнью. Коноховец проблем не создавал, окружающие проблем не создавали. Благодать. Глоток свежего воздуха, впервые за долгое время.
— Можно вопрос?
— Не факт, что отвечу, — ответил Кьюджин.
— Зачем ты велел передать о том, что являешься Кьюджином. И о Суне, об убийстве Хокаге? Они же могут на тебя всех собак спустить за это.
Но Тринадцать-девятнадцать отрицательно покачал головой.
— Они не поверили. Слишком бредово звучит, и ребята наверняка сочли, что я лгу.
— Уверен?
— Ага. Хочешь, чтобы тебе не поверили — скажи правду, — Коноховец перевел взгляд на Заку. — Когда я попал сюда, обо мне начали собирать информацию. Однако, учитывая мою профессию, хер бы они много насобирали. Слухи только. Но копать бы не прекратили. И что-нибудь да нашли бы. А мне есть, что скрывать.
Двойка хмыкнул:
— Помимо того, что ты мне наговорил.
— Ага, — кивнул Кьюджин, — зато теперь я дал им легенду. Поверили они в нее или нет, не важно. Они не будут копать. Теперь они будут ждать. Мне так удобнее.
Заку отложил еду и задал самый важный для него вопрос:
— Ты абсолютно уверен в том, что не просидишь здесь долго? И выбираться ты явно не через арену собираешься.
Взгляд Коноховца стал насмешливым:
— Хочешь, чтобы я вытащил тебя вместе с собой?
Двойка нервно кивнул:
— Да... То есть... это вообще возможно?
Тринадцать-девятнадцать безразлично пожал плечами:
— Все зависит от способа, которым я буду уходить. Если через вызов от Конохи, то вполне. Ты же у нас был пойман и нами же сюда отправлен, верно?
Заку кивнул.
— Ну, а если все же побег... Там как получится.
Двойка настороженно покосился на надзирателей:
— У меня ощущение, что ты говоришь все это не всерьез.
— Кто знает, — неопределенно протянул Кьюджин, — а это за нами.
К столу подошли три надзирателя.
— Тринадцать-девятнадцать. Идем с нами. Ты, — надзиратель перевел взгляд на шестерку, — тоже.
Событие, которого Двойка дожидался так долго, оказалось каким-то... будничным. Ни надзиратели, ни Кьюджин никуда не торопились. Спокойно покинули столовую и двинулись прямо по улочке в сторону девятого корпуса. Заключенные косились, но не особо сильно. Кажется, даже у них не было сомнений, что Коноховец пройдет отборочные бои.
— Эй, Двойка, — надзиратель покосился на заключенного, — ты уже объяснил ему правила?
Заку отрицательно покачал головой. Кьюджин не спрашивал, более того, ему это вообще было неинтересно. Но намек был понятен.
— Обычно каждый претендент проходит до трех боев. Проигравшие, естественно, выбывают, но позже смогут попробовать снова. Вот и все правила.
Надзиратель поморщился:
— Противников убивать не стоит.
Кьюджин улыбнулся:
— Любой, кто выйдет против меня на ринг, — труп.
Все пятеро остановились. Надзиратели косились в сторону Тринадцать-девятнадцать, но тот лишь оскалился:
