"Репортаж с петлёй на шее" Юлиус Фучик
*
В ответ на требование отправить Лирина в тюрьму его адвокатишка снова промолчал. Будто не его клиента только что предложили лишить свободы и бросить в переполненную камеру! Лирин был в шоке от такой защиты. Ничтожный тип даже не взглянул в его сторону! Похоже казённого псевдозащитника совершенно не занимал ход процесса, ему гораздо увлекательнее было пялиться в свой смартфон. Поганец просто отбывал номер, наверняка с нетерпением ожидая, когда же навязанного ему клиента наконец отправят в тюрьму и он освободится от скучной обязанности.
Зато не чуждый литературщине прокурор был словно заточенный нож — каждой своей репликой он старался поскорей покончить с отказавшимся от сотрудничества с ним писакой.
— Да вы, братец, истинный Смердяков, да-с! Пошлейший лакей врагов России. Павел Фёдорович Смердяков собственной персоной. Раз так искренне, с таким восторженным упоением желаете поражения своей армии, своему народу. России! Эту смердяковщину давнос-с пора под ноготь.
*
— Мы тебя будем судить. Я, к твоему сведению, главный судья королевства — объявил солдату король.
— А вот это неправильно, — возмущённо сказал солдат. — Я требую этого... прокурора.
— Пожалуйста. Я и прокурор.
— Вот так порядочки!... Дай мне хоть адвоката.
— Ты будешь смеяться, но адвокат — это тоже я. Королевство у нас маленькое, толковых людей не найдешь. Так и мучаюсь — всё сам да сам.
— Интересно, может, ты ещё и палач?
— А вот это нет. Палач у нас есть настоящий и, между прочим, очень хороший. Я вас потом познакомлю. И как прокурор я требую смертной казни, как адвокат — не нахожу смягчающих обстоятельств, и как судья — приговариваю тебя к отрубленива... к отрублеванию... Как это лучше сказать?
— А ты как ни говори, все равно звучит плохо, — сокрушённо вздохнул солдат, понимая, что на таком, с позволения сказать суде, его песенка спета.
(Цитата из советского художественного фильма "Старая, старая сказка, снятому по сказкам Ганса Христиана Андерсена; диалог короля и солдата).
*
Антон уже засомневался правильно ли он поступил, отказавшись от сделки с прокурором Чайковским. Так может ещё не поздно взмолиться о пощаде?
Снова накрывший его с головой страх отодвинул на задний план вопросы морали и этики, подчинив все чувства и помыслы лишь заботе о выживании. От него всего то и требуется — черкануть пару строк и через дурака-адвоката передать Чайковскому записку со своим согласием. Конечно вид у гособвинителя неприступный и беспощадный: тонкие губы зло сжаты, раздвоенный подбородок свидетельствует о натуре безжалостной и непреклонной, в непроницаемых стёклах очков отражаются блики потолочных плафонов, словно занесённая секира палача... и всё же что-то подсказывало Лирину, что мосты ещё не сожжены окончательно.
К чему вообще была вся его литературная работа, принесённые на алтарь творчества жертвы, если большинству в этой стране насрать на истину? Ну прочтёт его книги несколько сотен ещё пока не разучившихся мыслить самостоятельно "динозавров". Что это изменит? Ради чего он готов был пожертвовать свободой, здоровьем, а может и жизнью? Надежда хоть что-то изменить в этой стране, хоть немного на что-то повлиять — вероятно была неадекватна с самого начала. Ведь огромное количество людей вообще не способны прочесть тексты, содержащие более десяти простых предложений! Эсэмэски, рекламные слоганы, короткие сообщения в соцсетях — вот интеллектуальный предел потенциальной аудитории. Теперь ясно, как божий день, всё было напрасно...
Антон Павлович покаянно опустил голову, сгорбился.
— Может, вы хотели бы о чём-то попросить суд? — тон судьи стал чуть менее строгим.
Лирин поднял на "филина" глаза, перевёл взгляд на прокурора, плотно сжатые губы которого тронула лёгкая торжествующая улыбка, и отчаяние уступило место любопытству, желанию развить ситуацию, понять, как далеко он способен зайти в своём идеалистическом безумстве. Рискуя всем, работая над самой сумасшедшей книгой в своей жизни, Антон ощущал такую полноту бытия, что вероятно это и называется подлинным счастьем. Благодаря этой работе он зауважал себя, открыл в себе новые потрясающие грани... И всё это теперь предать? Ради чего? Чтобы быть прощённым, помилованным ничтожествами, которых он ни разу не уважает?.. Нет уж. Пусть уж будет как в том анекдоте: поскользнулся — упал на дот.
Антон смирился со своей участью, успокаивая себя тем, что даже тюремное заключение можно рассматривать как инициацию, предшествующую духовному перерождению. А продолжать писать можно и в камере. И как только он так решил всё мгновенно встало на свои места и внутри образовалась лёгкость неимоверная.
Видя, что обвиняемый передумал раскаиваться, филиноподобная судья ту же вынесла решение о полном запрете книг Лирина. Роскомнадзору следовало проследить, чтобы все произведения автора были удалены из Интернета. Но это были лишь цветочки. А вскоре пошли ягодки. Антона было решено на три месяца отправить в следственный изолятор. Причём, согласно новой практике— арестанту надлежало оплачивать стоимость суток ареста из собственного кармана. Такое вот неожиданное ноу-хоу российской пенитенциарной системы. Таким образом Лирину предстояло оплатить каждый день своего пребывания в СИЗО — в этом "отеле "Хилтон"".
Адвокат удовлетворённо закивал головой и стал собирать бумаги со стола в свой чемоданчик.
— Я буду жаловаться в европейский суд по правам человека! — пообещал писатель.
— На здоровье, — ответила судья и растянула свои густо напомаженные бесформенные губы в зловещей улыбке. Потом добавила: — Только хочу напомнить, что согласно недавно принятым поправкам в конституции РФ, отныне действует приоритетное право российского законодательства над всяким иностранным, так что западные суды нам больше — не указ.
*
Март, 2021 года. В Калуге местное ФСБ задержало целую группу подростков, принадлежащих к сообществу антифашистов. Юнцов задержали за безобидные посты антифашистского содержания на специализированном сайте. Силовики, проводившие аресты, действовали очень грубо. Мальчишек брали как опасных террористов.
Одним из подозреваемым проходит 20-летний антифашист, который публиковал в местном субкультурном паблике музыку и картинки. Теперь ему грозит до пяти лет колонии, а подписчики группы опасаются стать соучастниками.
17-летний житель Калуги Олег Иванов (имя и фамилия изменены, так как герой несовершеннолетний) спал, когда рано утром к нему в квартиру, которую он снимает вместе с приятелем, ворвались бойцы спецподразделения ФСБ и велели молодым людям лечь на пол. "Зачитали какую-то бумагу, что я в чем-то подозреваюсь, отобрали телефон, а потом начали рыскать по квартире. Нашли молоток и листовки" — рассказал Олег. Затем парня погрузили в автозак и отвезли в главное управление ФСБ по Калужской области — на допрос.
Примерно таким же образом в этот день в Калуге прошел еще с десяток задержаний. В общей сложности было арестовано, по разным данным, 15 человек. Практически все они — несовершеннолетние. Кого-то забирали из дома, кого-то прямо из института.
По мнению наблюдателей, арестованные подростки не представляли никакой общественной угрозы. "Ребята слушали музыку, ходили на концерты, одевались соответственно панк-культуре, — говорит один их экспертов. — Мне кажется, силовики просто выбрали их как легкую мишень, за счет которой можно доказать новому губернатору свою нужность. То, что это была массовая спецоперация против безобидной молодежи, только доказывает, что расчет был на демонстрацию своих способностей внешней аудитории. Возможно, в том числе и с целью устрашения общественности".
Впрочем, как считают аналитики, могут быть и иные варианты такой активности силовиков. К примеру, в Калуге скоро ожидается открытие второго здания музея космонавтики. На мероприятие ждут приезда президента страны. Такова провинциальная традиция: перед приездом царя — наводить шухер".
Ради этого чекисты готовы отнять у матерей 15 несовершеннолетних, отправить их за колючую проволоку, кого-то лишить здоровья, а кого-то и жизни. Как это по-ежовски, и по-бериевски.
Впрочем, чекистов тоже можно где-то даже понять. Ведь что такое сегодня ФСБ? Помимо профессионалов, которые занимаются серьёзной контрразведывательной работой в интересах государства, борются с реальным терроризмом, серьёзной коррупцией, пресекают контрабанду предметов искусства, это ещё и куча блатных бездельников с высокими окладами, которым необходимо как-то доказывать начальству собственную необходимость, штаты то раздуты непомерно. Вот и изобретаются дела о мнимых экстремистах. Вначале бывает дело Промпартии, "дело врачей", альпинистов, филателистов, потом начинается борьба с космополитами... А теперь вот летом 2021 года началась борьба с музыкантами, водителями, борьба с театральными деятелями, борьба с самокатами. Сценарий общий: власть назначает врага, общество сплачивается для борьбы и требует жестокой расправы. Совсем скоро власти вероятно перейдут от придумывания наказаний для самокатчиков к привычному требованию расстрелять меньшевиков, эсеров, троцкистов, гомосексуалистов, свидетелей Иеговы, антипутинистов.
Глава 431 "Мятный леденец"
Итак, Антону Лирину грозило три месяца СИЗО. Казалось, ничто уже не могло повлиять на приговор. В работе суда был объявлен небольшой технический перерыв. Писатель закрыл глаза и даже задремал. Проснулся он от ощущения, что кто-то касается его руки. Это была девушка с умным тонким лицом, взгляд у неё был очень выразительный — понимающий, сочувственный. Она протянула ему леденец:
— Положите его себе в рот, это вам быстро поможет. И ничего теперь не бойтесь.
Потом взглянула чуть строго и сказала:
— Даже не думайте сдаваться! Ваша работа нужна не только вам, но и тысячам ваших соотечественников и тем более следующим поколениям соотечественников, которые будут жить в свободной умной России.
Антон положил леденец в рот, и действительно внутри скоро разлилось удивительное тёплое ощущение мира и спокойствия, будто он не в суде, а у себя дома на любимом диване. Он снова закрыл глаза, а когда через несколько минут его разбудил звук судейского молоточка, рядом с ним никого не было. Он решил, что девушка ему приснилась. Но во рту его лежал удивительно вкусный мятный леденец.
Прошло ещё минут десять и неожиданно в зал суда буквально ворвалась энергичная молодая особа. Именно такая, какую он только что видел в коротком сне. Она с порога решительно объявила суду, что новый адвокат обвиняемого и требует дать ей возможность вступить в процесс.
Антон изумлённо разглядывал неожиданное явление: миловидная, лицо в обаятельных конопушках, одета в элегантный брючный костюм светло-серого цвета. Деловой стиль подчёркивал и разбавлял шарфик-косынка. С ней в затхлую, тягостную атмосферу судебного зала будто ворвался свежий ветер, наполненный надеждой, юной радостной энергией, позитивной силой.
— Я вам звонила сорок минут назад, — в пол голоса напомнила Лирину незнакомка, подойдя вплотную. — Меня зовут Мария Серафимовна Крылова. В последние годы мне много раз приходилось защищать диссидентов. О стоимости моих услуг поговорим потом, не думайте сейчас об этом.
Вид у неё был строгий, огненно-рыжие волосы собраны в толстый пучок на затылке, тонкие очки явно прибавляли ей лет, хотя точный возраст определить было сложно, ей могло быть 20, а могло и все 30.
Справившись с удивлением судья с подозрением кивнула Лирину на рыжую:
— А вы вообще знакомы?
— Ну да...
Узнав, что подсудимый случайно познакомился со своим новым адвокатом незадолго до начала заседания — они якобы столкнулись в лифте (на этот раз писательская фантазия не подсказала Лирину ничего более оригинального) — судья только развела руками, мол, такого в моей практике ещё не было.
— Но... я полностью доверяю Марии Крыловой и хочу, чтобы она представлял мои интересы! — до Антона Павловича наконец дошло, что судьба возможно послала ему счастливый шанс и если он не вцепится в него мёртвой хваткой, то будет горько жалеть об этом долгими тюремными сутками. — Я готов немедленно заключить соглашение с новым адвокатом, а от услуг прежнего отказываюсь, — объявил писатель.
— Я не намерена превращать суд в цирк, — заявила филин в судейской мантии.
— Я тоже категорически возражаю, — поддержал представить прокуратуры и пригрозил самозванке: — Хочу предупредить вас, что за попытки незаконно влиять на ход суда вы можете быть лишены лицензии и даже привлечены к уголовной ответственности.
*
30 апреля 2021 года (за несколько месяцев до выборов в Госдуму) в Москве ФСБ арестован Иван Павлов — известный адвокат, который специализируется на делах обвиняемых государством правозащитников и оппозиционеров. Недавно он стал защищать "Фонд борьбы с коррупцией", который прокуратура решила признать экстремисткой организацией, наравне с террористическими и фашистскими. Таким образом власть подняла руку на неприкосновенную в любом нормальном обществе фигуру адвоката. Что последует дальше?
*
— Вы же меня знаете, коллега, — словно старому знакомому звонким мальчишеским голосом напомнила Советнику Чайковскому Крылова, — я от подзащитного не отступлюсь. — Она дерзко улыбнулась и скрестила руки на груди, давая понять, что ни уйдёт отсюда.
Тут "проснулся" до этой минуты совершенно пассивный прежний адвокат Лирина, который напомнил непонятно откуда свалившейся конкурентке, что кодекс адвокатской этике не позволяет ей вот так являться под занавес суда и перехватывать клиента.
Крылова не стала с ним публично спорить, а с доброжелательной улыбкой попросила на пару минут коллегу обсудить наедине конфликт интересов. С дозволения судьи они о чём-то вполголоса посовещались в сторонке, по ходу их междусобойчика прежний адвокат Лирина несколько раз кивнул с чем-то соглашаясь и через десять минут озвучил суду своё решение, которое удивило всех:
— Я должен самоудалиться, — резко переменил свою позицию адвокат.
— Сядьте, пожалуйста, на место! Суд вас не отпускал, — строго велела ему филин на судейском возвышении.
— Ваша честь, я не имею морального права защищать человека, который возражает против того, чтобы я его защищал, — грустно сказал молодой адвокат. — Я в этом цирке тоже участвовать не желаю, у меня молодая жена беременная и мне стыдно перед отцом.
Бывший адвокат, которого Лирин уже записал в бездарности и негодяи, вдруг заявил судьям, что кодекс адвокатской этики не позволяет ему мешать осуществлять защиту честного человека более профессионально подготовленному коллеге.
Но на этом их диалог не кончился:
— Вы понимаете, что не можете покинуть здание суда? Я вас не освобождаю от ваших обязанностей. Ваша карьера сейчас находится в ваших руках, Альберт Юрьевич, — уже откровенно намекала и угрожала начинающему юристу судья.
— Ваша честь, вы меня не освобождаете, но я самоустраняюсь, потому что моя совесть не позволяет мне участвовать в расправе над невиновным.
