Зря они это сделали, по правде сказать. Т-Йог был не каким-то дешёвым суеверным шарлатаном. Он был первосвященником Шаб-Ниггурат, а Великая Матушка знает за Вековечного врага. И те сто пятьдесят тысяч лет, что его мозг провёл запечатанным внутри мумии, он потратил с пользой, в глубокой медитации, напитываясь её энергиями и знаниями из Эмпирея. Каждая клеточка его мозга и тела была изменена, каждая молекула ДНК перестроена. Энергия эта, правда, была очень хорошо запечатана и очень эффективно уравновешена. Если бы Т-Йог попытался потратить её на чары или на чудеса, его тело мгновенно сгорело бы (да и душа, вероятно, тоже). Если бы он прожил обычную жизнь великого героя и правителя, и умер от старости, с ним бы ничего не случилось. Ну кроме того, что его дух бы не растворился, как у обычных смертных, а отправился на небесные пастбища богини.
Но Т-Йог был сожран супершогготом. И его Эссенция кипящей лавой устремилась в глотку прожорливой твари. Химические команды, которые центральное ядро передавало своим порождениям, растворились в этом кипятке потусторонних энергий за тысячные доли секунды.
Бесконечно изменчивая плоть, некогда принадлежавшая Шаб-Ниггурат, снова покорилась ей. Увы, без центрального ядра — супершоггот, как и в прошлый раз, предусмотрительно держался подальше, отправляя за едой только свои фрагменты. А лишённая ядра, даже направляемая волей могучего эмпирейного существа, она должна была распасться в течение суток. Перерождённый Т-Йог получил выбор из трёх вариантов: потратить основную часть энергозапаса на призыв нового ядра через Эмпирей с других звёзд и стать аватарой Великой Матери на Земле; уснуть на несколько тысячелетий, пока не будут найдены альтернативные способы стабилизировать плоть супершоггота; либо уйти в Страну Снов, где обычные законы физиологии не действуют. Он выбрал последнее, и под песнопения жрецов шагнул в бессмертие.
Отныне он был известен как Хастур, Король в жёлтом, Неописуемый верховный жрец, восседающий в монастыре на плато Ленг. Он сам стал малым богом, воплощением безумия, как его называли некоторые, потому что кто может остаться полностью в своём уме, помня образ василиска и сто тысяч лет заточения в собственном теле, даже если и не мог обезуметь за сами эти годы?
Змеелюди, однако, своей части пирога не получили. Вековечный враг затаился, потерял значительную часть биомассы, но не был уничтожен. Культисты Шаб-Ниггурат в благодарность за победу над Гатанотоа, пусть и случившуюся без прямого участия змей, пообещали помочь, если супершоггот появится открыто — но ничего не могли сделать, пока он спал где-то в трещинах земной коры. А оба украденных им алмаза всё ещё могли находиться где угодно.
Попытавшись убить очередного короля Валузии, чтобы заменить его двойником, как делали много веков, интриганы из храма Бога-Змея неожиданно встретили крайне решительное сопротивление. Почти все их агенты были выслежены и уничтожены, сам храм в столице — взят штурмом, все жрецы — казнены. Уцелели только подземные этажи, где обитали чистокровные Дхувиане — до них разъярённая толпа добраться не смогла, они были хорошо замаскированы.
Вовремя сбежавший Тулса Дум в своих мемуарах называл этот разгром величайшей трагедией в истории. Ксальтотун не разделял его мнения. На его взгляд, чистка от гибридов пошла змеелюдям и их человеческим союзникам скорее на пользу. Первые оказались в безопасности, так как их официально числили вымершими. У вторых же оказались развязаны руки — а в действиях на малых исторических отрезках они понимали куда больше.
Тем не менее, алмазы всё-таки желательно было вернуть. Тулса Дум провёл несколько блестящих попыток разыскать их в следующие несколько столетий. Но вытащить Ричарда из склепа не пытался, так как счёл этого демона бесполезным. А ведь мог бы это сделать без особого труда — Гатанотоа там уже не было, Вековечный враг спал... Но череполицый предпочёл другие инструменты.
А потом грянул Великий Катаклизм и Тулса Дум сгинул в нём. То ли получил такие травмы, что умер по-настоящему, несмотря на то, что не был живым в биологическом смысле, то ли оказался где-то похоронен и не смог выбраться, то ли решил надолго уйти в тень.
— Но недавно он объявился снова.
— Тулса Дум?
— Да нет! Вековечный враг, будь он трижды проклят! Уже несколько городов опустошены. Варвары неожиданно осмелели, они нападают на Стигию и на Ахерон. Карательные рейды не помогают. Он хочет окончательно истребить змеиный народ — и хочет опять сделать это руками людей.
— И ты думаешь, Малефик поможет тебе в том, в чём не смог помочь Тулсе Думу?
— Да, Глубоководный, я так полагаю. Потому что Тулса Дум находился во власти гибридов, и не имел такой свободы действий, какая есть у меня. В том числе и в заключении договоров с демонами... и с иными народами, как с вами.
— И мы переходим к самой сути этого разговора. Что предлагаешь ты нам, если получишь Малефика?
— Пятьсот человеческих рабынь всех народов континента, хорошо обученных и способных к рождению детей.
— Ты знаешь, что мы ценим. Где они?
— Они в Пифоне, Глубоководный. Или ты думаешь, что я стал бы везти их на этих кораблях, которые вы способны потопить в две минуты?
— Что ж, Малефик тоже будет доставлен тебе в Пифон.
— Не так быстро. Он нужен мне здесь. Но я знаю, что для вас путешествие через два океана — небольшая прогулка, а не смертельный риск, как для нас. Вы можете отправиться в Пифон и забрать их у моих слуг в заранее оговоренном месте. Я встану на этом берегу лагерем на это время.
— Для нас — да, но ваши рабыни плавать на тысячи тысяч шагов не умеют.
— Вам ведь нужны не они сами, а потомство от них. Вы сможете зачать детей с ними прямо в Пифоне. Дети вырастут в лучших и богатейших домах Ахерона. Это я тоже гарантирую. Когда же они проживут свои человеческие жизни, никто не будет препятствовать им уйти в океан.
— Что ж, это предложение имеет смысл. Мы отправим гонцов в океан, который вы зовёте Западным. Когда гонцы подтвердят, что сделка осуществилась, ты получишь своего демона.
Путь, который корабли прошли за год, Глубоководные преодолели за месяц. Это вовсе не означает, что они плыли в двенадцать раз быстрее. Их средняя скорость составляла около двадцати узлов, тогда как морской корабль этой эпохи выдавал в лучшем случае семь. Но корабли регулярно останавливались, экипажи сходили на сушу — чтобы пополнить припасы, чтобы избежать шторма, наконец, чтобы просто определить, у берегов какой страны они находятся. Глубоководные же рассекали океанскую гладь, почти не останавливаясь ни на сон, ни на еду. Спали они, подобно дельфинам и акулам, на ходу. А что до еды — если рыбные косяки пересекали их курс, рыболягушки, конечно, не упускали возможности подкрепиться, но они могли бы пройти этот путь и без еды вообще. Уникальная физиология позволяла им в буквальном смысле слова "питаться собой" — при наличии избытка пищи Глубоководные постоянно росли,и могли достигнуть хоть размеров синего кита. Но когда они садились на диету, процесс роста обращался вспять, как будто из резиновой фигурки спускали воздух. Благодаря этому они могли занимать множество размерных экологических ниш — мелкой рыболягушке легче найти сообразное её росту количество пищи, чем громадному морскому чудовищу. Также благодаря этому откормленный Глубоководный сам себе служил складом пищи. За неделю активной жизнедеятельности он сбрасывал одну десятую своего веса. За год, соответственно, "худел" в 240 раз. Если начинать с четырёх тонн — а это вес взрослого самца косатки, даже не кита — то к концу года полного голодания он будет весить шестнадцать кило. А это вес трёхлетнего ребёнка, и всё ещё вполне достаточно, чтобы поддерживать мыслящий мозг. Если же отказаться от него, как от слишком энергоёмкого, можно поголодать ещё годик — вес упадёт до 66 граммов, размера мелкой крысы. Но до таких крайностей по понятным причинам Глубоководные предпочитают не доводить — это всё равно, что родиться заново, так как слишком уменьшившийся мозг теряет значительную часть личности и воспоминаний. За год даже самый тупой представитель этого народа хоть какую-то еду себе в океане отыщет. Особенно учитывая, что за такое время он успеет пару раз обогнуть земной шар.
Ещё месяц ушёл на то, чтобы уладить все дела с доверенными лицами культа Сета, которым Ксальтотун оставил рабынь и инструкции по организации обряда скрещивания. К счастью, маг мог самостоятельно управлять процессом, передавая указания в реальном времени через хрустальный шар. Иначе недоразумения при межвидовом контакте были бы неизбежны. Да без этого шара он бы и не рискнул отправиться в путешествие — за три года любезные коллеги, оставшись без присмотра, наверняка объявили бы его умершим и захватили власть.
"Ничего, когда я вернусь, у меня будет такая власть, на которую никто и никогда больше не осмелится покушаться. Верховный жрец Сета — это впечатляющий титул, но я встану неизмеримо выше — я стану королём-жрецом Ахерона, я сожму в одном кулаке гражданскую и духовную власть!"
И то, за чем пришёл сюда Ксальтотун, обладало достаточным могуществом, чтобы дать ему такую власть. За прошедшие три месяца он не терял времени даром. Высланные им разведчики — как человеческие, так и магические — нашли в джунглях племя, которое поклонялось "богам мудрости". Всё, как говорилось в записях змеиных разведчиков, что прошли тут почти полторы тысячи лет назад.
То, что принесли рыболягушки из моря, выглядело жутковато и отвратительно. Больше всего оно напоминало окаменевшую коровью лепёшку около двух метров в диаметре. Из этого малоаппетитного образования в разных местах торчали части тел зверей и птиц. Крылья, хвосты, клювы, оскаленные морды... некоторые обгорели до неузнаваемости, другие были целёхоньки. Большинство людей скинуло бы это месиво обратно в океан и постаралось поскорее забыть о нём. Но Ксальтотун не относился к большинству и не отличался брезгливостью. При виде этого дара моря он торжествующе ухмыльнулся — древние хроники не солгали. Глубоководные свою часть работы выполнили безукоризненно. Теперь дело было за ним — и дело непростое.
Извлечь Малефика из камня теоретически легко — достаточно приказать паре-тройке солдат хорошенько поработать кирками. Вопрос в том, как не пробудить при этом Вековечного врага. Ведь мозг чудовища всё ещё жив там, под каменной коркой. Стоит только его поранить — и он тут же превратится во что-то иное, спасаясь от повреждений. И вполне возможно, что это иное не будет помнить убийственный лик Гатанотоа — а значит, освободится от сковавшего его проклятия. Да, без доступа к основному телу чудовища все его фрагменты проживут не более суток. Но чтобы перерезать всю экспедицию, включая Ксальтотуна, им не понадобится и двух минут. Верховный жрец Сета отлично представлял, насколько смертоносен может быть Вековечный враг.
Нельзя сказать, что супершогготы полностью неуязвимы для магии. Огненные шары вполне могут их жечь, а ледяные стрелы — замораживать. Просто достаточно мощное заклинание, способное уничтожить всю их плоть целиком, не всякий маг способен сотворить, и даже у тех, кто мог, оно выходило далеко не мгновенным. Все способы магического контроля сознания бесполезны против существа, которое может за несколько мгновений изменить структуру своей нервной системы. А читать заклятия и чертить пентаграммы несколько сложновато, когда твой противник способен атаковать с быстротой гремучей змеи и силой гориллы, перемещаться по любой поверхности, летать, плеваться кислотой и ядом, и ещё много чего другого. С призывом демонов тоже не всё однозначно — слабого демона метаморф сожрёт, а демон, достаточно сильный, чтобы уничтожить его до капельки одним взглядом — в первую очередь опасен и для самого призвавшего чародея. Первое, чему учат любого мага, не желающего просидеть всю жизнь в башне из слоновой кости: мускулы имеют значение. Не один великий чародей остался без головы, потому что недооценил холодную сталь в руках туповатого варвара. Так вот, супершоггот был варваром в кубе.
Есть и инженерные решения. Если построить большую печь, хорошенько растопить её, швырнуть тварь внутрь и быстро запереть заслонку, фрагменты, скорее всего, полностью сгорят раньше, чем смогут выбраться. Но в огне может погибнуть и Малефик тоже, оставив его без главного трофея. Да, по слухам демон был неубиваем, но насколько можно верить слухам? В хрониках Тулсы Дума об этом его свойстве ничего не сказано. И даже если отродье Ползучего Хаоса выживет в огне, вряд ли оно после этого будет в подходящем настроении для заключения новых контрактов. Ксальтотун прекрасно помнил туранскую сказку про джинна, запертого в кувшине на дне океана. В первую тысячу лет он клялся подарить своему освободителю все сокровища Земли. Вторую тысячу лет — исполнить три желания. А на третье тысячелетие он поклялся, что подарит открывшему кувшин право выбирать, какой смертью ему умереть. Да, незадачливый рыбак из сказки в конце концов сумел перехитрить джинна и выйти из этого опасного дела с прибылью. Однако Ксальтотун предпочитал до таких рисков просто не доводить. Поэтому печь за эти три месяца его люди построили — на всякий случай. Но маг надеялся, что прибегать к ней не придётся.
За время плавания он перебрал в уме добрый десяток решений, но сейчас предстояло наконец-то сделать выбор в пользу одного — и принять последствия. В принципе существует множество способов убить супершоггота — не так много, как убить человека, но всё же прилично. И даже если вычесть те, что требуют высоких технологий, всё равно остаётся много. У всех этих способов один недостаток — для их практического применения требуется, чтобы монстр стоял на месте и ничего не делал, пока его будут убивать. А вот когда он активно сопротивляется...
Задача бы легко решилась, если бы Ксальтотун знал, что Ма-Алефа-Ак был водорододышащим существом, чуждым земной биохимии — и большинство земных ядов ему совершенно безразлично. Змеелюди были большими мастерами ядов, и их человеческие ученики — тоже, хоть и в меньшей степени. Ванна с нейротоксином с высокой вероятностью решила бы проблему. Но даже Тулса Дум, по чьим запискам Ксальтотун ориентировался, не имел об этом понятия.
Он прихватил с собой образец яда, специально созданного змеелюдьми для убийства супершогготов, безобидного для других форм жизни — но этот яд нейротоксином не был, и обладал слишком слабым останавливающим действием. Проглотившая его тварь ещё успеет перебить весь отряд, и только потом распадётся. Минутку... А кто сказал, что отряд должен в это время быть здесь?
Сначала он хотел использовать раба-смертника, потом пришёл к выводу, что это слишком расточительно — у него каждый человек на счету. По той же причине Ксальтотун отказался и от призыва низшего демона — оплачивать сделку с ним было бы слишком дорого.
Вместо этого он велел охотникам поймать в джунглях обезьяну. Когда её притащили, маг несколько часов сидел напротив клетки, вглядываясь животному в глаза. После чего, когда пленник наконец кивнул, приказал оставить клетку рядом с "коровьей лепёшкой" — а лагерь сворачивать и уходить на кораблях вдоль побережья к северу.
