Технике, какой бы совершенной она ни была, свойственно капризничать, ломаться, барахлить. Потому у Ингвара работы было всегда много. И, выполняя эту работу, Темпке чувствовал, что этот уровень для него — слишком мал, слишком недостаточен. Да, приходилось выполнять и чисто полицейские функции: участвовать в патрулях, стоять в охране, наводить порядок... Много всего было.
А потом... потом пришёл приказ. Странный такой приказ. Нет, по форме всё нормально: 'откомандировать...' и так далее. И по содержанию тоже — не придерёшься. А вот по смыслу — смысл был интересен: 'для обслуживания систем защиты и контроля изоляционного контейнера'. Командование — высокое, среднее и низовое — подумало, взглянуло на 'разграфки' штатных расписаний. И — распорядилось, чтобы сержант Ингвар Темпке вошёл в состав группы из двенадцати полисменов, которые прикомандировывались — в приказе именно так и было сказано — к разведывательному фрегату 'Нормандия'.
Об этом корабле Ингвар слышал много всякого-разного. Кто-то хвалил, кто-то восторгался, кто-то признавал силу, мощь и новизну корабля и его систем. Кто-то возмущался, как например, адмирал Михайлович, в ведение которого и поступил этот, считавшийся совсем недавно очень проблемным, корабль.
Ингвару, как специалисту и сержанту военной полиции, выделили на корабле место в кубрике. Небольшой такой кубрик, всего-то на четыре места, но всё же — учли и признали звание и специализацию. В кубрике Темпке оборудовал мини-мастерскую. Он старался всегда так делать и командиры, понимая причины, не препятствовали этому. Да, приходилось стоять в караулах у дверей в 'закрытые' зоны и помещения фрегата. Но для полисмена, тем более — для военного полисмена — это обычно. Охрана есть охрана.
С контейнером возни было немного: Ингвару дали полную возможность неоднократно проверить системы этого хранилища. Он подтвердил, что всё в норме. Распорядились о регулярной проверке систем? Нет вопросов. Ясно, что технику и электронику надо проверять. А затем...
Затем на борту появился капитан спецназа Шепард. И началась, как сформулировал сам для себя Ингвар, 'совершенно другая' жизнь. Для всех членов экипажа и команды корабля. Новый старпом удивил, изумил и воодушевил практически всех коллег Темпке. Он дал им возможность выйти за рамки стандартной военно-полицейской деятельности. Разрешил вспомнить о тех профессиях и специальностях, которыми военные полисмены владели до армейской службы. И это было о-о-чень необычно.
Конечно, по кораблю информация расходится достаточно быстро: Ингвар знал, что Шепарда 'тряхнуло'. Знал многие детали случившегося тогда со старпомом. Понимал, что если бы не эта 'встряска', выстоять в бою со Жнецом для фрегата и его экипажа было бы невозможно. Эти несколько тревог. Тогда мастер-сержант, командир подразделения военной полиции, приданной экипажу и команде 'Нормандии' впервые передал Ингвару не устное, а письменное распоряжение командира фрегата, капитана Андерсона.
Два спецназовца уровня 'Эн-Семь' на борту одного корабля! Да, такое возможно, но на практике бывало очень редко. И теперь Ингвар видел, что эта пара высококлассных спецов способна без всяких натяжек и преувеличений не только творить собственными силами и средствами чудеса. Но и побуждать, именно побуждать достигать предела своих возможностей и способностей других людей. И — не только людей.
Да, появление на борту Спектра Совета Цитадели турианца Найлуса Крайка большинство нормандовцев восприняли прохладно. Не понравился людям этот заносчивый и не любивший возражений молодой турианец. С представителями этой расы у людей уже на протяжении тридцати лет были сложные отношения. Ингвар мог бы прозакладываться на месячный оклад, что и в дальнейшем эта сложность во взаимоотношениях двух рас сохранится, а то и усугубится.
О разговоре, состоявшемся между Шепардом и Крайком в присутствии Андерсона, говорили тоже всякое-разное. Но после этого разговора многое изменилось в лучшую сторону. Найлус стал меняться. Уж чем там воспользовался из своего богатого спецарсенала старпом Шепард — об этом Темпке не знал. Но результат был ясен: турианец Крайк постепенно перестал быть чужаком. Сейчас он был желанным гостем в кубриках, переданных под жильё военным полисменам. Сержанты и рядовые теперь общались с Найлусом почти на равных, как с коллегой — правоохранителем. И не только как с коллегой, но и как с интересным и умным собеседником.
Потом появился старший Спектр, наставник Найлуса — Сарен Артериус. Об этом, крайне жестоком представителе Корпуса, подчиняющегося непосредственно Советникам Цитадели, Ингвар, конечно же, слышал и знал многое. Но одно дело — что-то слышать и что-то знать. А другое — иметь возможность видеть этого турианца едва ли не ежедневно, общаться с ним, тренироваться рядом и иметь возможность задать вопрос и получить точный и правильный ответ.
Конечно, Сарен опекал Найлуса, но делал это спокойно, чётко и большей частью незаметно. Найлус, как видел Темпке, не считал, что Сарен его держит за неумеху и мямлю, а это уже — залог эффективной работы. Ингвару приходилось помогать обоим турианцам — и как правоохранителям, и как сокомандникам. Сарен и Найлус многое рассказали Темпке о турианских электронных системах охраны, защиты и наблюдения. Тайны — тайнами, секреты — секретами, но между специалистами всегда будет особое, профессиональное общение.
Сам факт, что Сарен выжил благодаря Шепарду, заставил Ингвара о многом подумать очень серьёзно. Темпке отмечал — и не раз, что и другие земляне тоже, пообщавшись с Сареном, начинают меняться. Становиться взрослее, профессиональнее...
Матриарх Бенезия. Азари, возраст которой перевалил за восемьсот лет. Вроде бы и стандартно-вежливая формулировка, но сама цифра! Для любого человека она была впечатляюще большой. Да, азари иногда посещали Солнечную систему и бывали на Земле, но Ингвар всегда знал, что матриархи этой расы крайне неохотно шли на общение с обычными землянами. И — не только с землянами. Наверное, это не только свойство пожилого возраста, но и расовая особенность. А Бенезия, вытащенная Шепардом из хаскоподобного состояния, была, точнее — стала совершенно другой.
Для нормандовцев она очень быстро стала своей. Да, конечно же, азари большую часть времени проводила, общаясь с женщинами — членами экипажа и команды фрегата. Затем стала предпринимать — с согласия и при полной поддержке Чаквас — визиты в селения крестьян и фермеров, окружавшие место стоянки кораблей. Со временем — стала восстанавливать до крайне высокого уровня свою не только мирную, но и боевую биотику. Всё это так.
Ингвару было интересно наблюдать, как матриарх осознаёт себя всё чаще не как бесполое 'оно', а как женщину. И её высокоуровневые взаимоотношения с Шепардом. Они влияли на весь экипаж и всю команду фрегата. Поднимали над рутиной, заставляли совершенствоваться. Да, все нормандовцы знали, что Бенезия очень скоро вернётся на Тессию, в родное расовое пространство. Ингвару, как и многим другим обитателям фрегата, было жаль осознавать тот факт, что необычная матриарх не останется на борту корабля. Присутствие легендарного Спектра-турианца и религиозного лидера азари — бывших лидеров такого уровня не бывает — повлияло на фрегатовцев столь существенно, что Ингвар не рисковал даже пытаться перечислить сферы этого влияния.
Ещё большим фактором влияния стал протеанин. Маяк, за которым и отправили фрегат, был изъят у иденских археологов. Пусть и не поголовно иденских, учитывая историю со сменой руководства археологической партии, но всё же, всё же.
Маяк доставили на внешней подвеске челнока к фрегату и уже здесь, на стояночной площадке, упаковали в контейнер. Пришлось тогда Ингвару попотеть, но он был рад своей востребованности и рад возможности показать, что достаточно хорошо знает нюансы, обеспечивающие должную защиту протеанского артефакта от большинства вредных воздействий. Маяк погрузили в контейнер, который запихнули в трюм фрегата и оставили в покое. Ингвар лично проверял каждый день работу систем изоляции и контроля, тестировал охранные схемы. Всё было в норме.
Собственно, первая встреча и первое общение с протеанином состоялись для Ингвара именно тогда, когда сержант-полисмен в очередной раз проверял работу систем контейнера. Несколько минут разговора с Явиком пролетели для Темпке как секунды. Это общение с помощью мыслеобразов... Ингвар был восхищён совершенством такой технологии передачи информации. Да, конечно, он хорошо понимал, что ничего подобного люди не смогут создать за ближайшие несколько десятков лет, но... Такая технология очень экономила время общения. Несколько минут вполне могли сравниться по насыщенности с декадой консультаций и переговоров.
Постепенно круг обязанностей Ингвара, находившихся в сфере его профессиональной компетенции, расширился. Причём — так, что сам Темпке уже не мог найти значительного соответствия между перечнем того, что ему приходилось реально — постоянно или эпизодически — делать и перечнем того, что, по мысли чиновников и всяких военных и гражданских бюрократов, должны делать военные полисмены, являвшиеся одновременно и специалистами-электронщиками. Выполнение этих обязанностей стало для Ингвара настолько необходимым и приятным делом, что он с удовлетворением отмечал в себе постоянно растущую готовность к ещё более напряжённой и сложной работе.
Да, он остался военным полисменом, сержантом военной полиции. Но это не мешало ему теперь часами, а бывало — и сутками корпеть над электронными схемами, проводить их глубокую и полную разработку, доработку и тестирование, тесно сотрудничать с инженерами фрегата для доведения проектов до стадии действующих образцов. Переоборудование трюмов корабля для нужд экипажа тоже требовало его внимания и участия, притом — ежедневно. А контейнер, его контроль? Тоже хороший такой кусок работы! И ответственности, конечно. Плюс общение с турианцами, протеанином, азари. Не только профессиональное, нет. В первую очередь — обычное общение.
И началось-то всё с простого. Мастер-сержант пришёл в кубрик, где Ингвар в очередной раз корпел над какой-то электронной схемой. Можно, конечно, вспомнить, над какой, но сейчас это было не важно. Командир подразделения военных полисменов вошёл, закрыл дверь и молча положил перед Ингваром на свободное место рабочего стола включённый ридер. Темпке скосил взгляд, зацепился за строчки, стал читать... И был вынужден положить щупы и отодвинуть в сторону экран с увеличительным стеклом.
В приказе по кораблю, подписанном командиром фрегата, капитаном Андерсоном, говорилось, что сержант-полисмен Ингвар Темпке переводится на должность специалиста по радиоэлектронной борьбе. Ему выделяется рабочее место в Боевом Информационном Центре. Ингвар и раньше видел этот пульт и не преминул чуть позже поинтересоваться, почему он выглядит заброшенным и покинутым. Ответ ему дали и ответ этот Темпке не порадовал. А теперь этот пульт отдаётся в его ведение! Чем больше Ингвар читал текст полученного приказа, тем больше понимал, что его жизнь круто изменилась.
Мастер-сержант улыбнулся, когда удивлённый Темпке обернулся к нему, стоящему у стола и добавил тихо и спокойно: 'Благодари за это капитана Шепарда. Он многих наших пристроил к реальной и большой работе. Потом — сам увидишь и почувствуешь. А сейчас — идём. Надо тебе осваивать пульт'.
Идя в БИЦ следом за мастер-сержантом, Ингвар не особо верил в то, что теперь ему предстоит постоянно работать в Центральном Посту фрегата. А оказалось, что именно так и будет. Поприветствовав работавших за соседними пультами нормандовцев, Ингвар включил пульт и... Редко когда он мог действительно поймать такой большой и глубокий кайф от работы. Задачи были интересны, сложны и разнообразны. В средствах, способах и методах Ингвара никто особо не ограничивал. Темпке не почувствовал, как простоял за пультом несколько часов.
Работа полностью поглотила его внимание. Он не сразу заметил, как к пульту подошёл Шепард. Услышав просьбу старпома, Ингвар начал понимать, что часть задач, поставленных перед ним, теперь уже — специалистом поста радиоэлектронной борьбы, а не простым сержантом военной полиции, была сформулирована именно этим капитаном спецназа. А тогда ему было очень приятно чётко и полно изложить собеседнику — знающему, внимательному, а главное — понимающему — свои задумки. Нестандартные, кстати.
Ингвар тогда не кривил душой, когда говорил, что поработал не только индивидуально, но и коллективно. Полисмены, работавшие за другими пультами 'ожерелья' БИЦ, как оказалось, тоже получили и индивидуальные задачи и задачи, требовавшие для своего решения коллективных усилий. Да, скупые реплики, чёткие фразы, никакой лирики, но атмосфера в БИЦ настолько понравилась Ингвару, что он очень скоро не мог бы пожелать лучшей.
Шепард не прерывал Ингвара и позволил ему говорить свободно, спокойно и очень неравнодушно. Он не только одобрил отношение военного полисмена к новой работе, но и поставил интересные и важные задачи. Совершенно реальные. Да, сложные, но — совершенно не учебные.
Оказалось, что и капитан Андерсон не чужд интереса к радиоэлектронике — он тоже подошёл к пульту, за которым работал Темпке. Старшие офицеры корабля незаметно, тихо и спокойно отошли от 'ожерелья', уважая право специалистов, работавших за пультами, на комфортную рабочую обстановку.
Потом, переговорив с артиллеристами корабля, Ингвар узнал, что именно к 'богам войны' направились, выйдя из БИЦ, и Андерсон, и Шепард. Готовилась атака на Жнеца. Хотя, конечно, об истинном объекте атаки большинство нормандовцев узнали позже, но... В том, что готовилась атака на очень сложный объект, как оказалось, не сомневались ни оба артиллериста, ни Ингвар, ни другие нормандовцы.
Само понимание того, что ради достижения нужного результата командование корабля готово использовать и применить крайние меры и средства. Оно было достаточно новым и для Ингвара и для многих других обитателей фрегата. Тем не менее, сам факт привлечения к атаке — а в том, что речь идёт именно о реальной атаке, сам Темпке уже не сомневался — климатических установок планетного базирования, доказывал, что противник у фрегата будет крайне сложным.
Распоряжения, последовавшие от командира корабля, не оставили у Ингвара никаких сомнений: фрегат собирается атаковать очень сильного и опытного противника. Деталей, конечно, сержант военной полиции тогда не знал, но уже формулировка: 'А характеристики... Считайте, что это — максимум из всего, что вы можете себе вообразить. Нам нужен будет один удар, способный полностью обезопасить цель'. Если это и не был карт-бланш, то, безусловно, что-то очень близкое к этому.
Ингвар был рад тому, что раз за разом ему дают сложные и интересные задачи, а понимание и уверенность в том, что эти задачи — не учебные, а совершенно реальные, давали Темпке возможность проявить себя во всей полноте.
Только потом, немного позднее, Ингвар узнал, что главным объектом и одновременно — целью атаки 'Нормандии' станет Жнец — гигантский полуторакилометровый корабль. Считавшийся ранее жестокой, страшной, но всё же только легендой. Оказалось, что Жнец засел на Иден-Прайме, куда, собственно, и направлялся разведфрегат. Причём 'засел' возле резервного космопорта. А там ещё эта гигантская Монорельсовая дорога. Плюс климатические установки. Плюс энергоустановки, которых в зонах космопортов всегда предостаточно. Со стороны этот креветкоподобный корабль можно было вообще счесть двухкилометровым. В любом случае он поражал воображение непривычных к таким гостям разумных органиков любой известной ныне расы.
