— Это быстрый корабль.
— Да... — Я обдумал это дальше. — И как такой корабль может послать сообщение?
Уайман пожал плечами. — Квантово-неразрывная связь?
— Уайман, затухание на таких расстояниях превратило бы любые данные в кашу.
— Возможно, — бодро сказал он. — Во всяком случае, в режиме диалога. Я слышал, что призраки разрабатывают устройство для импульсной передачи плотных пакетов данных. Это реально?
Я пожал плечами. — Может быть. Вы все еще не сказали мне, почему разговариваете со мной.
Внезапно он наклонился вперед. — Потому что у вас есть опыт.
Я вздрогнул от его внезапной напряженности.
— У вас нет семьи. Вы здоровы. И юношеский идеализм, который заманил вас в ловушку научных исследований, давно прошел — не так ли? — теперь, когда ваши сверстники в других областях зарабатывают намного больше. Вам нужны деньги, доктор. У меня они есть.
Затем он отхлебнул кофе.
— Мой опыт для чего? — прошептал я.
— У меня есть свой собственный корабль.
— Но призраки...
Он снова ухмыльнулся. — У моего корабля есть секрет... двигатель на суперсимметрии (СУСИ). Привод СУСИ — это разработка человека. Новинка, можете в это поверить? У призраков его нет. Так что мой корабль быстрее, и мы их победим.
— Ради Леты, Уайман, я ученый. Я даже никогда не запускал воздушного змея.
Мимо проплыла доска для сыра; он нарезал себе аккуратные ломтики. — Корабль полетит сам. Я хочу, чтобы вы понаблюдали.
Я почувствовал, что падаю. Я попытался обдумать это. — ...Скажите мне вот что, Уайман. Будут ли в моем контракте какие-либо пункты о штрафах?
Он выглядел удивленным. — Например?
— За то, что не добрался туда первым.
— Что может превзойти СУСИ-привод?
— Ночной истребитель ксили, НИК...
На его лице промелькнули разные выражения.
— Хорошо, доктор. Принимаю вашу точку зрения. Ксили — это один из параметров, в рамках которого мы должны работать. Штрафных санкций не будет.
Над моей головой геостационарный якорь лифта превратился из звездного света в кубоид шириной в милю.
— Теперь подробности, — сказал Уайман. — Я хочу, чтобы по пути вы сделали остановку в родном мире призраков...
"Корабль" Уаймана представлял собой консервную банку размером с человека.
Он хранился в открытом гараже на обращенной к космосу стороне противовеса лифта. Цилиндрическая симметрия этой штуки нарушалась пристегивающимися блоками: я узнал компактный гипердвигатель и коробку внутрисистемного привода. В одну из стен был вмонтирован термоядерный тор размером с кулак.
Уайман указал на черную массу размером с чемодан, прилипшую к основанию капсулы. — Привод СУСИ, — сказал он. — Аккуратный, не правда ли?
Я обнаружил, что половина корпуса становится прозрачной. Внутреннее пространство капсулы было забито ящиками с инструментами, оставляя для меня очень мало места.
Я изучал капсулу с легким отвращением. — Уайман, вы ожидаете, что я пересеку Вселенную... на этом?
Он деликатно пожал плечами. — Доктор, это лучшее, что мог профинансировать мой частный капитал. Я не получил ни цента поддержки ни от одной человеческой организации. Правительства, университеты, так называемые исследовательские организации... в тени ксили человечество страдает от недостатка воображения, Люс. Мы живем в печальные времена.
— Да.
— И именно поэтому я назначил встречу с призраками перед вылетом. Этот летающий гроб — не так уж много, но, по крайней мере, он демонстрирует наши намерения. Мы идем за призом. Возможно, это убедит призраков, что нам следует объединить наши ресурсы.
— Ах. Так что эта капсула на самом деле является предметом торга... вы же не хотите, чтобы она все-таки отправилась в путешествие? — Я почувствовал смесь облегчения и глубокого сожаления.
— О, нет, — сказал Уайман. — То, что я вам сказал, правда. Я искренне верю, что СУСИ-привод может опередить призраков в борьбе за приз. Если потребуется. Но почему бы не распределить риск? — Он ухмыльнулся, его зубы сверкнули белизной в полумраке шлема.
Я улетел днем позже.
Наша Вселенная представляет собой одиннадцатимерный объект. Все эти измерения, кроме четырех, компактифицированы — свернуты до невообразимой тонкости. То, что мы называем гиперпространством, является одним из таких дополнительных измерений.
Модуль гипердвигателя плавно развернул меня на девяносто градусов и отправил скользить по поверхности Вселенной, как камешек по пруду.
Конечно, я ничего не почувствовал. Путешествие в гиперпространстве — обычное дело. С затемненным окном капсулы это было похоже на поездку на лифте. У меня было достаточно времени для размышлений. Когда я проверил внешние мониторы капсулы, я смог увидеть модуль СУСИ-привода, прикрепленный к корпусу, бездействующий и таинственный.
Через пять дней, с мягким ударом, капсула вернулась в четырехмерное пространство.
Я включил иллюминатор. Я медленно вращался.
Солнце серебряных призраков находится в созвездии Стрельца. Теперь оно скользило мимо моего окна, огромное и бледное. Я мог видеть звезды сквозь его дымчатую ветвь. Что-то подползло вплотную к этой ветви, точка невыносимо синего цвета. Оно потянуло за собой туманную волну от солнца.
Я знал историю о призраках. Эта голубая штука располагалась рядом с их солнцем. Это был пульсар; он разбрасывал по небу потоки тяжелых частиц шестьсот раз в секунду. За миллиард лет это бесконечное сжигание частицами выварило плоть солнца призраков.
С глухим ревом включился внутрисистемный привод, как удар в поясницу.
Затем в поле зрения проплыла планета серебряных призраков.
Я услышал, как ругаюсь себе под нос. Это был мир, покрытый хромом, отражающий Вселенную.
Я летел над звездным озером. Ближе к краю бассейна звезды сгрудились вместе, некоторые расплылись в мерцающие дуги, и поблекшее солнце растянулось на одном полюсе. Когда я спускался, мое собственное изображение было похоже на второго астронавта со сверкающим приводом, поднимающегося из бассейна мне навстречу.
Теперь я увидел то, что выглядело как скелет луны, плавающий вокруг края света. Я направил на него мониторы. — Уайман. Что вы об этом думаете?
Голос Уаймана потрескивал по неразрывной связи. — Именно там они построили свой корабль для события с литием-7. Они выдолбили свою луну и использовали ее массу, чтобы ускорить свой полет.
— Уайман... Мне неприятно говорить вам это, но они уже улетели.
— Знаю. — В его голосе звучало самодовольство. — Не беспокойтесь об этом. Я же говорил вам, мы можем победить их. Если понадобится.
Я продолжал падать. Капсула начала разговаривать с системами управления посадкой призраков. Наконец совершенство планеты превратилось в зернистость, и я упал среди серебристых облаков. Пейзаж под облаками был темным: я пролетел, как светлячок, освещая города и океаны.
Под контролем призраков я приземлился с ходу, с ударом.
Я немного отдохнул в темноте. Затем...
Я услышал музыку. Земля пульсировала от гармонизации басов, заставлявшей стены капсулы петь. Мне казалось, что я слышу сердце замерзшей планеты.
Я зажег всенаправленный фонарь.
Капли ртути блестели на черном бархате пейзажа. Мне казалось, что я размышляю над огнями крошечного города. На горизонте появились блики: я увидел лес шаров и полусфер, закрепленных тросами. Между шарами парили ожерелья, покрытые инеем от замерзшего воздуха...
Когда их солнце погасло, единственным источником тепла, доступным биосфере призраков, стала геотермальная энергия планеты. Итак, призраки превратили себя и своих собратьев в компактные посеребренные сферы, каждое тело едва ли тратило эрг из-за холода снаружи.
Наконец облака отраженных форм жизни поднялись вверх. Предательское небо было закрыто... но каждый рассеянный фотон внутреннего тепла планеты был пойман в ловушку.
— Я не понимаю этого, Майкл, — сказал Уайман. — Если им так не хватает тепла, почему они не все черные как смоль?
— Потому что идеальные поглотители тепла также являются идеальными излучателями, — сказал я. — Физика из средней школы, Уайман. В то время как идеальные отражатели также являются лучшими теплоносителями. Видите?
— ...Да. Я так думаю.
— И в любом случае, кого волнует, почему это так? Уайман, это... красиво.
— Думаю, у вас посетитель.
Пятифутовая безделушка отделилась от леса и теперь летела над усыпанным блестками полем. В ее зеркальной оболочке я мог видеть свое собственное призрачное лицо. К этой оболочке была приклеена стандартная коробка-переводчик. Похожая коробка была прикреплена к полу капсулы; теперь она с треском ожила. — Вы доктор Майкл Люс. Я так понимаю, вы представляете Уаймана с Земли. Добро пожаловать сюда, — сказал серебряный призрак. — Я работаю в офисе посла Радиатора.
— Раковины? — прошептал я.
— Радиатор, Люс. Небо. Я Уайман. Спасибо, что встретились с нами. Вы знаете, что я хочу обсудить?
— Конечно. Наши соответствующие экспедиции к литиевому источнику. — Усеченный сфероид подпрыгнул, словно забавляясь. — Мы можем сделать обоснованное предположение о том, чего вы стремитесь здесь достичь, мистер Уайман. Чего мы пока не знаем, так это цены, которую вы запросите.
Уайман уважительно рассмеялся.
Я почувствовал себя сбитым с толку. — Извините, что вмешиваюсь, — сказал я, — но о чем вы говорите? Мы здесь для того, чтобы обсудить объединение ресурсов. Не так ли? Так что люди и призраки в конечном итоге разделяют...
Призрак мягко прервал меня. — Доктор Люс, ваш работодатель надеется, что мы предложим выкупить его долю. Видите ли, мотивацией Уаймана является использование человеческих технологий для личной выгоды. Если он продолжит вашу экспедицию, у него есть шанс получить неизвестную прибыль при высоком риске. Однако продажа сейчас принесла бы ему солидную прибыль без дальнейшего риска.
Уайман промолчал.
— Но, — сказал я, — продажа дала бы призракам эксклюзивный доступ к знаниям о литии. Всю эту наука о сотворении, о которой вы мне рассказывали, Уайман... Я не хочу никого обидеть, — сказал я призраку, — но это похоже на предательство нашей расы.
— Сомневаюсь, что это является фактором в его расчетах, доктор, — сказал призрак.
Я сухо рассмеялся. — Похоже, они слишком хорошо вас знают, Уайман.
— Итак, каков ваш ответ? — прорычал Уайман.
— Боюсь, вам нечего продать, мистер Уайман. Наше судно прибудет на место с литием-7 через... — шипение из коробки переводчика, — четырнадцать стандартных дней.
— Видите этот корабль? Он будет там через десять.
Призрак набухал и опадал; блики гипнотически перемещались по его плоти. — Работает на вашем суперсимметричном двигателе. Мы не в восторге от возможности того, сработает ли это...
— Как вы можете так говорить? — огрызнулся я, моя гордость была уязвлена. — Вы исследовали это?
— В этом нет необходимости, доктор. Наш корабль оснащен двигателем, основанным на принципах ксили. Следовательно, он сработает.
— О, понятно. Если ксили чего-то не обнаружили, то этого и не должно быть обнаружено. Верно? Что ж, по крайней мере, это показывает, что человечество не одиноко в своем поражении воображения, Уайман.
Призрак, тихо вдыхающий вакуум, ничего не сказал.
— Мы, люди, не настолько самодовольны, — огрызнулся Уайман. — Ксили не всемогущи. Вот почему в конце концов у нас будет преимущество перед такими, как вы.
— Убедительная демонстрация патриотизма, — спокойно сказал призрак.
— Да, это чересчур, Уайман.
— Вы такой чертовски святой, Люс. Позвольте мне сказать вам, что призрак прав. Эта поездка рискованна. Это меня напрягло. Если вы не принесете товар, у меня могут возникнуть проблемы с оплатой вашего гонорара. Обдумайте это, святой человек.
— Доктор Люс, призываю вас не рисковать своей жизнью ради этого предприятия. — Спокойствие призрака было пугающим.
На мгновение воцарилась тишина. Внезапно этот мир зеркал показался мне большим и странным местом, и мои собственные встревоженные глаза уставились на меня из-под шкуры призрака.
— Давайте, Люс, — сказал Уайман. — Мы закончили наши дела. Давайте больше не будем терять здесь время.
Свет от моей машины заливал хромированный ландшафт. Я не сводил глаз с призрака, пока он не скрылся в пелене искр.
Я вылетел из гравитационного колодца мира призраков.
— Пристегнитесь.
— Разочарованы, Уайман?
— Заткнитесь и делайте, как я говорю.
Двигатель плавно отключился, оставив меня в невесомости. Экраны управления замерцали, перенастраиваясь. Глухие удары сотрясали корпус; я наблюдал, как мои внутрисистемные системы и гипердвигатель уплывают прочь, болтаясь без привязи.
Вокруг меня в капсуле происходили метаморфозы.
Я запутался в паутине эластичных ремней, возясь с пряжками дрожащими пальцами. В горле появился привкус меди.
— Вы понимаете, что происходит? — потребовал Уайман. — Я облегчаю капсулу. Каждая лишняя унция будет стоить мне времени.
— Просто продолжайте в том же духе.
Из черного корпуса, прикрепленного к основанию капсулы, вылетели панели; монитор показал мне украшенные драгоценными камнями внутренности привода СУСИ.
— Теперь послушайте, Люс. Вы знаете, что разговор по неразрывной связи прервется, как только вы войдете в СУСИ-пространство. Но душой я буду с вами.
— Как ободряюще.
Капсула вздрогнула раз-другой, и звезды расплылись.
— Пора, — сказал Уайман. — Счастливого пути, Майкл...
Древнее выражение удивило меня.
Что-то ударило в основание капсулы; я повис на лямках. Пока мог, я не сводил глаз с мира призраков.
Я видел полусферу.
Затем планета смялась, как папиросная бумага, а звезды превратились в полосы и исчезли.
Уайман хвастался своим приводом СУСИ. — Путешествие в гиперпространстве — это просто боковое скольжение в одном из сжатых дополнительных измерений Вселенной. В то время как с суперсимметрией вы проникаете в настоящие глубины физики...
Существует два типа частиц: фермионы, строительные блоки материи, такие как кварки и электроны, и переносчики сил, такие как фотоны. Суперсимметрия говорит нам, что каждый строительный блок может быть преобразован в переносчик силы, и наоборот.
— Суперсимметричные близнецы, с-частицы, без сомнения, по своей сути завораживают, — сказал Уайман. — Но для бизнесмена волшебство наступает, когда вы выполняете два суперсимметричных преобразования — скажем, электрон в селектрон и обратно. В итоге, конечно, вы получаете электрон, но электрон в другом месте...
И поэтому Уайман надеялся, что я совершу прыжок через СУСИ-пространство к объекту литий-7. Чего он не очень хотел объяснять, так это на что это будет похоже.
СУСИ-пространство — это другая Вселенная, наложенная на нашу собственную. У нее свои законы. Я превратился в суперсимметричную копию самого себя. Я был с-призраком в СУСИ-пространстве. И это было... по-другому.
В пространстве СУСИ все размыто. Различие между мной, здесь, и звездами, там, далеко не такое четкое, как в четырехмерном пространстве.
