В день нашего прилёта с утра были запланированы съёмки, как Мигель просыпается утром в машине на стоянке у гостиницы, где всю ночь проспал, а вечером его метания с устройством на сон в машине, то есть как бы, наоборот, в плане последовательности событий хронологически. В принципе, может даже хорошо, что сегодня съёмки не получились, завтра с раннего утра в прогнозе обещан небольшой снег и потепление до плюс двух с уменьшением ветра, что лучше ляжет на канву фильма. За день должны управиться и ещё планируют успеть снять приезд Хуана в гостиницу. Имеется в виду уличную часть, все съёмки в гостинице будут проходить уже в Буэнос-Айресе в павильоне, где выстроен кусок гостиницы с номерами Хуана и Терезы и коридор со стойкой портье. Через два дня ожидается ясная погода и запланированы съёмки на причале и на прогулочном пароходе с видами на залив Бигля и лежбище морских слонов. Есть надежда, что со всеми съёмками на корабле и на берегу управимся за два дня. Потом выезд на съёмки в заповедник. За те дни, что группа уже здесь отсняли Хуана в такси и на фоне местного борделя. Отсняли техника — Вендино в аэропорту на фоне прилетевшего самолёта "LAC" и съёмки в ангаре с Хуаном и самолётом. Хуан уже снялся, как носится по аэродрому, пытаясь догнать улетевшую Терезу. В принципе, все оставшиеся со мной съёмки на натуре можно уложить в неделю. Максимум в девять дней. Но у нас отлёт запланирован через две недели, так, что если раньше закончим, ещё успеем просто на местные красоты полюбоваться...
Аля такая смешная в униформе стюардессы. Нет, я неправильно сказал, она не смешная, просто Аля в ней — совершенно неожиданная для меня. Я уже так привык, что Алёнка всегда какая-то домашняя и главным критерием её одежды является удобство и функциональность. Нет, это не значит, что она всё время ходит только в растянутых драных джинсах. Аля всё-таки девушка и художник с очень хорошим вкусом, поэтому одевается красиво, но именно с позиций удобства и функциональности. А её любимый стиль — А-ля бохо с длинными юбками, но без фанатизма и утрированного этнотипажа. В итоге она во всех своих нарядах стильная, красивая, но всегда какая-то уютная и родная, и почти всегда удивительно няшная Мняка, которую так приятно потискать. Чем я с удовольствием пользуюсь без явного демонстративного эпатажа, ведь в общении девушек вполне допустимы близкие прижимания и обнимашки без всякого эротического подтекста. Впрочем, и в джинсы при красивом длинном свитере влезть может или шорты с длинной мужской тёплой фланелевой рубашкой на голое тело. При этом она терпеть не может всякие фенечки, деревянные или другие подобные бусы, браслеты и прочие висюльки, которые при таком стиле иногда без всякой меры на себя навешивают. Она носит украшения только из золота и очень мало, хотя я ей уже много всего надарил. А что! Если так классно с ней ходить и выбирать ей что-нибудь, к счастью, могу себе многое позволить. А тут она вдруг оказалась упакованная в достаточно сексуальную стюардессинскую униформу, на высоких каблуках с убранными волосами. В результате, в таком виде она очень похожа на то, как она наряжается нарядно в платья для праздников или просто когда мы с ней хотим провести торжественный или романтический вечер, тогда, да, обязательно красивые платья, каблуки, причёски, нарядное бельё и улыбка на любимом личике. Поэтому Аля в костюме стюардессы меня непроизвольно заводит. А эта провокаторша ещё и попкой своей в обтягивающей юбке крутит и глазками зелёными зыркает, а я ведь тоже не железный. Хотя мы с Алей прилюдно никогда себе ничего не позволяем, но весь день вечера ждать, это же ужас просто. Хотя и она мне выговаривает, что я сам попой верчу так, что вокруг прошлогодняя трава вставать начинает. И ничего подобного! Враньё это! Ничем я не верчу! Я не такой!...
Впрочем, это небольшие технические сложности, процесс съёмок занимает кучу времени и полной сосредоточенности. И ещё, мне в кадре почти всё время нужно было вгонять себя в состояние, какое я испытал, когда Аля от меня уехала, как раз, то самое жуткое одиночество, пустоту и постоянно пробирающую до костей зябкость, от которой не спасает тёплая одежда или горячий радиатор обогревателя. В роли — в кадре нужно жить, надо верить в то, что играешь, иначе ничего кроме глупого и дешёвого фиглярства не получится. Так, что все прелести моей любимой няши оставались только на время вне съёмок, да и ещё нужно из этого вычесть время, которое мне нужно, чтобы выйти из этого эмоционального погружения.
А ещё я приобрёл жуткий опыт ношения беременного живота, который для пущей достоверности мне сделали не из подсунутой под одежду пуховой подушки, а взяли из специальных тренировочных животов, которые дают померить и поносить молодым девчонкам, чтобы имели представление о том, что их ждёт во время беременности. И, только сильно не смейтесь, я лично чуть живот не надорвал когда услышал, чаще эти тренировочные конструкции беременных животов дают носить мужчинам, просто любопытным и тем, кто с беременными супругами пришёл в школу молодых родителей. Хотя, знаете, может это и не смешно, на самом деле. Походив хотя бы пару суток с таким довеском, хочешь — не хочешь, а научишься уважать и понимать сложности жизни беременных. И мне кажется, что это пузо всё-таки в воспитательных целях сделано даже тяжелее, чем на самом деле есть беременный живот. Когда снимали меня с пузом, за половину дня в таком беременном обвесе, у меня к вечеру спину скручивало так, что если бы не массаж Алёнки, я бы наутро вообще встать не смог. Я хорошо помню, что Ниночка всё время жаловалась на то, что у неё поясницу ломит, а у меня жутко болела спина между лопатками и плечи. Правда может это из-за того, что живот был сделан по типу рюкзака и сначала вешался на плечи, как рюкзак, только спереди и уже после этого закреплялся широкой лентой охватывающей талию на крючках, а весил он точно больше десяти килограммов. Так, что, то, как я в кадре его всё время снизу рукой придерживаю, так это я его просто приподнимал, чтобы ходить было можно, он же зараза всё время вниз сползает и ноги сгибать становится неудобно. Да и счастья на моём, по сюжету, беременном лице в кадре не было. Так, что, может и правильно, что мне такую пыточную конструкцию нашли...
Во время съёмок в аэропорту Ушуайи у меня вдруг возникла идея. Когда грустная, одинокая подавленная Тереза топает по пустому гулкому коридору цокая своими каблуками и катит за собой чемодан на колёсиках. Я придумал, что в этот момент будет здорово, если она подойдёт к плакату, на котором счастливая Хрюшина мордочка в рекламе "LAC". Я подумал, что в состоянии бедной девчонки, когда кажется, что весь мир против тебя, очень показательно будет, если она заговорит с картинкой. И я прижался щекой глядя на картинку прямо на уровне глаз изображения:
— Шабака! А, шабака! А давай ш тобой дружить! Мы ш тобой в Африку полетим. А люди увидят и шкажут: "Вот! Шабаки летят. Значит ощень наштупила". Шабака! Будем дружить?**
Снимать этот эпизод пришлось раз шесть, пока я не удовлетворился тем, как получилось. То свет куда-то уехал, ни меня, ни плаката не видно. Потом мне никак не удавалось нужное выражение лица подобрать. Я чётко понимал, что я хочу увидеть, а вот сделать такое в камеру никак не выходило, пока, наконец, не вышло. Потом из этого эпизода, "LAC" только перед и после него добавил свою заставку, сделал шикарный рекламный ролик. А мне пришлось фразу про "шабаку" почти на всех известных мне языках говорить. Вендино когда увидел, как в итоге получился этот эпизод, чуть из штанов от радости не выпрыгивал. Это он и придумал сделать из этой сценки рекламу, причём одновременно, как фильму, так и авиакомпании. А мне удалось поймать нужное выражение лица, не плаксивое, не мечтательное, а не немного погружённое внутрь себя, как раз на грани и одновременно близкое со всем перечисленным и ещё доверительное и немного наивное детское. Карлос совершенно не понял, зачем мне это вообще понадобилось, его переклинило, что я так хотел отработать вставленную скрытую рекламу, он совершенно не понял скрытой энергии получившейся сценки. А я видел эту сценку в канве фильма, поэтому и следующий дубль снимал очень ответственно, камера наезжает на моё лицо и я, оторвавшись от плаката, к которому прижимался быстро бросаю взгляд по сторонам, как делают, когда стесняются, что кто-то видел их слабость. И потом натягиваю на лицо непроницаемую профессиональную маску, которая ничего не должна выражать. Потом камера плавно отъезжает, и я топаю по коридору дальше, как ни в чём не бывало. Здесь сложность в том, что нужно всё сыграть фактически одним выражением глаз и даже выдох носом сделать придушенным. Только понимать и сделать — это совсем не одно и то же. Всё-таки я не учился на актёра и не имею такого опыта работы своим лицом. Отошёл и перед зеркалом минут сорок пытался поймать то, что хочу, чтобы получилось в кадре. Вроде вышло, но всё равно, смотреть в зеркало и делать без него в камеру, совсем не одно и то же. Всё-таки, хорошо, что снимаем не на плёнку, а сначала на электронику и уже конечный результат будет переводиться на целлулоид, поэтому получившееся можно тут же на мониторе поглядеть. И дурь в том, что Карлос совершенно не понимает моей цели, устранился, считая это моей бабской придурью. Блин! Это вместо реальной помощи! Мне кажется, что Виталий бы мысль схватил на лету, а этот сидит как индюк. Но, ничего, заставил целых пять раз переснимать, пока не получилось что-то достойное. Вообще, день был какой-то перекошенный. Эпизод с дочкой техника, где мы с ней сидим рядышком. Девочка никак не могла на съёмку настроиться и в кадре всё время дёргалась, и приходилось переснимать. Перед парой последних дублей просто взял её, оттащил в сторону и начал ей мозги вправлять. Она тут один ребёнок, с которой все сюсюкают, а я тут на неё собак спустил, но удалось её в тонус вогнать и уже на втором дубле получилось то, что нужно. Потом уже погладил её по головке и похвалил...
Все съёмки в помещениях мы заранее перенесли в павильон на студии в Буэнос-Айресе. Всё равно здесь удобно получилось бы снять только какие-то планы в коридорах или больших помещениях вроде ангаров или залов аэропорта, что мы и сделали, когда отснимали Терезу в аэропорту и Вендино в ангаре рядом с самолётом. Чисто технически была одна довольно неудобная съёмка из конца фильма, когда беременная Тереза не даёт покончить с собой Хуану, и в этот момент прилетает самолёт, и с него на все окрестности заглушая звук работающих двигателей, разносится моя песня "En el amor todo es empezar". Вот это в идеале было бы снять одним проходом камеры, а не разными дублями, а для этого нужно очень хорошо состыковать время съёмок и подлёта самолёта. Хоть мы с ним всё время на связи, но, не смотря на это, момент стыковки всегда очень сложный. А ещё самолёт должен кружить и пролетать довольно низко, чтобы было видно, что за штурвалом сидит именно Вендино. Вендино когда-то начинал пилотом, поэтому некоторое представление об управлении самолётом имеет, но управлять ему всё равно не доверили, а так как самолёт исходно предполагает двойное управление, то второго пилота посадили настоящего шеф-пилота авиакомпании, к слову он у нас играл одного из придурочных членов экипажа. Там, как Вендино рассказал, за право поучаствовать в съёмках народ чуть не передрался, но он от этого отстранился, и отбор проводил шеф-пилот. А хитрость тут оказалась в том, что чем ниже самолёт спускается к поверхности, тем сложнее им управлять. Ведь по сюжету мы выбрали место для съёмок в ложбине между гор и в ясную погоду. А вот тут собака и порылась. При солнечном нагреве в горах начинаются очень интенсивные процессы нагрева поверхностей, конвекционные потоки, стекание холодных масс на место ставших лёгкими нагретых, которые поднимаются вверх. При этом из-за формы рельефа многие скалы и горы могут выполнять функции своеобразных рулей и лопастей совершенно непредсказуемо направляющих потоки низко расположенных слоёв воздуха. А провалы между горами могут за счёт своей формы играть роли аэродинамических воронок или генераторов местных завихрений самой разной формы. То есть, на высоте вся эта поверхностная воздушная перемешка особого значения не имеет, разве, что встряхнут особенно сильные воздушные потоки, а вот при снижении, которого мы хотим для съёмок, особенно в ясную погоду и в довольно глубоком и узком дефиле между горами, вылезают все описанные сложности и опасности. Когда нам с Карлосом всё это рассказали, мы уже почти решили, что обойдёмся и большой высотой, а планы низкого кружения можем снять и над аэродромом, где таких опасностей нет, а потом смонтируем как-нибудь. Но Шеф-пилот пообещал, что сделает всё, что надо и зря рисковать не станет, а если увидит, что опасность велика, то снижаться не станет. Для этого по команде наши ребята в разных местах ущелья зажгут дымовые шашки, чтобы он по дыму мог оценить, что делается с воздухом на месте съёмок. В итоге всё получилось, сняли как надо, хотя самолёт кружил над нами больше трёх часов и только в конце решил снижаться, а мы поджигали дымовые шашки, по которым шеф-пилот ориентировался. Чтобы просто так не тратить время, мы снимали другие сцены в том же окружении...
Потом кадр, в котором мы с Хуаном ещё не поцеловались, а просто нежно смотрим друг — другу в глаза, попал как раз на момент, когда оранжевый дым от одной шашки проходил на заднем плане, и получилось, что профили двух влюблённых на фоне оранжевых облаков. Потом было много споров, по поводу того, как сумели это сделать, на компьютере или так удачно сумели поймать момент, когда заря расцвечивает облака в самые причудливые цвета. А мы, вначале расстроились, когда увидели, что дубль почти пропал, из-за того, что ветром принесло дым от оранжевых сигнальных шашек, но потом плюнули и оставили, просто всё остальное в этом дубле получилось хорошо, а я вообще не особенно рвался снимать многократные дубли, где вынужден целоваться и обниматься с Хуаном. Потому, что Мигель, сволочь такая, ручонки постоянно распускал, что даже пришлось ему два раза пнуть, один раз по голени, а второй раз в межножие, но у него это на рефлексах. Так, что не пинать же партнёра по кадру при каждом дубле. А он даже сам не замечает, как его шаловливые лапки к моей попе тянутся, а когда замечает в ужасе, что ему сейчас прилетит, начинает вертеться, чтобы прикрыть стратегические зоны своего организма. Так, этот дубль и попал в фильм. Из-за дурацкого дыма ещё раз обниматься с Мигелем, ну, уж, на фиг!
Два дня мы болтались по проливу Бигль между Истла-Гранде (другое название острова Огненная Земля) и островами Осте и Наварино, ну, и в небольшой степени островом Диего-Рамирес — самой южной точкой материка со знаменитым мысом Горн. Почему-то этот пролив морским обитателям нравится гораздо больше, чем более северный Магелланов пролив и кого здесь только нет. В первый день съёмка пару раз прерывалась по независящим от нас причинам, когда мы почти вошли в стадо кормящихся горбатых китов. Какие именно это были киты, никто не мог сказать, но выныривающие тут и там спины огромных туш с фонтанами из дыхательных отверстий — очень впечатляют. Причём, нет как таковых фонтанов, это просто выдох с брызгами продувающий дыхательные пути, а не фонтан в полном значении слова. Местные сказали, что киты очень любят сюда заходить укрыться от шторма и просто отдохнуть на тихой воде. Знаете, ощущения от этих огромных метров по двадцать морских исполинов... Да не описать, что чувствуешь. От нижней палубы до поверхности воды метра полтора всего и представляете, в десятке метров эта тёмная покатая спина на воде дремлет. Я помню свои ощущения, когда впервые меня посадили на лошадь верхом, так вот ощущение, что под тобой куча мышц и костей в несколько центнеров весом, и ты ею рулишь, хотя ей тебя сбросить и затоптать своими копытами совершенно не сложно. Жутковатые какие-то ощущения, не доверяю я послушности лошадей, как бы меня не убеждали в обратном. А тут не центнеры, а тонны. Один, перед тем как нырнуть, свой хвостяра с двумя здоровенными лопастями как специально покрасоваться из воды выставил и так держал над водой некоторое время, знаете, размах лопастей этого хвоста метров пять на глаз, а потом он им ещё и хлопнул по воде, вот где мощь и силища. Какие тут съёмки, все на борту висели и даже не галдели, а просто смотрели завороженные. Как нам местный капитан объяснил, мы подошли к спящему стаду, а потом они уплыли. И честно сказать, после китов мелочь вроде местных дельфинов, пингвинов и лежбищ разных тюленей как-то совершенно не впечатляли. Как совершенно не впечатлили буревестники. По мне те же самые здоровенные наглые чайки, вопрос только в размере. И разборки с пингвинами у них на берегу совершенно такие-же, как у чаек с бакланами или гусями на нашем Белом море. И чего Горький в них увидел, что воспел? Видимо, со свойственным нашей любимой интеллигенции верхоглядством, отреагировал на само по себе название, а остальное просто придумал в романтическом революционном угаре... Одно я понял чётко, что ловить здесь рыбу сетями ни у кого не получится, слишком много здесь всего кроме рыбы под водой плавает...
