Дары ледяного неба

9

Земля дрожала, вибрировала, и каждая ее судорога отражалась в воде жутким и мертвенным багровым отсветом. То и дело по земле пробегали особенно сильные судороги, то тут, то там под руками разверзались глубокие трещины, а потом они внезапно закрывались, и горе тому, кто не успел вовремя подпрыгнуть и поджать руки. Время от времени воду оглашал отчаянный крик очередного заживо погребаемого несчастного, тогда Сантьяга вздрагивал, а его сердце сбивалось с ритма. Ему было тяжело слушать эти крики — здравый смысл ясно говорил, что этим людям ничем не поможешь, все возможное уже сделано, теперь каждый спасает сам себя, а все остальное в руках Джа, но как же трудно придерживаться здравого смысла, когда люди гибнут один за другим...

Воду заволокло густой, почти непрозрачной мутью, мир лишился всех ориентиров, кроме одного — страшных волн, расходящихся по земле из того места, где вот-вот проклюнется новое вулканическое жерло. Волны приходили сзади и уносились вперед, и когда приходила очередная волна, Сантьяга понимал, что по-прежнему идет в правильном направлении. А когда она уходила, душу снова одолевали сомнения.

Придонные течения утратили привычный узор и превратились в хаос. Очень хотелось оторваться от земли и поплыть, но Сантьяга боялся, что в этом хаосе он потеряет ориентировку быстрее, чем проплывет существенное расстояние. Но как же тяжело брести в никуда в этой мутной пелене, когда обезумевшие течения бросают тебя из стороны в сторону, а под рукой в любой момент может разверзнуться яма. А особенно тяжело оттого, что ты не понимаешь, где находишься, как много прошел, и как много еще осталось пройти, а на задворках сознания томится предательская мысль: а что, если все бессмысленно? Что, если волны, испускаемые зреющим вулканом, распространяются вовсе не прямолинейно? Что, если ты ходишь по кругу, и точно так же ходит по кругу весь твой народ, бессмысленно растрачивая последние силы? Сантьяга гнал эту мысль, он безостановочно твердил себе, что идет к спасению, он верил в это, потому что если не верить в спасение, зачем тогда жить?

Под ногами суетились донные ползуны, они тоже стремились убраться из опасного места, то и дело Сантьяга наступал на их панцири и поскальзывался, это замедляло движение и злило. Но для того чтобы выбирать, куда ставить руки, надо ясно видеть землю под руками, а мерзкая муть не позволяла даже этого. И еще очень сильно щипало жабры, казалось, в них сейчас больше грязи, чем воды, Сантьяга то и дело кашлял и чихал, и эти звуки смешивались с кашлем и чиханием его товарищей, а также с визгом детей, плачем женщин, отчаянными воплями оступившихся... ужас.

В начале этого ужасного похода Сантьягу сопровождали пятеро телохранителей: Боб, Варфоломей, Карлос, Фелипе и Хулио. Боб провалился в яму прямо на глазах Сантьяги, а куда делись четверо остальных, он не знал. Да и неважно это сейчас, несостоявшийся король несостоявшегося народа больше не нуждается в охране. От пробуждающегося вулкана никакая охрана не защитит, а рыцари угрозы не представляют, они заняты собственным спасением. Каждый сам за себя, а невылупившийся вулкан против всех.

Правая передняя рука провалилась вниз, Сантьяга поджал ее, перешагивая через трещину, но вторая рука тоже не нашла опоры, тогда Сантьяга подпрыгнул и толчком мантии направил тело вперед. Против ожиданий, его не отбросило встречным течением и не закрутило в безумном хаосе вихрей, вода внезапно успокоилась и стала чище, он плавно опускался, и никак не мог понять, где он сейчас находится. А потом он понял это и воскликнул ликующим криком:

— Пустошь! Холодная пустошь! Мы дошли!

Он посмотрел вперед и вниз, и обнаружил, что там никого нет. Сам того не замечая, он обогнал всех и вырвался вперед, и будь опасность впереди, а не позади, этот поступок можно было бы назвать геройским. Если вообще можно говорить о геройстве травоеда. Сантьяга подумал, что выжившие рыцари, обсуждая его спасение (если он, конечно, спасется), будут комментировать это событие примерно так:

— Вы слышали, что травоед Сантьяга убежал от вулкана? Да, единственный травоед, кому это удалось. Один убежал, всех остальных бросил: и беспомощных матерей, и маленьких детей, всех бросил, а сам спасся. А что вы хотели от травоеда?

На дне туловища, у самого клюва, колыхнулась глухая ярость. Рыцари презирают травоедов, даже к своим безмозглым акулам они относятся с большим уважением. И сейчас получается, что они были правы, а Сантьяга ошибался, когда говорил братьям и племянникам, что травоеды — великий народ, достойный большего. Чего стоят красивые слова, если на деле травоеды отличаются от ползунов только большей скорости передвижения? Каждый сам за себя, никому нет дела ни до кого, кроме себя, разве так великий народ преодолевает испытания?

— Люди! — закричал Сантьяга. — Где вы? Идите сюда!

Но ему никто не ответил.

Сантьяга развернулся и поплыл вверх, туда, где граница жилых земель обрывалась в холодную пустошь невысоким, но отвесным обрывом. Краем сознания он отметил, что плывет легко, не напрягаясь, как настоящий рыцарь, что впервые в жизни он так плывет, в другой момент эта мысль привела бы его в восторг, но сейчас он отбросил ее как несущественную. Он просто плыл, потому что сейчас надо плыть, и никого не волнует, подвиг это или просто необходимость.

Гнилая муть вновь окутала Сантьягу, он закашлялся и на секунду потерял ориентацию, перестал различать, где верх, а где низ. Но вот половина мира осветилась багровым светом, и Сантьяга понял, что это низ. Он опустился на землю, заметил в мутном тумане какое-то шевеление и спросил:

— Кто здесь?

Ему ответило множество голосов, мужских и женских, и, кажется, даже детских. Они повторяли на разные голоса его имя, со всех сторон доносилось:

— Сантьяга! Сантьяга! Сантьяга!

И тогда Сантьяга рассмеялся, принял величественную позу и провозгласил:

— Народ мой! Братья мои, сестры и племянники! Мы сделали невозможное, мы прошли почти весь путь до холодной пустоши, остался один последний рывок, сделайте его и вы будете в безопасности! Идите ко мне и не бойтесь оторвать от земли ваши руки! Я прошел весь путь до конца, я видел собственной антенной и ощущал присосками и ноздрями, что там, внизу, нет ни гнилой мути, ни опасных течений. Прыгайте вниз, и ласковые воды опустят вас на дно. Мы спасены, братья мои и племянники!

Какой-то мужчина приблизился к нему, Сантьяга пригляделся и понял, что это Хулио.

— Воистину, Сантьяга, ты великий король! — воскликнул Хулио. — Кое-кто роптал, что король бросил нас и умчался вперед, забыв о народе, положившись на быстроту и ловкость своих рук, но теперь мы видим, что это не так! Король разведал путь к безопасному месту и вернулся, рискуя жизнью, чтобы показать путь к спасению мужчинам и женщинам! Так пойдем же по этому пути и восславим короля!

Мужчины и женщины приближались к Сантьяге, проходили мимо него и спрыгивали вниз, в чистую и безопасную холодную пустошь. У некоторых людей на спине сидели маленькие дети, и Сантьяга испытал мимолетный укол совести — он-то даже не подумал, что может кого-то вынести на себе. Впрочем, на это никто не обратил внимания.

Люди шли сплошным потоком, и каждый, поравнявшись с Сантьягой, что-то говорил. Некоторые говорили:

— Спасибо, Сантьяга.

Другие восклицали:

— Славься, Сантьяга, в веках!

А Хулио не прошел мимо, а встал рядом и спросил, очень тихо, чтобы не расслышал никто другой:

— Сантьяга, а ты уверен, что эта котловина безопасна?

Сантьяга задумался, а затем ответил:

— Нет, не уверен. Однако если смерть, исходящая из вулкана, дойдет даже досюда, наш народ ничто уже не спасет. Поэтому давай считать, что здесь безопасно.

— Это неразумно, — сказал Хулио. — Ты быстр и вынослив, ты можешь идти дальше. Зачем тебе рисковать?

— Если мой народ погибнет, моя жизнь тоже не имеет смысла! — громко ответил Сантьяга.

Проходящие люди встретили эти слова восторженными воплями.

Некоторое время Сантьяга и Хулио стояли на краю обрыва и смотрели, как люди прыгают вниз и медленно опускаются в чистой воде, как они радуются своей удаче и славят великого Сантьягу. А потом Сантьяга сказал:

— Пожалуй, я проплыву дальше, посмотрю, что происходит на другом конце котловины. Возможно, там еще безопаснее и людям стоит идти туда.

— Это разумно, — согласился Хулио.

10

Вокруг царила беспредельная суета, в которой никто не обращал на Дейкстру никакого внимания. Где-то снаружи надрывался Роланд, раздавая приказы и распоряжения, из коридора остро и пьяняще тянуло запахом оплодотворения, очевидно, леди Джейн прямо сейчас принимает семя покойного Дуайта. Сам Дейкстра упаковывал в сумку дары ледяного неба. Не все, конечно, например, загадочную конструкцию из четырех трубчатых костей он не стал брать с собой — очень уж она громоздка и почти наверняка бесполезна. А вот камни, рисующие в воде чудесные красивые узоры, он забрал все, и смертоносные камни, которые травоеды называют василисками — тоже. А декоративные тарелки со стен Дейкстра брать не стал, потому что практической пользы от них нет, а на новом месте можно будет новые наделать. Если, конечно, оно будет, новое место.

Дейкстра выбрался из пещеры через главный вход. Люди и акулы сейчас суетились вокруг грузовых ворот, а здесь, кроме Зорьки, вообще никого не было.

— А где Буцефал? — спросил Дейкстра.

— Там, — сказала Зорька и взмахнула плавником в направлении грузовых ворот. — Он очнулся почти сразу же, как ты в пещеру вошел. Странно, он забыл все, что было в последний час, память как отрезало.

— Отлично, — сказал Дейкстра. — Росинант тоже там?

— Нет, Росинант наверху, — ответила Зорька. — Ждет, когда ты на меня заберешься, и мы отплываем. Давай быстрее, надо еще леди Джейн на Росинанта погрузить.

— А зачем ты здесь? — спросил Дейкстра. — Что, всех матерей и детей уже погрузили?

— Посмотри вниз, — сказала Зорька.

Дейкстра посмотрел вниз. Багровые отблески выглядели жутковато, но выступ скалы не позволял различить подробности. Дейкстра спрыгнул со скалы, отплыл в сторону и обомлел.

Грибовидное облако, вспухшее над жерлом будущего вулкана, сильно выросло и утратило сходство с грибом, теперь оно влилось в основной восходящий поток, поднимающийся над жерлом. Но не это изумило Дейкстру, совсем не это.

Все земли вокруг: и горячие пустоши, и сады, и жилые норы травоедов, все эти земли накрыло гигантское облако, мутное и непрозрачное, содрогания земли подсвечивали его багровым, и сверху было видно, как по верхнему краю облака концентрическими кругами пробегают мощные поперечные волны. Они достигали подножия рыцарской скалы, отражались и рассеивались, и от каждой волны скала ощутимо вздрагивала. Дейкстра давно уже ощущал эти толчки, но только теперь он понял, что по сравнению с тем, что происходит на земле травоедов, это сущая мелочь. Надо полагать, те травоеды, которые еще живы, завидуют тем, кто уже отмучался. Странно, что мертвых тел, поднимающихся в страну мертвых, совсем не видно. Впрочем, ничего странного, под этим облаком главная опасность — не удушающая пыль, а ямы и трещины, внезапно возникающие и так же внезапно смыкающие свои края. Не попусти Джа такой судьбы — не пировать в небесном дворце Импала, а пребывать вечно заточенным в раскаленной земле совсем рядом с вулканическим жерлом...

— Теперь ты все видишь сам, — сказала Зорька. — Взбирайся мне на спину и поплыли.

— Ты что говоришь?! — изумился Дейкстра. — Что значит поплыли? А как же дети, матери, еда, в конце концов? Ты предлагаешь мне бежать, бросив племя на произвол судьбы?

— У тебя нет другого выхода, — сказала Зорька. — Посмотри вниз еще раз. Подумай, какой силы будет извержение. Прислушайся к течениям, прикинь время, оставшееся до прилива, рассчитай безопасное расстояние до извержения, скорость, с какой надо плыть, если начать плыть прямо сейчас. Давай, мудрец, не трать время, приступай к расчетам.

Дейкстра задумался на несколько секунд, а затем сказал:

— Знаешь, Зорька, я припоминаю, что в преданиях говорится, что мудрецы прошлого доверяли подобные расчеты акулам. Вы, акулы, считать не умеете, но зато лучше чувствуете приливы, силу вылупляющихся вулканов...

— Вот именно! — воскликнула Зорька. — Поэтому хватит препираться, садись на меня верхом и поплыли отсюда! Один, без меня, ты уже не выплывешь.

Дейкстра подплыл к Зорьке, уселся в седло, и едва он ухватился руками за веревки, Зорька резко стартовала и рванулась к грузовым воротам.

— Роланд! — закричала она. — Хватит возиться, пора уплывать! Садись на меня, позади Дейкстры есть еще одно место! Времени больше нет, ни один человек сам уже не выплывет, даже ты!

Около грузовых ворот творилось нечто непредставимое. Казалось, что вода кипит, только вместо пузырей здесь дергались и суетились люди, акулы и тюки с разнообразными грузами. Откуда-то из середины этого месива донесся гневный голос Буцефала:

— Зорька! Что ты говоришь?! Кто дал тебе право приказывать?!

— Нет времени разбираться, у кого какое право! — заорала Зорька в ответ. — Роланд! Не слушай старого дурака, слушай меня! Рыцари! Забирайтесь на акул и плывите прочь со всей силы! Ни один рыцарь сам уже не спасется, только акулы смогут вас вынести!

Из живой кучи вынырнул Росинант, к его спине были привязаны какие-то матери, а за брюшной плавник держался Роланд.

— Зорька, ты уверена? — спросил он.

— Уверена, — ответила Зорька.

Роланд больше не стал ни о чем спрашивать. Он ловко запрыгнул на спину Зорьки, вцепился в заднее седло и закричал:

— Всем, кто меня слышит! Всем на акул и прочь отсюда! Кто не успел, тот опоздал!

И добавил, уже тише:

— Зорька, вперед. Росинант, не отставай.

— Роланд не король! — завопил Буцефал. — Где Дуайт?!

Зорька ударила хвостом и рванулась вверх, обходя вершину скалы по широкой дуге, очевидно, чтобы скала прикрыла ее и наездников от грядущей ярости вылупляющегося вулкана. Дейкстра ожидал, что Росинант обгонит ее и займет место лидера, но акул пристроился в хвостовую струю своей подруги. Дейкстра запоздало сообразил, что Росинант несет более тяжелый груз.

— Все помрут, — горестно пробормотал Роланд. — Конец племени. Как глупо...

— Молодые и сильные выживут, — возразила Зорька.

— Ты кого имеешь в виду? — спросил Дейкстра.

Роланд рассмеялся неприятным истерическим смехом и сказал:

— Не придирайся к словам, мудрец. Лучше порадуйся, что впервые занял королевское место во главе строя.

— Было бы чему радоваться, — проворчал Дейкстра.

И в этот момент новый вулкан вылупился и начал извергаться.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ИЗВЕРЖЕНИЕ

1

Вся задняя полусфера видимого Дейкстрой мира вспыхнула ярчайшим белым светом. Никогда раньше мудрецу не доводилось наблюдать ничего подобного, и ни в одном из известных ему преданий ни о чем подобном тоже не говорилось. Казалось, вселенная исчезла, осталась только белая тьма (да, это глупо звучит, тьма белой не бывает, но по-другому не скажешь), и жуткие вибрации, порожденные этой тьмой, отозвались острой болью в костях клюва и в маленьких коготках, окружающие присоски на руках. Белая тьма окружила рыцарскую скалу, и скала выступала на ее фоне черным акульим зубом, угрожающе направленным в ледяное небо. Но так было лишь в первые секунды извержения, а потом страшные звуковые волны обтекли скалу с обеих сторон, и белая тьма заполнила всю вселенную безраздельно.