| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А если мы не умеем любить, тогда что?
— Тогда мир погибнет.
На мгновение Лиса вспомнила тепло маленького братишки, прижатого к груди, вспомнила темные глаза, глядящие на нее с надеждой и доверием. Вспомнила старые колыбельные, что пела близнецам по ночам и подняла голову.
— Я люблю своих братьев. И люблю свой род. Долг для меня и есть любовь. И любовь, и долг, и обязанность — это все вместе. Я так думаю. И я не знаю, что теперь делать.
— Хороший ответ, Лиса. Мы решим, что делать. В любом случае карту надо раздобыть. Ее нельзя оставлять в этих землях. И братьев твоих надо выручить. Потому придется идти к Костяному броду чтобы встретиться с Игмагеном вашим и поговорить. А после я заберу тебя и братьев в Суэму.
— Но почему? — Лиса напряженно всматривалась в лицо Галиена, пытаясь найти ответ. — Мы же предатели. Из-за меня пострадали твои воины, суэмцы, твои друзья. Это я всему виной...
— Все не так просто, Лиса. У тебя действительно не было другого выхода. Ну, что тебе оставалось делать? Братьев надо выручить, обязательно надо. Где они находятся? Где Игмаген их держит?
— Думаю, что в тюрьме. Так просто к ним не подобраться.
— Тогда попробуем договориться с Игмагеном. Наверняка он согласится продать карту за хорошие деньги. И братьев твоих продать. Мы можем предложить ему наше золото, наших лошадей, телеги с мукой, картофелем и сахаром. Все, что он захочет. Игмаген наверняка согласится, Лиса. Так что, не переживай.
— Он появляется ночью, в виде крыса. Большой мерзкий Крыс. И говорит мне, что я должна делать. Он обещал, что если я расскажу тебе, он перережет горло моим братьям...
— Мы с тобой вместе поедем к Костяному броду. И если Крыс появится снова — так и передай ему. Я приду на встречу с Игмагеном, все будет так, как он хочет. Пусть оставит мальчиков в покое.
— Он схватит тебя в плен, Галь, и не отпустит.
— Зачем? Какой смысл? Карта ему нужна, скорее всего, для того, чтобы выгодно продать. Что он в ней смыслит? Я понятия не имею, что может быть написано в ней. Это могут быть старые рецепты мудрых, могут быть расположения подземных городов Зуммы, могут быть истории родов. Да что угодно. Какой ему толк с нее? Карта представляет интерес только как история древней цивилизации, а не как драгоценность, с которой можно что-то получить — никакого с нее толку. Нам, суэмцам, она нужна, это часть нашего прошлого. А наше прошлое мы стараемся понять и избежать тех ошибок, которые совершали наши предки. Но Нижнего Королевства эта история никак не касается. Я уверен, что Игмаген согласится и продаст карту. Все будет хорошо, вот увидишь, Лиса.
Хотелось Галиену верить. Очень хотелось. Чтобы вот так легко все и закончилось, кануло в прошлое, исчезло навсегда. И чтобы сияющий Такнаас вновь распахнул перед Лисой свои ворота, и дрова в печи домика Галя вновь затрещали весело и уютно. И чтобы братья были рядом, в безопасности.
Но Лиса слишком хорошо знала эти земли и людей, населяющих их. Слишком много тут зла, слишком много отчаянья. До сих пор было неясно, что с Неином и остальными воинами — погибли они или лежат где-то под деревьями раненые и обессиленные. А где-то дальше умирают от лихорадки люди, умирают семьями, и не остается для них никакой надежды. И даже суэмцы со своими лекарствами ничем не могут помочь.
— Послушай, Галиен, — заговорила Лиса, чувствуя, как собственный голос дрожит от напряжения, — почему вы не уничтожите все эти Королевства? И таких, как Игмаген и его клятый Орден? Почему не обрушите сюда свою конницу, свои повозки, свою силу и мощь? Вы же победили даже баймов и дракона, у вас есть особое оружие, особые технологии. Вы могли бы уничтожить здесь все зло и присоединить эти земли к Суэме.
— Ты думаешь, что убийство — это выход? Самый настоящий и правильный?
Галь произнес всего две фразы. Поднял слегка брови, осторожно дотронулся до Лисиной руки, словно хотел укрепить свои слова прикосновением.
— А где тогда выход? Что с нами не так? Почему мы не можем жить как суэмцы? Почему мы уничтожаем, убиваем, грабим друг друга? Разве нельзя прожить жизнь в мире и спокойствии? Я уверена, что еды бы хватило на всех. И еды, и домов, и солнца, и земли. Что нам мешает? Духи Днагао?
— Так вы сами и призываете их в свою жизнь. Духи Днагао приходят на ваш зов.
— Тогда что с нами не так?
— Может, дело в том, что вы потеряли связь с Создателем. С Вечным Источником Энергии. Вот как баймы. И вы разучились творить, создать, любить. Вы потеряли даже само значение этих слов. Баймы вот не умеют создавать ничего, они только разрушают.
— Ну, Игмаген, между прочим, строит свою Белую башню. И на этом строительстве погибают люди.
— Строить за чужой счет, за счет чьих-то жизней — это не значит создавать. Такое строительство не принесет мира и радости. И сделанное зло однажды обязательно вернется тому, кто его сделал. И на те земли, где оно было сделано. Пролитая кровь всегда вопиет о возмездии.
— Месть — святое дело. Так говорят Верхние маги.
— Месть — это не выход. На сделанное зло человек отвечает новым злом. Удваивает это зло, увеличивает его.
— Тогда я вообще не знаю, что надо делать. Вот что надо делать с Игмагеном и его рыцарем Стубором? Это Стубор отобрал поле моего отца и обрек меня и братьев на голод. Это Стубор велел сечь меня на конюшне за воровство, и сказал, что я грешница, я прогневала Создателя своими грехами. А я всего лишь воровала для того, чтобы мои братья не умерли с голоду. Кто из нас грешник, а Галь? Кто из нас больший грешник?
Галь снова прижал к себе Лису и пообещал:
— Я сделаю все, чтобы тебе не пришлось больше воровать. Сворованный кусок хлеба — это не страшно. Если ты только не украла его у тех, у кого больше ничего нет.
— А если бы даже и так? Если бы я тащила даже у таких же нищих, как я? Что тогда? Мне просто надо было выжить. Мне надо было выбирать — я или они. И я всегда выбирала себя. Это ведь правильно? Или нет?
— Я не знаю, — честно ответил Галь, — я не могу порицать тебя, я не был в таких условиях. Мне не приходилось выбирать между злом большим и меньшим. Я просто не знаю, Лиса.
— Вот потому я и говорю тебе, что на самом деле лучше вообще уничтожить таких, как мы. Даже бедные в нашем королевстве способны делать зло. Даже я, Галь. Я тоже могу убивать, воровать, лгать ради того, чтобы выжить. Я плохой человек, Галиен, я не заслуживаю Суэмы. И тебя тоже не заслуживаю.
Голос стал совсем хриплым и тихим, и казалось, что собственное сердце пляшет в неровном ритме. Скачет без толку, без остановки.
— А знаешь что? — Галь вдруг улыбнулся совсем некстати. — Джейк перед отъездом сказал мне кое-что. Он сказал, что ты — моя судьба, Лиса.
— Что? — растерянно переспросила Лиса.
— Джейк сказал, что ты — моя судьба. А Джейк никогда не ошибается. Так что, какой бы ты не была грешной, Лисаэн, ты все равно будешь моей. Ты мне веришь?
— Что это значит?
— Это значит, что я влюблен в тебя, Лиса. И мне очень хочется надеяться, что и я тоже хоть чуть-чуть тебе нравлюсь.
Глава 26
Темнота озарилась быстрыми искрами от костра, и мир вспыхнул жарким разноцветьем. Галь сидел рядом, и тепло его плеча, его рук, его слов поднимало волну огня в груди Лисы. Он в нее влюблен? За что? За что можно любить ее?
Ведь не за что же совсем. Ни красоты, ни доброты. Она — как дикая собака, готовая укусить каждого, кто угрожает или кажется подозрительным. С ней опасно, с ней нелегко. У нее за плечами — темная жизнь в темном королевстве.
— Ты... ты говоришь правду? — глупо спросила Лиса и всмотрелась в темные глаза Галиена.
Он говорит правду. Он суэмец, он никогда не лжет. Ему всегда можно верить. За что ей такое счастье? За что такая боль?
— Ну, конечно, — легкая улыбка, ласковые нотки в голосе.
— Я... Я, наверное, тоже, — Лиса закивала, не отводя глаз от Галиена, — я тоже тебя люблю... или влюблена... не знаю, как правильно будет. И что нам теперь делать?
— Ничего. Сейчас ничего. Я просто поцелую тебя и мы еще посидим у огня. Приготовим ужин, что ли... Я же говорил, что увезу тебя в Суэму? Говорил. Значит, и увезу.
— Но ведь тебя заберет Игмаген, Галь!
— Мы справимся. А даже если и заберет — сейчас-то мы рядом друг с другом. И я хочу тебе сказать, что люблю тебя.
— Но почему? Почему ты в меня влюбился? Разве ты не должен презирать меня? Разве я подхожу к суэмцам?
— Что ты имеешь в виду? Достаточно ли ты хороша для нас?
— Да, вроде того...
— Лиса, такие как вы, люди май-нинос, полны загадок. С одной стороны вы можете быть источником невообразимого зла, пристанищем тьмы. А с другой — вы способны на самоотверженные, добрые поступки. Ведь именно май-нинос закрыли проклятую Дверь и победили дракона Гзмарданума. Это значит, что вы обладаете удивительной силой. Вопрос лишь в том, на какой вы стороне. Я знаю, Лиса, что ты на стороне света.
— Я не молюсь Создателю... — покачала головой Лиса.
— Если ты умеешь любить, то ты уже несешь в себе свет Создателя. Любовь приходит к нам от Бога.
— Наверное... Наверное... я не знаю. Мне кажется, что я совсем не знаю себя. А ты меня не знаешь тем более.
— Это тебе только кажется. На самом деле ты гораздо лучше, чем о себе думаешь. В вашем дрянном королевстве просто привыкли унижать девушек. Все вот эти правила о черных платках, о грешных взглядах и страшных соблазнах — это такая чепуха...
— Тогда почему у нас такие правила?
— Власть, Лиса. Правила и традиции позволяют контролировать человеческую массу. Праведные Отцы имеют власть, они управляют народом. В Суэме никто ни кем не управляет. У нас старейшины только для того, чтобы принимать важные решения и нести ответственность за город. Быть старейшиной — это значит быть первым в сложной ситуации, служить людям, давать советы и поддерживать молитвой. Вот что значит быть старейшиной.
— А у нас Праведные Отцы — это те, кто все решает, всех наказывает и все забирает. Ворюги они самые настоящие...
Галь приподнялся, подкидывая в огонь веток. В раскрытом вороте его шерстяной клетчатой рубашки блеснул круглый бок медальона.
— Зачем тебе талисман на шее? — совсем некстати спросила Лиса. — Вы же не верите в амулеты на удачу?
— Это не амулет, — Галь улыбнулся и потянул тонкую цепочку, — это память о родителях. Тут портреты моей мамы и моего отца. Хочешь посмотреть?
— Не амулет? — Пальцы ее скользнули по шее Галя, и это смутило и заставило почувствовать неловкость.
Но Галиен тут же наклонил голову — и украшение оказалось в руках у Лисы. Тяжелый медальон тянулся к земле и медленно раскачивался.
— Открой его. У него крышка легко открывается, надо просто поддеть ногтем, — посоветовал Галь.
Золото вдруг заиграло оранжевыми всполохами от костра, и тонюсенький узор гравировки блеснул тонкими, как волос, линиями. Крышка действительно открылась легко, и на Лису глянули два смуглых лица с карими глазами. Мужчина и женщина, еще молодые, красивые и счастливые. Галь походил на них обоих.
— Они живы? — спросила Лиса, хотя могла бы и не спрашивать. Конечно, живы, это же суэмцы, а они так просто не сдаются смерти.
— Да, с ними все в порядке.
— Тогда почему ты носишь их портреты на шее?
— Мне нравится иногда глядеть на их лица. Бывает, что я чувствую тоску по родному городу, бывает, скучаю по родным. Если бы у тебя была возможность носить портреты братьев — ты разве бы не носила?
Все еще рассматривая искусно нарисованные лица родителей Галиена, Лиса подняла брови и, удивившись такой простой идее, ответила:
— Носила. Особенно младших. Я бы хотела иметь такой медальон с лицами братьев. И твой бы тоже я носила, — и она улыбнулась, подняв взор на Галиена.
— Значит, закажем тебе медальон с братьями и моей физиономией. Или два медальона — как захочешь.
— Когда это будет-то? — враз поникла Лиса. — Тебе же надо сначала поговорить с Игмагеном...
Теперь мысль о Праведном Отце вызывала ужас. Раньше Лиса так его не боялась, раньше злость затмевала страх. Но сейчас, сидя рядом с Галем, она изнывала от плохих предчувствий.
Неожиданно Галь вскочил на ноги и приложил палец к губам. После показал глазами вперед, и Лиса поняла, что надо прислушаться. Что-то происходит...
Она потянулась к своему ножу, Галь взялся за меч, что лежал рядом.
— Я свой, я Неин! — раздалось вдруг из темноты.
Хриплый знакомый голос снял напряжение, и Лиса облегченно выдохнула.
— Хвала Создателю! — тихо сказал Галь. — Ты цел? Ты как?
— Жить будем, думаю, — проговорил Неин, показываясь в круге света от костра.
Длинные кровоподтеки на шее, хромающая походка и счастливая улыбка человека, наконец-то добравшегося до своих.
— Не думал, что догоню вас, — сказал Неин тяжело опускаясь на землю.
Галь тут же метнулся и срубил несколько сосновых веток, сложил их поудобнее, распорядился:
— Пересаживайся, мы с Лисой посмотрим твои раны да приготовим ужин. А остальные? — Галь не договорил, но и вопрос и так был понятен.
— Лиан ранен тяжелее всех. Он и Лат с Динеином выбрались на другой стороне. Вернутся уже не смогли... — пояснил Неин и поморщился, когда Галь закатал край одной из его штанин.
— Все то же самое, только больше и хуже, — сказал Галь и велел: — Лиса, достань мазь.
— Лиса знает, что это за ней тянулась клятая трава? — вдруг спросил Неин и пристально посмотрел на Лису. Воткнул взгляд, словно метнул нож.
Стало вдруг неуютно и зябко от странного вопроса, Лиса дернула плечом и раздраженно скривилась. Что это Неин придумывает такое?
— Уже выяснили многое, — Галь не удивился и не возмутился, — Лиса рассказала. Мы так и думали, что не все гладко, ничего нового или особенного. Игмаген держит в заложниках ее троих младших братьев и требует, чтобы она непременно привела библиотекаря к определенному месту. И в эти гиблые места завела она нас по приказу Игмагена. А трава — да. Она чует своих, потому и лезет. Трава в той ложбине, я имею в виду. Лиса-то из людей здешних мест, трава ее сразу признала.
Галь на мгновение опустил вниз баночку с мазью и, обернувшись, пояснил Лисе:
— После того, как закрыли проклятую Дверь, духи не имеют власти над суэмцами. И если бы тебя с нами не было — никто в здешних местах не осмелился бы напасть на нас. И наши мечи имеют силу над этими тварями, потому что ковали их мастера в Суэме, из суэмской стали.
— Вы зашли на проклятую землю, — пояснила Лиса, — вы были на их территории. Это Пристанище Утопленников — так называют здешние места. Когда-то тут было озеро, но сейчас оно ушло под землю, и те, кто жил рядом с озером, тоже под землей. Они не могут уйти в мир невидимых, потому что проклятие держит их и не дает свободы. Вот потому они мстят живым за свое проклятие. Если найдется кто-то, кто сумеет снять здешнее колдовство, тогда только эта местность освободится. Это не из-за меня. Это просто такая история, так случилось. Хотя, может, на вас бы они и не нападали. Может, испугались бы вас. Кто ж его теперь поймет...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
