Вы знаете, я не целитель, но вынуждена обеспокоиться поведением юного Гарри. Настойчивость директора в том, что тот не собирался участвовать в турнире, не больше, чем дымовая завеса для прикрытия отчаянной потребности Поттера во внимании. Может, его слишком быстро выпустили из Святого Мунго после тех ужасных событий на чемпионате мира? Или его импульсивность — признак болезни посерьезнее. Никто больше не выживал после проклятия убийства, и даже самые знающие исследователи могут лишь предполагать последствия такого пагубного проклятья.
Возможно ли списать это на подростковые гормоны, или он представляет собой угрозу ученикам? Некоторые из других моих источников, которые из страха возмездия предпочли остаться анонимными, прокомментировали, что он презирает буквально всю власть. Возможно, кто-то из вас помнит такой пустяк, как прошлогодний инцидент с прибытием на летающей машине. А теперь Дамблдор торопливо реорганизует Тремудрый Турнир ради капризной прихоти нестабильного Гарри Поттера!
Тем не менее, отдельные люди вслух заявляют о своих мыслях касательно нахального выскочки. Одна из них — Флёр Делакур. Восхитительная чемпионка и очаровательная ведьма из Бобатона доверилась мне: «Гарри Поттер кажется чрезвычайно грубым и высокомерным мальчиком. Как и все остальные в вашей стране, я слышала о нём в детстве сказки. Очевидно, слава ударила ему в голову. Я хочу состязаться с настоящими волшебниками и ведьмами. Вместо этого две из моих дуэлей пройдут против того, кто только что стал тинэйджером. Где в этом спортивный дух?»
Ошеломляющий ловец и сенсация Болгарии Виктор Крам осторожно подбирает слова: «Поттер — мальчик, сражающийся в состязании для взрослых. Я лишь надеюсь, что организаторов не будут принуждать… Как там это называется? Ах, да, «смягчить» соревнование из страха травмировать дитя».
Эйми Бокурт, дочь французского министра внутренних дел, и Афина Манос из очень влиятельной семьи в Греции — бенефициары сомнительного решения Поттера. Обе они выразили удивление тем, что их пригласили участвовать в соревновании, и ни одна из них не нашла хороших слов в пользу Гарри Поттера.
Пожалуй, единственный защитник Поттера — другой чемпион Хогвартса, приятный и скромный Седрик Диггори из Хаффлпаффа. «Гарри сказал, что он не бросал свое имя, и я ему верю. Я желаю ему и всем остальным удачи в турнире».
Думаю, всем понятно, кто на самом деле является чемпионом Хогвартса.
Источники в Министерстве говорят, что Хогвартс не слишком настроен на сотрудничество относительно данных фактов. Пресс-секретарь министра сказал только лишь следующее: «Министр Фадж уделяет пристальное внимание событиям в Хогвартсе. Пока происшествие расследуется, он продолжит плотно отслеживать ситуацию».
Весьма уважаемый Люциус Малфой, не понаслышке знакомый с закулисной политикой Дамблора, сказал, что в случае, если будет доказано, что причиной путаницы послужил Поттер, то стоимость урегулирования изменений в турнире будет вычтена из семейных хранилищ Поттеров.
Я не сомневаюсь, что мы увидели лишь самый краешек интриги, творящейся в стенах Хогвартса, и где бы ни творились новые события, там вы обязательно найдете Риту Скитер.
* * *
Полагаю, дело могло быть и хуже. Перед больницей, в коридоре на третьем этаже, поджидают Драко и несколько его слизеринских подпевал.
— Поттер! Не поставишь мне вот здесь автограф?
— Отвали, Малфой!
Он хихикает как девчонка и продолжает пафосным драматическим тоном:
— О, нет! Ты ведь не рассердился на меня, ведь так? Я бы этого не хотел, учитывая твое нестабильное и жестокое поведение.
Прохожу среди ржача остальных и замечаю притаившуюся знакомую фигуру. Поворачиваюсь к двери в крыло:
— Малфой, пошли нахр…н и ты, и твой отец, и твоя мать, да и вообще вся ваша проклятая родня!
Блондин тянется за палочкой и начинает было кастовать простенькое проклятье. Спокойно могу от него увернуться, но стою прямо. Палочку Малфоя откидывает прилетевшее из ниоткуда заклинание, и из теней выступает Аластор Хмури.
— Я не совсем уверен, о чем ты думал, Малфой, но дуэли в коридорах запрещены. Полагаю, за это увижу тебя на отработке в следующий хогсмидский выходной. Можешь также объяснить недоумкам со своего факультета, по какой причине ты потерял двадцать очков. А сейчас забери свою палочку и брысь отсюда!
— Вы слышали, что он сказал о моей семье!
— Нет, слух у меня уже не так хорош, мальчик, зато зрение — великолепное! Что я вижу, так это что ты не спешишь отсюда со всех ног — значит, ещё одна отработка со мной. А теперь — убирайся!
Я бы сказал, что Малфою не надо повторять дважды, но Хмури это удалось.
— Интересный трюк ты придумал. Дергать его за усы — не лучшая идея, когда у тебя поддержки нет, а у него — сколько угодно.
— Я видел вас всё это время и подумал, что вы ждете шанса порвать их в клочки. Я специально встал боком, чтобы было легче уклониться. Даже если бы вы позволили ему разыграть карту, он все равно бы промахнулся, а я бы прошмыгнул в больницу, пока остальные прочухивались.
Бывший аврор одобрительно кивает.
— Схватываешь на лету, парень. Так держать, и ты отлично выступишь на турнире. Если от меня что-нибудь потребуется, совет или что-то другое, моя дверь всегда для тебя открыта.
— Спасибо, профессор. Есть соображения о том, кто меня так подставил с участием?
— Боюсь, нет. Заклинание на Кубке не оставило никаких следов. Если бы кто-то просто бросил твое имя, я бы больше склонялся к тому, что это ученик, но принимая во внимание все события, вынужден сказать, что это сделал кто-то достаточно умелый, а не самоуверенный сопляк. Бэгмен меня раздражает. Игорь Каркаров до невозможности скользкий, и каждый прожитый им день, на мой взгляд, это совершенно лишнее!
Что можно ответить на такое заявление? Киваю, но молчу.
— Я слышал, что у тебя есть пергамент, который мог бы мне помочь кое за кем присматривать. Если у тебя есть такой предмет, он бы мне очень помог.
— Люпин рассказал вам о карте? — воистину его второе имя — Иуда!
— Нет, ничего такого. Эта информация получена от твоего отца. Мы с ним немного тренировались и он как-то вскользь её упомянул. Ходят слухи, что у тебя есть плащ твоего отца — я подумал, что и карта тоже может быть.
— У меня её с собой нет, — запинаюсь я.
— Когда она у тебя будет, принеси её мне. Чем скорее я её получу, тем скорее мы сможем установить наблюдение. Принеси её к началу занятий в обед.
Одноногий мужчина выходит, а я захожу в больницу, чтобы заняться утренними делами. Механически выполняю задачи, мысленно просматривая воспоминания ДП, ища упомянутый разговор о карте. Из того, что я помню, Джеймс занимался с Хмури в основном делами. Изредка они расслаблялись за бутылкой огневиски, вспоминая о старых добрых временах. У мародеров был кодекс: «Что происходит в Хогварсте, остается в Хогвартсе». Насколько я знаю, он нарушил его один-единственный раз, ради Лили.
Это меня беспокоит.
* * *
[1] — из фильма «Выпускник», комедия с Дастином Хоффманом в главной роли.
* * *
Примечание автора:
Я знаю, как зовут Джинни Уизли. Я прописал это специально, чтобы подчеркнуть — Рита Скитер не проверяет факты. Это ошибка Риты, а не моя.
Глава 9. Искусство торговать правдой
— Смотрю, тебе не пригодилось мое предупреждение, — прерывает мои обеспокоенные мысли голос призрака Уильяма Поттера. Даже в этом замке, полном привидений, «Кровавого Барона» окружает какая-то бросающая в дрожь аура. Мыслями я далеко — пытаюсь понять, как выглядел этот мужчина при жизни.
При помощи палочки убеждаюсь, что в больнице всё в порядке.
— Малфой с его лакеями — не моя проблема. Они больше похожи на сыпь, которая никак не пройдет. Однако благодарю вас за беспокойство, лорд Барон.
Древний призрак придвигается ко мне вплотную и снимает шлем. Между нами есть определенное сходство, особенно если накинуть мне лет двадцать пять и добавить во взгляд обеспокоенности, присущей проклятому мужчине, который пребывает на земле вот уже почти тысячу лет.
— Ну-ну, мой потомок. Тремудрый Турнир чреват опасностями. Я был свидетелем смерти Мориса Поттера. Чемпион Бобатона уже погиб, в живых остались лишь он и русская ведьма из Дурмштранга. Она наложила на сфинкса обычный конфундус, требуя ответа, тогда как он уже ответил на загадку правильно. Сфинкс взбеленился и убил их обоих. Не думаю, что ты сам вдруг захотел стать участником.
Пристально рассматриваю пейзаж за окном, дожидаясь Добби с завтраком.
— Вы правы. Не сам, и пытаюсь выяснить, кто меня так подставил. Пользы особой мало — приходится много домысливать.
— Что тебя мучает?
— Сколько я могу рассказать вам по секрету?
Он качает головой.
— Я вынужден отвечать на вопросы директора Хогвартса честно и правдиво, но он — единственный, кто способен от меня такое потребовать.
Этого-то я и боялся.
— В таком случае, вряд ли я могу много сказать, по крайней мере, сейчас. Кое-кто попросил у меня кое-что, но я не знаю, откуда он об этом знает — я ему не рассказывал.
— Возможно, тебе стерли или изменили воспоминания?
— Такая возможность имеется, но полностью я не уверен.
— Мог ли этот человек узнать информацию от кого-то ещё?
Возможность рассказать Хмури была у Люпина.
— Не исключено, хотя он отрицает подобную возможность.
Уильям Поттер потирает свой призрачный подбородок.
— Всё слишком расплывчато. Реально ли проверить информацию от этого человека каким-то другим образом?
— Вероятно.
— Хочешь ли ты, чтобы я подыскал кого-то другого среди привидений? Твоя репутация среди живых существ в последнее время несколько пострадала, но мертвые, уверяю тебя, по-прежнему о тебе высокого мнения, и молодая дева Миртл — больше всех.
Возможно, Шляпа права? Если я буду встречаться с Миртл, это распугает всех остальных девиц.
— Я приму любую помощь, сэр, которую вы можете мне предложить, и буду за нее благодарен. Каркаров когда-то был Пожирателем Смерти, но, похоже, проводит большую часть времени на своем корабле. Можете ли вы пробраться на их судно?
— Для своего возраста, Гарри, ты мыслишь очень зрело. Судно охраняет некий дух. Этот полтергейст очень жестокий и территориальный. Задача будет крайне сложной, возможно, даже чрезвычайно, — заканчивает он со злобной ухмылкой. Мне снова приходит на ум, что многие в этом замке опасаются Кровавого Барона отнюдь не без причины.
— Он не похож на Пивза, да?
— Определенно нет. По слухам, когда корабль пришвартован в Дурмштранге, учеников часто наказывают, заставляя оставаться на судне всю ночь и страдать от прихотей Духа.
— Это определенно свело бы на нет любые дисциплинарные проблемы — так, мысли вслух… Не рискуйте собой из-за меня. Вы не против присматривать для меня за Хмури?
— Обязательно присмотрим. Я попрошу Монаха и Николаса тенью следовать за Каркаровым, как только он выйдет за пределы защиты Духа.
Когда мой предок улетает, иду к камину. Формально мне нельзя пользоваться им без одобрения Поппи. На нём стоит запрет на перемещения — по нему можно связаться с любым местом, но перейти реально только в Святого Мунго. Кидаю порох, называю адрес Ремуса Люпина и заглядываю к нему в комнату. Он входит в помещение в изношенной мантии, в руках чашка — скорее всего, с кофе.
Люпин вызывает у меня смешанные чувства. За случившееся — то, что однажды произошло незадолго до того, как Поттеры спрятались — он отвечает в той же степени, что и Лили. С другой стороны, в прошлом году он мне помог.
— Гарри! Удивлен, что ты со мной связался. Как твои дела?
— Вы не следите за новостями, да?
— Я прекратил читать «Пророк» много лет назад и предпочитаю слушать по радио магловскую музыку. Есть ли что-нибудь, что мне следует знать?
— Сначала я. Вы рассказывали Аластору Хмури о карте?
Люпин отрицательно качает головой.
— Нет, я лишь посылал ему мои планы и записи по урокам. Как ты, без сомнения, уже выяснил, даже среди волшебников мистера Хмури считают несколько странным.
Уместнее сказать, выяснил в очередной раз.
— Да, он действительно очень странный. Кто-то подставил меня, заставив участвовать в Тремудром Турнире.
Несколько минут он задает мне бесполезные вопросы, а я благосклонно ему отвечаю. Потом он кого-то подзывает, и в комнату входит большая гончая.
— Я зову этого приятеля «Гримом». Время от времени он попадается мне на глаза. Пусть Грим и несколько худоват, но всё-таки в хорошей форме. Хотя меня беспокоит его тенденция теряться.
Это он мне так передает информацию о Сириусе, ведь его камин прослеживается. Неплохая идея. Изо всех сил пытаюсь удержать в голове, что я не Джеймс. Он не спал с моей женой!
Обрываю разговор, заслышав, что Поппи возвращается с утреннего педсовета. В крыле никого нет, и мы некоторое время говорим про зелья, но я прекрасно вижу, что она обеспокоена. Представляю, о чем она думает.
— Вы за меня волнуетесь.
— Конечно, волнуюсь! Я думала, если держать тебя поближе, то уж в этом-то году этот идиотизм прекратится, но теперь я полагаю, что к концу года седых волос у меня заметно прибавится.
— И у вас, и у меня.
Моя шутка несколько снижает уровень напряжения в комнате.
— Не буду читать тебе лекций. Просто скажу, что во время подготовки к задачам твою работу в больнице в случае необходимости легко можно скорректировать. Раз уж ты у меня в больнице, я хочу, чтобы ты здесь занимался, а не лечился. Понятно?
— Абсолютно, мадам. Директор порекомендовал, чтобы я взял вас в качестве советника, но я уверен: вы и так от меня уже устали.
— Ерунда, хотя меня озадачивает твой выбор. Я бы остановилась на ком-то более подходящем, чем эта ужасная Шляпа — на том, кто смог бы тебя чему-нибудь научить.
Я не захватил Шляпу в логово Поппи — у них недавно состоялся весьма содержательный разговор.
— Шляпе больше совершенно нечем... гм, заняться. С её уникальной перспективой она вполне способна помочь мне спланировать стратегию.
При слове «уникальная» Поппи нахмуривает брови, но мы возвращаемся к уроку зельеварения. У меня в голове по-прежнему крутится просьба Хмури о карте.
* * *
Сумев вовремя подольститься, выбираюсь из больницы на пятнадцать минут раньше. Поднимаюсь в башню за картой.
