Позавчерашним вечером, когда они в сумерках сплавились вниз по Днепру, не нашли они в плавнях юга Хортицы ни остальной группы капитана Перепёлкина, ни места её дислокации. Решив, что заплутали в темноте, они переночевали посменно на первом же найденном ими подходящем месте, чтобы потом продолжить поиски уже при нормальном дневном свете. Но не помог им наутро и дневной свет. Того места, на котором был разбит лагерь их группы, банально не было — вместо него плескались воды Днепра. Естественно, не поймал ни единого спутника и встроенный в планшетник Авара навигатор, как они уже и без того догадывались сами. По всем видимым признакам получалось, что местность-то — та, да только абсолютно не затронутая изменившей её современной цивилизацией. Если это далёкое прошлое их мира, что при всей невероятности этой версии прекрасно все эти отличия объясняло, то понятно тогда и отсутствие суши на месте базового лагеря группы — не намыла ещё река эту самую южную часть плавней Хортицы.

Ладно, допустим, в прошлое, раз уж других непротиворечивых версий нет, но в какое именно? Понятно, что на века, и вот по этим плавням, но на сколько веков? То, что рыба на спиннинг попадается невиданных размеров — оно, конечно, радует с точки зрения гастрономии, но подтверждает только отсутствие плотного населения. Не восемнадцатый век, это точно, но вот насколько раньше? По идее, с шестнадцатого века должна уже быть и Запорожская Сечь. Не современный новодел для туристов, конечно, а реальная и едва ли очень уж на этот новодел похожая, наверняка намного примитивнее, но хоть какая-то. Вот только место этой ранней Сечи — как раз на Хортице или на каком-нибудь близлежащем к ней другом островке, и тогда здесь наверняка были бы и казачьи хутора, и ихние лодки на Днепре. Но чего нет, того нет. Выходит, ещё раньше, и вокруг них только Дикое поле? Но насколько раньше? Понятно только, что и не ледниковый период, иначе бродили бы здесь мамонты, да рычали бы в сумерках пещерные львы, но и голоцен длится вот уже добрый десяток тысячелетий, и хотелось всё-таки большей определённости. Для начала — хотя бы уж с точностью до столетия.

В первой половине вчерашнего дня разведчикам некогда было особо терзаться раздумьями — и информации для них новой не было, и текущие бытовые проблемы нужно было решать, да и просто выспаться по очереди в относительно спокойной обстановке. И пообедали по-человечески — густой наваристой ухой из свеженаловленной рыбы, да ещё и рыбой, запечённой на углях, и ещё оставались галеты и чай с сахаром, которыми они пока ещё могли себя побаловать. Было бы и этих запасов побольше, и патронов к "винторезу", чтобы и мясом дичи свой стол поразнообразить, да понадёжнее укрытие, чтобы не ждать в нём нападения, а спокойно расслабиться, так тогда очень даже прилично можно было бы отдохнуть от всей этой военной нервотрёпки и вынужденной бессонницы. Но уже вскоре после обеда их и с этими мечтами постиг жестокий облом, вызванный появлением с юга туземной лодки. Или ладьи, судя по размерам и количеству людей?

Хоть и шла она на вёслах, с убранным парусом, глазастый Селезнёв разглядел её издали, так что выспаться Уварову оказалось не судьба. Сперва они приняли её было за запорожскую "чайку", как старлей мог припомнить её по реконструкциям, и по внешнему виду она вполне ей соответствовала, но когда расстояние несколько подсократилось, а они достали бинокли, вид людей в ладье ошеломил обоих. Ни в старых киношных, ни в новых современных реконструкциях запорожские казаки не выглядели так, как эти.

Нет, в принципе-то и копья для казаков нормальное явление, и вполне могли у них быть отдельные единичные кольчуги со сфероконическими шлемами старорусского и трофейного турецкого типа, но тут-то в одной ладье и кольчуги эти не менее, чем у троих, и шлемы у доброй половины. У одного, кажется, даже округлый с полумаской, подобный шлемам викингов, но особенно характерный вид имеют щиты — большие, круглые, да ещё и с полусферическим умбоном в центре. В геральдике тогдашней Уваров не смыслил и не мог определить, для кого характерна такая их раскраска, но по типу щит в целом — явный щит викингов. С такими и реконструкторы самой ранней Руси щеголяли на фестивалях, и от них старлей был наслышан, что это же и щит древнерусских дружинников до перехода на классический миндалевидный, перенятый то ли у Византии, то ли у Запада. Но здешние туземцы, судя по экипажу этой ладьи, до такого этапа ещё явно не доросли. Так что тогда выходит, ранняя Киевская Русь? Но тогда какого хрена они к югу от днепровских порогов, а не к северу? Киев-то ихний где, спрашивается? Географическим кретинизмом оба как-то не страдали и карту всей страны в целом вполне себе представляли.

А когда ладья поравнялась с ними, её экипаж преподнёс ещё одну загадку. Что не скандинавские викинги, видно по ним вблизи — есть среди них и чернявые, и смуглые, уж точно не североевропейский тип, и это, вроде бы, тоже в пользу древнерусской версии, но когда донёсся их говор, разведчики не только ни хрена в нём не поняли, но и ни одного слова знакомого в нём не расслышали. По-польски фразу услышишь, так и хрен поймёшь её, но хотя бы отдельные слова знакомыми покажутся, а тут и этого нет. Какой-то другой язык у этих, уж точно не славянский. Когда ладья прошла мимо них вверх по реке, а они обсуждали меж собой увиденное и услышанное, Уварову вспомнился и прочитанный ещё в школьные годы Гумилёв. Плавал-то по пути "из варяг в греки" кто? Вовсе не живущие вдоль Днепра местные славяне, а русы, которые по Гумилёву исходно даже не славянский народ, а чуть ли не германский, ассимилировавшийся со славянами лишь впоследствии.

И этих русов Гумилёв, мягко говоря, не хвалил. Такие же точно пираты, как те же викинги, только преимущественно речные, не брезговавшие и работорговлей. Да и сам Святослав Тот Самый, если верить автору "Повести временных лет", засев в устье Дуная, чего от Руси хотел? Мехов, мёда, воска, да рабов — ага, большой и пламенный привет этим превозносящим прославленного воителя современным урря-патриотам — в данном случае даже без разницы, украинским или российским. И тем, и другим — одинаковый. Когда они обсудили это дело с напарником, и старлей чисто в шутку предложил рассмотреть вариант их поступления под знамёна текущего киевского князя для укрепления державы предков, прапор выдал в ответ такой матерный загиб, что оба потом долго хохотали. На хрену они видали таких с позволения сказать предков! Тут и рафинированные-то хохлы-западенцы современные по сравнению с этими были бы на порядок ближе и роднее, поскольку одна всё-таки цивилизация, а уж этот-то запорожский анклав, почти русский — и вовсе свои.

Правда, это не снимало вопроса, какого хрена одиночная и не самая крупная из ладей русов делает к югу от порогов, через которые только сильными караванами ходили. Но поразмыслив, Уваров припомнил и упоминание у того же Гумилёва о русах-дромитах, черноморской торгово-пиратской вольнице, никаким государствам не подчинявшейся, а представлявшей из себя раннесредневековый азово-черноморский аналог флибустьерской Тортуги. Не из них ли и вот эти? Тогда понятно и их нахождение здесь.

Понятна и причина их заплыва против течения. Ту синюю вспышку, с которой и началась вся эта хрень, наверняка видно было далеко. Может, и не у самого моря, но уж в плавнях ниже Хортицы — наверняка. И кто бы не заинтересовался невиданным явлением на месте ближайшего пиратского главнюка? Послать в ту сторону, то бишь вверх по реке, малую быстроходную ладью с заданием доплыть, разведать и доложить, что там за хрень такая непонятная происходит, и что это вообще было — это ведь первое, что сделал бы на его месте и сам старлей. Естественно, доплывут увидят и охренеют — уж Дворец-то с реки виден прекрасно, и это в такую эпоху, когда на всей Руси если и есть хоть какие-то здания из камня, то буквально единицы, и все они известны наперечёт. И строятся они годами. А тут — мало того, что ещё одно такое и весьма внушительное, так ещё и "вдруг, откуда ни возьмись"! Есть от чего выпасть в осадок незадачливому раннесредневековому пирату!

Сама по себе эта мелкая ладейка никакой опасности для запорожского анклава не представляла. Ну сколько там на ней боеспособных мужиков? Даже двух десятков нет. Менты тамошние, если что, из одних только табельных пистолетов всех их там и уложат. Да и сами они нападать не рискнут. Это же Дворец! Есть ли такой сейчас хоть в одном из греческих городов на черноморском побережье? А по зданию и охрана, иначе ведь в эти времена и не бывает. Так что поглядят они втихаря, стараясь ничем себя не обнаружить, да и вернутся восвояси докладывать главнюку результаты своей разведки. Встревожились только ближе к вечеру, когда эта же ладейка пронеслась обратно на всех вёслах, невзирая на попутное течение. Звуки над водой разносятся далеко, и случись там стрельба, было бы слышно и здесь. Значит, не было никакой стрельбы, а ведь в том, что в такой обстановке и менты не спят в одном ботинке, а бздят и бдят, сомневаться не приходилось. А значит, не было и столкновения, и скорее всего, экипаж ладьи выполнил разведку, не спалившись. И какого тогда хрена они сейчас так спешат, не щадя сил? Это — хреновый признак.

Если большая банда сидит на мели, не в буквальном смысле, а в финансовом, и добыча нужна срочно хоть какая-то, то новость для их главнюка, конечно, долгожданная и радостная. А несколько сотен вооружённых, организованных и отчаянных от безденежья бойцов — это очень серьёзно. Там заросли прибрежные почти до самого жилого квартала, и матёрым разбойникам подобраться через них и накопиться для внезапной атаки — задача шаблонная и вполне рутинная. Если в анклаве вдруг прозевали эту пиратскую разведку, то о такой опасности предупредить их явно следовало. И поэтому, как только стемнело, они поплыли обратно на своё прежнее место напротив Дворца. Сдаваться по сути дела именно в эти первые дни очень не хотелось, и теперь они гадали, есть ли в этом необходимость.

— Млять! Ну вот что творят, стервы! — простонал Уваров, наблюдая в бинокль за моющимися в заводи бабами, которые уже смыли с себя мыло и затеяли в воде весёлую возню, — Не будь я так уверен, что мы не спалились, решил бы, что они нас уже раскрыли и теперь просто издеваются над нами!

— Ага, и у меня мысля такая мелькнула, — хмыкнул Селезнёв, — Как нарочно, как будто бы знают, что мы тут хрен знает сколько дней уже без баб, а главное — без надежды на баб и готовы впендюрить и страхолюдине, лишь бы только дырку имела правильную! — и оба тихонько рассмеялись, — Только осторожнее, Авар, не спалиться бы нам и в натуре — тот берег, правее, пацан-сопляк с биноклем. Он-то, конечно, поинтереснее зрелище имеет, чем наши кусты оглядывать, но мало ли, не ровен час.

— Так, вижу его. Спасибо, Утка, что-то я реально, млять, нюх теряю.

— Усталость, да и ты ведь помоложе меня — ясный хрен, вид голых баб шибает по мозгам сильнее. Нормально это, Авар, сам таким был. А тут ещё и такие затейницы, — три нестарых и не расплывшихся ещё бабёнки снова затеяли возню с перебрвзгиванием.

— Ага, ходячие дразнилки, млять! Такое впечатление, что реально же дразнят! Не нас, конечно, но ведь и не этого же сопляка?

— Может, и дразнят кого-то. Думаю, не один этот пацан на них пялится, а и ещё кто-нибудь постарше и для них поинтереснее. И мент из велопатруля поглядывает, да и из башенки наверняка тоже. Война, мужики в дефиците, вот и завлекают, как умеют.

— И как бы невзначай. До обеда стираться приходили, а теперь ещё и помыться типа самим. Правильно, водопровод-то им отрубило, а воду же цистерной этой пожарной возят, а на мытьё и стирку её хрен хватит. Ну и заодно — ага, стриптиз-шоу для некоторых сексуально озабоченных, — оба снова рассмеялись.

— Включая и охрану, — проворчал Селезнёв, — Хрен ведь будет она по сторонам глядеть, когда тут голые бабы специально для них стриптизят.

— Ну, сегодня-то точно ни хрена ещё не случится, — заметил Уваров, — Допустим, главнюку даже и с вечера доложили, если сплавляться до него было не так далеко. Тогда только сегодня утром уже подробный доклад и совещание с ближайшими подручными, к обеду разослал, допустим, гонцов за всей бандой, так это сегодня только собирать её всю начнут, и вряд ли она соберётся раньше завтрашнего дня.

— Ты думаешь, банда вся рассредоточена?

— Наверняка. Им же повседневно что-то жрать надо? Чем в этих плавнях можно жить кроме рыбалки? Рыба — да, зачётная попадается, и хрен бы поверил раньше, если бы кто сказал, но это отчего? Оттого, что не ловит её здесь никто. А представь себе толпу, да с семьями, да живущую рыбалкой изо дня в день — хрен хватит тогда рыбы в одном месте. Поэтому — рассредоточены малыми группами в разных местах. Повседневно они честные и мирные рыбаки, а пиратами становятся, когда главнюк на конкретное дело созывает.

— Ну, тоже логично. Попиратствовать-то удачно — случая ещё удобного нужно дождаться, а жрать каждый день охота. Значит, сегодня ещё только собираться начнут?

— И это в самом экстренном случае, если главнюку совсем невтерпёж. А по уму я бы на его месте сперва сам на рекогносцировку сплавал — что там за каменная крепость такая, а то мало ли, во сколько раз его разведка от изумления увиденное преувеличила? А после — ещё и помозговал бы на досуге, не взять ли эту крепость вообще под себя. Это же по нынешним лохматым временам большое дело, и такой шанс выпадает только один раз в жизни. Представляешь — из грязи, да в князи? Тут под прикрытием такой крепости и над киевскими караванами контроль можно установить, и с кочевниками безопасно торговлю вести — считай, перекрёсток торговых путей образуется, как с куста.

— То есть, и обмозговать надо получше, и разведать поподробнее, и подготовку к операции провести поосновательнее. Так тогда это, выходит, надолго?

— Нет, слишком долго телиться он тоже не будет. Он же там не один такой, он только ближайший и узнавший первым. А приз ведь соблазнительный, и пока ты семь раз отмерять будешь, другие сходу отрежут и унесут. Неделя, вряд ли больше.

— А в самом экстренном случае?

— Назавтра ближе к обеду собирается вся банда, вторая половина дня — ставит задачу и проводит инструктаж, высылает новую разведку и совещается со всеми мелкими главнюками. Послезавтрашним утром — отплытие. Я бы заныкал флотилию в левом русле Днепра — ну, для него снизу это в левом. За Хортицей, короче, и на ней же сбор войска. К вечеру примерно. Ночью или утром — нападение. В общем, через два дня или на третий.

— Тогда, выходит, время есть. И эти — не скажу, чтобы очень уж бдительно, но всё-таки службу тащат. То есть, о дикарях знают, но тоже считают, что время у них есть. Тогда и нам, получается, прямо сегодня сдаваться им ещё не нужно?

— Похоже на то. Поэтому и палиться не хочется. Вечером линяем на Хортицу.