Мое проклятие

У саэров все совершенно не так. Никакого внутреннего источника у них не было. Зато каждый с первых минут жизни являлся своеобразным ключом к огромной энергетической кладовой силы-покровителя. Огня, воздуха, воды, жизни, смерти... У каждого рода — своей. Постепенно, по мере взросления, с помощью родового артефакта формировался постоянный прочный канал связи со стихией. Наследники семей, пройдя определенный ритуал, так называемое второе рождение, становились посвященными силе и могли по желанию, в любой момент получить столько, сколько посчитают необходимым и достаточным. Самые могущественные из дваждырожденных полностью сливались со своей стихией, считались ее воплощением. Они-то и вставали во главе родов.

Вроде бы куда уж лучше. Всевластные, не имеющие равных повелители мира. Но...

Вечно это пресловутое 'но'.

И простым саэрам, и дваждырожденным приходилось постоянно сдерживать силу, выбросы которой могли повредить ткань реальности, нанести ущерб окружающим. Чем могущественней саэр, тем прочнее была 'броня', защищающая от него все живое. Глубокие чувства, эмоции, желания, все, что в состоянии привести к всплеску энергии, находилось под жестким внутренним контролем. Но стихия все равно рвалась на свободу, бурлила, требовала выхода.

Единственный способ успокоить силу хотя бы на время — передать часть ее женщине во время слияния. Причем далеко не каждой. Только сирры оказались способны вбирать в себя стихию своих мужчин. Лишь с ними саэры получали полноценную разрядку, как физическую, так и энергетическую.

Появляясь на свет, высокородная девочка также несла в себе частицу силы, наверное, именно поэтому могла потом принимать то, что ей отдавали. Но ни развивать связь, ни овладевать энергией сирры не умели. Стихия была закрыта от них, отрезана почти полностью. Передача силы сопровождалась у бедных женщин огромной физической болью. Они словно захлебывались, травились ею, не в силах усвоить и перераспределить. Каждая новая порция только ухудшала состояние, меняя сирру, делая бесплодной.

Понятно теперь, почему 'институт наид' стал важнейшей, абсолютно необходимой частью общественной жизни Эргора. Жены рожали наследников, встречаясь с мужьями в постели только для того, чтобы зачать. Не чаще. Благодаря подготовке, определенным снадобьям и ритуалам происходило это, как правило, с первого раза. Наиды брали на себя удар излишка силы, постепенно угасая, теряя интерес ко всему окружающему. Чем реже они занимались сексом, тем дольше и, скажем так, качественней жили.

Высокородные семьи отличались завидной плодовитостью, дети, среди который девочек было больше, чем мальчиков, радовали отменным здоровьем — стихии заботились о своих носителях, которых и так в этом мире оказалось удручающе мало. Положение женщин для утех строго и четко регламентировалось. Цены на них определялись государством, а каждый род в зависимости от численности в обязательном порядке 'поставлял' определенное количество своих дочерей ежегодно. И все равно на всех наид не хватало.

Суррогатным заменителем бесценных сирр стали нары. Не испытывающие никакой боли, но и не способные полностью удовлетворить высокородных в постели или родить им ребенка, они сами легко подсаживались на секс с саэром, как на наркотик. Кто раньше, кто позже. Но все и всегда.

Дабы не вызывать недовольства простолюдинов закон требовал, чтобы с нарами в обязательном порядке подписывался краткосрочный договор добровольного сожительства, оговаривавший условия и сумму вознаграждения. Ни один порядочный саэр не позволял себе долго поддерживать отношения с одной и той же нарой. Целитель внимательно отслеживал состояние временной любовницы, как только возникала угроза формирования прочной зависимости, связь немедленно обрывалась, а договор — расторгался. Молодую женщину быстро приводили в чувство, если появлялась такая необходимость, и она, изрядно обогатившись, продолжала жить дальше. Выходила замуж. Рожала детей. В общем, все, как у других.

Минуты текли одна за другой. Сумерки постепенно сгущались, окутывая все вокруг плотным темно-фиолетовым покрывалом. А я все думала, сопоставляла, вспоминала. Но все соображения и рассуждения заслоняла одна мысль.

Жалкие, несчастные женщины, в буквальном смысле слова умирающие от секса с мужчинами. Попавшие в ловушку долга и собственной силы мужчины. Злополучный исковерканный мир Эргор. Подобное положение дел было ненормальным, оно не могло существовать изначально. Жизнь любой расы — в лонах ее женщин. Если половина сирр становятся пустоцветами, а другие — боятся родов, как огня, это не естественная, а искусственно созданная ситуация. Кому-то нужно, чтобы гордые, могучие люди влачили вот такое жалкое, мучительное существование. Только вот кому, узнаю ли я когда-нибудь?

— Вижу, ты уже немного пришла в себя.

Кариффа сгустком тьмы скользнула к столу. Застыла рядом, вынуждая смотреть на себя снизу вверх.

Темные волосы. Черные провалы глаз. Глухое, серое, без украшений платье. Бледное лицо, запавшие бескровные губы. Трудно представить эту давно увядшую старуху молодой красавицей. Еще труднее уложить в сознании, что она и не старуха вовсе. Для этого мира — тем более.

Я уже знала, что в отличие от простолюдинов, даже магически одаренных, которые развивались, старели и умирали примерно так же быстро, как люди на Земле, высокородные жили несколько дольше. В раннем детстве саэры и сирры ничем не отличались от маленьких наров. Но с наступлением подросткового периода, когда начинало не только тело взрослеть, но и активно формировалась привязка к силе, все процессы в их организме словно замедлялись. Восемнадцатилетний нар смотрелся вполне взрослым мужчиной. Восемнадцатилетний саэр — едва вступившим в пору зрелости юношей. Высокородные достигали совершеннолетия позже и дольше сохраняли молодость, меняясь очень медленно, практически не старея. Лишь под конец жизни они, утрачивая связь со стихией, резко дряхлели, а потом умирали.

Мори в свои годы выглядела уже пожилой женщиной, хоть и стала кормилицей Катэль совсем молоденькой. А вот Кариффе в ее реальном возрасте было бы еще очень далеко до дряхлости. И тем не менее передо мной памятником минувшей привлекательности высились древние руины. Иначе не скажешь. Что же с ней все-таки произошло? Не скажет ведь — пока не скажет.

— У тебя, наверное, возникли вопросы, — женщина понимающе усмехнулась.

Вздрогнула: настолько созвучными моим мыслям оказались ее слова. Запрокинула голову, вглядываясь в бесцветное морщинистое лицо. Вопросы у меня, разумеется, имелись. И немало.

Какой процент девочек становится наидами? Как их отбирают? Просто 'методом тыка', волею главы рода и семьи или есть какие-то объективные критерии?

Почему девушки безропотно принимают свою судьбу? Это связано с пребыванием в обители? Чему там вообще учат?

Всегда ли саэры так настойчиво сражаются за право всучить собственный товар очередному покупателю, или только Саварду повезло? В чем выгода продавцов? Кроме денег, конечно.

Каково положение наиды в доме? Что ей разрешено? Запрещено? Как строятся взаимоотношения с законной женой?

Часто женщины для утех благополучно доживают до старости, или им всем суждено умереть во цвете лет? Эктар, вон, уже двоих похоронил. Его поведение — исключение или распространенная практика? Понятно, что продолжительность жизни напрямую зависит от того, как часто наиды спят со своими хозяевами. Но регулируется ли это как-нибудь? Законом? Договором купли-продажи?

Представила себе отрывок из подобного документа. 'Настоящим договором стороны подтверждают, что пришли к соглашению по поводу метода и сроков эксплуатации объекта (далее — наида). В целях уменьшения амортизации и увеличения времени полезного использования покупатель обязуется пользоваться объектом лишь в экстренных случаях, не чаще одного раза в год'.

— Так ты хочешь о чем-то спросить? — Кариффа словно подталкивала меня высказаться.

— Хочу, — ответила честно, — но не знаю, с чего начать.

— Думаю, с того, что беспокоит больше всего.

Ну если так...

Поднялась, чтобы встать с собеседницей рядом. Лицом к лицу. Глаза в глаза.

— Как часто придется ложиться в постель с Крэазом? От чего это зависит? Можно ли скрыть от него, что я отличаюсь от обычных наид, не испытываю боли? Что за снадобье дал мне Гарард? Что делать, если никогда в жизни больше не желаю и не соглашусь пить эту гадость?

А теперь — главное.

— Какова плата? Сколько стоит ваше доброе отношение и участие, наставница?

— Какая недоверчивая девочка! — преувеличенно грустно покачала головой старуха. — Ты права, все имеет определенную цену. Свою я назову позже. Не волнуйся, расплатиться сумеешь. Без вреда для здоровья и жизни. А может, даже с пользой для себя.

Ее слова нисколько не утешили, напротив, заставили беспокоиться еще больше. Но Кариффа явно не собиралась сейчас говорить ничего сверх того, что уже сказала. И тут ничего нельзя было поделать. Пока.

— На остальные вопросы тоже потом когда-нибудь ответите?

Прозвучало резче, чем хотелось. Ну да ладно. Спишем на эмоции.

Женщина улыбнулась. Снисходительно и насмешливо.

— Обычно договор купли-продажи оговаривает частоту восхождений наиды на ложе господина. Сама понимаешь, чем реже женщина там оказывается, тем дольше остается нормальной и полноценной. Поэтому любящие, заботливые родственники стараются заранее выторговать наиболее благоприятные для девушки условия. Как можно реже. Только когда сила требует выхода, и мужчина уже просто не может обойтись без наиды. В остальные ночи ее с успехом заменяют нары. С ними высокородные, разумеется, не испытывают большого удовольствия, но физическую разрядку получают и щедро платят за это. А вот Кателлину Крэаз договор не защищает. Ты находишься в полной власти господина, который имеет право посещать твою спальню, руководствуясь только своими желаниями. И ничем больше.

Кариффа замолчала, давая мне время проникнуться ужасом собственного положения.

— Савард мягок и терпим с членами своей семьи, — продолжила она наконец. — Насколько вообще может быть таковым высокородный его положения. Думаю, он не станет приходить чаще необходимого, особенно если решит, что это заставляет женщину мучиться, является для нее болезненной пыткой.

— И как... — от волнения голос сел, пришлось откашляться, — как часто он нуждается в наиде?

— Реже, чем другие саэры. — Старуха задумчиво прикинула что-то. — Если судить по его отцу, раз в месяц — полтора. Главы родов, особенно наиболее одаренные из них, способны дольше себя контролировать. Но выплеск их стихии всегда намного мощнее, и тяжелее переносится женщиной.

— А Савард?.. — спросила, уже заранее зная, каков будет ответ.

— Савард Крэаз и Раиэсс Айар, — кивнула наставница, — самые сильные на сегодняшний день саэры Эргора.

— Почему же Альфииса так радовалась, что станет женой сиятельного? Она ведь не могла не знать, что ее ждут невероятные страдания.

— Пережить одну, две, три, пусть даже четыре страшных ночи за всю свою жизнь и получить взамен неисчислимые богатства, роскошь, высокое положение в обществе? Дочь Эктара сочла это очень выгодной для себя сделкой. И не только она. Так думают все без исключения сирры. А уж их отцы тем более.

Вспомнила о несчастных бездетных земных парах, которые годами тщетно пытаются обзавестись ребенком.

— Неужели одного раза для того, чтобы забеременеть, достаточно?

Старуха прищурилась, уловив нотки недоверия, скользнувшие в моем голосе.

— Для женщин твоего родного мира это проблема?

— В некоторых случаях — да.

— Нары Эргора тоже бывают бесплодными. Сирры — практически никогда. В зачатии ребенка участвуют не просто мужчина и женщина, в этот момент сплетаются стихии, помогая пробуждению еще одного высокородного. Кроме того, существуют определенные ритуалы и снадобья. Невесту перед первой брачной ночью долго и тщательно готовят. Если она способна понести, это случается сразу. Если остается пустой, значит, силы отвергли ее, и в лоне женщины уже никогда не зародится новая жизнь.

— И что происходит с отверженной? — прошептала я. Громче почему-то не получалось.

— Возвращают тому роду, из которого взяли. Ни женой, ни наидой несчастной больше не стать, так что дальнейшая судьба ее незавидна.

Кариффа отвела глаза и поджала губы, давая понять, что на эту тему говорить не желает.

Ладно. Пока пропустим. Тем более у меня и помимо этого есть о чем спросить.

— А вдруг с ребенком что-то случится? Неизлечимая болезнь. Недосмотр нянек. Несчастный случай, наконец.

Наставница отрицательно качнула головой.

— Дети высокородных с рождения хранимы стихиями. Они здоровы, сильны, практически не болеют. К тому же взрослые тщательно оберегают и надежно защищают свое потомство.

Очень интересно.

Посмотрим теперь, что же у нас в итоге. Четыре... даже пять... хорошо, пусть будет десять ночей с женой за всю жизнь. Встречи с наидой раз в полтора месяца. Для продолжения рода и сдерживания силы больше не нужно. Но самому саэру, такому вот, как Савард, этого недостаточно. Молодого, полного сил мужчину вряд ли удовлетворит подобное нечастое общение с женщинами. Значит, остаются нары.

Парадное одеяние, воскресный наряд и повседневное платье.

Вспомнила сестру Ниды — как там ее звали? Хельма, кажется, — и слова служанки о том, что Крэаз уже заключил в столице новый договор с очередной нарой. Слова вырвались сами собой:

— Наставница, а Савард содержит сейчас временную любовницу?

— Конечно, — старуха откровенно удивилась вопросу, — как иначе? И скорее всего, не одну. Не беспокойся, ни в усадьбе, ни в столичном особняке вы с Альфиисой их не увидите. Высокопоставленные женатые саэры всегда покупают наложницам дом, где их и навещают. Потом жилье остается наре как часть платы.

Вот тут мне совершенно точно надо было бы обрадоваться. Есть ведь чему. С кем получить физическую разрядку, сиятельный найдет. Силу он сможет еще как минимум месяц сдерживать. Значит, здесь 'господин' еще пару-тройку недель не появится, давая мне тем самым драгоценное время для учебы и относительно спокойной жизни. Одним словом — лепота!

Отчего же так неприятно вдруг стало?

Мощное красивое тело, бережно накрывающее мое, тесно льнущее к нему, совпадая каждым изгибом, словно мы созданы друг для друга.

Хмель жгучих касаний, изощренных, сводящих с ума ласк.

Раскаленный жар прерывистого, рваного дыхания.

Требовательность пересохших от нестерпимой жажды губ.

Страстные, торопливые, словно в бреду, слова-поцелуи.

И лихорадочное, на выдохе, стоном: 'Сла-а-адкая!'

Неужели все это сейчас достается другой?

Натолкнулась на острый, понимающий взгляд Кариффы.

— Знаешь, почему именно для глав родов устраиваются смотрины, хотя будущих наид очень мало, и другие мужчины с радостью готовы довольствоваться любой, предложенной им?

Качнула головой. Разумеется, нет. До этого момента я даже не догадывалась, что право выбора женщины для утех — привилегия немногих избранных.