| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Благодарю вас, матушка.
— Великая даровала мне замечательного сына. И единственное мое желание — видеть его счастливым. Не лишай себя этого. Богини не любят, когда их подарки отвергают.
— Разве я заслужил такой подарок?
— А это, глупенький, не тебе решать.
Лучезарно улыбнулась и легонько щелкнула сына по носу. Бард потер лицо, состроил обиженную рожицу.
— Матушка!
— Заслужил!
— Восхищен вашей мудростью, — согнулся в нарочито почтительном поклоне.
— Великая Матерь, даруй мне терпение! — Шинейд закатила глаза. — Идем, сын. У нас много дел.
Когда Рин прибежал в театр, Яну уже забрали. Сольвейг, успокоенная Талли и Шинейд, встретила магистра улыбкой. Заверил мастера Обри, что с Леной все в порядке и она непременно будет на завтрашней генеральной репетиции. Подождал пока Сольвейг соберет свое шитье. Они попрощались со всеми и вышли на улицу.
— Вы очень устали? — участливо спросил Рин, забирая у девушки корзинку.
— Нет, что вы, магистр. А с Леной правда все в порядке?
— Все будет хорошо, — поспешил заверить. — Это же Лена.
Сольвейг заразительно улыбнулась, мгновенно сделав этот тяжелый день легче и светлее.
— Знаете, сегодня мастер Талли приходил со своей матушкой. Лена мне столько о ней рассказывала, а я, признаться, не верила.
— Скажу вам по секрету, Сольвейг. Мне в присутствии беан Шинейд всегда хочется вытянуться и хорошо ответить урок.
Доверительно прошептал и обрадовался, заметив, что девушка хихикнула, смешно прикрыв рот ладошкой.
— Она всех так быстро успокоила. Даже мастера Обри, а уж он-то нервный в последнее время...
— Вы волновались?
— Очень!
— Простите.
— Нет, нет. Не извиняйтесь. Мне мастер Талли все рассказал. Как вы их. Это был очень смелый поступок!
— Ну что, вы, Сольвейг, — Рин смущенно пробежал пальцами по волосам, — там же ничего особенного. Самое простое заклинание сна.
— Не скромничайте, магистр Ринвальд. Вы спасли беан Шинейд и девушек. Вы — настоящий герой!
В голосе Сольвейг звенела абсолютная уверенность, ее чистый лазоревый взгляд сиял. И Рин почувствовал, что готов совершить еще какой-нибудь подвиг. Да хоть сто! Лишь бы она снова посмотрела так.
— Мне особенно приятно слышать это от вас.
Помедлил, а потом, набравшись смелости, сказал:
— Сольвейг, я давно хочу попросить вас об одолжении.
— Я... слушаю.
— Вы не могли бы называть меня по имени?
Она изумленно моргнула и задумалась. Рин шагал молча, и, чтоб унять волнение, дышал, как научила Лена, и читал про себя самую скучную работу по теории магических полей
— Мне кажется, этого не стоит делать при посторонних, — наконец-то заговорила девушка
— Конечно, конечно! А когда посторонних нет?
Он смотрел с такой надеждой и Сольвейг не устояла.
— Когда посторонних нет, могла бы. Ринвальд.
Произнесла медленно, словно пробуя имя на вкус.
— А может просто Рин?
— Хорошо, Рин.
Сказала это очень тихо и тут же залилась очаровательным румянцем. Никогда еще улочки Гланнабайна не казались магистру таким удивительно, невыразимо, потрясающе прекрасными.
Зайдя в дом Сольвейг первым делом постучала к подруге. Услышала в ответ, что все в порядке, и просьбу накормить магистра. Ужинали вдвоем. Обсуждали события дня, делились переживаниями. И каждый раз, когда она называла его по имени, сердце Рина замирало от счастья. В этом, как в блеске ее чудесных глаз, прелестном румянце, и звуках мелодичного голоса, Рину виделось обещание. Возможность того, в чем его заверяла Лена. Прося только об одном: дать Сольвейг время. После ужина, несмотря на горячие протесты, помог убрать со стола, перемыть и вытереть посуду. Поблагодарил за вечер и перед уходом заглянул к сестре.
— Как ты?
— Завтра буду в норме. А чего это ты светишься ярче своего чудо-шарика? Иди-ка сюда и рассказывай.
— Тебе нужно отдохнуть...
— Хорошие новости нужнее, — попыталась подняться с кровати.
— Нет, не вставай!
Рин присел на одеяло и поделился своей заслуженной радостью. Лена жадно вбирала его восторг, счастье, предвкушение, использовала эти чистые светлые эмоции, как волшебный бальзам.
— Я так рада за тебя, братец, — погладила по руке, — ты сегодня действительно герой.
Он смущенно улыбнулся. Посмотрел с надеждой.
— Думаешь, все получится?
— Слушай, я Весенней Деве, между прочим, целую пьесу посвятила. Официально. В храме. Надеюсь, богиня уважит мою скромную просьбу.
— Ты просила за меня?
— За вас обоих, — широко улыбнулась.
— Спасибо!
— Не за что, братец. Я тебя люблю и хочу, чтобы ты был счастлив.
— Я... тебя тоже люблю!
Выпалил на выдохе. И с удивлением смотрел, как глаза Лены наполняются слезами, а лицо озаряет самая счастливая из всех сохраненных в его идеальной памяти улыбок.
— Спасибо, радость ты моя гениальная! Дай я тебя обниму.
Притянула к себе, взлохматила волосы, прижалась щекой к щеке.
— Ты сегодня трижды герой, Рин! И я тобой невероятно горжусь. Зайдешь к Гелену?
— Разумеется, прямо сейчас. Завтра с утра я во дворец. Если что-то срочное, обращайся к учителю.
— Конечно, братец.
— И будьте осторожны.
— Обязательно.
— Хорошо бы, конечно, вообще никуда не ходить.
— Рин, мне кажется, одного параноика в семье более чем достаточно, — засмеялась. — Давай эту роль оставим за мной? А ты лучше работай — пользы для мира больше.
— Я просто волнуюсь.
— Архмастер, между прочим тоже, причем с утра. А в его возрасте это вредно.
Лена с улыбкой наблюдала, как магистр смутился, быстро засобирался и стремительно покинул комнату.
Глава 25
Услышав стук в дверь сидевшая на кухне Лена поперхнулась от неожиданности, закашлялась и замерла, собирая мысли, секунду назад дрейфовавшие на волнах памяти. Так поздно обычно заходил только один человек, и сейчас его не должно быть в Гланнабайне. Если, конечно, не случилось чего. Черт! Стоило расслабиться, как нате, получите и распишитесь. Приличная доза фирменной полынной настойки Дугала давала о себе знать. В таком состоянии самое оно плакаться на судьбу-злодейку или орать похабные песни, но никак не вести серьезные разговоры со сложными собеседниками. Лена раздраженно выругалась и пошла открывать. Придется чистосердечно сознаться и попросить зайти попозже.
— Кто?
— Лена, это я.
Уткнулась лбом в дверь и беззвучно застонала. Ей богу, лучше бы это оказался Бриан. Сегодня с ним было бы проще. А, в бездну все! Сделала глубокий вдох и, пока не прошел хмельной задор, открыла. С шумом втянула прохладный воздух, пытаясь прочистить голову. Ага, размечталась. Интересно, как быстро Искра поможет переработать алкоголь...
— С тобой все в порядке? — спросил Талли, делая шаг в коридор.
— Да.
Закрыла за бардом дверь и чертовски аккуратно ступая пошла на кухню. Сейчас разговаривать стоя для нее было так же просто, как сделать сальто-мортале. С беспощадным реализмом оценила состояние своего организма. Вдрабадан. Дугал делал чертовски хороший продукт.
— Уверена?
— Да. Я просто пьяная в дымину. И если ты пришел высказать всё, что обо мне думаешь, прошу отложить до завтра. Сегодня слушатель не в состоянии.
Говорить приходилось медленно, ювелирно подбирая слова и тщательно продумывая фразу. И ведь хотела всего лишь тихо спокойно наклюкаться и лечь спать. Вот гадство! Ничего, не такое переживали. Главное не сболтнуть лишнего и не швырнуть в нежданного гостя тарелкой или бутылкой. На радостях.
Лена медленно опустилась на стул, подперла голову и подняла на барда рассеянный взгляд.
— Знала б, что придешь, встретила бы трезвой. Но, не судьба. Извини, в общем.
Попыталась улыбнуться. Почесала кончик носа и потянулась за стаканом, который перехватил Талли. Он уже отошел от первого потрясения и настороженно рассматривал сидевшую перед ним женщину: щеки подернуты лихорадочным румянцем, глаза блестят, веки припухли. Алкоголь и слезы. Знакомый тандем.
— Эй! — Лена протянула руку. — Это мой. Нечестно. Отдай!
— Тебе никто не рассказывал, что пить в одиночку — плохо?
Поднес стакан, потянул носом и, сдержав готовое вырваться ругательство, спросил:
— Откуда?
— Сгоняла к Дугалу, пока Рин ходил за Сольвейг, — нарочито беззаботно пожала плечами.
— Лена!
— Да не кричи ты, — поморщилась. — Сольвейг разбудишь. Да, глупость сделала, знаю. Но все обошлось. Вот сам посуди, не Рина же просить. А мне нужно было выпить. Без нравоучений, пояснений, лекций и прочего, прочего. Просто выпить.
— Зачем?
Прикрыла веки, а когда подняла, из глаз ее смотрели боль, одиночество и усталость. Талли хорошо знал это выражение. Доводилось видеть его в зеркале.
— Затем, — моргнула, прогоняя наваждение, и хлопнула ладонью по столу. — Ох, ну что ты в самом деле! Отдай. Мне еще буквально пару глотков до кондиции.
— Ты не будешь пить одна.
Бард серьезно посмотрел на Лену. Она удивленно подняла брови, потерла переносицу и указала рукой на пустой стул.
— Тогда составь мне компанию.
Во взгляде злость и вызов. Лена тряхнула волосами, криво усмехнулась, протянула:
— И-и-и?
Талли выругался. Достал второй стакан и щедро плеснул себе из стоявшей на столе бутылки. Она улыбнулась. Тягуче, торжествующе, обнажив ровные зубы. Глянула так, что у Талли пересохло во рту. Протянула руку и забрала свой стакан.
— За что пьем? — прищурившись спросил незнакомку, которая сидела перед ним.
— За память. И тех, кто навсегда в ней останется, — выдавила хрипло, сделала щедрый глоток и резко выдохнула. — Крепкая, зараза!
Талли покрутил в руках стакан, отхлебнул. Посмотрел на понурившуюся Лену и аккуратно спросил.
— Лена, почему?
Опустила глаза. Губы тронула знакомая грустная улыбка.
— Не люблю встречаться с Темной Жницей. Каждый новый раз воскрешает в памяти все предыдущие. Ну, вот, сейчас опять реветь начну.
Всхлипнула и издала сдавленный не то смех, не то стон. Запрокинула голову, и Талли увидел, в уголках глаз собираются прозрачные капельки.
— Прости, я не знал.
— Не извиняйся, — помахала рукой. — Не надо. Лучше наливай.
Плеснул не споря. Лена посмотрела на серьезного барда и произнесла тост:
— За родных и близких, где бы они ни были. Пусть хранит их Великая. А Темная не спешит забирать.
Пила до дна. А, поставив стакан, покачнулась, вцепившись в столешницу. Замерла, прислушиваясь к себе. Талли внимательно наблюдал, готовый подхватить. Ему хотелось этого. Провести по покатым плечам, стряхивая невидимый груз, разгладить скорбные морщинки на лбу, коснуться уголков плотно сжатых губ, убирая горечь.
— Всё, хватит, — Лена решительно кивнула. — Видишь? Я очень ответственно отношусь к пьянкам. Спасибо, что составил компанию. Ты прав, в одиночку — совсем не то.
Растерянно улыбнулась, уткнулась лбом в сложенные руки и принялась что-то бормотать. Талли вслушивался в глубокое дыхание, пытаясь разобрать слова и, наконец, не выдержав спросил:
— Что ты говоришь?
— А? — подняла голову.
— Ты что-то говорила.
— А-а-а, — горько улыбнулась, — это стишок от страха. Как чувствую, накатывает, начинаю читать. Становится легче. Ой! Вот я балда! Талли, ты только не подумай. Я не тебя боюсь. Клянусь чем хочешь!
Всполошившись, затараторила и схватила его за руку. Талли спрятал ее ладонь в своих, сжал, унимая дрожь и заботливо спросил:
— И чего ты испугалась?
Лена рассеянно моргнула, сделала глубокий вдох, выпрямилась и, прямо посмотрев на барда, отчетливо произнесла.
— Что я испортила единственный шанс все исправить. Ну, после сегодняшнего. И ты больше на захочешь меня видеть.
И застыла, ожидая ответ. Талли ошарашено посмотрел на Лену.
— Я думал, ты не захочешь меня видеть.
— Ох, Талли, ты что? — облегченно выдохнула разом повеселев. — Я с тобой завтра все обсудить собиралась. Ну, чтоб ты не думал там всякого. А то знаю... Накрутить себя и потом наломать дров. Сама так умею. Ну, вот. Опять не туда понесло.
Рассеянно дернула себя за косичку, потерла нос и продолжила:
— Так я о чем. Сегодня плохой день. Очень. Ты не сдержался. Да, мне было больно, и обидно, и страшно. Но дело совсем не в этом. Просто... Как же объяснить? А! Вот взять нас с Рином. Мы спорим, иногда сильно. Но и он, и я знаем: это временно. Потом все равно договоримся. Если нужно, попросим прощения и помиримся. А с тобой каждая размолвка... Я не знаю последняя она или нет. Согласишься ты и дальше мириться с моими странностями или...
— А ты с моими?
Рука Лены была теплой и мягкой, как и ее взгляд.
— Ох, Талли, — засмеялась, — ты меня извини, конечно, но разве у тебя странности? Вот у... Стоп! Туда мы не едем.
Осеклась и прижала пальцы к губам.
— И о ком же ты подумала? — Талли слегка потянул ее за руку.
— О Фергюсе. Но это очень обидное сравнение.
Соврала не моргнув глазом. Ну не выкладывать же всю подноготную отношений с первым мужем и еще некоторыми кадрами, встреченными в другой жизни. А вспомнить рассказы подруг... Так. Стоп рефлексии. Смотреть на собеседника. Не отвлекаться.
— Да уж. Сомнительное, — усмехнулся бард.
— Вот видишь!
Засмеялась, икнула и смущенно прикрыла рот ладонью.
— Кажется, тебе пора спать.
— Согласна!
Резко встала, и, не удержав равновесие, хлопнулась на стул. Талли покачал головой.
— Давай провожу.
— Давай!
Подошел, помог подняться, приобнял за талию. Лена была мягкая, текучая, теплая и дурманяще пахла летним дымом и яблоками. Почувствовал прикосновение к плечу, а, повернув голову, увидел макушку с разноцветными прядями. Девушка застыла, уткнувшись носом в тунику барда. Слишком близко. Он слушал ее дыхание, боясь пошевелиться. Сделай она еще полшага, прижмись ближе, позови взглядом, и Талли бы не выдержал. Но Лена, буркнув что-то неразборчивое, мазнула щекой по плечу, сделала шаг к двери.
— Спасибо, — улыбнулась, когда бард усадил ее на кровать.
— Прости меня.
— Прощаю. А вы нашли охрану для дома?
— Да. Давай, ложись. Давно спать пора.
— Ты прав. Смотри, уже сплю.
Быстро сбросила домашние туфли, стянула тунику, швырнула на стоящий рядом стул. Оставшись в одной нижней рубашке, залезла под одеяло. Положила обе ладони под щеку и смешно зажмурилась. Но потом открыла один глаз. Улыбнулась.
— Тебе, кстати, тоже нужно выспаться.
— Сейчас пойду. Пообещай позвать, если еще решишь напиться.
— Хорошо. А можешь мне тоже кое-что пообещать?
— Что?
— Не уезжай не попрощавшись. Я понимаю, ситуации разные случаются. Но если будет возможность, пожалуйста...
— Обещаю.
— Спасибо!
Лена счастливо выдохнула и закрыла глаза, моментально проваливаясь в сон. Талли услышал, как выравнивается ее дыхание. Увидел, как расслабляются плечи, исчезает складочка между бровей, уходит тревога, а лицо становится спокойным. Разметавшиеся по подушке волосы. Очертания фигуры под тонким шерстяным одеялом. Комната наполненная ее вещами, ее теплом, ее запахом. Захотелось прикоснуться. Обнять. Прижать так близко, как только возможно. Сделать эту странную женщину частью своей жизни.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
