10. Пряный кофе

Кристиан сдавленно выдохнулся и рванулся было к Фаулеру с явным намерением освободить его от Лайзо, однако Эллис с тем же любопытным выражением лица поставил подножку, и наследник герцогского титула Дагвортов рухнул в грязь во всём своём аристократическом великолепии.

— Так тебе и надо, — мстительно хмыкнул Даниэль, явно прикидывая, сумеет ли он сам добежать на помощь учителю.

— Лежи спокойно, — посоветовал Эллис, наступая Кристиану на плечо, и сузил глаза. — Только драки не хватало. Лорд Рокпорт?

— Сэр Клэр Черри у меня на прицеле.

— Дядя Рэйвен! — возмущённо оглянулась я. — Не смейте целиться в моего родного дядю! Другого больше нет.

— И слава Небесам, — заключил дядя Рэйвен. — Итак?

Клэр зевнул, изящно прикрыв рот ладонью.

— По-прежнему пат, господа. Ещё предложения?

— Гм... Поговорим? — спросила я светски.

— У вас тоже есть револьвер? — заинтересованно улыбнулся Клэр.

Лайзо ощутимо напрягся.

— Увы, не с собой, — пожала я плечами. И холодно взглянула на него: — Это что-то меняет?

— Ничего, — вздохнул он. — Что ж, поговорим.

— Погодите! — выкрикнул вдруг Фаулер и опасно вывернул голову, едва не пропоров шею лезвием ножа. Даниэль вздрогнул, словно сам ощутил боль. — Погодите. Я сам. Леди Виржиния, я должен извиниться. Не важно, простите вы или нет... Но, поверьте, мне нечем гордиться, и я... сожалею. Действительно сожалею.

Мадлен в моих объятьях похолодела. Я прижала её к себе, уже не скрываясь, и погладила по плечу. На мгновение наши с ней взгляды встретились — и меня пробрала дрожь.

То были глаза человека, ожидающего смерти — точно такие же, как у Фаулера.

— Слушаю вас, — произнесла я. Губы онемели и едва двигались. — Лайзо, опустите нож.

Он повиновался беспрекословно. И, странное дело, ни дядя Рэйвен, ни Клэр ни выказали ни тени неудовольствия тем, как я обратилась к своему... водителю.

А с неба всё так же сыпалась вязкая, пронзительно холодная смесь воды и снега, в красноватом свете переносного фонаря похожая на бесконечный поток искр, словно все мы очутились на костре или в жерле вулкана.

Фаулер отвёл со лба намокшую каштановую прядь волос — она, впрочем, тут же извернулась и прилипла обратно — выпрямил спину и ясно выговорил, глядя мне в глаза:

— Уже почти два года, леди Виржиния, я работаю на очень странного человека. Он щедр, даже слишком, и очень опасен. Его желание заключается в том, чтобы я не давал вам ни минуты покоя. Статьи в газетах, порочащие сплетни в обществе, вовлечение в опасные дела... Главный заказ, правда, я выполнить так и не сумел, — болезненно усмехнулся Фаулер, и порочное лицо его на мгновение стало притягательно-красивым. — Он хотел, чтобы я совратил вас и заставил страдать.

— Дурак, — простонал Кристиан, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Эллис сочувственно цокнул языком и слегка ослабил нажим, уже не придавливая мальчишку к земле, а лишь слегка удерживая. — Какой же ты дурак...

— Дурак, — спокойно подтвердил Фаулер. Даже в красноватом свете фонаря лицо его выглядело слишком бледным. — А потому прошу вас об одном: позвольте нам с Клэром закончить то, что мы начали. Он и так делает мне одолжение, не вынося это дело на всеобщее обозрение.

— Как учитель — ученику, — ровно заметил Клэр, и в глазах его промелькнула странная тень. — Лучшему ученику, к сожалению...

Я прикрыла глаза, спокойно выдохнула и вновь посмотрела на Фаулера. Гнев, довольство собственной догадливостью, обида, стыд, сентиментальность и злость на себя же — словом, все чувства, не подобающие истинной леди, не исчезли полностью, но сделались глуше.

Сейчас у меня не было права на ошибку.

— Итак, "Скорбящий Обличитель" — это вы?

— Да, — кивнул он с достоинством. — А также — Обеспокоенная Общественность, Ироничный Джентльмен, Остроум, Призрак Старого Замка, Ворчливый и Саркастический, но искренне Ваш и многие другие. Я ни разу не писал дважды под одним и тем же псевдонимом, так что всех, пожалуй, и сам не помню.

Мадлен попыталась шагнуть назад, но я только крепче прижала её к себе. Красноватый свет фонаря мигнул и пригас.

— Вы писали не только обо мне и о событиях, связанных со мною напрямую, как случай в Дэлингридже, — произнесла я нарочито размеренно, пытаясь ровной речью успокоить саму себя. — Почему?

Фаулер пожал плечами:

— Иногда он сам выбирал темы. Но никогда не говорил, о чём именно писать. "Твоя гнилая природа сделает всё за тебя", — сказал он.

Дождь припустил сильнее. Низкое небо осветилось вспышкой молнии; я отсчитала секунды — одна, две, три... но и через полминуты грома всё не было. Лишь шелестели струи воды и натужно скрипели от ветра промёрзшие деревья.

— Кто ваш наниматель? — Голос у меня звучал так холодно, что я едва узнавала его. А сердце колотилось, как безумное, и кровь словно бы кипела. Контраст был столь разительным, что исчезало ощущение твёрдой земли под ногами, точно мы все проваливались в некий кошмарный сон без начала и конца.

Фаулер медлил с ответом. Он посмотрел на Мадлен — та сжалась в комок, то ли прячась от него, то ли закрывая меня. Затем перевёл взгляд на близнецов, сперва на лежащего в холодной грязи Кристиана, нелепо запрокинувшего голову, потом на Даниэля, который хоть и не шевелился, но так яростно стискивал кулаки, что казался сгустком воплощённого движения, порыва.

И лишь тогда ответил:

— Вы можете не верить мне, леди Виржиния, но он никогда не называл мне своего имени. Внешность его я подробно описал старине Клэру, мы даже сделали несколько набросков. Позже он расскажет вам... Впрочем, кое-что я упустил, — нахмурился вдруг Фаулер, и выражение его лица стало болезненным. — Однажды... при очень странных обстоятельствах я видел рядом с ним женщину. Мулатку или негритянку, точно не скажу... Она назвала его Валх.

— Достаточно, — резко прервал Фаулера дядя Рэйвен. — Остальное расскажете в другом месте. Мистер Норманн, разыщите кэб для леди Виржинии, мисс Рич и лордов Дагвортов. Остальных я попрошу отправиться со мной в Рокпорт-холл. Рассчитываю на ваше благоразумие, господа.

Время точно растянулось.

Дыхание у близнецов стало абсолютно синхронным, а выражения лиц — неотличимыми: упрямо сжатые губы, потемневшие глаза, неуловимо заострившиеся черты. Даниэль слегка сгорбился и подался вперёд, и было в этом нечто звериное, а Кристиан упёрся рукой в землю, немного сдвинув корпус в сторону, так, что нога Эллиса теперь соскальзывала с плеча, а не давила на него. Лайзо словно превратился в тень; я смотрела на него вновь и вновь, но никак не могла зацепиться взглядом. Поза Мэтью казалась теперь более расслабленной, за исключением того, что он странно вывернул запястье. Между пальцами свободной руки Джула блеснуло нечто металлическое. Мальчишка-прислужник застыл, и лицо его исказилось от животного страха. Клэр сидел в том же положении, медленно проводя большим пальцем по нижней губе, раз за разом, пугающе и механически, и меня не покидало ощущение, что он даже более опасен, чем его вооружённый револьвером камердинер. Мадлен отчего-то перестала дрожать и выпрямила спину, теперь уже явно не прячась, но защищая.

И только Эллис продолжал улыбаться, но всё больше его улыбка напоминала оскал.

С леденящей ясностью я осознавала постепенно, что никто не уступит добровольно. Близнецы не позволят увезти Фаулера туда, откуда он, скорее всего, не вернётся. Клэр не отдаст своего ученика ненавистному маркизу Рокпорту. И завяжется драка, возможно, перестрелка. Кто-то будет ранен или погибнет.

Мадлен? Близнецы? Дядя Рэйвен? Мэтью? Лайзо?

У меня был только один способ переиграть этот пат — расставить фигуры заново, и не в том порядке, который понравился бы мне самой.

— Дядя Рэйвен, велите своему секретарю отойти в сторону, — сказала я со светской улыбкой, хотя каждое слово вызывало почти физическую боль. — Эта дуэль состоится.

Лайзо неуловимо изменил позу, но теперь он угрожал не Фаулеру, а Мэтью. Баронет словно почувствовал это и обернулся к близнецам:

— Мальчики?

Кристиан оттёр с лица грязь и жутковато усмехнулся:

— Мы уже не дети, Винс.

И Даниэль сказал:

— Конечно, да.

Я украдкой погладила Мадлен по плечу и переглянулась с Эллисом. Тот выгнул брови, вздохнул — и неохотно произнёс:

— В Лайзо я стрелять не дам, уж извините, маркиз. Старушка Зельда меня потом разделает на фарш, начинит пирожки и будет продавать их на площади. По три рейна за штуку.

Дядя Рэйвен оглядел поляну и принял единственно верное решение:

— Мэтью, иди ко мне. Если этим людям угодно творить глупости — пусть творят.

— Вы просто не понимаете, друг мой, — повеселел Клэр. — Есть оскорбления, которые смываются только кровью. Небо решит, кто прав, кто виноват, кому жить, а кому умереть в расплату за свои грехи.

— Да вы романтик, который притворяется циником, — заметил дядя Рэйвен вскользь.

— А вы нянька, которая притворяется женихом, — не остался в долгу Клэр и наконец поднялся с бревна. — Мальчик, шпаги. Винс, иди сюда, пора выбирать оружие. И достаньте уже кто-нибудь из лужи молодого Дагворта, не могу без слёз смотреть на эту позорную картину. Ну и ученики у тебя.

— Бед не познали, — пожал плечами Фаулер и принялся расстёгивать пуговицы на пальто, оставаясь в рубашке и жилете.

— Оранжерейные цветы, — вздохнул Клэр и гибко потянулся, щурясь, как кот. — Ты был другим.

— О, да. Сорняк?

— Живучий и колючий сорняк... Я не буду снисходителен, Винс.

— Я знаю, — улыбнулся он и добавил негромко, словно прощаясь: — Клэр.

Мы расступились, освобождая место. Признаться, я чувствовала не только страх за близких людей, но и любопытство. Дуэли были давным-давно запрещены. Конечно, при университетах и колледжах существовали клубы, практикующие поединки, однако эти сражения, скорее, напоминали спортивные соревнования. Редко кто дрался настоящим оружием. Конечно, в высшем свете шептались о незаконных дуэлях, но если какая-нибудь из них влекла за собой фатальный исход, "победителя" судили как обычного убийцу... Если только ловили, разумеется. Обычно участники старались предупредить подобный исход, заранее обставляя возможные смерти как случайное происшествие или как самоубийство, и некоторые пользовались этой лазейкой, чтобы избавиться от соперника в политике или любви. Поговаривали даже о профессиональных бретёрах...

Тем временем Фаулер и Клэр выбрали каждый по шпаге. Клинки, на мой взгляд, были совершенно одинаковыми, однако Лайзо, похоже, заметил какие-то важные отличия и прошептал: "Поддаётся". Я так же беззвучно, одними губами, спросила: "Кто?".

— Твой дядя, — ответил Лайзо еле слышно и умолк.

Приготовления почти завершились.

— Подвижная дуэль. За границы поляны не заходить. Чужой клинок не хватать, но можно защищаться плащом, намотанным на руку. До смерти, — скучным голосом перечислил правила Клэр и поднял на Фаулера взгляд: — И не смей по-глупому нарываться на клинок или жалеть меня. Небо рассудит. Если ты действительно достоин этого, ты останешься жив.

— Всё будет честно.

— Честно, — эхом откликнулся Клэр. И вдруг обернулся к нам, переводя взгляд с Мэтью на Лайзо, с Кристиана на Даниэля. — Если кто-то вмешается — убью.

— Никто не вмешается, — пообещал Эллис мрачно и скосил глаза на Лайзо. — Дураков тут нет.

— Дураков — нет, — согласился дядя Рэйвен, и в его интонациях послышался упрёк. Щёки у меня вспыхнули.

А потом дрожащий мальчик-прислужник с пустыми футлярами из-под шпаг в охапке вдруг крикнул:

— Начали!

Клэр метнулся вперёд и вбок. Фаулер отступил-качнулся — и контратаковал. Из-под ног летела грязь и ледяное крошево, красный фонарь то угасал, то разгорался ярче. Дождь почти прекратился, но беззвучные молнии вспыхивали у горизонта с пугающей размеренностью. Лайзо, уже не скрываясь, встал передо мною вплотную, защищая от случайного выпада, а с другой стороны к нам с Мадлен точно так же примкнул Эллис.

Кристиан и Даниэль держались за руки, не скрываясь.

Выпад — и веером взметнулись брызги глинистой жижи. Выпад — и Фаулер отшатнулся, вскользь касаясь ладонью своего бока.

— Один, — коротко произнёс Клэр.

В сыром воздухе парка мне почудился запах ржавого железа и соли.

Фаулер, стиснув зубы, совершил какой-то головокружительный финт, который я и разглядеть не смогла; Клэр быстро переступил в сторону, гибко прогнулся, избегая удара — и сам ударил в ответ.

На белой рубашке Фаулера появилось второе пятно.

Близнецы рванулись к поляне, но Джул сгрёб их обоих, как щенят, и отволок в сторону. Кристиан зашипел, но вскоре прекратил вырываться; руки брата он так и не выпустил.

— Два.

Мадлен обняла меня и прижалась щекой к плечу. Только тогда я осознала, что повторяю еле слышным шёпотом непрестанно: "Нет-нет-нет".

В горле у меня было сухо.

Клэр двигался невообразимо быстро — и совершенно непредсказуемо. Сейчас у меня и мысли не закрадывалось, что Фаулер поддаётся. Разница в мастерстве была настолько очевидной, что дуэль представала казнью.

Выпад — и Клэр поднырнул под неловко вытянутую руку противника; шпага ударила в ногу, и Фаулер рвано вскрикнул.

Кристиан зажмурился.

Даниэль продолжал смотреть.

— Три.

Лицо Фаулера, пусть и искажённое болью, казалось теперь почему-то светлым, словно он находился в другом месте, где не было ни дождя, ни ледяной ноябрьской грязи под ногами.

В разрыве между тучами промелькнул ноздреватый диск луны.

А потом случилось сразу несколько событий.

Фаулер оступился.

Клэр ринулся в атаку, выбивая шпагу из его рук.

Фаулер начал медленно заваливаться навзничь, спиной на бревно, и врезался каблуком сапога в голень противника.

Клэр на мгновение потерял равновесие, и шпага его соскользнула, вонзаясь...

...в бревно.

В двух пальцах от живота Фаулера.

Лезвие обломилось у самой рукояти.

Дождь затих окончательно.

Клэр стоял, тяжело опираясь на бревно, и глядел на Фаулера сверху вниз. Тот лежал неподвижно, открывая беззащитное горло, и ждал. Луна с любопытством глазела на них через прореху в плотных облаках, разбавляя тревожный красноватый свет фонаря.

— Ну, что ж, — произнёс Клэр тихо. — Полагаю, это знак.

Он отвёл прядь мокрых волос с лица Фаулера, распрямился — и протянул ему руку.

Фаулер крепко сжал её, попытался встать, но тут же со сдавленным стоном осел в грязь.

Я слышала, как дядя Рэйвен негромко приказал: "Мэтью, кэб"; видела, как Джул разжал стальные объятья, и близнецы на заплетающихся ногах побрели к дуэльной поляне, остановившись в шаге от неё; чувствовала, как дрожит Мадлен, изо всех сил пытаясь скрыть свой испуг и казаться сильной, как прежде. Но лишь одна картина въедалась в память намертво, как некое знамение с неясным смыслом, который мне только предстояло ещё прочувствовать и понять: Клэр Черри, сейчас не похожий ни на сахарную фигурку, ни на ледяную — нет, просто смертный мужчина, очень красивый и встревоженный, расстёгивал жилет Фаулера, бережно отирал кровь собственным шейным платком, ощупывал рану, а Фаулер смотрел сквозь него — на меня, прямо в душу, и одновременно цеплялся негнущимися пальцами за его рубашку.