Рыскач 3

— Молодец, — вновь сказал я.

К этому времени мы подошли к воротам столицы. Народ к нашему небольшому отряду приближаться не решался, но пальцами показывал и о чем-то между собой спорил. Понять их можно, не встречали они никогда таких существ, как мои охранники. Вот если бы еще и птичку увидели! К сожалению, а может, к счастью, местное население орла не видит, а то еще принялись бы швыряться чем-нибудь в мой артефакт. Тому-то ничего не станет, но Креун может приказать навести страх на местных жителей, вот тогда... Что "тогда", домыслить не успел: навстречу, сжав губы и сверкая молниями в глазах, идет Кин в окружении дочерей Вура. Так, похоже, я опять провинился. В чем? Лихорадочно принимаюсь вспоминать, а в это время песчаники синхронно кланяются своей госпоже, чем вводят ее сперва в ступор, а потом... похоже, в ярость. Жену ко мне песчаники пропускают, а вот сопровождающим ее дамам пройти не дают.

— Маркен, ты иди в трактир, готовь там все... — покрутив в воздухе рукой, я так и не нашелся, что ему поручить.

— Да-да, дел много, — поняв все с полуслова, засуетился тот.

Управляющий быстрым шагом удалился, а ко мне вплотную подошла Кин.

— Привет! — попытался я обнять жену.

Однако та отстранилась.

— Что с тобой? Ничего не болит?

— Рэн, почему ты не взял меня с собой?! — с обидой в голосе, спросила жена.

— Куда не взял? — решил я потянуть время и лихорадочно придумывал вескую причину, по которой девушке не следовало присутствовать на отправке каравана в школу.

Событие-то рядовое — подумаешь, караван, если бы не несколько "но"; одно из них — способ передвижения, другое — невиданные слуги, и даже не это главное, а то, что на отбытие товаров прибыло поглазеть полгорода, что подразумевает веселье и зрелище.

— На отбытие каравана!

— А это Креун виноват! — свалил я вину на духа. — Он меня в такую рань поднял, и все торопил... Вот я и решил, что он на себя все взял, а о том, что он тебя в известность не поставит, даже и подумать не мог! Виноват, прости, — сделал я покаянный вид, а потом вкрадчиво добавил: — Но там же ничего интересного и не происходило. Песчаники взяли телеги и уволокли их в пустыню. Ладно еще местные жители, им в диковинку, но ты-то их еще не раз увидишь!

— Рэн, а с какой это стати ты на меня все сваливаешь? — поинтересовался в моей голове Креун.

— Молчи! Иначе у школы возникнут проблемы, — улыбаясь жене, мысленно ответил духу.

— Так и быть, в этот раз возьму все на себя, тем более, отговорку ты вполне сносную придумал, — хмыкнул советник, и как бы между прочим заметил: — Вот с таких мелочей и начинается обман жен...

Кин задумалась.

— Ты ими и управлять сможешь, еще столько раз с ними столкнешься, что они тебе надоедят! — махнул я рукой и предложил: — На приеме присутствовать не желаешь? Твои способности к магии можем проверить...

— Страшно... — жена отвела взгляд.

— Чего ты боишься-то? Способности у тебя есть, а какие — совершенно не важно!

— А твоя проверка не повредит?.. — Кин провела рукой по животу.

Нда, мне захотелось стукнуть своим лбом об что-то твердое... Вот ведь болван! Кин не за себя боится, ей сейчас совершенно не до магии, рун и всего остального. С другой стороны, она же выразила претензии, что не взял на отгрузку каравана...

— Точно? — переспросила у кого-то Кин.

Догадаться, с кем она общается, труда не составляет.

— Меня вроде это тоже касается, — намекнул советнику.

— В древние времена магини, будучи в положении, использовали свою силу и могли оперировать магическими потоками и энергиями без вреда для здоровья себе и будущему ребенку. Приводились даже доводы, что чем больше использует будущая мать магии, тем способнее рождается ребенок. Правда, все это в теории, подтверждения гипотеза не получила, впрочем, и опровергнуть ее никто не смог. Есть одно ограничение: нельзя вычерпывать свой источник до дна, тогда возникнут не совсем хорошие последствия. Но опустошать источник нельзя никому, тут и сильнейший маг способен с жизнью расстаться, — прочел короткую лекцию Креун.

— Но ведь... — начал я, вспоминая, как вычерпывал свой источник до дна.

— Рэн, с твоими знаниями ты не в состоянии удалить из себя всю магическую энергию. Правда, и то что ты проделывал, заставляло меня переживать: в те моменты ты не имел сил и способностей сопротивляться, но восстанавливался быстро.

Да, он прав: ни сил, ни магии у меня вроде не оставалось, вернее, сил-то — точно, а вот магии... она присутствовала все время, лечила мое тело, которое становилось непослушным и вялым, да еще и раны залечивала неплохо.

— Рэн, можно я лучше просто посмотрю, а проверишь ты меня чуть позже? — спросила Кин.

— Можно, — широко улыбнулся я, облеченно выдыхая про себя: караван забыт, а я прощен.

Взяв жену под руку, мы продолжили путь в таверну, мило беседуя о всякой ерунде, наподобие погоды. Сестры шли за нами чуть поодаль, стражи их так и не пустили к нам, Кин про них позабыла, а я... мне хочется спокойно с женой пообщаться. Вот бы еще от Креуна как-то отгородиться, а то ведь у него сейчас слишком много глаз и ушей.

С дочерьми Вура Кин нашла общий язык, и хоть пока не слишком сдружилась — что и понятно, друзьями и подругами в одночасье не становятся, — но девушки ее к себе расположили. Что самое интересное — ближе по взглядам ей оказалась Ингша. Честно говоря, это для меня стало ударом. Пока еще легким толчком, но представив, что Кин и старшая дочь главы гильдии рыскачей сдружатся... Пожалуй, если у Ингши спецификация... слово-то какое, а все Креун: навязывает новые, то есть хорошо забытые словечки истинных магов! Так, о чем это я? А... если дочь Вура имеет способности универсала, то было бы неплохо, чтобы девушки обучались в разных группах. Сейчас еще рано об этом думать, но... хоть я и настаивал на пяти группах обучающихся, дух школы воспротивился, говоря, что не даст портить традицию школы Кулавассы. Только начали возрождать школу, а у него уже традиции! Ух, и спорил я с ним, но этот дух сумел доказать, что четыре потока: огненный, водяной, земляной и воздушный являются незыблемыми символами и учениями школы. Да, универсальные маги могут обучаться везде, склонность у них ко всем стихиям примерно одинакова, но личностные черты и предпочтения позволяли выбирать направление в обучении. У меня же задача — подготовить учителей и возродить забытую магию. Каждый поток обучения имеет свою приверженность: поток огня — боевая магия, поток земли — целительство и строительство, поток воды — путешествия и исследования, воздушный поток — романтика и... склонность к наукам. Конечно, помимо прочего, выпускник владел всеми видами магии, универсал мог поучаствовать в битвах, хотя и заканчивал поток земли (например), но все же с выпускником потока огня он вряд ли бы справился. Всю эту информацию я получил от духа школы, как и то, что сам склонен к воздуху. Дух школы долго выбирал мое направление: чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. Хотя, в этом ничего принципиального не вижу, но все же являться магом огня мне хотелось больше. Я и знакомство-то с магией начал, зажегши свечу, но... Креун объявил меня приверженцем воздушной магии. Хотя универсал, каковым являюсь, обязан сдать экзамены по всем стихиям, но вот упор... и опять-таки мне это не грозит, "добрый" дух разрабатывает специальную программу для директора. Он пообещал, что времени у меня останется... его не останется ни на что, кроме управления школой, посещения занятий и оттачивания навыков с другими учениками. У меня иногда возникает подозрение, что и ученики-то понадобились духу для того, чтобы в первую очередь натаскать меня... Что-то я в своих раздумьях выпустил из виду начало мысли... хотел же решить, как развести Ингшу и Кин. Мне кажется, что дочь Вура подходит для потока огня, а Кин... Хм, вот на какой поток ее определить? Мне думается, что и по духу она близка ко мне, а значит — воздушный! Так и будем работать в этом направлении!

— Что-то ты задумался и замечтался, — прервала мои размышления Кин. — О чем думу думаешь?

— О тебе! — улыбнулся я ей.

— И ведь не врешь! — расцвела в улыбке жена. — Спасибо.

Да, мысли скрывать могу, но вот по ауре она легко прочтет мое лукавство. С караваном-то вывернулся, то ли она не сообразила ауру посмотреть, то ли уловка и впрямь удалась.

У входа в трактир толпится народ, нервная тревожность просто витает в воздухе. Ауры народа напряжены и беспокойны. А вот подавивший зевок Маркен невозмутим; тем не менее, увидев меня, заспешил навстречу:

— Ваша светлость, все готово, но есть одно... — он покрутил в воздухе пальцем.

— Да говори же, чего "одно"-то? — поторопил я его.

— Хан Влабор в зале, выразил желание присутствовать при приеме в школу кандидатов от степи. — Аура Маркена полыхнула беспокойством, а глаза вильнули.

Странно, ему об этом и так должно быть известно. С чего это управляющий запаниковал? А он явно паникует.

— И что с того? — спросил я.

Кин же хмыкнула и предположила:

— Наш управляющий решил провернуть какую-то комбинацию, о которой хану знать не следует. Я права?

Бывший староста бухнулся на колени:

— Ваша светлость! Черт попутал! Простите, ради богов!

— И за что же прощать? — поинтересовался я, наблюдая, как у народа вытягиваются лица от удивления, ауры меняется с тревоги на любопытство.

Как хорошо, что мои стражи близко никого не подпускают, и услышать посторонним, о чем у нас разговор, нельзя. Нет, если задействовать артефакты слуха... Да, услышать могут. А оно мне надо? Стена воздуха взяла нас в кольцо, теперь никто ничего не услышит, надо все же чаще использовать магию.

— Говори, — поторопил я управляющего.

— За возможность попытаться поступить в школу один степной житель заплатил тысячу золотом. Причем деньги эти он отдал с одним условием: хан о его поступлении не должен знать, а вот если результат будет отрицательный, то задаток он не заберет, а оставит на нужды школы, — Маркен тяжело вздохнул: — Хотел как лучше, все для школы Кулавассы стараюсь.

— Встань, — задумчиво сказал я, пытаясь сообразить, к какому повороту событий готовиться.

— Что-то мне подсказывает... — начала Кин, скопировав мою интонацию, потом замолчала и вопросительно посмотрела на меня.

— Продолжай, — кивнул я, будто бы все уже все знаю и просто решил проверить догадку жены.

— Этот степной житель не приходится ли хану... любовницей или дочерью? — предположила девушка.

Интересный вывод, не такой и простой, каким кажется на первый взгляд.

— С чего ты так решила? — задумчиво спросил я.

— Рэн, ну ты же с ханом знаком! Он деспот, и женский пол ему необходим лишь для одного! Кстати, может, и не любовница... что, если девушка пытается спастись от преследующего ее Влабора?

— В степи? Пытаться спастись от хана? Нереально! — покачал я головой. — Ты же его видела — если ему что понадобится, он своего добьется.

— А вдруг там он не так себя ведет? Все же старейшины... — Кин замолчала, понимая нелепость своего предположения, слишком своеобразная личность этот хан.

— Так кто это? — задал вопрос управляющему.

— Степняк, — неуверенно пожал плечами Маркен. — Ваша светлость, сиятельная госпожа! Да мне неважно, кто он! Знаю, что молод и одет как все представители степи, а парень или девка...

— Маркен! — я осуждающе покачал головой и кивнул на жену.

— Простите, госпожа, — склонил тот голову. — Вот и говорю: юноша или девушка — не ведаю.

— И как же ты узнаешь, кто есть кто? — заинтересовался я.

— А я каждому номер на бумажке записывал и подпись ставил, он по списку идет тысяча двести вторым, или седьмым от степи, — пояснил тот.

— Хан присутствовать будет, он в своем праве, да и, как ты слышал, пригласил я его. Если того степняка не устроит поступать при Влаборе — отдашь деньги, — поразмыслив, принял я решение, подумал и со вздохом продолжил: — Можешь ему передать от моего имени: если в своих силах уверен — пусть пробует, при мне ему ничего не грозит, а если пройдет проверку и примет мое подданство, то хан ему станет и вовсе не страшен.

— Ваша светлость, — склонил голову Маркен, — это лучший выход из положения.

— Рэн, я горжусь тобой! — шепнула мне на ухо Кин.

Хм, и чего это они? Тысячу золотом-то терять, ох, как не хочется, но... и посмотреть хочется, кто ослушаться хана решился: это само собой дорогого стоит! Управляющий заспешил и уперся в воздушную стену. Ну совершенно из головы у меня про нее вылетело, забыл напрочь, что оградил нас от внешнего мира... Сняв защиту, махнул управляющему, и тот бегом скрылся в трактире.

— Пошли учеников принимать? — улыбнулся Кин.

— Пошли! Жутко интересно! — потерла она ладони.

В зале с пентаграммами нас уже дожидались Портрис и Влабор, вместе с ними находился и Кустиш, сидевший у стены и пытающийся слиться с ней в стремлении к своей незаметности. Хан ходил вокруг сделанных на полу артефактов и светился любопытством. При виде моих охранников он чуть поморщился, но ничего не сказал. Я решил, что владельцу трактира присутствовать тут нет надобности. Попросив его прислать слуг с парой кресел, дал понять, что он здесь лишний. Трактирщик со вздохом ушел, зато пришел запыхавшийся управляющий.

— Ваша светлость, господин директор, — торжественно, даже пафосно начал тот, причем громовым голосом, которого я никак от него не ожидал, — разрешите приступить к процедуре определения магических способностей у желающих поступить в школу Кулавассы?

— Где списки и кто за кем пойдет? — спросил я.

Маркен подскочил к столу и показал свои записи. Один страж встал за моей спиной, второй охраняет Кин (это не считая орлов), оставшаяся тройка песчаников заняла место у облюбованной для себя пентаграммы. Что ж, все готово.

— Влабор, — обратился я к хану, — во время приема попрошу вас сохранять тишину. И после проверки кандидатов от степи — оставить нас.

В моей реплике больше приказа, чем просьбы, но хан согласно кивает. Да и что ему еще делать? "Своего" песчаника посылаю к хану, и страж школы мне подчиняется беспрекословно.

— От степи семь претендентов на обучение. Первая тройка... — объявляет Маркен.

— Как семь? — приглаживает лысину хан. — Шестерых сыновей уважаемых старейшин привез! Кто седьмой?

Его вопрос повисает в воздухе, а песчаник, повинуясь моему мысленному посылу, сжимает рукоять меча. Впрочем, это просто демонстрация силы, против воздушной стены Влабору противопоставить нечего, а ее я готов поставить.

В зал заходят трое представителей степного народа. Молодые, налысо бритые воины, ауры их спокойны и безмятежны; такое ощущение, что им все равно. Маркен указывает им на пентаграммы, воины с важным видом встают в центр — и через пять секунд руны на каждой пентаграмме начинают слабо светиться.