Вот как, например, Тим свою доплату заработал? Саперы получили задачу мостик на трассе разобрать, но танкисты раньше успели, саперы сняли только настил. Остался колейный мост, для водителей из “постоянки” невеликая сложность. Пять машин роты проскочили, комсорг со “своего” берега условное прикрытие обеспечивал. Пока обеспечивал, саперы не зевали: зацепили тросами балки, скинули — даже колейного моста не стало. А на том берегу солнце садится, значит: в столовой ужин скоро. Макароны по-флотски дают, с мясом…
Поленился Сергей командовать объезд, поленился Тим разведывать брод. Разогнал машину и проскочил по столбикам, пока саперы не догадались их тоже повыдергивать.
Ладно саперы, там инструктора охренели, все двое. Это ж не довоенный БТ-7, который “летающий танк”. Новейший Т-62 тридцать семь тонн весит!
Ну, а перевернул машину Тимофей уже после, в ноябре. Захотел на первом льду крутануть “шайбочку”, модным словом “дрифт” именуемую, да забыл, что траки меняли недавно — с такой службой их, понятно, часто меняют — а новые хорошо держат. Не пожелал “шестьдесят второй” скользить, лед проломил, вцепился в землю обеими гусеницами, а земля мягкая, ее саперы перекапывают чуть не каждый день. Просел грунт под правой, наружной по повороту, гусеницей. Накренился танк, и процесс пошел. Дизель-то восемьсот сил, а весу и сороковника нету, мощности хватило. Танк с поворота встал на ребро, потом на крышу башни лег: я устал, воюйте дальше сами.
Вот почему и богатыри и ловкачи от шутов из третьего батальона стараются держаться несколько поодаль. Черт знает, что придет “академикам” в полностью отмороженные головы.
Головы стриженые, моются быстро, сохнут вообще мгновенно. Вытер — и хоть на мороз, не простынешь. Баня работает. Сегодня даже горячая вода в наличии. Молодец комсорг, пропесочил тыловую сволочь по партийной линии. Есть, говорит, объективные трудности, вот их мы и будем преодолевать. А если бойцов не мыть, со вшами много не навоюют.
— Слышь, Короб, ты все знаешь, подскажи. Где у башенного ПКТ рычаг, за который передергивают затвор? Там же электроспуск только и разъем для провода.
— Передергивать на очке будешь, а у наших ПКТ положена съемная ручка, отводить затворную раму до упора назад. Сказать, где висит, или вспомнил уже?
— Точно, на стенке башни справа, постоянно рукавом цепляю.
— Эй, комсорг, ты умный. Скажи-ка: что одновременно мужского, женского и среднего рода?
— Музей-усадьба Коломенское.
— Сука, выкрутился.
— Слышь, Долбовидов, а че у тебя такая фамилия?
— С детства расстраивался. Однажды подошел к отцу в слезах и спросил, за что такая смешная. Батя ответил: «Что ты, сынок! Она же колдовская!»
— Какая-какая?
— Волшебная. Если “Долбовидов” сказать вслух, громко, все долбоебы сразу откликаются.
— Ну ты и хорек!
В предбаннике Игорь смотрит на распаханный комбинезон и матерится в нос.
— Что случилось, Дуб ученый?
— Хочу домой денег выслать, от сестры письмо пришло.
— Тебе наша зарплата большой кажется? Что ты ей вышлешь: уцелевшую двадцатку?
— Сестре и то в радость. Муж пьющий… А, все у нас пьющие, чего ты хочешь, контингент сплошной… Набил бы морду, но он тяжелее меня раза в два. Леня его повалит, конечно, но я до призыва никак.
— Так что материшься?
— Да письмо забыл выложить, на трассе вместе с карманом оторвало. А в нем адрес. Куда теперь деньги посылать?
— Посылайте сразу на портовую службу, — сказал Пламен. — Мы все баллы набрали, на моряков заявку подали. Нам обещали: как только что придет с Земли, так сразу. Все, братва, не скучайте там, на Земле.
Видеозвонок удовольствие не из дешевых, да и договариваться надо, чтобы все перед экраном в одно время сошлись. Так что в домах видеотелефоны не прижились. А вот в линиях дальней связи, на тех расстояниях когда человека повидать — Событие с Большой Буквы “С” — видеофоны встали, как родные. Так что Пламен, Айсен и Варен раскошелились на сеанс, едва только пришел им ответ на моряцкую заявку.
— Слышь, мореманы, мы-то да, на Земле. — Ответил Димка-рыжий. — А вы на другой планете, ха. Увидите остров на горизонте, что с мачты кричать будете? “Марс?”
Посмеялись; Варен спросил:
— К нам не хотите?
— Дома дел хватает. Мы после интерната на железку распределились, а тут как раз шлифовка рельсов по всей линии. Вагон-лаборатория, катаемся от Мары до Бреста. У вас хоть портовая служба с постоянным адресом, а мне что писать? “Мой адрес — Советский Союз”, что ли?
— Лучше скажите, как там динозавры ваши? — Димка-рыжий чуть не вывалился из экрана. — У нас мода на них, по всем городам ставят. Где просто бетонные, где модерновые пластиковые, теплые на ощупь, чтобы детишкам удобнее лазить. Горки всякие там…
— С динозаврами попрощались. Приехала большая экспедиция, все сплошь аспиранты-лаборанты, от ученых степеней в глазах рябит. На лопату в очередь записываются, каждому охота дракона раскопать и дать ему свое имя. Так что профессор нас отпустил с легким сердцем.
— Сам-то он как?
— Отошел, стал опять язвой. Только купил себе за большие деньги здоровенный “кольт”-револьвер, прямо Юл Бриннер из “Великолепной семерки”, и каждый день тренируется. Гремит, как пушка. Ворчит, что, мол: “Дорого встало ракетой стрелять”. Стоимость палаток ему списали, а вот стоимость мастерской из госпремии вычли. Сказали: стрелял бы из обычного пистолета, без пижонства — и не раскидывал бы подстреленный бандюк искры по лагерю. Хорошо еще, Зинаида вовремя огонь увидела. Рванули бы баллоны с бензобаком, от них другие машины, а от стольких машин и лес бы загорелся. Тогда вообще всему жопа… В общем, теперь мы моряки, — оторвался, наконец, от рассказа Пламен.
Выпускники Пятой Закавказской коммуны посмотрели через экран друг на друга, помахали руками, а потом экран потемнел, и на нем появились цифры. Время в минутах, стоимость в рублях.
Парни скинулись, Пламен понес деньги в кассу, а Варен и якут пошли в порт.
Порт на Далекой Радуге строили уже почти год, но к проектному размаху не подошли еще и близко. Город находился в южном изгибе широкого залива, на открытом берегу. Ни мыса, ни косы, ни бухточки. Волноломы насыпали с нуля, дело шло медленно. Когда уходили в экспедицию, вспомнил Варен, отсыпали еще грузовиками. Добротные чешские “Татры” отличного пражского качества. Громадные оранжевые кузова. Пока грузовик на отсыпку заедет, пока хвостом вперед, прыгая по здоровенным камням, доскребется до места… Обратно к берегу уже вперед кабиной, там, понятно, быстрее. Но все равно казалось, будто отсыпка идет спичечными коробками.
Сейчас поставили конвейер, такую здоровенную танковую гусеницу с вогнутыми траками, только без остального танка. Конвейер шел от промежуточной площадки, где быстро, “с прохода”, опрокидывали кузова карьерные “БелАЗы”, глуша все живое в округе — и до самого конца мола. С конвейера камни сыпались непрерывным ручейком. Ни рева “Татр”, ни пыли, ни копоти мощных дизелей — прогресс! Подумаешь, раз в день секцию опор добавить и десяток стальных корыт пристегнуть к гусенице.
Хотя возни, конечно, все равно много. Место не самое лучшее. Позже колонисты, наверное, найдут укрытые бухты с хорошими спусками к прибойной полосе. Здесь — первый город, нулевой километр. Хорошее место, плохое, а начинать придется отсюда. Парни не спрашивали, почему не открыли портал где-нибудь еще. Видимо, условия так сложились. Ни школьная физика, ни яркие цветные книжки общества “Знание” никак не могли переложить математику Эйнштейна-Розена в привычные образы. Даже Варен, уж на что отличник, не понял.
Так что весь флот Радуги состоял покамест из катеров: катера помещались на платформе железной дороги и поэтому пролезали в Портал.
За климатом Радуги наблюдали всего только год, синоптиков считали по пальцам, никакой сети наблюдательных постов создать не успели. Кое-как помогали патрульные дирижабли, но они могли только предупредить о надвигающемся шторме, а не прогнозировать погоду хотя бы на неделю-две. Поэтому катера хранили на берегу, почти в километре от уреза воды, чтобы штормовым приливом не достало. В воду их спускали по рельсам. Выглядело забавно: словно бы великий рельсовый путь, после станции упиравшийся в море, ветвился и продолжался там, под водой, уходя в северный горизонт.
Когда-нибудь здесь построят причал для железнодорожных паромов, и станет именно так. Вагоны без лишней перегрузки закатят на широкие палубы, паромы те палубы закроют, в гудок погудят и пойдут себе: на ледяной север, на краснеющий запад, на широкий восток… Родная Земля почти вся изучена, белых пятен вовсе на карте нет. А тут вся планета сплошное белое пятно. Ученые могут не сто пятидесятый подвид блохи открывать, могут назвать своим именем взаправдашнего дракона! Моряки, понятно: берега и острова. Планета большая, всем хватит!
Верфь под корабли с высоким бортом еще только строили. К востоку поднимались коробки цехов, копали бассейн сухого дока. Топорщился кран: ждали, пока из Портала привезут, наконец, его главный механизм. Резкая черная тень-карандаш от крана тянулась до самой дорожки, но пути не пересекала, в чем Пламен, Варен и Айсен увидели, не сговариваясь, доброе предзнаменование.
Солнце еще поднималось на восточном горизонте, ветер трепало то в море, то с моря; к запаху берега трое ковбоев давно привыкли. Они бежали легкой трусцой, успевая вертеть головами по сторонам, и удивляясь про себя количеству вешек, раскопанных котлованов, начатых зданий, строительных вагончиков и прочим признакам цивилизации, густо высыпавшим на пустой когда-то берег. Пожалуй, теперь, чтобы купаться, надо отойти километра на три западнее: туда разметка границ будущего порта пока не дотягивалась.
На главном сервере колонии недавно появилось предложение: вместо неспортивной суеты и копошения вырыть портовый затон единственным атомным взрывом, улучшенным зарядом с малым выходом радиации. Сразу создать искусственную кольцевую бухту радиусом километра два, с гарантированной глубиной для здоровенных семитысячников класса “ДнепроГЭС”.
По деньгам выходило раз в сорок дешевле, чем копать-возить-отсыпать. Но колонисты, понятно, не торопились принимать настолько резкие меры, так что из тридцати, примерно, тысяч населения определились во мнении и проголосовали пока всего человек семьсот.
По новеньким бетонным дорожкам парни добежали до здания Управления Порта, а оттуда прошли к плавающим пирсам: связкам железных бочек с дощатым настилом поверх. В предписании значился четвертый причал; найти его в малом порту с малыми кораблями труда не составило.
Под флажком с четверкой задирал нос небольшой катер — по малочисленности флота сразу и гидрографический, и буксирный, и водолазный. У сходен седой мужчина в рабочей белой форме, наклонившись почти к причалу, отчитывал матроса лет восемнадцати, в такой же затертой рабочей одежде:
— Митяй, больше не покажу, смотри. Вынимаешь стойку, фиксатор поверни так, чтобы флажок плашмя лег, параллельно, блин, гравитации. Ты дернул, не глядя, флажок внутри стойки провернулся вниз, и амба теперь, фиксатор ни внутрь, ни наружу. Стойку не снять, сходни не убрать, катер не может отойти от причала.
Митяй чесал стриженый затылок:
— Товарищ мичман, виноват! Но теперь что делать? Выход через час же!
— Болгарку неси, что тут еще сделаешь. И сразу боцману, чтобы компрессор запускал. Болгарку, клепочник, горсть заклепок, четверки. Посмотри там полосу дюраля в ящике, в кладовой. Обрежем, вынем, потом лангету наложим, как в больнице, и заклепаем.
На борту появился военный моряк. Не в мятом-рабочем, уже в полной форме, при кителе, золотых рукавах и фуражке:
— Филипп Филиппович, вы марку трапа запишите, больше такие закупать не будем. А бербазе я уже нажаловался в цветах и красках. Сказал, что часы простоя с них будем вычитать.
— Есть, Матвей Григорьевич, так и сделаем.
Тут оба моряка обернулись к пирсу. Матвей Григорьевич перегнулся с невысокого борта; Пламен разобрал нашивки на рукаве: широкая, широкая, звездочка — глубоко вдохнул и сказал, сколько громкости хватило:
— Товарищ старший лейтенант, просим разрешения подняться на борт!
— Приветствую. Подниметесь, когда сходню починят. Сперва: кто вы?
Парни представились и протянули командиру катера — понятно, кем оказался старший лейтенант — предписания. Матвей Григорьевич помотал головой недовольно:
— Чем отличается катер от прочих кораблей, знаете?
Варен вспомнил быстрее всех:
— Катер можно оттолкнуть от причала силами экипажа.
— Ответ верный. Именно силами. У вас я больших сил не наблюдаю. Вам, я так понимаю, еще нету восемнадцати?
Парни переглянулись, но что скрывать, когда на сервере личные дела лежат. И уж командиру катера дела подчиненных матросов наверняка доступны.
— Так точно, нету.
— Опять молодцы, не стали врать. На флоте командиру врать не принято. Девочкам на берегу что угодно, святое дело. А своим никогда не врать. Неприятная правда может жизнь спасти. Скажем, я вас по малолетству не возьму, вы и не надорветесь на верповании. Мне объяснительные не писать, вам скорченными остаток жизни не ходить. Всем хорошо. Ясен ответ, комсомольцы?
— Ответ ясен, разрешите поправку. Мы коммунары.
— Даже взрослого коммуниста слабого не возьму. Отсыпку свежего мола видели? Камни с голову.
— Так точно.
— Я видел, как те камни волнами вон туда, наверх, забрасывало. Море — зверь. Поцеловать захочет, убьет. По плечу ласково шлепнет — в кашу. Ум хорошо, но здесь нужна сила.
— Разрешите не согласиться, товарищ старший лейтенант. Знаменитый ученый Константин Эдуардович Циолковский сказал: “Человек полетит не силой рук, силой разума.” Гагарин крыльями не махал!
— Настойчивые. Опять плюс. Но мелкие. Тюлька азовска, несолена…
Командир катера поглядел на поднимающееся солнце, на невысокие волны. Прошагал по узкой палубе в нос, мимо ярко-красных надстроек. На баке развернулся, обратно по правому борту не пошел: не положено. Так на баке и остановился, пробуя облизанным пальцем ветер.
— Что же делать с вами?
Прибежал Митяй с уже включенной в пневматику болгаркой, шланг от компрессора вился по его следу, как питон в мультфильме про Маугли.
— Тарщ стрший лтнт! Я в радиорубке быстро запрос настукал, на большой сервер.
— А я думал, ты в люке застрял, собирался уже идти вытаскивать.
— Ответа ждал.
— Митяй, не тяни кота. Что ответили?
— Берите их, они местные.
— Что значит: “местные”? Не земляне, что ли?
— Ну, они давно тут. Почти полгода. Причем два месяца в той самой экспедиции, где перестрелка, ну, помните?
— Вот оно что. Тогда, буканьеры Великого Леса, вам такой вопрос: вы не мудаки?
