Они смотрели на космический челнок. "Рози Макгрир". Он курсировал между станцией "Овербай" и космодромами в Риме и Барселоне.
— Здесь есть кое-что, что тебе понравится. — Они проскользнули в "Космикон", который осветился изображениями колоний, сверкающих городов, высоких башен и обширных парков. Здесь был Миракс на Денебе II, безмятежный и окутанный облаками на вершине горы; и Нью-Париж на Альтаире III, утопающий в музыке и мягком свете; и Шей-Понг, расположенный в устье Каррасо, самой длинной реки в любом известном мире. Но, конечно, сердце Гарри забилось чаще не из-за длины Каррасо. Причиной был великолепный маяк.
— Я хотел бы когда-нибудь побывать там, — сказал Гарри.
Его отец кивнул. — Это мило. Мы с твоей мамой ездили туда в наш медовый месяц. У нас был хороший отель. И пляж был замечательный. В том солнце есть что-то особенное. На нем можно оставаться долгое время и не нужно беспокоиться о том, что обгоришь.
Одна из зон была отведена под мемориальную комнату. Вдоль стен плавали виртуальные корабли, охранявшие длинный стол, Гарри их знал. "Уоллсли", который совершил первый полет к Альфе Центавра. И "Лондон", на котором первые колонисты покинули планету. И "Маккондри", потерявшийся при тестировании злополучного кубического привода. "Даллас" посетил Поларную звезду, установив, по тем временам, новый рекорд дальности. А "Эксетер" несколькими месяцами позже почти удвоил этот предел, дойдя до дзеты Возничего.
Гарри знал их всех. "Клинок", "Отважный", "Надежный". У него в спальне на стене висела фотография "Надежного". Это были волшебные имена. Гарри знал, кем были их капитаны, знал их истории. Они были из той эпохи, когда исследовательские корабли все еще отправлялись на поиски.
Это было так давно.
— Папа, — сказал он, — давай посмотрим на "Неукротимый".
Это была причина, по которой Гарри хотел приехать. Все остальное здесь, в музее Калгари, было более или менее продублировано в Торонто. Но не "Неукротимый".
Они подобрали робота сопровождения. Он был спроектирован так, чтобы походить на капитана Парментье, героя сериала "Интерстеллар". Все это, конечно, чистая выдумка.
— Мы все еще работаем над "Неукротимым", — сказал капитан Парментье. — Он находится во временном укрытии по соседству. Чтобы добраться до него, вам придется пройти по глине. И земля еще немного влажная после вчерашнего дождя. Внутри укрытия повсюду разбросаны детали. Вам нужно быть осторожнее, когда вы идете. — Он улыбнулся. Это была знакомая улыбка "все в порядке" из сериала. — Прежде чем мы продолжим, вы должны будете подтвердить, что понимаете риски и согласны отказаться от своего права подавать в суд. Если вы согласны с условиями, пожалуйста, подойдите поближе к камере и поднимите руку.
Они подчинились. — Очень хорошо, — сказал капитан. — Сюда, пожалуйста.
"Неукротимый" не выглядел таким большим, как некоторые другие корабли, которые он видел. На самом деле, он был примерно вдвое меньше "Сиэтла", который базировался в этом городе. Но его миссия отличалась от миссии грузового корабля. И он обладал аурой, которой не было ни у кого другого. Даже у "Доблестного".
Все вокруг было освещено работающими лампами. Капитан стоял в тени корабля. — Это было исследовательское судно, — он посмотрел на него, и на мгновение Гарри показалось, что он почувствовал печаль. — Это модель Пирр. Единственный корабль, что остался от нее. — Гарри услышал, как где-то хлопнула дверь. — Мы были очень горды тем, что смогли привезти его сюда.
Его внутренности грудами лежали на голой земле. Двигатели здесь, топливные баки там. Модуль Корелле в углу. Приборы, трубопроводы, стабилизаторы, черные ящики. Кресло. Один из люков был прислонен к переборке.
— В конце концов, — сказал капитан, — мы соберем его обратно.
— Сколько времени это займет? — спросил Гарри.
Парментье улыбнулся. Скорчил гримасу. — К сожалению, некоторое время. Большинство наших работников — добровольцы. Они знают об этом корабле и знают, как за ним ухаживать. Но они уже немолоды, так что это займет некоторое время.
— Это красиво, — сказал Гарри.
Капитан согласился. — Он был на расстоянии 15 000 световых лет от нас. На полпути к ядру.
Отец Гарри покачал головой. — Вы говорите, это единственный, что остался? Что случилось с остальными?
Парментье уставился на корпус. Казалось, он разглядывает надпись рядом с воздушным шлюзом. Исследование дальнего космоса. — Они были разобраны и использованы как металлолом.
Отец Гарри кивнул. Конечно. Что бы вы еще сделали со старыми кораблями?
— Когда вы закончите над ними работать, — спросил Гарри, — сможете ли вы снова использовать их? Чтобы выходить на них в полет?
— Мы надеемся на это. Это зависит от того, что мы обнаружим. У нас не так много денег, так что, если будут серьезные повреждения... — Его голос затих, прежде чем он сменил тему. — Это был не последний из действующих разведывательных кораблей. "Рейнджер" был последним, выведенным из эксплуатации. Большая часть "Рейнджера" была использована для создания каркаса здания "Бенсон Билдинг" в Тусоне.
Гарри коснулся корпуса кончиками пальцев. Металл был холодным и неподатливым. — Почему? — спросил он.
— Что "почему", сынок? — спросил его отец.
— Почему они прекратили выполнение миссий?
— Ты знаешь почему, Гарри.
— Нет. Я не знаю. Скажи мне.
Он вздохнул. — Потому что мы нашли достаточно миров, чтобы продержаться еще долго. У нас достаточно места, чтобы расселиться. Хватит на тысячу лет.
Рука Гарри все еще лежала на корпусе. Цепляясь за него. — Но действительно ли это причина, по которой мы туда полетели? Чтобы найти больше мест для жилья?
— Конечно, это так.
— Я думал, мы ищем кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить. Я думал, мы хотели выяснить, одни ли мы.
— Гарри, мы выяснили. Мы одни. Больше никого нет.
— Откуда нам знать?
— Потому что мы осмотрели тысячи миров, и там ничего нет. Мы столетиями прислушивались к галактике, но не услышали ни звука. Нигде ни звука. Никакой жизни, за исключением нескольких клеток тут и там. А так — тишина.
— Папа, может быть, мы слишком легко сдались?
Его отец улыбнулся. Добродушно. Даже гордо. — Все кончено, малыш. Возможно, ты прав. Возможно, мы могли бы продвинуться дальше. Может быть, где-то в другой галактике что-то есть. Но это стоит денег. И никого это больше не волнует. — Он подождал, пока Гарри что-нибудь скажет. Когда мальчик промолчал, он мягко положил руку ему на плечо и оттащил от "Неукротимого". — Пойдем, чемпион, — сказал он. — Уже время ужина.
Парментье провел их мимо носа корабля. Он открыл перед ними дверь, и внутрь хлынул солнечный свет. Гарри оглянулся, когда погас рабочий свет. — Прекрасный день, — сказал капитан.
Они вышли в яркий полдень. Земля была неровная и вся в ямах.
— Осторожно, смотри, где ступаешь.
Гарри не был уверен, кто это сказал. — Это еще не конец, — сказал он.
Его отец улыбнулся. — Твоя мама сказала, что приготовит нам спагетти с фрикадельками на ужин.
ПОСЛЕДНИЙ КОНТАКТ
Они смотрели вниз сквозь высокие кучевые облака на океан, залитый солнечным светом. Гористый архипелаг нарушал плавный изгиб горизонта. — В кристаллах были тысячи таких же, как этот, — сказал Уинкаван. — Других миров.
В темноте позади него Ротифер пошевелился и громко вздохнул.
— Это то, что они увидели с "Квандиса" в свой первый день над Омирой. Позже, после того как он был заселен, этот мир прославился бы тем, что его философы пришли к пониманию человека и его места во Вселенной.
Ротифер не смог полностью скрыть своего презрения. — И что бы это могло быть?
Настала очередь Уинкавана вздохнуть. — Я думаю, они пришли к выводу, что именно человек придал смысл существованию.
Ротифер рассмеялся. Это был отвратительный звук, полный насмешки.
— Они так и не нашли никого другого, — объяснил Уинкаван. — Среди всех этих миров они никогда не видели отражения, которое не было бы их собственным. — Он замолчал. Под ними проплывали острова, прекрасные и залитые солнцем в бескрайнем море. — Нет, может, ты и прав, что усмехаешься. Но мне хотелось бы верить, что во всем этом была какая-то цель, что мы скромно служили какому-то делу: возможно, герольдами или факелоносцами. Следопытами кого-то большего, чем мы сами, кто найдет наши кости среди звезд и будет знать, что мы были там.
Ротифер развернулся на стуле, отворачиваясь от изображений. — Эмори, мне нравятся твои истории. Но правда в том, что есть только один мир, и ты находишься в нем.
— Нет. — Глаза Уинкавана закрылись. — Мы даже не уроженцы этого мира.
Более молодой человек пожал плечами. — Глупость. Но это вряд ли имеет значение.
Вдали показалась голубая линия горных вершин. Укутанные зимой, они обозначали береговую линию материка. Но это был узкий горный хребет, который быстро сменился тропическими лесами и озерами. Изображение приблизилось, и они увидели широкие реки. На слиянии двух крупнейших из них два столетия спустя будет построен Кэмуик. Его сыновья и дочери еще долгие годы будут продолжать великую экспансию среди звезд. Там родился Оливер Кэндлисс, чья окровавленная рубашка хранилась в музее наверху.
Уинкаван подумывал о том, чтобы опустить их ниже, но он хотел сохранить перспективу планеты, которая была самой захватывающей частью демонстрации, за исключением схватки с рикатаком в кульминационный момент.
Они двигались высоко над облаками. Структура света изменилась, и небо потемнело, когда они снова заскользили над открытым морем. — Отличные эффекты, — сказал Ротифер.
Уинкаван терпеливо кивнул. На карту было поставлено слишком многое, и не стоило сейчас обижать советника.
Появился звездный покров, незнакомые созвездия. Далеко внизу беззвучно сверкали молнии. — Рано или поздно, — сказал Уинкаван, — ночь озарится огнями.
Терпение Ротифера было на исходе. — Откуда ты знаешь? — устало спросил он. Он и сам был уже немолод. Суровые зимы придали его взгляду холодность и жесткость. Волосы и борода поседели, а хромота становилась все заметнее. (Травму ноги он получил во время своего первого кавалерийского боя против голиатов, когда его царапали и кусали.) Он был склонен к ворчливости, особенно в сырые ночи, и оценивал себя исключительно по длинной череде побед, одержанных над дикарями много лет назад. По мнению Уинкавана, Ротифер был ярким примером того, что происходит, когда герой переживает свои кампании.
— Я знаю, потому что видел запись. Она была в одном из кристаллов, — сказал он с нарастающим жаром. — Одном из кристаллов, проданных с аукциона во времена моего деда!
— Ах, да. — Советник говорил медленно, как будто поймал Уинкавана на обмане. — Конечно, она должна была быть в одном из драгоценных камней.
На западе виднелись еще горы. Они были серебристыми под звездами и безмолвными. За ними горизонт окрашивался бледным красноватым сиянием. Ротифер, который никогда не видел восхода луны, наблюдал, как темно-красный свет заполняет пространство между вершинами, как над горами начинает подниматься длинная серо-голубая дуга. — Что это? — спросил он. Его голос звучал громче, чем обычно.
— Второй мир, — выдохнул Уинкаван. — Близнец Омиры.
— Мир, витающий в воздухе? — Советник рассмеялся, хотя Уинкавану показалось, что он уловил в его смехе пустоту. — Это чепуха, Эмори. На чем это может основываться? Как ты можешь продолжать воспринимать все это всерьез?
В мире Уинкавана не было луны, и, следовательно, его обитатели не имели опыта общения с твердыми объектами в небе.
Соотечественники считали его выжившим из ума стариком. Хорошо, что он сидел взаперти в одном из древних театров, неспособный уловить разницу между световым шоу и реальностью. Но Зал не был театром. Когда-то все это знали. Его дед помнил времена, когда существовала небольшая группа сторонников, мужчин и женщин, которые активно занимались исследованиями Великих времен. Но это было давно. Теперь Зал был пуст, если не считать его самого и свирепых голиатов, которые время от времени взбирались на наружные стены, чтобы робко взглянуть на изображения. — Почему, — спросил он, — ты отрицаешь то, что видишь своими глазами?
— Потому что это всего лишь видимость. Как и все остальное. Потому что существует только один мир, потому что океан не может охватить земной шар. Почему он не течет со дна земного шара, Уинкаван?
Уинкаван заколебался. — Я не знаю, — признался он.
— Я думал, что нет.
— Когда-то мы это знали.
— Без сомнения, ответ содержится в одном из драгоценных камней?
Он пожал плечами. — Каждый вечер солнце садится на западе. Не мог бы ты объяснить, как оно возвращается ночью на восток?
— Там есть туннель, — нерешительно сказал Ротифер. — Под землей.
— Ты в это не веришь?
— В этом не меньше смысла, чем в том, чтобы жить вверх тормашками. — Он уставился на Уинкавана, пытаясь разглядеть выражение его лица в полумраке. — У тебя есть фотографии океанов и лесов в другом мире? На том, что в небе?
— Раньше мы так и делали. — Кристалл был вставлен в золотую застежку, но в последний раз, когда Уинкаван видел его, он болтался между пышных грудей Бэнды Пайр, жены конюха.
Под ними проплывали верхние слои облаков Омиры. Уинкаван чувствовал тяжесть вращающейся планеты. Он знал, что основная масса суши находится непосредственно на западе — огромный континент с сернистыми горами, широкими, усеянными камнями равнинами и надвигающимися ледяными шапками. — "Квандис" облетел вокруг планеты девяносто три раза, прежде чем высадилась команда. — Он замолчал и посмотрел на приближающийся рассвет. Ротифер молчал, скрестив руки на широкой груди. — На четвертый день Мемори Коллин, Лекс Эстебан и Крил Макэйдо поднялись на борт одного из катеров корабля. Они были где-то здесь. — Он нажал на кнопку. Звезды закачались, и облачный пейзаж Омиры завертелся. — Это выглядело примерно так. — Черный корпус "Квандиса" показался над ними, когда десантный корабль, на котором они, по-видимому, находились, удалился. Он улыбнулся, когда советник схватился за подлокотники своего кресла и откинулся на спинку.
Облака проплывали мимо, затем окружили их. Ротифер пытался отвести взгляд, но они неслись по небу с ужасающей скоростью. Даже спустя столько лет, после тысячи полетов, Уинкаван был в восторге от этого маневра. Они падали и падали, и Ротифер издавал странные звуки; затем они снова оказались над водой, их падение замедлилось, океан далеко внизу был взбудоражен шквалом. Судно затряслось.
Показалось ли ему, что в последние мгновения маневра сиденье прижалось к нему? Повернувшись к своему гостю, Уинкаван заметил какое-то движение в окне. Два или, возможно, три голиата взобрались на стену внутреннего двора, откуда можно было наблюдать за изображениями. Они часто устраивались на этом насесте. Но он уже давно оставил попытки заманить их внутрь. — Через мгновение увидишь большой остров, по форме напоминающий бегущего человека. — Он воспользовался электронной указкой. — Вот. Можно разглядеть одну руку. Голова вот здесь, наклонена вперед, потому что он двигается очень быстро. Мы приземляемся около правого колена. Коллин выбрала это место, потому что там ровная местность, без большого количества деревьев или других препятствий, и она по опыту знала, как важно иметь возможность хорошо видеть во всех направлениях.
