— Грифф говорит, что сегодня вечером будет концерт. В исполнении Прелюды.
— Кто, черт возьми, такая Прелюда? — Максу уже не удавалось поддерживать непринужденный тон. Он знал, что она не ждет от него нежности. Это было частью игры, в которую они играли друг с другом.
— Струнный квартет, — сказала она. — Макс, почему бы нам не пойти? Это было бы очень мило. Это на свежем воздухе.
Обычно он не возражал бы против струнного квартета, но не в компании Гриффа. — Конечно, — мрачно сказал он. Позже он вспоминал тот вечер и отчаянно желал, чтобы все вернулось обратно. Чтобы она вернулась и все повторилось снова.
Она отреагировала так, как он и предполагал, позволила своим глазам на мгновение закрыться и повернулась к Гриффу. — Я, пожалуй, откажусь.
— Все в порядке. — Макс был агрессивно щедр. — У тебя нет причин оставаться дома. Может быть, Грифф захочет пойти.
Какой же я дурак.
Не то чтобы у Джуди возникло искушение схитрить. Но он знал, что дал неверный сигнал.
* * *
Она любила ужасную погоду. Раньше она оживала, когда дул ветер и небо меняло направление, как будто в нее вливался электрический ток. Но теперь это не так. — У Китченера нет будущего.
В конце лета, когда они вернулись домой, он снова попытался объяснить, почему ему придется уехать. Почему им придется уехать. — Почему? — спросила она. — У тебя много работы. Жизнь не может быть лучше. В Китченере все равно столько не заработаешь.
— Паломар предложил мне работу. Мне нужно возвращаться к работе, Джуди. Настоящей работе. Все там знают, что все кончено.
— Где Паломар? Разве это не в Калифорнии?
— Да.
— Весной ты говорил о том, что собираешься стать директором.
— Через год этой работы не будет. Я и так здесь уже слишком долго. У меня дурная репутация. Если я когда-нибудь и собираюсь уйти, то только сейчас.
— У тебя хорошая репутация. — Она говорила серьезно. — Ты, наверное, мог бы получить кафедру астрономии в университете.
— Это не то, чего я хочу. — И этому не суждено было случиться.
— Чего ты хочешь? — Ее голос был мягким, но он почувствовал скрытый подтекст.
— Джуди, я всего лишь как бригада уборщиков. У кого-то где-то появилась хорошая идея. Сверхскопления на самом деле похожи на блинчики, и они уложены слоями. Макс, зацени это. Пустоты между галактиками на самом деле представляют собой большие пузыри, а галактики находятся на краях. Такие люди, как я, есть в каждой крупной обсерватории мира. Мартин в Паломаре. Бэбкок в Макдональдсе. Леронда в Мауна-Кеа. Дюревич на Зеленчукской. Лакеи. Люди, которые приносят кофе, когда что-то происходит.
Она посмотрела на него, и воздух сгустился. — Мне жаль, что ты так к этому относишься.
Сколько раз он пытался объяснить ей это? — Возможно, я смогу связаться со Шраммом в "Ферми". Они ищут кого-нибудь. Я встречался с ним в прошлом году и, думаю, произвел хорошее впечатление.
Ее глаза затуманились. — Когда ты хотел бы уйти?
— Сейчас вакансия открыта.
— Макс, я не могу просто взять и уйти в середине сентября. Может быть, в конце года.
Через некоторое время она встала, подошла и села рядом с ним на диван. Было время, когда она воспользовалась бы сексом, чтобы смягчить ситуацию, отложить принятие решения до тех пор, пока у них обоих не будет времени подумать. Чтобы не дать кому-то усугубиться. Но теперь они знали друг друга слишком хорошо.
Расставание назревало уже два года. Поэтому оно произошло без особых неожиданностей. "Кассегрена" давно не было в наличии. "Карик" готовился к закрытию. Макс сообщил ей, что отказался от предложения Паломара, но продолжает поиски. Им придется переехать.
Джуди не хотела уезжать из дома. Она предложила ему устроиться преподавателем в университет. Или в одну из средних школ.
Несколько оставшихся сотрудников обсерватории собирали вещи, собираясь уезжать. Роба долго не было на месте. Джуди помогла Максу прибраться в его кабинете. Однажды вечером, когда они возвращались домой на машине, она спросила об инфляции.
— Что это значит? — Она дала понять, что говорит не об экономике.
До того, как обсерватория начала закрываться, они работали полный рабочий день, пытаясь определить, сколько темной материи потребуется, чтобы теория инфляции заработала. Ответ: очень много. Возможно, девяносто процентов всей материи во Вселенной должно быть темным.
— Это означает, что вселенная, — объяснил Макс, — в начале своего расширения превысила скорость света.
— Но это невозможно, дорогой, верно?
— Не обязательно.
Ее глаза вспыхнули. — Иногда мне кажется, что вы, ребята, просто придумываете правила по ходу дела.
— Иногда мы так и делаем. — Это было немного утомительно, как на уроке космологии 101. Она знала ровно столько, чтобы все запуталось. — Фокус в том, чтобы придумать объяснение, иногда любое объяснение, которое соответствует наблюдениям.
* * *
В конце концов, она осталась дома, пока он совершал свой последний поход в обсерваторию с несколькими пустыми коробками. Там не было никого, кроме пары охранников.
Он еще не снял фотографии со стен. Он стоял и смотрел на них. Они навевали воспоминания. На одной из них он разговаривал с Робом и Лоуренсом Краусом на конференции в Аресибо. Другой снимок был сделан, когда он приветствовал Ларри Вассермана во время его визита в Китченер в прошлом году. На одном из снимков он и Роб обедают с Валери Томас в Нью-Йорке. У него был аэрофотоснимок обсерватории при полной луне, увеличенное цветное изображение туманности Конская голова и стилизованная диаграмма Герцшпрунга-Рассела. Там было еще несколько фотографий. На одной из них, вероятно, самой странной, Бастер Крэбб сыграл Флэша Гордона в своем давнем фильме. Это был многосерийный фильм, который он смотрел по телевизору, когда ему было около шести лет. Он подозревал, что именно это стало источником его страсти к астрономии.
Конечно, его любимой фотографией была Джуди, запечатленная на фоне зловещего неба на мысе Хаттерас.
В нижнем правом ящике стола он нашел старые записные книжки. Они были в желтых потрепанных переплетах. Он присел на край стола и принялся листать их.
Читать их было мучительно: его комментарии и наблюдения были банальны. Оглядываясь назад, он мог довольно ясно видеть свои недостатки. Казалось, его главным талантом было распознавать очевидное.
Заодно пролистал свою картотеку. Он никогда не чистил эту штуку, а некоторые люди давно ушли на пенсию или умерли. И имен не мог вспомнить. Он бросил ее в одну из своих коробок.
Он посмотрел в окно, на верхушки деревьев, и попытался вслушаться в собственные слова. Как они звучали для Джуди?
Роб был неправ. Макс так и не вернулся, так и не приблизился к прорыву. Он был методичным исследователем, настойчивым и точным. Он не совершал ошибок, но это достоинство служащего. Суровая реальность заключалась в том, что ему не хватало дальновидности Цвикки или Уилера. Он был хорош в последующей работе, проводя детальный анализ, чтобы определить, соответствует ли гениальность кого-то другого тому, как на самом деле устроена природа. Пока продолжалась долгая охота за значением постоянной Хаббла и разгорались споры о космических пузырях и макроструктуре, Макс всегда был на шаг позади.
Его электрическая бритва лежала на самом верху шкафа. Он всегда старался выглядеть безупречно, прежде чем отправиться утром домой.
* * *
Он запечатал коробки и одну за другой отнес их вниз по лестнице к своей машине. Ветер усиливался, и, несмотря на ясное небо, в воздухе чувствовался запах дождя. На западе сверкнула молния. Он считал секунды до того, как услышал грохот. Семь миль.
Макс искал способ продвинуться по карьерной лестнице. Он начал работать над книгой о квантовых эффектах. У нее еще не было названия, но на обложке было написано "Объяснение на простом английском". Джуди так и не опубликовала свою книгу, и это был способ показать ей, кто на самом деле ведущий.
Он сложил последнюю из своих книг в коробку, запечатал ее и отложил в сторону. Снял с полки свой проигрыватель компакт-дисков. В картотечном шкафу лежали папки с бумагами, в которые он не заглядывал уже много лет.
Постепенно их беседы становились все менее увлекательными. Условия в средней школе ухудшались, и Джуди была поглощена собственными проблемами. Но в 2019 году она была признана учителем года, и они отпраздновали это вечеринкой в отеле Рэдиссон.
На вечер, посвященный Джуди, пришло много народу. Также пришли несколько коллег Макса. И небольшая армия друзей и учеников Джуди. Было даже два или три репортера. И хотя Максу было приятно видеть, что его жена привлекла к себе внимание, ему было больно осознавать, что пресса так и не пришла за ним самим.
В тот вечер она сияла. Она держала его под руку и представила всем, кого он еще не знал. Это было как в старые добрые времена. Мой муж — космолог. В тот вечер он был вынужден признать, что его брак претерпел фундаментальные химические изменения.
Тот вечер до сих пор оставался в его памяти ярким и ясным. На празднике она танцевала со всеми, смеялась, возможно, выпила немного лишнего. Некоторые мужчины, как его друзья, так и ее друзья, смотрели на нее с таким неприкрытым вниманием, что он был шокирован. Обычно Макс не был собственником, и у него не было причин сомневаться в ее верности, но вид всего этого мужского внимания вызвал у него приступ боли.
За прошедшие годы ее глаза изменились. В них не было электричества. Вместо этого они показались ему похожими на далекие звезды.
* * *
Наконец наступил вечер, когда она попросила его присесть, ее взгляд опустился на ковер, а голос стал особенно нежным.
Он воспринял это хорошо. Не устраивай сцен. Не ставь себя в неловкое положение. Он внезапно и с болью понял, что не хочет терять ее, и что плохо отреагировать — значит упустить любой шанс, который у него мог быть. Конечно, он был неправ. Но прошло мгновение, прежде чем он осознал свою ошибку. Затем она ушла.
Он бросил последнюю коробку в багажник, захлопнул его и вернулся в здание, чтобы выключить свет.
Вселенная была наполнена светом: целые эскадрильи солнц поблизости, кремовые галактические вихри, плывущие за пределами местной группы, мерцающие точки глубоко в бездне. С тех пор как в 1923 году Хаббл обнаружил, что за пределами Млечного Пути существуют другие галактики, которым, казалось, нет конца, астрономы спорили о расстояниях и измерениях.
Требовалось нечто большее, чем голубые звезды Макса. Что-то качественно иного масштаба.
И пока он и множество других ученых размышляли над этим, Сэндедж и Тамманн предложили сверхновую первого типа. Она была видна на огромном расстоянии и обладала достаточно стабильной абсолютной яркостью. Недостатком было то, что такую звезду нужно было найти. Но это был многообещающий метод.
Теперь, когда кто-то другой додумался до этого, он казался очевидным. Макс вздохнул.
Он уставился на пустую шахту, в которой раньше был Кассегрен, и почти физически ощутил, что Джуди стоит рядом с ним.
За ее отъездом вскоре последовали документы о разводе. Она заверила его, что не будет испытывать горечи, и действительно не выглядела несчастной. Но в последнюю минуту отвергла его попытку спасти брак. Он был ошеломлен. Макс верил, что, когда настанет момент, она отступит.
Он отреагировал на это, с головой уйдя в новый проект. Команды из нескольких исследовательских центров предпринимали скоординированные усилия по составлению карты шестидесятиградусного клина Вселенной протяженностью около трехсот миллионов световых лет.
В течение этого периода, классифицируя галактики и записывая их расположение, он ждал ее возвращения. Проходили долгие дни, и он постепенно привыкал к своему новому существованию. В конце концов, она была не единственной женщиной в мире.
Тем временем различные команды, участвовавшие в картографическом проекте, насчитали больше галактик, чем позволяла теория. В два или три раза. Холодным февральским вечером он налил себе горячего какао и сел за стол переговоров со своими ассистентами. Они просмотрели все модели и не смогли объяснить свои результаты.
Почему?
Придумайте объяснение, любое объяснение, которое соответствовало бы наблюдениям.
Легко сказать.
Он щелкнул выключателями, и в здании стало темно.
Должно быть, было время, когда он должен был понять, что происходит, когда он все еще мог действовать, прежде чем их отбросило друг от друга, как тела с обратным притяжением. Да поможет ему Бог, но даже сейчас, оглядываясь назад, он не знал, что мог бы сделать по-другому.
Он вышел на залитую лунным светом улицу, закрыл за собой дверь и запер ее на ключ. Металл был твердым и холодным.
Над вершиной горы дул ветер.
Макс начал спускаться по ступенькам, когда заметил, что к нему подъехала черная машина. Он уставился на нее, пытаясь разглядеть, кто в ней сидит. Возможно, сотрудники охраны.
Водительская дверь открылась. В салоне мигнул свет, и появилась Джуди.
Она сияла. Прекрасно. Но явно неохотно.
— Привет, Макс.
Она обошла его машину спереди и остановилась.
Сердце Макса забилось чаще. От негодования. И целого потока других эмоций. — Джуди, — сказал он, — что ты здесь делаешь? Как ты узнала, что я буду здесь?
— В последний день перед тем, как все закрыли. Где еще мог быть Макс Карлайл?
Он уставился на нее. — Я уже отчаялся в тебе.
— Так и должно быть. — Она взглянула на обсерваторию. — Больно видеть это таким.
— Так и есть.
— Это было частью тебя. Частью нас. — Она пожала плечами. — Мне жаль, что все это исчезло.
— Я рад, что ты пришла.
— Спасибо. я тоже рада. Но не пойми меня превратно. Я просто хотела быть здесь. В конце концов.
Он подумал о символе бесконечности на своем кольце. Он перестал носить его несколько месяцев назад. — "У Спайка" тоже закрылся, — сказал он. — Но я хотел бы угостить тебя выпивкой. Если можно.
— Я бы с удовольствием.
— Нам обоим придется вести машину.
— Вот как мы поступаем. — Она протянула руку и взяла его за запястье. — Где-то есть место, где все возможно.
Да, — подумал он. Он действительно может быть одним из почти бесконечного числа Максов Карлайлов. Если это правда, то большинство из них стоят на этой парковке в одиночестве. Но Макс, этот Макс, был в правильной вселенной. Звезды были теплыми и яркими и сияли вечно.
ПРОСТЫНКИ ДЛЯ КОШКИ
Это было похоже на приближение к космическому маяку. Джейк с удовольствием наблюдал бы за Паломусом через иллюминатор, но иллюминаторы не обеспечивали достаточной защиты от местной радиации, поэтому все они были закрыты. Ему пришлось довольствоваться мониторами.
Паломус был пульсаром. Его двойные лучи пронеслись сквозь ночь в величественной синхронности, сначала один, затем другой, с интервалом не более двух секунд. Они были зафиксированы на магнитных полюсах невидимой нейтронной звезды, невероятно плотного тела диаметром всего около двадцати километров, — все, что осталось от древней сверхновой.
