— Я все время об этом думаю. Что лучше: написать тебе слова, чтобы ты от текста не отрывался, пойти с тобой и говорить за всех, оставить тебя дома, остаться самому и пусть Май отдувается?

В это время Беттина закончила расчеты и сунула бумажку под нос мужу. Савард увидел, что получилось, подхватил жену на руки, сам угнездился на ее место и, пристроив Бетти на коленях, заговорил, лениво растягивая слова:

— Знаешь, Гер, по-моему, мы с тобой на лисилийскую делегацию не тянем. Зато мне ясен наш долг: мы не можем бросить Академию. Так что пиши слова для Акмара и пусть выкручивается. Он — это, конечно, не ты, но тоже калач тертый. Тот еще скользкий тип и опыта ему не занимать. А портал... Мы с Бетти им амулет сделаем. С накопителями. Драконью шкуру напялим на Маелиуса и вперед! Пусть всем кагалом в заклинание силу вбухивают.

В кои-то веки удачное решение принадлежало не Герулену и он от такого даже слегка опешил. Затем оценил все грани такого хода и радостно спросил:

— А место? Куда ты их отправишь? И как потом вернешь обратно?

— Есть одно такое... Если туда попадут, то уже не потеряются. А я потом их хоть и по-одному перетаскаю. Или вон с Бетти пару раз сходим.

Бетти, глядя на обычно холодного и высокомерного Герулена, фыркнула в рукав. Эльф чуть не прыгал от радости, что удалось выработать приемлемый план. Но вскоре он вернулся к своему обычному виду и тону:

— Итак, я тебя прошу сделать то, с чего начал этот разговор: рявкни на наших магов! Пусть уже уймутся и я им втолкую, как мы будем действовать дальше.

Савард, успевший к тому времени натянуть штаны и рубашку, но до сихз пор сидевший без сапог и даже без носков, уныло вздохнул.

— Да ладно, рявкну, мне не трудно. Только дай нам с Бет одеться и привести себя в порядок. И пусть принесут поесть. Мы же с ней не просто так среди дня спать легли.

— Устали?

На тонких губах эльфа играла ехидная улыбочка. Он явно намекал на любовные игры. Если бы это было так, Савард не разозлился бы. Но он провел ночь в неблагоустроенном подвале в обществе одного малоадекватного демиурга, поэтому шуточки Герулена раздражали. Но не объяснять же?

— Представь себе, устали, — буркнул он сердито, — А если не веришь, могу и тебе приятную ночку устроить, чтобы сам убедился.

Неизвестно, что подумал Герулен, но глаза у него округлились и он вместо очередной язвительной реплики предложил по-быстрому разобраться с делегацией и идти отдыхать до завтра.

Бетти тронула мужа за плечо:

— Вер, мы обещали Лиссе...

— Что? — обернулся он к жене.

— Ничего. Просто мне интересно, что скажет Актеллия. Я волнуюсь за Джимми. Давай подскочим к Сарториусу вечерком? Или ты устал?

И она умильно заглянула в глаза мужу.

После таких слов и взглядов говорить о том, что нет сил, было просто невозможно. Тем более, что Савард прекрасно понимал: если он откажется, Бетти отправится туда сама. Его жена не какая-то там забитая дурочка. Она золотой дракон и если что решила, то сделает, чтобы кто ни говорил. А весомых аргументов против у него не было никаких.

Пришлось соглашаться, после чего Савард вместе с Геруленом отправились разнимать драку магов, а Бетти с бабушкой остались, чтобы поговорить о своем, о женском. Например, об охоте на оленей и других крупных парнокопытных.

* * *

Лисса вернулась к Сарториусу злая как оса. Она злилась сразу на всех: на Эсгейрда, который похитил Джимми в угоду бабушке, на Джимми, который так глупо дал себя похитить, на дураков из техномира, которые вечно путаются под ногами, на коварную бабку (как ее зовут, кстати?), на Актеллию, на счастливую Бетти и еще более счастливого Саварда... Не злилась она только на Сарториуса, потому что на этого милягу злиться просто не получалось.

В этом состоянии звать Актеллию было не слишком разумно, но чувства застили Лиссе глаза. Она едва выпила чай, который ей любезно подсунул Сарториус, затем коротко извинилась и убежала в сад на закрытую со всех сторон камнями и деревьями полянку. Ей хотелось поговорить с древнейшей без свидетелей.

Актеллия не спешила явиться на зов, так что Лисса уже извелась и вытоптала всю траву на полянке, пока дождалась свою прабабушку В этот раз она явилась не в виде прекрасной женщины, а в обличье дракона. Так она делала, когда была недовольна. Голос древнейшей не разносился по округе, он зазвучал у Лиссы в голове:

— Что такого случилось, что ты беспокоишь меня в неурочный час?

Лиссе непривычно было общаться беззвучно и она выпалила вслух:

— Моего Джимми украли!

В янтарных глазах дракона засветились смешинки:

— И кому же пришла в голову эта блестящая идея? А главное, зачем? Перед кем бедный мальчик провинился?

Лисса не склонна была шутить:

— Это способ воздействия на меня. Твоя дочь все выдумала, а мой отец осуществил. Теперь я не знаю, где мой любимый, но уверена: стоит мне начать его активно искать, как я окажусь во власти... Как ты назвала свою дочь? Я слышу “бабушка, бабушка”, как будто у нее нет имени. Но это же не так?!

— Конечно, у нее есть имя. Древнее и весьма труднопроизносимое. Но ты можешь звать ее сокращенно: Герберина. Так я называла ее, когда она была маленькой. По-моему, звучит довольно мило.

Обсуждать, милое у бабки имя или нет, Лисса была не в состоянии. Она просто сходила с ума от тревоги за Джимми.

— Давай сейчас не будем об этом. Мне надо тебе рассказать, что я уже сделала, а затем попросить твоего совета.

Актеллия выдохнула клубы дыма.

— Давай, рассказывай.

Лисса сбивчиво, сумбурно пересказала события последнего времени, изложила то, что удалось узнать у отца, а заодно вывалила на древнейшую все свои домыслы и опасения.

Могучий, черно-зеленый, мерцающий как россыпь драгоценных камней дракон лежал тихо, изредка моргая янтарным глазом. По виду Актеллии нельзя было догадаться, слушает она, или ушла глубоко в свои мысли. Почему-то это успокаивало. Рядом с этим невообразимо древним созданием все переживания Лиссы вдруг стали казаться смешными и малозначительными. Даже судьба ее милого перестала представляться такой уж важной. Девушка даже была вынуждена себя одернуть и вспомнить, ради чего и кого все затевается.

Наконец Актеллия выслушала ее и снова подала голос:

— Ты хочешь вернуть своего мальчика? Да, он хорош, мне самой понравился: отличный экземпляр. Но не думаю, что это удачная идея. Боюсь, максимум чего ты сможешь добиться — это сохранить ему жизнь. Но надолго ли? Он и так из короткоживущих. Бедный мальчик уже утратил мир, в котором родился, теперь, если ты согласишься на условия моей дочери ради его освобождения, он утратит и тебя, как смысл своего существования в других мирах. Ему недолго осталось в любом случае. Стоит ли ради этого отказываться от своей свободы и идти на поводу у Герберины? Не лучше ли ему закончить свою жизнь сейчас и дать тебе возможность поступать согласно своей воле?

Слова древнего дракона были полны спокойной, холодной расчетливости и нечеловеческой мудрости, для которой жизнь одного создания ничто перед судьбой возможного создателя. Чтобы стать настоящим демиургом Лиссе требовалось лишь принять эту логику и отбросить свое полудетское увлечение Джимми, как пустую кожуру от некогда сладкого и сочного фрукта. Девушка и раньше понимала, что бабушка поощряет ее страсть только как нечто временное, опыт, который поможет ее девочке вырасти. Для Актеллии Джимми был чем-то вроде развивающей игрушки, которую дитя отбросит сразу, как только освоит. Лисса умом это понимала, но душой была к такому совершенно не готова.

По мере того, как Актеллия говорила, в ее правнучке поднимался гнев. Она сопела все громче и наконец не выдержала:

— Бабушка, прекрати немедленно! Я не собираюсь сдаваться и предавать свою любовь только потому, что это невыгодно! Я спасу Джимми и накостыляю всем, кто посмеет протянуть к нему свои шкодливые ручонки! Придумаю как, можешь не беспокоиться! И пусть твоя Герберина на жалуется потом!

Дракон вдруг начал содрогаться. Сначала Лисса испугалась, она не могла понять, что происходит, но внезапно до нее дошло: Актеллия хохотала. Затем вдруг все прекратилось, черно-зеленая чешуя начала подергиваться радужной дымкой, и вот уже на полянке стоит прекрасная дама в переливающемся перламутром наряде.

Древнейшая огляделась вокруг, одним движением восстановила вытоптанную Лиссой траву и прижала правнучку к груди.

— Ну. не злись, мое сокровище! Если тебе так нужен это паренек, он будет твоим. Только... В открытую я из-за него выступать не стану. У нас, демиургов, есть правило: не ссориться из-за созданий. Тебе придется выручать его самой. А вот твою спину я прикрою. Исходя из того, что ты узнала от своего отца, тебя решено запродать в какой-нибудь неблагополучный домен, где с женским началом не считаются. Этого я не позволю! Не хочу, чтобы тобой завладел тот, кто не будет ценить твоих уникальных качеств, а захочет тебя подавить и превратить в простой источник. Боюсь, моя дочь планирует именно это.

Лисса этого не боялась, она просто была уверена, что Герберина (зачем такой вредной особе такое милое имя?) хочет отомстить внучке за непослушание и заставить слушаться если не себя, то того, кому она ее запродаст.

У нее не было иллюзий: опыт и сила настоящих демиургов, выращенных и воспитанных в своих доменах во много раз превосходили ее жалкие возможности. Она могла торжествовать только над таким ничтожеством, как ее родной папаша, но даже если вспомнить тех разноцветных ребят...

Любой из них справился бы с ней щелчком мизинца.

Единственное, что у нее оставалось в арсенале, это неистощимая выдумка. До сих пор она проказничала просто из удовольствия поставить всех на уши. Сейчас это может иметь более серьезную цель.

Но...

Кроме Актеллии, которая может вступится, а может нет, ей нужны союзники. Древнейшей по большому счету наплевать на Джимми, ей важно научить Лиссу справляться с болью потерь и ради этого списать ее любимого в расход ей ничего не стоит. А она сама себе этого не простит.

Ей тут вспомнились ее разноцветный жених и его братья... Может, к ним обратиться? Если они согласны ждать Лиссу, то появление на сцене еще одного претендента, да еще не из созданий, а из создателей, вряд ли может им понравиться. Драконы никогда не отдадут своего, а ведь демиурги создавали их по своему образу и подобию.

Она не брала в голову, что натравить один домен на другой — плохая идея. Если что, не она первая начала. Пусть Герберина примет на себя всю меру ответственности. Это же она решила отдать посторонним то, что уже было обещано и, следовательно, ей не принадлежало. Лисса только защищается и защищает того, кто ей дорог.

Придется встретиться с бабкой лицом к лицу. Но сначала она выпустит папашу из подвала, а затем заставит его найти этих, как их... Эрмана и Энсиля. Кажется, из домена Исхиназьер. Пусть выручают свою возможную невесту. Заодно и посмотрим, каковы они в деле.

* * *

Лисса вернулась в дом Сарториуса в задумчивом настроении. Злость куда-то испарилась. Сейчас ее занимали более конструктивные мысли и чувства. По идее следовало бы освободить папашу из подвала и послать с поручением, но она не торопилась. Посидит там, ничего с ним не случится. Вода есть, еда тоже...

Если его выпустить сейчас, он рванет к Герберине со всей доступной ему скоростью и заложит ее, Лиссу. Это может повредить Джимми. Пока злобная бабка не знает, какое решение приняла вредная внучка, она не тронет парня. Выходит, Эсгейрда надо будет выпустить в последний момент, когда он уже никому не успеет навредить.

Да, и заодно объяснить ему, что соваться сейчас к Герберине — это самое глупое, что он может сделать. Вместо награды ему грозит серьезная головомойка. Ну а как же? Внучка-то собралась в гости отнюдь не с повинной! И единственный для него путь к спасению — найти ребят Исхиназьер и все им рассказать. Тем более, что многое им уже известно.

Сарториус, который не видел явления дракона в своем саду, но слышал странные звуки и заметил выходящий из-за крон деревьев дым, спросил нерешительно:

— Что там было, дитя мое? Что-то опасное?

Лисса помотала головой.

— Нет, все нормально. Просто Актеллия прилетела в виде дракона, а эти создания тихими не бывают.

Старый садовод перепугался:

— А мои посадки? Дракон их помял, наверное...

Лисса неопределенно махнула рукой.

— А, посадки... Нет, с ними все в порядке. Бабушка Актеллия восстановила все, что поломала. Можете сходить посмотреть, я не обманываю.

Сарториус меньше всего склонен был сомневаться в словах девушки, но почему-то кротко потрусил в сторону укромной полянки, как будто что-то тянуло его туда. Стоило ему пропасть из виду, как около дома возникли разом Беттина и ее муж. Похоже, что они шли каждый своим порталом, потому что возникли не рядом, а на значительном расстоянии друг от друга. Лиссе даже показалось, что подруга превратилась в человека в самый последний момент. Ах, ну конечно! Драконы ходят между мирами только в истинном обличье.

Бетти тут же кинулась к подруге.

— Лис, с тобой все в порядке? Что сказала Актеллия? И где твой папочка?

Лисса крепко обняла ту, которая давно стала для нее ближе всех. Даже сестра не могла быть роднее.

— Со мной все хорошо, Бет. Вот только... Актеллия не собирается помогать Джимми. Он для нее разыгранная карта. Ушел в отбой и более не интересен.

Бетти наморщила носик и приняла свой обычный серьезный и деловитый вид.

— Выходит, придется тебе действовать самостоятельно. Лис, скажи, чем я могу помочь?

— Чем мы можем помочь? — поправил ее подошедший Савард.

Бетти с благодарной улыбкой привалилась к нему и тронула за запястье, показывая, как ценит его слова. Затем снова нахмурилась.

— Лис, а у тебя есть план? Может, тебе что-то нужно? Ты только скажи, мы сделаем все, что в наших силах.

Девушка тряхнула волосами.

— Ну, если только проследите за моим папашей. Я пойду разговаривать с бабушкой, а в это время он должен отправиться в соседний домен и привести в гости моих знакомых.

Савард осторожно закинул удочку:

— Может, мы могли бы сами...

— Нет, это невозможно. Создания не могут покидать домен создателя без его разрешения. А его вам никто не даст. Эсгейрду проще, он хоть и младший, но все-таки демиург. Но вот добиться того, чтобы он не рванул со всех ног меня закладывать, а выполнил мое поручение, вам вполне по силам. Вас, учитель, он как огня боится.

— Ну вот так уж и боится, — прикинулся скромным Савард.

Услышав это, Бетти сдержанно фыркнула, а Лисса засмеялась в голос.

— Мне кажется,— отсмеявшись, заметила она, — что в вашем присутствии он забывает о том, кто он есть такой. Иначе вряд ли вы смогли бы его так эффективно отлупить.

Профессор неубедительно изобразил застенчивость и смущение, отчего его сдержанная жена просто перегнулась пополам от хохота. Тут и он сам присоединился к общему веселью, которое с каждой минутой все больше отдавало истерикой.