Черный истребитель

— Ему нас тоже видно.

— Сейчас проверим, слышно ли... — сказал Саша, начиная открывать окно.

— Ты спятил? — дернула его за рукав Танька.

— Не бойся. Отойди в угол.

Саша резким рывком рванул створки и тут же приник к стенке.

— Эй, дядя... — позвал он негромко. — Не замерз?

Танька распласталась вдоль стены, стараясь хоть краем глаза увидеть мужика, но не показаться в окне. Получалось с трудом. Но было видно, что дядя поднялся, неторопливо, без опаски пошел к окну. Остановился перед подъездом, задрал голову.

— Да не замерз... — Танька узнала его говор — тот был явно откуда-то с Севера. — Соскучился ждать.

— А чего ждал-то? — спокойно, как будто встретившись со случайным знакомым, спросил Саша.

— А пока поговорить додумаетесь. Человек я мирный, оружия нет, не то, что у некоторых. Так что кончайте прятаться, выходите — поговорим.

— А не стоят ли у тебя по углам, мирный человек, другие, с оружием? — с ленцой спросил Саша.

— Нет, не стоят... — развел руками мужик. — Даже обидно...

— Врет? — шепотом спросил ее Саша.

Танька прикрыла глаза, положила пальцы на виски, "прислушалась". Нет, странный обладатель паранормального нюха не врал. Более того, во всем квартале ими никто не интересовался. Она отрицательно покачала головой и тут же почувствовала подступающую к горлу тошноту. Определять такие вещи ее шутки ради научил Герцог, но в первую же попытку Таньку сложило так, что она решила пользоваться этим фокусом только в самом крайнем случае. Этот случай был вполне себе крайний, но Таньке немедленно захотелось сесть, выпить кофе, поплавать в ванной... В общем — расслабиться.

Мужик внизу коротко хохотнул — словно залаял.

— Не вру, не вру. Хорошая девочка, только не умеет ничего.

— Ну у тебя и уши, дядя! Сейчас выйдем, — засмеялся Саша.

— Я еще и на машинке вышивать умею... — послышалось снизу.

У подъезда мужик развернулся, подставляя спину, и пошел назад к песочнице. Саша и Танька последовали за ним. Странный тип сел, сделал жест, приглашающий их присесть рядом. Танька села, Саша чуть помедлил, но тоже сел. На вид мужик оказался еще более собакообразным, чем по повадкам. Широкое небритое лицо, обвисшие щеки-брыли, оттопыренные нижние веки, обнажающие красное. Пожилой мастиф, да и только.

— Кто тебя послал, дядя? — через несколько минут взаимного разглядывания спросил Саша.

"Мастиф" усмехнулся, достал сигарету из помятой пачки, прикурил, положил зажигалку в пачку, и резко, едва уловимым жестом метнул ее Таньке. Танька к такому была не готова, поэтому автоматически взяла пачку из воздуха и только потом поняла, что сделала. Пачку она, разумеется, тут же уронила, хорошо, что на песок, а не в лужу. "Мастиф" покачал головой.

— И часто у тебя голова болит? — сочувственно спросил он.

— Уже не болит. Раньше болела. Потом помогли... — удивляясь, откуда дядя знает такие подробности, ответила Танька. И удивилась. Дядя располагал к доверию. Танька еще раз попыталась напрячь свои слабые способности и "рассмотреть" его. И вздрогнула — если смотреть через полуприкрытые веки, перед ней сидел этакий ярко-желтый сияющий шар с торчащими из него шевелящимися желто-оранжевыми ложноножками. Человека с такой здоровой и мощной энергетикой Танька не видела еще ни разу. Но что-то ей не понравилось.

— Полюбовалась? — обнажил прокуренные зубы в совершенно уже собачьей улыбке "мастиф". И оказался похож больше не на мастифа, как ей сначала показалось. А вовсе даже на алабая. — Завидуешь?

Танька отрицательно покачала головой.

— Не завидую. Но тащусь.

— Дядя, ты время не тяни, — нахмурился Саша, который понял в лучшем случае половину происходящего. — Кто тебя послал?

— А ты меня не торопи, — вновь ухмыльнулся мужик. — Тихо тут, спокойно, нет никого. И не будет. Так что отдыхай. Кто тебе помог-то? — перевел он взгляд на Таньку.

— Был такой человек, — коротко ответила она. Мужик впился в нее взглядом, от которого Таньке не хотелось прикрываться, опасности в этом не было, но оставалось пакостное ощущеньице, что ее просвечивают насквозь. Насквозь, со всеми потрохами, со всей ее кривой и косой биографией, комплексами и чувствами.

— Был, значит. И нету. Ох, нехорошо как... — покачал головой "алабай".

— Нету, нету, — зло сказал Саша. — Долго еще будем рекламную паузу заполнять?

— А ты не торопись. Не торопись. Какой торопливый. Суета, она знаешь, когда нужна? При ловле блох. И еще при поносе... — мужик задрал подбородок, выпустил в ночное небо струйку дыма и уже повнимательнее посмотрел на Сашу. Саша напрягся, чуть опустил голову, стиснул кулаки, лежавшие на коленях так, что пальцы побелели. Танька успокаивающе положила ему руку на запястье.

— Ты не сопротивляйся. Он просто смотрит.

— А нечего смотреть. Цветов на мне не нарисовано... — сквозь зубы выговорил Саша.

— Цветов, может, не нарисовано. А вот кое-что другое нарисовано. Интересное. Такое вот... — "алабай" начертил в воздухе кончиком сигареты угловатую эмблему, вроде "мышки" ГРУшников. Только более квадратную и без головы. Танька и Саша вздрогнули одновременно. Танька — узнавая хорошо знакомую по снам и воспоминаниям эмблему одного из родов войск Олигархии. Саша — по каким-то своим причинам, вполне возможно, что из той же оперы.

— Что ж ты так, девочка, — перевел дядя укоризненный взгляд на Таньку. — По уши в неприятностях, а парня инициировать взялась...

— Никого я не инициировала! — подскочила Танька, швыряя окурок в лужу. — Кто здесь бывший пациент веселой клиники, я уже не понимаю?!

— Так ты еще и не понимаешь ничего. Как же раньше-то тебя просмотрели? Ты московская?

— Нет.

— А-а... плохо у нас поставлена работа на местах, ой, плохо. Попросту никак не поставлена, — растер ногой свой "бычок" мужчина, походивший на алабая. И вдруг как-то посерьезнел. И показалось, что лет ему на десяток меньше, и что он привык носить форму, а не турецкую кожанку.

— Дело говорить будем? — со злости топнула ногой по земле Танька. — Или все кругами ходить?

— Будем, будем. Так, господа офицеры. У вас — проблемы. У нас — защита. Не даром, разумеется. Даром — оно только за амбаром. Но — надежная. Вся эта ваша шушера, все эти наркотики и трупы — об этом можете забыть. Если, конечно, примете мое предложение.

— Непристойное? — хохотнула Танька.

— Исключительно непристойное! Работа в очень закрытой лаборатории. Очень режимной, очень секретной, вы про нее никогда не слышали и едва ли услышите, если увидеть не захотите.

— Работа — это в качестве кого? — склонила набок голову Танька. — Вам не хватает недоучившихся фармацевтов и телохранителей?

— Работа в качестве подопытных. На первое время. Дальше — по способностям.

Танька открыла рот, подумала, закрыла. Вмешался Саша.

— Дядя! Ты головой ударился крепко? Вам кроликов и мартышек не хватает? Бактериологическое оружие разрабатывать? Или что еще — вакцину против СПИДа? И поэтому надо все наши проблемы решить? Кого попроще найти — никак? Всех бомжей уже переловили?

— Нам бомжи не нужны. Если только это не особенные бомжи. Вроде вас, скажем. Вы уже поняли, о чем я говорю? Или пояснить?

— Пояснить, — прищурился Саша.

— Эх, — вздохнул дядя-алабай. — Давал я, конечно, присягу. И даже разнообразные бумажки подписывал, о неразглашении. Если всем им следовать — останется только анекдоты про Вовочку рассказывать, и то с оглядкой. А если не следовать — долго не проживешь. Но — кое-что расскажу. Есть такая организация, а при ней — такая лаборатория, где очень нужны люди оттуда. Понятно, откуда?

— Не-а... — наивно улыбнулся Саша.

— Из Империи. И из Альянса, — кивнул на него подбородком "алабай".

— Какого еще Альянса? — удивилась Танька.

— Из такого. Который некоторые называют Олигархией. Но это неправильно.

— И зачем они нужны? — не веря своим ушам, вопросила Танька.

— А они, наверное, лучше выдерживают опыты, — съязвил Саша.

— Отнюдь, — в очередной раз преображаясь, тонко улыбнулся дядя. Теперь к нему больше подходило определение "джентльмен". Такой весь насквозь изящный и волевой, точь-в-точь британский офицер времен процветающего колониализма. "Бремя белого человека" и все такое. — Вы ошибаетесь, молодой человек. У ваших огромные экстрасенсорные способности. Или задатки — у кого как. Эти задатки легко раскачиваются в мощнейшие таланты. Собственно, именно так на ваше непутевое племя и вышли. Искали потенциальных экстрасенсов. Не тех, которыми газеты пестрят. Настоящих. Которые через пару лет обучения взглядом кран открывают.

Танька ошеломленно молчала. На шутку все было непохоже. Слишком уж дурной шуткой это должно было быть. В такие шутки даже не верится. Офицер и алабай посмотрел на нее.

— Молодой человек у нас еще только начал двигаться по интересному пути. Он еще не знает, насколько тернист этот путь. А вот вы, Танечка, уже знаете. Разве вам не хочется оказаться в пусть маленьком, но совершенно родном мирке? Где все — свои, все такие же, как вы? У нас ребята даже язык уже восстановили почти полностью. Развлекаются в свободное время. А у вас, Таня, еще и редкий дар инициации себе подобных. Очень редкий и очень нужный. Ну так что, господа офицеры?

Саша слушал все это, склоняя голову то влево, то вправо. На лице его была написана только одна эмоция — удивление, которое настолько велико, что уже не вызывает никаких чувств. Примерно такое, как у человека, с которым по-русски заговорила любимая старая кошка.

— А если мы откажемся? — спросил Саша, словно очнувшись.

— Если вы откажетесь, мы, возможно, оставим вас в покое. А возможно — нет. По обстоятельствам. Думаю, что вас, Танечка, мы заберем в любом случае. Конечно, добровольное согласие лучше, но вы просто не понимаете, где и как будете жить. Вы очень быстро пойдете нам навстречу. Что же касается Александра — по обстоятельствам, как я уже сказал.

— А Маршала грохнуть вы мне поможете? — задала вопрос в лоб Танька.

— Таня, мы не занимаемся уголовщиной. Впрочем, через несколько лет вы сможете взять для этого отпуск.

— Через несколько? — приподняла бровь Танька. — Нет. Я отказываюсь. Саша пусть решает сам.

— Да в гробу я все это видел. Насильно взять — пробуйте, воля ваша.

— Таня, если все упирается в этого человека... вам не кажется, что он уже довольно пострадал за то, что втянул вас в свой бизнес? Деньги вы с него взяли немалые.

— Нет. Не кажется! — отрезала Танька. — Этот, как вы говорите, человек убил другого. Офицера Империи. Того, кто мне в свое время помог.

Сотрудник секретной лаборатории присвистнул.

— А я и не в курсе... Хорошо, я попробую пробить этот вопрос. Не самая дорогая цена за ваше добровольное сотрудничество. Но это потребует времени. А пока — предлагаю поехать со мной.

Танька и Саша переглянулись и одновременно покачали головами.

— Я даже понимаю ваши мотивы. Попадешь в наши лапы — уже не выберешься. Это правда. Хорошо. Не буду на вас давить. Мог бы — но не хочу. Запоминайте номер... — он продиктовал номер мобильника. — Позвоните, скажете одно слово — "mayday" — и постараетесь в ближайшую пару часов не потерять телефон и остаться в живых. Остальное — наше дело. Номер ни записывать, ни вбивать в записную книжку нельзя. Придется выучить. Вот, собственно, и все. Удачи, господа офицеры.

Он встал, отряхнул брюки, натянул пониже шапочку и отправился восвояси. Танька посмотрела на часы. Была половина пятого утра. Рядом в пустой квартире лежали два трупа. От них мирно удалялся сотрудник сверхсекретной лаборатории, в которой очень требовались бывшие обитатели того мира. В сумке у Таньки лежали сто пятьдесят тысяч долларов. Все это показалось вдруг таким законченным бредом, что Танька засмеялась, а точнее — заржала во всю глотку. Саша удивленно посмотрел на нее — и тоже заржал.

— Это уже Х-файлы какие-то! — с трудом выговорил он, начиная кашлять от смеха.

— А это был Скиннер! А мы с тобой — Малдер со Скалли...

— Скалли рыжая...

— Она крашеная. Я тоже могу покраситься... — захлебывалась смехом Танька.

Саша вдруг резко оборвал смех, закусил губу.

— Только вот это вовсе не то самое, о чем мы недавно говорили. Это дополнительная ветка. А проблемы наши — вовсе не в деньгах Маршала. Есть что-то еще.

Они спокойно пошли прочь из квадрата дворов, держась под руки — загулявшая парочка молодых людей, возвращающаяся после тусовки к себе домой.

— Вполне возможно, что он просто на нас ребят Маршала навел. Чтобы нам захотелось броситься в его ласковые объятия.

— Может быть. Хотя риск велик. Если ему нужны не диверсанты, а экстрасенсы — зачем бы ему подставлять нас под недавний визит? Проверить мои ТТХ? — Саша потер переносицу, пару раз провел по лицу, будто умываясь. — И твои, за компанию?

— А если ему нужны экстрасенсы-диверсанты? Что-то вроде него самого?

— Тань, людей надо находить и учить. А не устраивать полевые испытания.

— Может, это вообще его парочка была?

— И ради чего он их отправил на убой?

— Я же говорю — чтобы мы к нему в объятия сиганули и радовались, что нас спасли, подобрали, обогрели.

— Подогрели, обобрали, блин... Тань, он про нас знает столько, сколько мы сами про себя не знаем. И что, он рассчитывал, что я после этих двух лохов испугаюсь до дрожи в пятках и побегу за ним хвостиком? Ерунда. Не мог он на это рассчитывать. Особенно я — я как-то не заметил особо вкусных предложений. Больше минусов, чем плюсов.

— Вот в этом он был прав. Ты еще не понимаешь, насколько вкусные эти предложения, — тихо, почти про себя сказала Танька.

— Тань! Ну ради чего можно запереться в какой-то лаборатории?

— Ради жизни среди своих. Ради разговоров на родном языке. Много еще ради чего, — очень резко сказала Танька.

— Ну, так иди, звони ему. Телефон дать?

Танька отрицательно покачала головой. Если бы он протянул телефон — она позвонила, не удержалась бы. Но телефона у нее в руках не было, и не стоило его брать. Соблазн был слишком велик.

— Почему же? Если все так здорово?

— Потому что Маршал.

— Ну, так тебе помогут... Он же все сказал.

— Не нукай — не запряг! — разозлилась Танька. — Он сказал. А я не поверила...

— Он врал? В разговоре?

Танька задумалась. Не все в разговоре ей понравилось, но она мало полагалась на свои хилые способности.

— Саш, ты пойми. Я рядом с ним — пустое место. Он же меня запросто мог обмануть, я бы и не заметила. Но мне показалось, заметь, показалось, не более, что он этого и не делал. Он вообще человек довольно честный. Привык общаться с теми, кто вранье чует за версту. И он не врал прямо. Просто где-то говорил не вполне то, что самое вероятное. Понимаешь?

— То есть, это как если я тебя спрошу, есть ли у тебя сто долларов. Ты скажешь — да. И это будет правда. Но у тебя на самом деле гораздо больше денег. Так?

— Именно. Несколько раз было именно так.

— Когда именно?