Вопрос только в том, что теперь с ним делать. Вампир ведь...
У зеленушек спрашивать бессмысленно. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что они предложат. Секир-башка — и все тут. Они хоть о Сталине еще не слышали, но живут по его заветам: нет чело... разумного — нет проблемы.
Немного отойдя от шока, попытался разговорить узника, но тот практически не реагировал на внешние раздражители. Понятно, кушать хочет.
— Ни у кого лишней крови не завалялось? — поинтересовался я.
На меня посмотрели как на идиота.
Честное слово, не знаю, что на меня нашло, может, решил таким образом шокировать подруг, повыпендриваться. Накатывало на меня такое время от времени желание эпатировать публику. Возможно, это одна из причин, почему я заделался поисковиком зеленых человечков. Необычно ведь.
Вот и сейчас скинул рюкзак, закатал рукав на правой руке. Достал кружку, аптечку, а из нее уже флакончик спирта, резиновый жгут, ватку и иглу от одноразового шприца...
— Что ты хочешь сделать?! — удивилась Зеленоглазка.
Олграна тоже смотрела вопросительно.
Я, не отвечая, демонстративно перемотал руку выше локтя жгутом, дезинфицировал сгиб руки спиртом и, подкачав кровь пальцами...
Дал держать кружку шаманке.
Тут меня откровенно прошиб пот. Дело в том, что я себя еще ни разу не колол — не наркоман, чай, героинщик, — и, как оказалось, это не так-то просто. Но вертать назад, когда уже так изготовился, и все свести к шутке — не дело, сам себя уважать перестану, и усилием воли проткнул кожный покров. Из иглы тут же струей ударила кровь.
— Кружку! Зеленоглазка, сними жгут...
Заключенный на дыбе активно зашевелился. Почуял живительную влагу, кровосос.
Сколько, кстати, можно без последствий слить с человека крови? Вроде бы граммов сто. Или больше? Я решил нацедить полкружки, там как раз наркомовская доза.
Нацедив крови, вытащил иглу и запечатал ранку ваткой со спиртом. После чего взял стакан из рук Олграны, подошел к вампиру, ножом откинув волосы назад (не хотелось к ним руками прикасаться), но тот начал чего-то чудить и отворачиваться.
— Ну, чего воображульничаешь? Кровь, человеческая, не свиная даже...
Как бы то ни было, жажда оказалась сильнее каких-то там причин, по которым, несмотря на желание, он пытался отказаться от угощения.
Припав к кружке, вампир выхлебал ее до дна. И буквально на глазах начал преображаться. Исчез дикий взгляд, кожа чуть порозовела, исчезли... ну, по крайней мере уменьшились, совсем уж страшного вида клыки.
— Извини, закуски нет... Разве что чесночку?
Грех, конечно, издеваться над заключенным в таком положении, кем бы он ни был... сказал не подумав. Хотя кто их знает, может, для местных вампиров, вопреки досужим вымыслам моего мира, чеснок — любимое лакомство?
Я уже хотел задать пару вопросов, как вампир меня опередил, спросил, сверкнув глазами:
— Откуда ты узнал, человек?..
— Что узнал?
— Что если дать вампиру свою кровь добровольно, то это делает вампира рабом?!
— Вона как!
Я обернулся к своим подругам:
— Олграна, ты что-то слышала об этом?
— Нет...
— Никто этого не знает, — прохрипел вампир. — Это самая большая тайна вампиров. Если уж на то пошло, то о ней даже не все вампиры знают. Ведь разболтать то, чего не знаешь, нельзя. За разумным, узнавшим наш секрет, нашу слабость, позволяющую нас не то что убить, а поработить, начинается охота, а вампира, разболтавшего его, ждет незавидная участь, и даже смерть станет восприниматься с жаждой.
— А я и не знал, — хмыкнул я.
Вампир немало удивился, но потом кивнул — дескать, от случайности никто не застрахован, ведь именно случайно в свое время установили такой интересный казус с кровью, устало сказав:
— Приказывай, господин...
Но тут меня паранойя схватила за одно место. Я вообще-то доверчивый человек, но с вампирами шутки плохи, как ни с кем другим.
— А не придумал ли ты все это, дружок? — поинтересовался я с ехидцей в голосе.
— Что?
— Об этой вашей самой страшной тайне?
— Зачем?
— Ну а как же! Назвался моим рабом, мы тебя, такого сирого, отпускаем, понадеявшись, что ты в моей полной власти и шагу без моего разрешения сделать не сможешь, а ты, получив свободу, тут всех кусаешь, в свою очередь делая своими рабами, или убиваешь — и здравствуй вольная воля!
— Точно, он это все придумал! — воскликнула Олграна, потянувшись за ятаганом.
Зеленоглазка ее поддержала хмурым кивком, поигрывая каменным ножичком.
Вампир только грустно посмеялся, сказав:
— Действительно красиво получается... но нет, это правда...
Пат, однако. На свою непроверенную способность различать ложь надеяться не стоило. И слов вампира не проверить. Данных нет. Типа тайна.
— Олграна, ты можешь это как-то проверить? — вспомнил я о магии.
— Да...
Орчанка с брезгливостью, стараясь ничего не коснуться, вошла в камеру, покопавшись в связке амулетов на своей шее, выбрала один из желтого камня, потом взялась за бубен и стала проводить шаманский ритуал, спросив в какой-то момент:
— Правда ли все, что тобой сказано о подчинении вампиров через добровольно поданную собственную кровь?
— Да.
Камешек на бубне ярко вспыхнул.
— Вампир не лгал, — признала шаманка.
— Зашибись! — воскликнул я.
— Я не могу выполнить твоего приказа, господин: как минимум мне сейчас мешают цепи, да и не хотелось бы... — отреагировал вампир.
И я понял, что за словами, по крайней мере в первое время, стоит следить, пока он не привыкнет к манере моего общения.
— Это не распоряжение, а так...
Ну и что мне теперь делать с вампиром? Очередное клише, кстати... у скольких ГГ[6] в подчинении вампиры ходят? В общем, я один из таких героев. Но как поступить? Ситуация меня откровенно напрягала. Вампир — это вампир, даже несмотря на то что я вроде бы как его господин.
— Что ж, если мы тебя раскуем, ты не будешь никого кусать, убивать, убегать и вообще заниматься вредительской деятельностью?
— Нет.
— Считай это приказом... — подстраховался я.
— Слушаюсь, хозяин, — кивнул вампир.
— Но, может, тебе еще нужно крови? А то полстакана, думаю, маловато будет...
— Твоей крови мне хватит на месяц-полтора... рассар.
— Оба-на... — выдал я, уже почти ничему не удивляясь. — А обычной на сколько хватает?
— На три-четыре дня примерно. Крови мага может и недели на две-три хватить, в зависимости от силы. Но это редкое удовольствие.
— Понятно. В общем, сейчас с тебя снимут кандалы, и ты приведешь себя в порядок. И вообще вопрос с питанием такой: нужно крови — приходишь ко мне, и мы как-то решаем это. Все ясно?
— Да, господин. Благодарю, господин.
— Зови меня Кирилл. Не нужно этих господинов... а то уже уши вянут.
— Да... Ксиррел...
Я только прикрыл глаза, мысленно простонав, чтобы не выдать многоэтажную тираду с петровскими загибами на великом и могучем. Ну почему никто не может воспроизвести мое имя, чтобы его не переврать?! Неужели оно такое сложное?
Меня это так выбило из колеи, что я забыл поинтересоваться именем узника.
— Поговорим позже... у меня еще много дел. Сейчас тебя раскуют... Как приведешь себя в относительный порядок, найди меня.
Зэк кивнул.
Я, отдав соответствующее распоряжение управляющему, чтобы он напряг нужных работников, поспешно вышел из камеры и вообще покинул казематы. Очень давящее на психику место.
— Думаешь, это хорошая идея? — поинтересовалась шаманка.
— Жизнь покажет...
Фух!
Я глубоко задышал чистым воздухом, вентилируя легкие, изгоняя из них вонь подземелий.
Впрочем, запашок подземелий чувствовался и тут. Что за черт? Осмотревшись, понял, откуда, а точнее, от кого он исходит: от пленников, что столпились забитой изможденной кучей во внутреннем дворе замка.
— Я новый хозяин замка по праву сильного... то есть прежний владелец отправился к предкам.
По толпе полукровок прошло радостное, но сдержанное оживление.
— Я вас всех отпускаю. Сейчас прикажу вас накормить — и скатертью дорога. Да, будьте аккуратны, мертвяки вышли из-под контроля и сейчас бродят по окрестностям в поиске поживы. Что еще? Да вроде все... Хотя нет. Неместные есть? Не обижу, наоборот, на работу в замок приглашу.
— Я, господин, — раздвинув толпу, вышел невысокий крепыш с засаленной растрепанной бородой.
Никак гном?! Ну или полукровка, подумал я.
— Кто таков?
— Гонглир, господин...
— Извини за вопрос, ты чистокровный гном или не совсем?..
— Или, господин. Квартерон я. Во мне четверть человеческой крови.
— Как тут оказался?
— Да как и все, господин... Искал место для лучшей жизни, а получилось как получилось.
— Хочешь остаться в замке? Кто ты по профессии? Часом, не кузнец?
— Хотелось бы, господин... и да, вы правы — кузнец я.
— Но есть какая-то проблема? — спросил я, отреагировав на грустный голос квартерона.
— Я хотел бы привести семью...
— Не вопрос, Гонглир. Приводи. Тем более сдается мне, что семья твоя тоже рукастые лю... разумные. Пригодятся.
— Благодарю, господин! И вы не пожалеете!
— Пармер!
— Да, господин?
— Прикажи, чтобы приготовили им чего-нибудь сытного да в дорогу дали. Гонглиру особенно, долго не портящееся. Как я понял, ему дальше всех пилить...
— Будет сделано, господин.
— Ах да, еще один момент: среди вас случайно музыкантов нет? — обратился я к пленникам со своим старым вопросом.
— Я на дудке играю, господин, — после паузы вышел один паренек.
— Ты, я так понимаю, сын Барбета?
— Да, господин, — кивнул с удивлением дудочник.
— Больше никого?
Увы, музыкантов больше не оказалось. Засада.
— Ладно, как поедите — идите по домам, ты тоже. Если понадобишься, позову.
Ну что, вроде сделал кучу добрых дел, можно и поблагодарить себя хорошим ужином. Посмотрим, чего стоит Пармер как шеф-повар. Надеюсь, некромант не был приверженцем живоедения. А то кто его знает...
— Идем, подруги, выбирать себе комнаты...
Мы вновь поднялись на тринадцатый этаж. Магией чисел меня не испугать, так что я решил обосноваться на самом верху. И знаете, мне на экзаменах частенько попадались билеты с тринадцатым номером — и ничего, сдавал их, пожалуй, легче остальных. Пару раз даже шпаргалками пользоваться не пришлось...
Вновь стали обходить комнаты, выбирая для себя жилье. Я, ясен пень, остановился на комнате мага. Ну и чего удивляться, когда зеленушки выбрали смежные?
Вообще мы их обыскали самым тщательнейшим образом. Лично я искал казну. А то мои финансы поют такие романсы, что плакать хочется навзрыд. Есть, конечно, немного мифрила и совсем мал-мал хладного железа, но продавать их — последнее дело.
Нашли. Сундучок, скорее даже просто большая шкатулка. Вот только денег там было — едва-едва закрывало дно шкатулки. Немного каменьев: рубинов, изумрудов, сапфиров. Размеры камней небольшие, с обгрызенный ноготь, чуть больше, чуть меньше — в каратах не разбираюсь. Но оно и понятно: жил маг в глуши, вел натуральное хозяйство, трат практически никаких нет. Деньги в итоге вроде как и не нужны.
Я насчитал сорок три золотых и двести две серебряных монеты. Бронза и медь просто отсутствовали. Ну и камни всех типов общим количеством двадцать шесть штук. Сколько они стоят, я понятия не имел, Олграна тоже представляла слабо, сказав, что камни имеют больше магический интерес, чем материальный.
Шаманка, понятно дело, искала магические прибамбасы и тоже нашла какие-то артефакты, и тоже с гулькин нос.
Зеленоглазка целенаправленно ничего не искала и ничего не нашла. И как результат, она разочаровалась меньше всех. Ей больше одежда мага приглянулась. Великовата, правда, но ушить можно.
Когда поиски подошли к концу, а ценности учтены, явился Пармер с двумя гремлинами, тащившими большой поднос с закрытыми тарелками и прочей посудой. Встали у столика, и управляющий стал все это расставлять. Закуски, суп, зелень, жареное мясо, гарнир из картошки-пюре. Картошка!!!
— Прошу простить меня, господин, за имеющееся у меня время я смог приготовить только это, и ничего более изысканного.
— Все нормально, Пармер, изыски нам ни к чему. А то обожремся, растолстеем и вообще... так что все отлично.
Мы напали на еду после проверки ее шаманкой на яды: таковые отсутствовали. Оголодали с этим осмотром замка и обысками комнат серьезно. Времени улетело — тьма!
— Посмотри на складе, есть дополнительные кровати и прочие принадлежности? Моим спутницам нужно обустроить их комнаты.
— Конечно, господин. Я немедленно распоряжусь, чтобы доставили все необходимое.
— Отлично. Пленники уже покинули замок?
— Да, господин.
— А этот вампир где?
— Все еще приводит себя в порядок, господин...
— Ну ладно, не к спеху. Ему себя действительно долго отмывать да отскребать надо.
Я, обожравшись и хлебнув хорошего вина из запасов некроманта, легко ударившего по мозгам, разлегся на кровати мага. Надо приказать, чтобы белье сменили... Ну а в одежде можно поваляться так. С боков разлеглись зеленушки, благо размеры кроватки это позволяли.
Эх! Хорошо!
Показать им один фильмец, что ли, из серии "ХХХ", где присутствует как раз такой половой состав и количество участников? Или самому сначала посмотреть исключительно как учебное пособие? Увы, не доводилось мне раньше так развлекаться, и опыта никакого.
Нет, наверное, рановато... не притерлись они еще друг к дружке так сильно.
"А точнее, поздновато, учитывая срок беременности гоблинки... по крайней мере, размер ее живота", — влезло мое второе "я" с довольно аргументированным комментарием.
И он-я прав. И вообще, не мешало бы разобраться с этим вопросом. А то как-то действительно уж слишком быстро у нее увеличивается талия. Я, конечно, не специалист, но у женщин из людей так быстро живот точно не растет. А если учитывать, что причиной его появления все же стал я, то...
И вообще, сколько путешествую с ними, а собственно ничего о них так и не знаю. Непорядок.
— Зеленоглазка... а когда ожидаются роды?
— Через два месяца... — ответила она, с нежностью погладив живот.
— Через два?! — прибалдел я от скорости вынашивания.
— Это вряд ли, — скептически заметила Олграна.
— Почему? — спросили мы на пару с Зеленоглазкой.
— Если все же папаша ты...
— Он! — насупилась Зеленоглазка. — Я ни с кем до него не зачинала...
— Тогда тем более. Это чисто у гоблинов всего три месяца срок, а у вас растут полукровки. У людей срок вынашивания больше. Если бы вынашивала человеческая женщина от гоблина, то ей потребовалось бы не девять, а восемь или даже семь месяцев. А гоблинке от человека, я думаю, нужно месяца четыре минимум. Так что тебе придется походить с ношей подольше.
— И похожу!
— Н-да, все равно, даже четыре месяца... это быстро.
— Это гоблины... они вообще самая краткоживущая раса.
— Сколько?
— Тридцать лет максимум. Но и до двадцати редко кто дотягивает. Условия жизни у них никакие. Все остальное как у людей, только берешь девяносто — сто лет — максимальный срок жизни людей среднего класса — и делишь все на три.
