Мастера иллюзий

"Но откуда я знаю его имя?" — вопросил сам себя Артем и тут же вспомнил обжигающие прикосновения черных щупалец. Они каким-то образом влезали в его мозг и моделировали опасные ситуации, а неведомый кукловод следил за реакцией испытуемого. Видимо, такое было невозможно без частичного единения обоих — Артем чувствовал, как в голове пульсирует болью отпечаток вторжения чужого разума. Вместе с тем, теперь дуал знал многое про это подземелье и его хозяина. Так вот что такое божественное откровение!

Артем тряхнул головой. Он ведь прошел дорогой мертвых! Но значит ли это, что теперь он умер? Вроде бы нет, мертвые не потеют. Любимов хмыкнул и поднял голову.

— Ты не похож на тех, кто прежде приходил ко мне, — проговорил Анубис, чуть клацая зубастой пастью. — В моих владениях живущий — редкий гость.

— Это испытание, — только и смог вымолвить Артем.

— Испытание? Ах да! Я помню странных смертных, тревожащих мой сон. Они хотели послужить мне там, под жарким солнцем, не понимая важности покоя. С такой же целью ты пришел ко мне сейчас?

— Я не хотел тревожить вас, — ответил Артем, неосознанно попав в такт речи божества. — Мой учитель сказал, что у меня есть способности, которые помогут предотвратить гибель мира, и чтобы их развить, я должен пройти дорогой мертвых.

— Мудр твой учитель, — рыкнул Анубис, разглядывая Любимова. — И вижу я в тебе задатки скульптора материй. Но стоит ли спасать твой бренный мир? Не лучше ли ему упокоится?

— Всему своё время, — набравшись смелости, ответил Артем.

— Достойный ученик, — кивнул великан и вновь устроился на троне. — Ты прав, не нужно суеты. В конце концов, всё сущее придет ко мне, кто рано, а кто поздно. Но ты уже пришел загодя срока, стараясь мудрость древнюю найти. Чему-то научился, но и только, как возвернуться думаешь теперь?

Артем развел руками. Волчий нос сморщился, из пасти выдвинулись клыки, и послышалось громкое хмыканье. Дуал понял, что бог мертвых смеется.

— Вот так всегда, странна природа человека! Чтоб истину постичь, готовы к смерти прикоснуться, а что потом, как применить священный дар? Кому он будет нужен средь могил? Но всё равно, меня ты позабавил! Я, Открывающий пути, могу дорогу к солнцу показать. Или уже не хочешь ты некрополь мой покинуть? Века мы проведем в беседах о былом? — волчья морда вновь задергалась от странного смеха.

— Спасибо, о, Анубис, за подаренную мудрость, — как можно вежливее сказал Артем. — Вы правы, мои знания здесь бесполезны, мне нужно вернуться в свой мир. Что прикажете сделать для этого?

Черный великан прекратил смеяться и замер на троне. Прошла долгая минута, прежде чем волчья пасть вновь отворилась, сверкнув клыками метровой длины.

— Деяния набожного Балдура обещают мне пополнение паствы и без того немалой. Предвижу, что дела твои когда-то мне больше пользы принесут. Я отпущу тебя, прошедший испытанье, но попрошу лишь об услуге об одной. Когда прибудет к тебе вестник мой, уважь его-меня и выполни желанье.

— Сделаю всё, что в моих силах, — пообещал Артем.

— Не бойся, хватит их, я принимаю клятву от тебя, — Анубис указал в открывшийся проход. — ВСТАНЬ И ИДИ!

Поднявшись с пола, Артем поклонился и на негнущихся ногах направился к темной арке, где мерцал слабый огонек. На этот раз из темноты не выскакивали черные щупальца, никто не стремился подвергнуть дуала новым испытаниям, досаждала лишь паутина — этим тоннелем давно никто не пользовался в отличие от предыдущего. Поднявшись по выщербленным камням пола, Артем нисколько не удивился лампочке над массивной дверью, лицезрение живого божества на время отбило всё любопытство.

Дуал повернул ручку и зажмурился — после мрака подземелий солнечный свет выжигал глаза. Смахнув горячие слезы, юноша осмотрелся. Он стоял на широкой террасе, окаймляющей пирамиду. Внизу лениво обмахивались широкими листьями пальмы оазиса, а вдаль до самого горизонта простирались оранжевые барханы пустыни.

* * *

Отражение Сандор. Египет. Окрестности Каира.

Саид Хальми туристов не любил. Да, у них водились деньги и по своей глупости некоторые из этого сброда готовы были платить за простой кирпич по тридцать долларов — только скажи, что этот камень вынут из пирамиды Хеопса. Им было невдомек, что кусок песчаника состарил зубилом дядя Саида, а будь всё взаправду, в Египте давно не осталось бы ни одной пирамиды. Однако таких наивных становилось с каждым годом всё меньше.

Другие, считавшие себя самыми умными, норовили улизнуть от гида и собственноручно отколоть от всенародного достояния кусочек на память. За несколько лет такие вандалы умудрились сделать то, что не удалось стихиям за века — от некогда величественных сооружений остались лишь обглоданные остовы. Только тогда правительство САГ наконец-то спохватилось и выставило вокруг пирамид караул. Саиду не повезло, невинная затея с дядей и камнями вскоре стала известна начальству — будь проклят тот подозрительный япошка! — и немолодого уже полицейского отправили охранять одну из отдаленных гробниц.

Тут даже не было ненавистных туристов! Два-три заблудившихся дикаря не в счёт — вылезут из джипа, сфотографируются на фоне пирамиды и поминай, как звали. Хорошо если подкинут охране пару долларов, чтобы не маячили в кадре, но разве это доходы? Скука смертная! Только и остаётся, что дни напролет резаться с напарником в кости и молить Аллаха хоть о каком-нибудь развлечении, способном перечеркнуть череду унылых, похожих друг на друга как песчинки дней...

Этого парня Саид сначала принял за кого-то из местных, одет тот был по-простому — платок, галабея. Вот только что аборигену делать на пирамиде? До Каира почти сто километров, не на экскурсию же он приехал?! Местных тошнит уже от всех этих достопримечательностей.

— Эй, парень! — крикнул Саид и пошел к пирамиде. — Ты чего туда залез?

Тот повернулся, и Хальми понял, что парень никакой не местный — на араба он походил так же, как бабушка Саида на королеву Великобритании.

— Вы что, говорите по-русски?

Саида вопрос поставил в тупик. Конечно, как всякий уважающий себя араб, тем более занимавшийся торговлей, Хальми знал несколько фраз на русском, но чтобы свободно разговаривать?

— С чего ты взял? Мне хватает и арабского! Слезай оттуда сейчас же, я охраняю эту пирамиду и не позволю бродить по ней всяким туристам!

"По крайней мере, бесплатно", — добавил про себя Саид. Парень пожал плечами и начал спускаться по выщербленным камням. Подошел напарник Хальми. Уже вдвоем они наблюдали за спуском русского — в этом не было никаких сомнений — туриста и лишь гадали: упадет или нет? Турист не упал.

Позже Саид не раз спрашивал себя: что же с ними произошло? Почему два бывалых полицейских застыли безвольными мумиями, стоило только парню приблизиться? Ведь не было в нём ничего страшного, кроме разве что клочьев паутины, свисавших с одежды. Что-то опасное вроде бы сквозило в глазах юноши, но он их постоянно щурил и разглядеть точно Хальми ничего не мог. Лишь некоторое время спустя, когда Саид участвовал в подавлении беспорядков, устроенных фанатиками Христианского пути, он понял причину недавнего страха — от парня так ощутимо веяло смертью, что гибелью грозила даже мысль встать на пути этого существа. Неминуемая расплата за непослушание читалась в движении рук, в том, как этот человек ставил ноги и даже выдыхал воздух.

А сейчас Саид просто решил для себя: перед ним восставший из праха фараон, обретшее плоть божество, способное взмахом ресниц вызвать песчаную бурю. Сердце стукнуло в последний раз и остановилось. В этот момент парень спрыгнул с уступа пирамиды и спросил:

— Господа, не подбросите ли до города?

* * *

Отражение Сандор. Египет. Каир.

Полицейские молчали всю дорогу, но Артем чувствовал на себе их испуганные взгляды. Да и препроводили его в патрульный джип с таким почтением, словно из пирамиды вылез не заблудившийся русский художник, а Тутмос Третий собственной персоной. Неужели общение с Анубисом так преображает человека, что остальные люди готовы беспрекословно подчиняться его требованиям? Было бы здорово! Но Артем не очень-то обольщался на сей счет. Он выучил арабский, в этом нет сомнений, но более никаких изменений в себе не чувствовал, лишь немного щипало глаза. Возможно, после встречи с Повелителем мертвых его окружает какая-то властная аура, воспринимаемая остальными, но вряд ли это навсегда. Точнее может сказать только Клод. В конце концов, именно он послал его сюда!

А ведь риск был нешуточный, теперь Артем понимал это. И пятна крови в тоннеле никакая ни бутафория для запугивания новичков. И Мирам не зря дал ему сюрикен. Хм, Мирам, так ведь он... 'Как я раньше этого не понял? — спросил себя Артем. — Ведь все признаки на лицо! Неужели можно быть таким слепым?'.

После преодоления дороги мертвых с глаз будто спала пелена. Артем различал далекие еще дома пригорода Каира, но не это было главное в подарке Анубиса. Внутренний взгляд — вот истинная ценность! Он стал острее, юноша теперь понимал мотивы и поступки людей, недоступные для него ранее. Видел ложь, принимаемую раньше за правду, и мог при желании заглянуть в самую суть вещей, окружающих его.

Вот, например, водитель. Если верить бейджу, зовут Саид Хальми. Пожилой полицейский, который носит дорогие часы, но охраняет заброшенную пирамиду, следовательно, не гнушается мелкого мошенничества. Косится на него так, точно он не впервые встреченный иностранец, а как минимум президент Египта, однако, во взгляде проскальзывает и еще что-то, какое-то затаенное презрение, направленное, скорее всего, на всех приезжих.

— Послушайте, ведь ваша страна живет за счет туристов, почему же они вам так не нравятся? — спросил Артем, желая проверить догадку.

Полицейский едва не подпрыгнул на сиденье и тут же начал заверять, что любит всех иностранцев чуть ли не как родных братьев, но юный дуал видел, что попал в точку, а оправдывается Хальми только из-за страха перед ним — вышедшим из пирамиды непонятным человеком, над которым еще витает легкий аромат могильного тлена. Прозрел Артем и в другом: похоже, Клод посылал его на возможную смерть. Он надеялся, но не верил в успех младшего компаньона! Почему же тогда настоял на испытании?

— Вон там, видите колонны? — спросил Артем, заметив памятный ориентир. — Как не видите? Ну, не важно. Нам в ту сторону.

Водитель послушно выкрутил рудь вправо, благо широкие колеса шли по барханам, точно по асфальту. Вскоре показалась статуя человека-волка, по пояс занесенная песком. Хальми вновь уважительно покосился на Артема.

— Я выйду здесь, — сказал Любимов. — Спасибо вам.

— Рад служить, амир, — пробормотал Саид, выскочив из автомобиля и предупредительно распахнув дверь.

Да за кого они его принимают? Как бы там не было, сейчас они удивятся еще больше, подумал Артем и пошел к домам. Обшарпанные стены тянулись сплошным забором, но вот и разрыв, а в нём тупик, служащий местным свалкой. Юноша оглянулся — полицейских скрыл угол здания. Нужный камень нашелся быстро, в стене отворился тёмный лаз, оттуда пахнуло ароматом кофе. Артём улыбнулся и вступил в проход. Дверь за ним тут же закрылась.

Фараон вышел из камня и в камень же возвернулся.

Зрение обострилось настолько, что темнота уже не служила помехой. Бойница пустовала, как и коридор. Совсем от рук отбились, хмыкнул Артем. Он миновал склад и заглянул в неприметную дверь. Мирам возился у плитки, больше в комнате никого не было. Юноша затаил дыхание и переступил порог. Слуга повернулся так стремительно, что даже для зрения дуала движение выглядело смазанным из-за его быстроты. В руке Мирам уже держал взведенный "глок".

— Артьём! Живой!

— Да что со мной сделается?

Слуга так стиснул в объятиях, что юноша только укрепился в своей догадке. Мирам крутанул его и осторожно поставил на пол.

— Извини.

— Я тоже рад тебя видеть. Может сейчас и неподходящий момент, но ответь мне, пожалуйста: ты голем?

Мирам кивнул.

— Амир освободил меня, он убрал центр повиновения и я служу ему добровольно.

— Ага! Кстати, где он сам?

— Всё ждёт твоего возвращения в подземелье. Я как раз собирался отнести ему кофе.

— Так пойдём, обрадуем мастера. Простудится еще.

В лифте Мирам смотрел на Артема такими счастливыми глазами, что ему стало неловко.

— Спасибо за сюрикен.

— Пригодился?

— Еще как!

Слуга вновь расплылся в улыбке. Лифт остановился. Артем прижал палец к губам и тихо спустился по ступенькам. Закутавшись в плед, Вобер сидел перед самым входом в тоннель и всматривался в темноту, которую безуспешно пытались разогнать висевшие на стене керосиновые лампы. Стараясь не дышать, юноша подкрался к другу и, картинно уставившись на далекую дверь, спросил:

— Ну как? Никто не выходил?

* * *

Уникальный по возрасту коньяк приятно пощипывал язык и был таким ароматным, что Артем лениво отмахнулся от апельсиновой дольки, предложенной Мирамом в качестве закуски. Клод вновь наполнил пузатые бокалы из глиняной амфоры, которую ранее бережно достал из ящика со стружкой.

— Такое значительное событие необходимо отметить, дела подождут! — заявил мастер после того, как убедился, что материализовавшийся в подземелье Любимов — человек из плоти и крови, а не призрак сгинувшего в тоннеле художника.

Вобер сейчас словно светился изнутри, и Артем на время забыл про неприятные вопросы, которые собирался задать учителю. За столом он рассказал о своих приключениях, умолчав лишь про условие Бога мертвых, зато в красках расписал комичное почтение полицейских.

— На тебе печать Анубиса, — сказал Клод и подал круглое зеркало. — Представь на секунду, что ты увидел злейшего врага.

Артем пожал плечами и уставился на своё отражение. Ну и что должно произойти? Да и врагов у него вроде нет, хотя... Юноша вспомнил, как шли, ухмыляясь, на него големы. Они ведь могли и убить его в том тоннеле, даром что призраки! Артем вновь почувствовал растерянность, злость на самого себя и тут же вздрогнул, чуть не выронив зеркало. Глаза полыхнули огнём, а зрачки... они превратились в два могильных креста! Господь всемогущий, так вот что увидели полицейские!

— Анубис делится со своими жрецами частичкой силы, — пояснил Клод. — При желании ты можешь одним лишь взглядом испугать противника до смерти. Не каждый день смотришь в глаза вечности.

— Дела... но послушайте, я ведь должен был отдать что-то взамен?! — озарило юношу. — Не будет же бог мертвых заниматься благотворительностью?

— Ты и дал. Частичку своей души. Пойми, Артём, нельзя вернуться из царства Анубиса и остаться прежним. Ты что-то приобрел, но одновременно и потерял.

— Что, например? Я ничего не чувствую.

— Вот-вот. После некрополя ты понял одну вещь, просто еще не осознаешь этого.

— Так просвети меня.

Клод допил коньяк и взглянул на Мирама. Тот пожал плечами.

— Артьём, в этом мы с тобой похожи. Мой создатель когда-то вложил в меня аксиому воина, звучит она просто: убивать не страшно. Чтобы было понятнее: теперь у тебя нет никаких моральных ограничений для убийства себе подобных.