+/- магия

— Я видел его! — Иван оттолкнул Яноша и решительно вошел в квартиру.

— Кого? — спокойно спросил Янош.

— Воздушного. Он опять..., опять обещал расплату, — нервно сказал Иван. Он не переставал двигаться. То шагал взад-вперед, то делал нервные жесты руками, но все же из его разговора Кац понял, о ком говорит Колевит.

— Это он тебя так?

— А, — отмахнулся Иван — это я зацепился, упал на стеклянный шкаф со старыми ножами.

— Понятно, — вздохнул Янош. — Завязывай с наркотой.

— Не-е. — Иван грозно затряс пальцем у самого носа Яноша. — Я глюки от реальности еще могу отличить. Надо выпить, — он направился на кухню.

— Успокойся.

— Я его видел! — Иван начал открывать все шкафчики поочередно.

— Он умер много лет тому назад.

— Нас никто! Слышишь, никто не мог так просто победить. Мы ведь уже тогда пили чужую магию. А он мне пол-лица сжег. — Иван отыскал полупустую бутылку виски и жадно приложился прямо к горлышку.

— Помню. Сам ведь собирал.

— А Настю помнишь? Помнишь?! — сорвался на крик Иван. — Мне до сих пор снятся ее глаза. И руки на горле..., и... кровь. — Иван вновь приложился к бутылке.

— А сейчас слушай меня! — Кац сделал несколько пасов руками, и из бутылки выскочила струйка виски. Мгновенно она обвила горло Ивана и сдавила не хуже веревочной удавки. — Настя умерла. Умерла так давно, что я даже почти забыл о ее существовании. Шлюхи уже не помогают? А я ведь предупреждал, что нужно просто пережить. — Колевит судорожно хватал воздух ртом и пытался сорвать удавку с шеи, но пальцы просто проходили сквозь жидкость. — Посмотри на себя. Ты прожил несколько человеческих жизней только для того, чтобы стать таким ничтожеством. Если хочешь жить, останови меня.

Колевит бросил на Яноша безумный, умоляющий взгляд, но тот был совершенно спокоен и вроде не собирался ослаблять хватку. Спокойным жестом он потянулся за полупустым стаканом сока и спокойно отпил небольшой глоток. Лицо Ивана покраснело. Он почувствовал, как жизнь медленно уходит из него. В этих конвульсиях и проснулось то давно забытое чувство — воля к жизни. Его руки вспыхнули невыносимым для человека пламенем. Хлопковые рукава куртки и рубашки мгновенно превратились в золу, как и воротник. Удавка из виски тоже загорелась и Кац мгновенно потерял над ней контроль. Жидкий огонь полился по куртке, но Иван, казалось, не заметил его. Он мгновенно стал в боевую стойку.

— Сдаюсь! — поднял руки Кац. — Вот так намного лучше. А глаза... Ты бы себя сейчас видел! Сколько гнева, сколько эмоций, сколько жизни! — Иван опустил руки, погасив огонь. Только алкогольные потоки продолжали неспешно пожирать куртку.

— Не смешно.

— А никто не говорил, что должно быть смешно. Зато ты ожил.

— Я видел его Янош.

— Он мертв! Я даже имени его не помню! Да если он и выжил тогда, тогда мог уже дважды умереть от старости. А то, что нас никто не мог победить, так мы ведь не для усиления магию пьем, а для вечной молодость.

— Я... — хотел было высказаться Иван, но Кац остановил его нетерпеливым жестом.

— Ты превратился в развалину. В реликт тех времен, о которых пора уже забыть. Сейчас мое время пить, и это первый раз, когда мы будем использовать селективное мясо. Не испорть мне ничего. Приведи себя в норму. А то будет как сейчас пламени много, а толку... Тебя сейчас не то, что недоучка сделает, тебя шпана в подворотне зарезать может. Приведи себя и свою жизнь в норму. Остались же еще вещи кроме секса, выпивки и наркоты, что тебя интересуют.

— И что? Стать таким, как ты? Утром зарядка, днем работа, вечером тренировка. По пятницам пиво в баре. Элитные шлюхи по средам и субботам.

— Да хоть бы и так. Лучше же чем то, что ты имеешь сейчас.

— И это твоя жизнь? Ты хоть помнишь, кем ты был.

— Я знаю, кем я есть! — твердо ответил Янош.

— Ян... Когда ты в последний раз скрипку в руках держал? — тихим, грустным голосом спросил Иван. А вот Кац вздрогнул, будто сквозь него пропустили электрический разряд.

— Скрипка? — удивленно спросил он. — Причем тут скрипка?

— Ты красиво играл, — так же спокойно ответил Колевит.

— Перестань нести чепуху и соберись, — разозлился Кац. — Через неделю ты должен быть в форме. Слышишь? Фигней страдать будешь, когда твоя очередь пить придет. — Он раздраженно вышел из комнаты. А Иван посмотрел на остатки виски в бутылке. Оставалось примерно на полтора пальца. Колевит поднес горлышко к губам и, внезапно разозлившись на самого себя, со всей силы швырнул бутылку в умывальник. Громко зазвенев, осколки стекла разлетелись по всей кухне. — Что ж... — пожал плечами вернувшийся Кац. — Злость полезнее растерянности и испуга, и уж точно лучше хронической депрессии. Хотя о контроле над эмоциями в твоем случае вообще не идет речь. На, — он бросил Ивану свежую рубашку и легкую куртку. — Одевайся и выметайся.

— Огромное спасибо, — саркастически ответил Колевит.

— Я к тебе еще заеду. И тебе же лучше, чтобы ты был в форме, — с нажимом произнес Янош.

— Буду, — буркнул в ответ Иван.

— Слушай, а может тебе лучше на дачу съездить? Потренируешься в тишине, на природе. Никаких людей, очистишь голову и душу.

— Вот о душе ты смешно пошутил. — Иван сорвал с себя остатки куртки и рубашки и надел белоснежную рубашку Яноша. Бессовестно перемазывая ее сажей.

— Давай хоть рожу гляну, а то ведь шрамы останутся. Я ведь по такому спец. Вон и у тебя ни следа. — Иван поморщился, будто слизня коснулся.

— Не стоит. Я в школу заеду. Пускай меня профессионалы залатают. Ты ведь целительством небось уже полвека не занимался. — Колевит схватил предложенную куртку и, не говоря ни слова, вышел из квартиры.

Глава 41

— Все, кажись, больше разговаривать не будут, — подал голос из телефона Паук.

— Слушай, а куда ты ему жучек засунул? — спросил Матросов Погоду.

— Насколько я помню — никуда. — Дед поставил на кухонный стол две кружки травяного чаю.

— Не-е-е, это я сам, — прозвучало из мобильника.

— Как? — спросил Погода.

— Взломал его айфон.

— Я не совсем понял, — нахмурился Погода.

— А я совсем не понял, — заявил Матросов.

— Установил ему программку, которая тайно использует микрофон, делает записи и передает их мне. К сожалению, не смог сделать прямого эфиру. Да и записи ведь сначала обработать надо, иначе нихрена не слышно.

— Я его боюсь, — сказал Матросов — тыча пальцем на мобильник.

— Да ладно, ты же знаешь где он живет. В случай чего ..., а боец из него совсем не важный.

— У меня сенсоры по всему Крутому, — как-то настороженно сказал Паук.

— А, — отмахнулся Андрей — ну будешь ты знать, что за тобой идут, но сделать то ничего все равно не сможешь.

— Хватит уже, — утихомирил их Дед. — Есть вопросы поинтересней. Например, что такое "селективное мясо"?

— Или кто такая Настя? — поддержал его Матросов.

— О ком это вы? — Влад сладко зевнул и потянулся.

— Да вот, услышали, что Колевит Настю какую-то вспоминает... — ответил Погода.

— Мертвую?

— Мертвую, — подтвердил Матросов.

— Ну, тогда я знаю, о ком речь...

— Да! — громко ответил на переливчатый звон мобильного Матросов. — Мариночка... Нет. Ну почему сразу натворил? — Погода чуть не поперхнулся чаем, зажал рот рукой и начал подавлять смех. Влад коротко хохотнул, и даже Демьян Григорьевич улыбнулся. Никто не вспоминал, что сейчас не время для оправданий перед женой. А Матросов оправдывался как напакостивший пацан.

— Пойду Витьку разбужу, — прошептал Влад — А потом сон расскажу. Кстати, с участием неизвестной вам Насти.

С тех пор, как убили маму, отец долго плакал, а потом перестал. Вася тоже долго плакал, но меньше отца. Баба Зина рассказала ему, что умирают все. Мама ушла в царствие Господнее. Вася плохо понимал, что это значит, но маме там очень хорошо, только она скучает по нему и отце. А чтобы не скучала, нужно посадить на ее могиле дерево. И тогда, когда дерево будет цвести, мама будет слышать все, что говорят о ней. Всю весну Вася бегал по сельским садам и смотрел, какое дерево цветет краше. Вишня, яблоня, абрикос или бесплодная, но страшно ароматная акация. А папа все плакал, пока не выплакал все слезы. Он перестал есть и пить. Даже на немцев, что приходили в дом, он не обращал внимания. Раз они даже его били. Вася тогда сильно испугался, он залез под кровать и тихо сопел, трясясь от страха и злости.

Только баба Зина и Вася могли немного расшевелить отца. Васю он часто брал на руки и рассказывал ему о том, как сильно его любила мама, какой красавицей была. А баба Зина вечно ругала отца и заставляла его кушать, а если отец не кушал, то била его большой деревянной ложкой по лицу. Сегодня баба Зина опять ругала отца, а он сидел и смотрел на нее немигающим, грустным взглядом. Потом баба уложила Васю спать и ушла домой, а отец так и остался сидеть перед полупустой миской супаа и смотрел на тусклый огонек коптящей лампадки.

— Зачем пришел? — тихим и слабым голосом спросил отец, а Вася тихонько выглянул из-за одеяла, сквозь приоткрытую дверь в соседнюю комнату, где сидел отец, но никого не увидел.

— Сам не знаю, — ответил сильный звонкий голос. Такой раньше был у отца. Вася тихонько слез с кровати и подошел на цыпочках к двери.

— Зачем тогда приходить? В мире людей ведь тяжело находиться. Давай, не тяни кота за хвост, Дым. Скажи, что мне о сыне думать надо...

— Закрой рот, Максим, — перебил голос. Вася так никого и не смог увидеть в комнате, но там определенно кто-то был — Это тебе теща и так каждый день говорит. Лучше сразу отдать засранца немцам. Пускай на побегушках у них будет. Тогда и кормить не надо, — отец удивленно посмотрел на лампадку.

— Интересный способ ты выбрал...

— Да ладно... Ну изобьют пару раз, зато выдрессируют быстро, авось и жив останется. Тебе то что, ты ведь все равно мертв.

— Не подействует... Мог бы чего получше придумать.

— Интересно... — Вася вдруг осознал, что смутно видит человеческую фигуру, сотканную из дыма. Тонкая струйка копоти тянулась к этой фигуре от лампадки. — А они ее просто убили, или поразвлеклись сначала? — Максим мгновенно вскочил. Лавка громко стукнулась о стену и закачалась. Тяжелый стол отскочил на десяток сантиметров, а глиняная миска с супом раскололась на три куска от удара о пол, напугав Васю.

— Ты...

— Я?

— Уйди! — Вася испугался грозного голоса отца и мгновенно заскочил обратно в кровать.

— Я уйду, а ты и дальше жуй сопли. Ведь ты такой беспомощный... Ведь только ты потерял жену, никого больше не убили, войны больше нет, никто больше не страдает. А если и страдают, то так им и надо, ведь было бы несправедливо, ели бы страдал только ты.

— Уйди! — закричал отец, а Вася плотно замотался в одеяло и отвернулся к стене

— Ухожу, а ты успокой сына, а то орешь как... — через несколько секунд скрипнула дверь и малыш, спиной почувствовал, что отец смотрит на него.

Вася проснулся рано, на улице еще только серело, а отца не было дома. Малыш тот же час побежал к бабе Зине и сбивчиво рассказал ей, что видел вчера, а когда он вместе с бабой вернулся к себе, то застал отца бодрого, хоть и не веселого. Раздевшись до пояса, тот с огромным удовольствием умывался холодной водой из деревянной бочки.

— Максим, ты где был?

— О чем это вы, мама? Разве сейчас куда пойдешь? — молодой человек махнул головой в сторону сельского совета, где временно разместились немцы.

— Ой, не ври мне... К партизанам ходил да? — одновременно с надеждой и страхом спросила теща.

— Какие там партизаны, встал пораньше, дров наколол.

— Не ври говорю! Как же это ты их так колол, что никто не слышал?

— Сами посмотрите. — Максим махнул рукой в сторону сарая. И действительно там лежала довольно таки внушительная купа колотых дров. — Еще что? — молодой человек поднял с земли рубашку.

— Кровь.

— Что?

— Рубашка почему в крови?

— Щепкой руку проколол. — Внезапно со стороны сельсовета послышались крики на немецком, затрещали моторы мотоциклов. — Пойдем-ка лучше в дом.

— Что же ты натворил сынок? Они же теперь все село перетрясут.

— Не перетрясут, все далеко случилось, а местных я не трогал.

Целый день отец был бодрым, играл с Васей, а когда стемнело, отправил его ночевать к бабушке, а сам остался дома, хотя баба Зина и ругалась, но уже не так сильно, как раньше. Вася был доволен. Сегодня отец улыбался. Он снова стал сильным, таким, каким был всегда. Теперь о нем можно не волноваться. С такими приятными мыслями он и уснул.

Проснулся он от громкого стука в дверь. Баба Зина давно уже потушила свечку и уложилась спать, но стук был довольно настойчивым. Вася подумал, сначала, что это папа пришел, и хотел было слезать с печи, но баба цыкнула на него и заставила залезть обратно.

— Кто там? — спросила Баба Зина, зажегши свечку.

— Открывайте, — приказал нежный, но очень властный голос. Баба Зина, сама того нехотя повиновалась. — Спасибо. Иван, подержи свечку, темно ведь.

— Смешно...

— Малыш, ты где? — Вася почему-то испугался и забился в угол подальше.

— А вы собственно кто? — опомнилась баба Зина.

— Спать — коротко приказал нежный голос. И сразу же послышался звук падения.

— Иногда ты меня пугаешь.

— Не бойся, тебе я буду более приятные вещи приказывать.

— Не время.

— Ой да ладно... На печи посмотри.

— Малыш? Ты здесь? — незнакомец подошел к печи и Вася увидел, что на его ладони весело пляшет огонек. — Настя, он здесь.

— Где? — невысокая женщина выглянула из-за спины незнакомца. В ее руке была бабушкина свеча. — Иди сюда, — приказала она Васе. — Тот только отрицательно покачал головой. — Иди сюда я сказала! — Васю жутко потянуло вперед, но он пересилил себя и отрицательно замотал головой. — В глаза мне смотри! — приказала женщина. Ее глаза были темными и глубокими. Уже через долю секунды в Васиных глазах потемнело, ощущение падения было последним, что он почувствовал.

— А дальше? — спросил Матросов.

— А дальше все. Но скорее всего продолжение следует, — ответил Влад.

— Да бред! Немцы, Вторая мировая и Колевит молодой, — возмутился Виктор. — Еще скажи, что он бессмертен. Демьян Григорьевич, хоть вы скажите, что это невозможно, — все дружно уставились на Деда.

— А на этот вопрос тебе пусть Сергей ответит. — Дед допил чай и поставил пустую чашку в раковину, полностью игнорируя озадаченные взгляды.

Глава 42

— Какого хрена нас засунули в эту глушь? Не ты ли говорил, что чем меньше народу, темь легче нас найти? — не успокаивался Виктор.

— Здесь по периметру защитные знаки. Видел те столбы на въезде в лес?

— И че? Нас теперь не найдут? — Виктор методично раскачивался в кресле-качалке.

— Не нас, а меня, — поправил Влад. — Кроме того, мне здесь нравится. Лес, воздух и спокойствие. Прекрасная альтернатива той бешеной гонке, что мы провели несколько дней назад. Нам ведь и вправду нужно поправляться. Хотя ран и не видно, но тела их еще помнят.

— Лучше бы на квартире оставались, а то тут не то, что интернета, здесь и электричества нет.