Лесоруб, судя по его виду, собирался что-то ответить, но не смог найти подходящих аргументов.
— Рад, что ты согласился, — произнес Виктор. — Спасибо. И постарайся запрячь телегу побыстрее, а то и в самом деле на полпути окочурюсь. И волокушу захватить не забудь.
Кушарь вышел, покачивая головой. Он даже не решился уже спрашивать, зачем Ролту понадобилась волокуша.
У лесоруба не было ни собственной телеги, ни лошади, но он мог пользоваться хозяйскими, если возникала такая необходимость. Тягловую лошадь можно было взять в конюшне, получив разрешение конюха, а телеги располагались неподалеку, под навесом. Это было очень удобно: взял лошадь, запряг ее в повозку и поехал по своим делам. Закончил дела — вернул телегу на место, распряг тягловую скотинку и отдал конюху. Барон любил порядок во всем.
Кушарь сделал все быстро. Не прошло и получаса, как Виктора перенесли в повозку на мягкое сено, взятое заботливым отцом взаймы у того же конюха. К своему удивлению, Антипов обнаружил, что возле дома находились Ханна, Ранька, Террок и еще несколько представителей местной молодежи. Они не решались зайти внутрь, зато теперь могли отдать последний долг своему знакомому. Ханна не решилась подойти поближе, просто стояла у ограды, покусывая губы, а вот Террок приблизился.
— Ты молодец, Ролт, — с восхищением зашептал он, быстро оглянувшись по сторонам. — Я бы так не смог. Довести господина барона до белого каления! После последнего боя он рвал и метал. Его милость до сих пор вне себя! И это... я знаю, что ты умираешь. Ролт.... Прощай, Ролт.
— Ничего, Террок, может быть еще свидимся, — через силу ответил Виктор. После небольшой тряски боль дала о себе знать, несмотря даже на выпитое лекарство. Он попытался поймать глаза Ханны, ему это не удалось, тогда Антипов просто смежил веки, пытаясь не стонать. Телега тронулась.
Бывший студент не заметил, как они выехали за ворота. Периодически он впадал в забытье, находясь в каком-то сумеречном сознании. Ситуация иронически напоминала ту, когда отец транспортировал его из леса в замок. Но тогда была надежда выжить....
По пути Виктор дал необходимые пояснения Кушарю. Что даже если потеряет сознание, пусть его доставят на ту самую полянку. Аресу будет нетрудно догадаться, что к чему, увидев умирающее или даже мертвое тело. Почему-то получалось, что самым близким существом в этом мире у Антипова был странный античный бог, полный злого сарказма.
Кушарь выполнил работу на совесть. Он довез сына на телеге до леса, затем выгрузил его, невзирая на плачевное состояние, переложил на волокушу и оттащил на опушку.
Когда Виктор оказался в состоянии покоя, лежа на ровной земле без тряски, он почувствовал себя лучше. Антипов открыл глаза, посмотрел на лесоруба и произнес:
— Отец, не мог бы ты оставить меня одного? Не очень надолго. Дойди до телеги, посиди там немного, а потом возвращайся. Я не умру к тому времени.
— Ладно, — Кушарь, видимо, решил соглашаться со всеми причудами сына. Он махнул рукой, развернулся и пошел по направлению к дороге. Виктор остался в одиночестве.
— Арес, — слабо позвал он. — Арес, ты меня слышишь?
Словно легкий ветерок пронесся по полянке. Антипову даже показалось, что стало как-то светлее.
— Арес? — повторил он. — Ты здесь?
— Здесь, здесь, — раздался насмешливый ответ. — Где же мне еще быть? Это некоторые ходят по окрестностям и городам, наслаждаются жизнью, попадают в передряги и совсем не думают о том, чтобы сделать нормальную статую. Хотя бы небольшую. Чтобы я тоже мог перемещаться с ее помощью.
Виктор даже не сразу понял, о чем говорит собеседник. О статуе! О какой-то ерунде, когда он, единственное связующее звено бога войны с внешним миром, умирает! При чем тут статуя?
— Арес,..., — начал Антипов, стараясь найти слова, чтобы объяснить произошедшее.
— Кстати, а чего это ты разлегся? — перебил его голос, доносящийся из ниоткуда. — Мужчина в летах таскает тебя, как младенца. И этого человека я хочу сделать воином.... Позор! Это певцы, философы и поэты могут себе позволить нежиться в тени. А ты, воин, должен либо сражаться, либо тренировать свое тело. Чтобы в один прекрасный день прийти к ленивому философу или поэту и доказать ему, что он выбрал неправильную профессию.
— Но, Арес, я умираю! — Виктор был огорчен несправедливыми упреками. Неужели бог ничего не видит?
— Умираешь? — удивился тот. — С чего бы это?
— Я сражался... несколько раз... и меня сильно ранили... лекарь сказать, что мне жить осталось всего ничего....
— Сражался с этим типом со сплющенным носом? Ну, он так себе боец. Хотя, конечно, на тебя и такого хватит. Потому что тренироваться нужно. Больше и чаще. В тренировках секрет побед!
'Позвольте, — подумал Виктор. — Это что-то новое. Откуда Арес знает, с кем я дрался? Он же не может видеть так далеко. По крайней мере, говорил мне, что не может'.
— А откуда ты знаешь, как было дело? — осторожно спросил Антипов. — И... почему так странно говоришь? Разве не заметно, что я умираю?
— Только совсем безответственный человек может загромождать своим трупом это чудесное место, — ответствовал Арес. — Поэтому никаких трупов здесь не будет. Я не позволю. У меня тоже есть чувство прекрасного. Что же до того, что знаю, как все произошло, то да. Знаю! Еще бы мне не знать, откуда поступает энергия. Это, мой друг, как азбука. Бог должен быть в курсе источника своих сил.
— Какая энергия? — Виктор почувствовал, что совсем запутался.
— От поединка. Какая же еще?
— От чьего поединка, Арес?
— От твоего, мой беспамятный друг.
— Но... я ведь проиграл! А ты, насколько понимаю, получаешь силы от побед.
— Ну да. От побед. И еще кое от чего, с ними связанного. И это кое-что даже лучше, чем победы. Хотя и встречается значительно реже. К сожалению.
— От чего? — Антипов только сейчас начал осознавать, что случилось что-то... положительное. Что, возможно, не приведет к его смерти, а даже наоборот....
— Вот скажи, как называется поступок человека, который настолько глуп, что жертвует всем, что у него есть, ради какой-то высокой и благородной цели? Да еще делает это на поле боя, — воздух рядом с лежащим словно начал сгущаться. В нем появились какие-то мерцающие точки.
— Как называется? — Виктор совсем не был настроен отгадывать загадки. Его интересовал главный вопрос — будет он жить или нет.
— Очень просто, — точки сгруппировались, оформляясь в какой-то образ. — Подвиг. Обычный подвиг, посвященный мне, скромному богу войны. Вот так-то, мой друг.
Антипов был готов зажмуриться, так непривычно оказалось зрелище, возникшее перед ним. Совсем неподалеку появился полупрозрачный силуэт мужчины, окруженного золотистым сиянием. Его кучерявая борода оставалась неподвижной, несмотря на легкий ветерок, а глаза... глаза смотрели насмешливо, словно говоря: 'Молодец. Тебе пришлось тяжело, но это того стоило. Я почти готов исполнить любое твое желание. Еще пара тысяч таких боев — и дело сделано. Сущий пустяк'.
Глава 16.
Чудеса и обыденные явления нередко очень похожи. Настолько, что их может отличить только наметанный глаз человека, разбирающегося в вопросе. Возьмем простой пример. В доме, который отключен от источника питания за неуплату, вдруг загораются все лампы. Чудо? Да, несомненно, если оценивать происходящее с точки зрения представителя электрической компании. Но с точки зрения владельца дома, который напрямую подключился к воздушной линии электропередачи, это не будет чудом. Поэтому все необычные явления целиком зависят от наблюдателя, его образованности и осведомленности.
Однако Кушарю было достаточно своего собственного житейского образования, чтобы понять, что он является свидетелем чего-то странного. Когда лесоруб явился на полянку, переживая о том, увидит ли своего сына живым, то обнаружил Ролта не только в сознании, но и стоящего в полный рост и сжимающего в руках толстый сук дерева. Кушарь был потрясен до глубины души. И, естественно, первая его мысль касалась сомнений в собственном рассудке.
— Ролт, ты ли это?! — воскликнул он. — Или мне все чудится? Почему ты стоишь? Разве можешь стоять?!
Виктор обернулся к собеседнику, отрывая внимательный взгляд от своей ноши.
— Прости, отец, что невольно напугал тебя, — ответил он. — Но это действительно я. И со мной сейчас в порядке... похоже на то.
— Но... как это может быть? — Кушарь нерешительно шагнул к сыну, губы его дрожали.
— Да я это, я. Вот можешь потрогать, — Антипов протянул лесорубу руку, но не смог справиться с деревом, отчего то выскользнуло и, ударив его по ноге, откатилось прочь.
Виктор стоически перенес боль. Удар бревном был такой мелочью по сравнению со всем остальным.
— Но... что случилось? — Кушарь был по-прежнему поражен. Он подошел к Ролту, стоящему на одной ноге и сжимающему обеими руками другую нижнюю конечность, и крепко взял его за плечо. Ошибки не было — перед ним был действительно его сын. Не в силах сдержать своих чувств, лесоруб обнял Ролта.
— Понимаешь, отец, — задыхаясь в крепких объятиях, начал объяснения Виктор, — я выздоровел совсем внезапно. Вот сразу после того, как ты ушел....
— Так же не бывает! — Кушарь отодвинулся, чтобы еще раз посмотреть на сына.
— Мне так раньше тоже казалось. Но потом... когда на меня упало дерево... я начал кое-что подозревать.
— Что? При чем тут дерево? — в голосе лесоруба было недоумение.
— Все началось с него, отец. Вот подумай сам. Огромное дерево падает на человека. Бьет его по голове. Может ли он выжить после этого? Ну, сомневаюсь. А я выжил! И не просто выжил, а болел совсем недолго!
— И что?
— Как что? После этого я заподозрил, что тут все не так просто. И решил проверить.
— Проверить?
— Ну да, отец. Ты же помнишь, что я несколько раз ходил на эту поляну? Мне показалось, что именно это место обладает целебными свойствами. Здесь я чувствую прилив сил... И вот, когда неважно себя чувствовал пару раз, приходил сюда. И что ты думаешь? Немедленно выздоравливал!
Лесоруб смотрел на Ролта широко открытыми глазами. Потом отвернулся и начал осматривать поляну. Он даже присел, чтобы потрогать траву под ногами. Все выглядело нормальным.
— Но, Ролт, тут же нет ничего особенного!
— Нет. Но я-то здесь выздоравливаю!
Это был несомненный факт, который нечем опровергнуть. Лесоруб еще раз осмотрелся и нерешительно спросил:
— А это место только тебе помогает или кому-нибудь еще?
— Думаю, что только мне, — серьезно ответил Виктор. — Я ведь лишь чувствую здесь прилив сил. Ты не чувствуешь, не так ли?
Кушарь прислушался к себе:
— Да нет, вроде.
— Ну вот. Все правильно тогда.
Лесоруб нахмурился. Он решительно не понимал, что происходит, ему не нравилось объяснение, данное сыном, но ничего другого просто не было.
— А что мы скажем в замке? — поинтересовался Кушарь. — Расскажем им... как есть?
— Ну что ты, отец, — горячо возразил Виктор. — Разве можно говорить об этом? О полянке и прочем.... Уверен, что господин барон решит расследовать, что и как.... Еще запретит мне сюда приходить. Нет. Мы скажем другое.
— Что?
— Что я выздоровел своим ходом.
— Но....
— Вот послушай, что я придумал. Мы возвращаемся в замок вечером. Я еду на телеге... лежу. По-прежнему смертельно болен, но почему-то не умер. И завтра не умираю и послезавтра.... И раз так, то понятно, что выздоравливаю!
— Да, это хорошо, — согласился лесоруб. — В это все поверят. А долго болеть собираешься?
— Неделю примерно.
— Неделю?! Так у тебя же переломы! Ну, были....
Вот именно в этом заключалась слабость плана Виктора. Он не хотел долго болеть и торопился изучить небольшой подарок, который получил от Ареса. Не желал также и рассказывать никому правду. Включая Кушаря. Арес высказался определенно на этот счет: время не пришло и в случае чего от спешки вреда будет больше, чем пользы. Раннее обнаружение себя противоречило намерениям пришлого бога.
— Это мы потом решим, отец, когда придет время выздоравливать. Объявим, что существует какое-нибудь целебное средство или что-то вроде этого. Конечно, нужно сделать так, чтобы звучало достоверно. Но у меня будет целая неделя, чтобы все обдумать. Главное — лекаря ко мне не подпускать, если он вдруг решит полюбопытствовать.
Конечно, Кушарь замечал, как переменился его сын, но чтобы так.... Чтобы придумать с ходу разумное объяснение невероятному событию.... Это поразило лесоруба чуть ли не больше, чем чудесное выздоровление. Ему казалось, что перед ним совсем другой человек.
Поверил ли он в объяснение о поляне? Не совсем. Здравый смысл пожилого человека подсказывал ему, что здесь что-то не так. Как поляна сама по себе может кого-то излечить? Чепуха. Но, с другой стороны, возможно, здесь скрывается такая тайна, о которой лучше не расспрашивать. Тем более, на этой самой поляне. Может быть, потом что-то прояснится. А сейчас разумнее сделать вид, что поверил. Но, в любом случае, Кушарь был безумно рад, что не потерял своего единственного сына.
— Я тут еще побуду, отец, — сообщил Виктор. -А ты может быть пойдешь к телеге? Нельзя ведь ее бросать около дороги. Вдруг украдут. А вечером вместе поедем. С тобой пойти не могу, а не то увидит кто.
— Но ты можешь просто полежать на телеге, — возразил Кушарь. Ему не очень-то хотелось сейчас расставаться с сыном.
— Успею еще належаться. Целая неделя впереди. Кстати, ты не мог бы мне дать топор? — Виктор кивнул на небольшой топорик, торчащий из-за пояса лесоруба.
— Зачем тебе? — поинтересовался Кушарь.
— Сгодится для чего-нибудь. Что мне тут без дела ошиваться?
Виктор еще немного поговорил с лесорубом, а потом, когда тот ушел, нагнулся и поднял оброненное бревно.
— Все же оно тонковато, — сказал он. — Да и суховато. Наверное, придется другой сук срубить.
— Решай сам, — отозвался невидимый голос. — Ты же считаешь, что справишься.
— Ролт — просто мастер по дереву, Арес, — ответил Виктор. — С этим обычным топориком он мог вырубить все, что угодно. Думаю, у меня получится. А сходство какое требуется?
— Что значит какое? Сходство должно быть. Я не требую абсолютного, но хотя бы примерно. Чтобы меня можно было узнать. Будь у меня больше сил, было бы достаточно любой хорошо сделанной статуи с атрибутами и надписями. Но сейчас мне нужно сходство, так проще будет перемещаться.
— А размер? Вот такая высота достаточна? — Антипов широко развел руки.
— Да. Хотя чем выше, тем лучше.
'Ну, конечно, он хочет метра три-четыре, господин скульптор из Родоса, — подумал Виктор. — но такой размах я просто не потяну. Метр — вот мой предел и то придется несколько часов проваландаться. Надо думать, что до заката закончу'.
Однако Антипов рьяно взялся за дело. Прежнее бревно, которое он нашел в лесу, было отброшено, зато обнаружился подходящий сук. Виктор быстро срубил его, удалил ненужные ветки и начал свою деятельность в этом мире в качестве художника. Он специально отошел подальше от поляны, прежде всего затем, чтобы Кушарь, если вдруг вернется на поляну, не смог понять, чем Ролт занимается, но также и для того, чтобы и Арес не видел ход процесса. Виктор, несмотря на решительные заверения заказчика в успехе, отнюдь не был полон надежд на благополучный исход. Это была его первая серьезная творческая работа в качестве скульптора.
