— Ох и болван же ты, сохрани Тибор твою душу,— засмеялся храмовник. При этом он чуть не пролил остатки вина из бокала на сутану.— Ценят тебя, дружище. Ценили и будут ценить. Просто необязательно каждому человеку говорить, как он незаменим и насколько он хорош, не зачем тешить его самовлюбленность.

— Да дело не в самовлюбленности. Неужели думаешь, что за семьдесят лет я от нее не избавился? В любом случае закроем эту тему.— Мийэн отругал себя за мысли, недостойные служителя Порядка. Однако не узнать через столько лет, как видели его уход со стороны бывшие товарищи, сейчас не мог.

— Закроем, тем более встретились мы обсуждать не прошлое, а будущее,— сказал Дугшащ, откидывая голову назад. Его цепкий по-прежнему взгляд уперся в потолок. Мийэн тоже посмотрел на большую карту. Художник, работавший над ней, изобразил каждый объект с любовью. Реки, словно настоящие, стремились к морям и океанам. Горы и леса были ярко раскрашены в серое и зеленое. За многочисленными черными точками на карте Энхора крылось многое. Где-то случались прямые столкновения с отрядами хаоситов, где-то обнаруживались проведенные ими кровавые обряды, где-то удавалось найти их соглядатаев в крупных городах.

— Видишь вот эту?— спросил старший храмовник, указав пальцем на отметку возле гор на южной границе Пердожалафа.

— Да, самая жирная здесь. Что там?

— Месяц назад пали семнадцать наших: семь тилбэчинов и десять солдат. Ну и пара десятков местных жителей, оказывающих им помощь.

— Засада?— уточнил Мийэн. Столько погибших в одной схватке! Он уже отвык слышать, как умирают те, кто поклялся защищать мир от зла, источником которого являлся Великий Саусесан. Такие вести печалили, даже если Мийэн не знал убитых лично.

— Не совсем. Мы искали там з'уархтил.

— Великий Порядок, судя по тому, что группа была большой, нечто важное?

— Верно,— произнес Дугшащ, отпивая из бокала.— Очень мощный з'уархтил, маскирующий излучение жизненной энергии. Если помнишь, тот самый, который долгое время помогал шпионить за одним из н'уданов в последней войне.

— Да, кажется, это был Фатьюм Отравитель. Выходит, хаоситы посчитали, что группа храмовников ищет что-то важное, и шли за ними по пятам,— предположил развитие событий Мийэн.

— Нет, здесь ты не угадал. Слуги Хаоса сами искали там тот же з'уархтил. Отряды столкнулись случайно в одном из горных ущелий.

— Откуда они знали, где искать?!

— Бьешь в самую сердцевину, Мийэн, не растерял еще хватку.— Дугшащ добавил в бокалы белого вина.— Сведения об этом были достоянием храмовников, никто больше не мог знать этого. Поэтому ответ на твой вопрос на виду. В наших рядах есть предатель и, боюсь, он не одинок.

— В том, что среди нас есть отвернувшийся от Порядка, нет ничего удивительного, подобное случалось всегда, да обрушится гнев Тибора на их продажные души. Почему ты уверен, что изменников несколько?

— В Пердожалафе как раз хранилась запись, куда в случае возможного провала, наш шпион должен был спрятать з'уархтил. Кто-то из местных храмовников некоторое время назад сменил шкуру и выдал тайну врагам. А кроме этого, у нас появились достоверная информация, что в Шантайзе действует агент Хаоса. Так что их минимум уже двое.

— Откуда ветер дует?— поинтересовался Мийэн.

— Не имею права говорить об этом даже с тобой. Посвящены только члены Совета и некоторые храмовники, в чьи обязанности входит поиск вот таких вот неверных сынов Порядка. Даже по дружбе не скажу, прошу не затаить обиды. Наш уважаемый н'шаст пока тоже не в курсе, не слишком часто радует нас своим присутствием после смерти месэры Чисхарганы. Украденный з'уархтил усилит хаоситских шпионов. Мало того, что его обладатель скроет способность управлять жизненной силой от нас; загасив ауру, он сможет одурачить даже самого Аархина Маггорайхена! Или, не дай Тибор этому произойти, убить последнего н'шаста в Энхоре. После гибели Ритайлины Чисхарганы нам итак пришлось туго, а что будет, когда Хранители Порядка сгинут окончательно? Неизвестно, сколько Аархин будет еще ломать голову над очищением Источника. Где взять новых?

— Что-то тебя на совсем мрачные мысли потянуло, друг. В конце концов, Великий Саусесан еще далеко от физического воплощения.

— А откуда взяться светлым думам?— Дугшащ показал на точку, находящуюся на другом конце карты возле крупного порта Юружаоя.— Здесь двое из ордена д'рута сумели лишить жизни тилбэчина среди бела дня, а ведь с тех пор, как их почти уничтожили, д'рута не совершали столь дерзких нападений.— Палец старшего храмовника сместился на север в центр Джийятской империи.— Здесь буквально в начале месяца Ясеней обнаружили следы человеческого жертвоприношения. Ты только вдумайся! В Джийяте, в землях, где у н'уданов никогда не было весомой поддержки со стороны населения. Возможно, именно такое жертвоприношение нам удалось пресечь прямо возле Грелимарая. Проклятый Хаос будто поднимается с колен, на которые его поставили столетие назад. И это без участия н'уданов!

— Вести, которые я принес, поднимут тебе настроение,— сказал Мийэн, отставляя в сторону пустой бокал. Впервые он заметил усталость на лице Дугшаща.

— Весь во внимании, друг.

— Есть достоверные доказательства, что один из хаоситов в Темнице готов вернуться на сторону Порядка. Он знает, где в данное время находится штаб прислужников Великого Саусесана. Что скажешь?

— Что же,— произнес Дугшащ после недолгого молчания.— Я бы ни за что не поверил в это, если бы услышал твои слова от кого-то другого. Кроме, конечно же, Маггорайхена. А про предателей этот несчастный...

— Нет,— сразу перебил старого товарища Мийэн.— Он и про тайное убежище хаоситов узнал случайно. Нам крайне повезло.

— Кто он и чего хочет взамен?

— Ульфиязак Парагоенш. Ты знаешь его, младший сын из старой дворянской семьи. Он просит лишь защиты и прощения.

— Ну, с первым мы справимся самостоятельно. Лучшей защиты, чем Темница ему сейчас не сыскать. Тем более, будет подозрительно, если мы его освободим и посадим под домашний арест до суда. А по поводу прощения решать лишь Хранителю Порядка. Он вообще собирается выбраться из своей пещеры и почтить нас присутствием? В Шантайзе, насколько я осведомлен, он появляется частенько.

— Собирается,— ответил Мийэн, не упомянув про детей. Это было дело его и Аархина, никто больше не был в курсе предназначения двух девушек и юноши. Насколько главный наблюдатель порта знал, даже Храм Порядка в Нагарских горах Маггорайхен еще не посвятил в свои планы.— Но это еще не все, что поведал наш грелимарайский грешник. Среди пленных содержится лидер хаоситов!

— Ты не шутишь?!— Дугшащ вскочил с кресла и заметался по комнате, словно что-то внезапно потерял.

— Его зовут Тульгарн. Я сам не уверен, что он именно предводитель всего союза последователей Великого Саусесана. Возможно, он координирует деятельность хаоситов на территории нашего государства.

— Неважно! Если в руках у нас такая крупная дичь, значит, есть вероятность выйти и на остальных предводителей. Сумел порадовать ты старого приятеля, Мийэн, я готов тебя расцеловать, словно девчонка.

— И вот с этим Тульгарном связана одна проблема.

— Ну что там еще? Ты всегда умел сбивать с толку! Сначала говоришь, что мое настроение поднимется, а теперь сообщаешь, что существует некая проблема.

— Тульгарн не отвечает Вопрошающим, а только улыбается.— Мийэн после допроса Ульфиязака взглянул на этого слугу Хаоса. Тульгарн был средних лет, мощного телосложения. Такие мужчины нередко становились личными стражниками у знатных вельмож и пользовались успехом у противоположного пола. Он обладал длинными вьющимися волосами, которые бы подошли и юной деве. Тульгарн сидел, прислонившись к стене и не замечая царящий вокруг жар. Он действительно улыбался. Всегда. По словам стражников, улыбка не сходила с лица Тульгарна даже во сне. Сумасшедшего вряд ли бы избрали лидером хаоситов, поэтому он просто насмехался над всем. Над стенами, в которых его держали, над Порядком, который он поклялся выжечь в Энхоре. Тульгарн что-то знал и ждал.— Я предполагаю, что он не собирается дожидаться суда, назначенного Наместником.

— Думаешь, хочет бежать? Ты сам должен понимать, что из Темницы просто так не вырваться. На моем веку такого ни разу не было.

— Да, если никто не поможет на поверхности. Я считаю, что хаоситы нанесут удар прямо здесь, в Грелимарае, поэтому необходимо увеличить численность не только людей Жгералиха, но и Храмовников.

Дверь в кабинет распахнулась, и внутрь ввалился запыхавшийся лопоухий парень в коричневой сутане послушника.

— Месэр Нерволджац, простите, что без стука. Наместник Базикувк приехал, какие-то важные новости, объявлен сбор в Малом Зале.— Мальчишка не удосужился получить ответ и выбежал прочь.

— Наместник без предупреждения? Очень похоже на Лухаврина. Сдается, опять какая-нибудь мелочная причина. — Дугшащ поскреб подбородок большим пальцем.— Вот так — сядешь со старым другом поболтать, а не дают. Пойдешь тогда со мной, Мийэн. Только пара советов: не сильно высовывайся и не никому не говори, что мы пили вино. Другие члены Совета на меня косо смотрят, когда я выпиваю на службе. Наверное, завидуют, что я все равно сохраняю трезвость ума при этом.

Коридоры Храма Тибора в Грелимарае Мийэн помнил чуть ли не до последнего камня. Он мог найти нужную комнату или келью с завязанными глазами или пробежаться по лабиринту подземелий, ни разу не заблудившись. Когда-то эти древние стены заменяли ему все: здесь он жил, учился и познавал таинства энергии. Теперь он спешил вместе с Дугшащем Нерволджацем на собрание, как в старые добрые времена. Возникло ощущение, что долгих лет, в течение которых Мийэн не бывал в Храме, не существовало. Все вернулось на круги своя.

Малый зал представлял собой просторное овальное помещение, днем освещаемое солнцем через специально расположенные в крыше люки, а ночью с помощью энергетических светильников, которые сейчас не горели. Ступенеобразные ряды резных деревянных сидений возвышались вокруг. Малый зал был самой молодой пристройкой грелимарайского Храма Тибора, его соорудили лишь два века назад, чтобы проводить совещания, касающиеся городских нужд. Массивные дубовые двери, на которых силой энергии выжгли восьмиконечные звезды, отворялись чаще, чем каменные врата, за которыми находился Большой зал. В последний раз он открывался сто шесть лет назад, в год разгрома приспешников Хаоса. Тогда решалась судьба выживших н'уданов. По слухам, зал не был заполнен и на половину — таковы были потери тех, кто защищал свободу Энхора. Тилбэчины, простые воины-храмовники — они отдали жизни, чтобы этот и другие Храмы Порядка стояли на земле до сих пор.

Мийэн и Дугшащ смешались с идущими по коридорам храмовниками. Кое-кто из них узнавал смотрителя порта и с удивлением кивал в приветствии. Мийэн отвечал взаимностью, но ему хотелось скорее занять место где-нибудь в тени. А то пойдут толки, что он скучает на новой должности спустя столько времени. Мимо стрелой пролетел Эвтей. Песочная голова так спешил, что не заметил старого учителя. Наконец, Мийэн со старшим храмовником сели неподалеку от входа, где на них уже не обращали внимания. Все смотрели в центр Малого зала, где за кафедрой стоял Наместник Виленсбашига Лухаврин Базикувк. Он облачился в дорогие одежды, и даже с самого дальнего ряда было видно, как сверкают на его руках браслеты из красного золота — символы его должности. Лухаврин с терпением, присущим истинному правителю, дождался, пока все, кому хватило места в Малом зале, опустились на сиденья. Наместник, наконец, откашлялся и заговорил:

— Прошу прощения, что это собрание получилось таким внезапным. Но король Заркондая, храни его Великий и вечный Порядок, просить оказать помощь в охране скульптуры Ритайлины Чисхарганы, которую сегодня утром доставили к нам по морю. Существует опасность, что продавшие душу Великому Саусесану могут уничтожить сей памятник павшему Хранителю прежде, чем его успеют переправить в пункт назначения. Солдат из городских отделений мы выделим достаточно, но с тилбэчинами будет надежнее. Что скажете, мудрейшие?

— В этом весь наш Наместник,— зашептал Дугшащ, пока в зале оживленно начались обсуждения.— Каждый раз когда я думаю, что собрание вызвано чем-то действительно важным, на деле оказывается, что причины — очередной пустяк. Он бы еще советовался с нами по поводу переписки со своими любовницами. Сдалась заркондайцам эта статуя! Не верю, чтобы при жизни Ритайлина желала такого поклонения, но кто меня будет слушать? Я всего лишь пьяница, иногда не сдерживающий свой острый язык.

Каменные изваяния н'шастов находились в Нагарских горах; так было издавна принято, что после смерти, Хранители Порядка увековечивались в скалах, где стоял первый храм Тибора в Энхоре уже тысячи лет. Но Заркондай, родина месэры Чисхарганы, возжелал отдать дань погибшему защитнику света, поставив на центральной площади их столицы бронзовое изваяние высотой пятьдесят шагов. Аархин Маггорайхен не возражал, хотя Мийэн был уверен на тот момент, что последний н'шаст выскажется против нелепой задумки. Но, видимо, чувство вины за смерть Ритайлины все еще не оставляло его, и Аархин даже лично посещал Соророр, чтобы найти лучших мастеров.

Храмовники постановили выделить семь тилбэчинов на неделю, пока скульптура должна была храниться в Грелимарае. Дугшащ воспользовался моментом и попросил не расходиться, чтобы донести до Совета разговор с Мийэном. Сам смотритель порта не решился досидеть до конца, ведь ему могли задавать вопросы, а он желал этого меньше всего. Мийэн тихо вышел из Малого Зала, пока Дугшащ начал говорить издалека, а затем покинул близкие сердцу стены Храма. Мийэну еще нужно было попрощаться с детьми и Фульмером, которые уже ожидали его указа выехать из города.

Каждый воспринял известие об отъезде по-разному. Помощник Мийэна был несказанно рад получить возможность увидеть родные места. Он, конечно, переживал, что оставит главного смотрителя порта без писаря и вкусной фукеры, но Мийэн убедил Фульмера, что справится без него. Ральмидур тоже не скрывал удовольствия покинуть пределы Грелимарая. Мальчишке хотелось свежего воздуха, деревенского спокойствия. Тем более, что там он мог свободно оседлать капита и гонять по округе.

Саанка немного расстроилась. Она привыкла к Грелимараю, ей нравились здешние парки и сады. И девочка искренне привязалась в своей наставнице. Мийэн пообещал, что они обязательно еще увидятся. Но хуже всех, само собой, отреагировала Ахшамилла. Эта бестия закатила неистовую истерику, а после проревела всю ночь в подушку. Она кричала на Мийэна, обвиняя его в том, что мало того, что он забрал ее из дворца Наместника в свой тесный дом, так теперь еще собирается отправить в вонючую захолустную деревню! Мийэн выслушал этот спектакль молча, но снова поймал себя на жутком желании высечь эту юную деву при первой возможности. Может быть, горящие от ударов ягодицы, прибавили бы Ахшамилле чуточку тактичности.

Уже вечером после проводов, Мийэн сидел в кабинете, проверяя поступившие торговые грамоты с прибывших судов. Статую Ритайлины уже погрузили на специальные телеги и отвезли на свободную площадь. В дверь громко постучали, и на приглашение войти откликнулся Песочная голова.