Телепупс. Роман-фантазия. Постмодернизму посвящается.

— Какие?

— Национальные. А что?

— Подумалось.

— Так вот. Наши национальные табу стремительно разрушаются. Я хочу сказать, что если нам, в смысле людям, станет все позволено, то мы, в смысле россияне, перестанем существовать как самостоятельная культурная единица на планете Земля.

— Очень глобально и совершенно бессмысленно. Ты сам всю сознательную жизнь занимался тем, что разрушал табу. У кого ты списал этот бред?

— Нет, родной, это не бред, а твое мировоззрение. А если даже и бред, то уже твой. — Эдик протянул мне бумажки с наброском "моих" мыслей. — Прочитай и по возможности запомни. Наша ближайшая задача — подвести под нашу с тобой оппозицию хоть какую-нибудь философскую базу.

— И какую же?

— Да. Мы... Ты... Словом, они... Разрушали российские культурные табу. — Эдик мотнул головой в сторону зрелища. Патриарх как раз закончил свои хождения вокруг погребального костра и отошел. Дрова быстро занялись огнем. — Разрушали. Но, уничтожая вековые, нельзя на их место поставить новодел. Не в одночасье. Десятилетия, столетия пройти должны, а у нас срок окупаемости максимум к концу сезона. И потом, человеку нельзя запретить быть тем, кем он является. А мы, россияне, спокон веков хотим цензуры, свободы, порядка, открытости, прошлого, будущего, комфорта, великой идеи, за которую можно отдать жизнь и чтобы этого никто не требовал. И самое главное, что мы хотим этого одновременно, а значит ни одно из этих желаний неосуществимо. Всеобщее бессилие.

— Об этом буду говорить я?!

— Не обязательно, но примерно. С большим акцентом на цензуру, порядок и прошлое. Так что давай сразу после похорон в студию. Главное не забывай, что мы будущая оппозиция. Как бы.

Я не забывал, но привыкнуть к ощущению внесистемности было трудно. Также трудно, как к тому, что со мной нет Шуры. Его остатки стремительно возносились на небо легким белым дымком. Над нами парили аранжировка от Игоря Убойного и легкий винный запах от ароматизированных дров. Был человек, нет человека. Огонь разгорелся настолько сильно, что стоящие близко к нему "друзья" и "почитатели" стихийно качнулись назад.

Вот, если бы Шуру сжигали ночью или хотя бы на закате было бы гораздо зрелищней. А потом сразу траурный салют.

Когда прогорел погребальный костер, сообщили, что так и не появившийся Президент лично разбросает прах покойного со своего VIP-самолета "Россия". Желающие присутствовать могут забронировать место по адресу www.president...

* * *

— Работаем на счет три! И раз! Два! Три!

— Привет, Женя. Привет всем.

Загорается табличка "Овации". Студийная массовка делает овации. В кадр тут же выскочили пышногрудые девицы из группы поддержки.

ЛЮБОЙ ТЯЖЕЛЫЙ РАЗГОВОР ВАМ СКРАСЯТ СОКИ И НЕКТАРЫ "J7"!!! Продукция компании "Вимм-Билль-Данн".

— Здравствуйте, уважаемый Василий Иванович. — Теплое дружеское рукопожатие, приветливая улыбка, серьезные глаза блеском отражают искренность чувств многомиллионной аудитории. — В гостях у ток-шоу "Тяжелый разговор", человек который уже не нуждается в представлении. Вася Чапаев, канал "Единственный" приветствует вас.

— Да, да. Здравствуйте.

Табличка "Аплодисменты".

— Жаль, что мы встречаемся при столь трагических обстоятельствах. Случайность с Шурой, вы стали его приемником, потом вас скандально уволили. Вас узнала вся страна.

— Да, дерьмо это все!

— Как?! — По студии прокатились многочисленные вздохи, а выражение лица Жени модифицировалась из доброжелательного в недоумевающее.

— Дерьмо! На самом деле Шурка очень вовремя скопытился.

ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ ЭТОЙ НЕДЕЛИ ВЫБИРАЕТ СОКИ И НЕКТАРЫ "J7"!!! Продукция компании "Вимм-Билль-Данн".

Пока сиськастые девчонки отрабатывали свои па, на меня накинулся Женя:

— Васька, мудак! Что ты делаешь?! У нас прямое вещание! Тут тебе, бля, не для быдла передачка! Здесь с серьезными людьми базарят!

— Заткнись, говнюк!

— Да я тебя, суку, в порошок сотру!

— В гробу я тебя видел!

За столь милой беседой нас застал эфир.

Как потом рассказывала Танька, после слова "говнюк" отдел маркетинга отметил рост интереса зрительской аудитории.

— Итак, мы продолжаем. — На сей раз, Женя улыбался жизнерадостно.

Аплодисменты.

— Вася, недавно вы были в Петербурге и открыли проект по демократизации регионов. Не изменилось ли ваше мнение после столь печальных событий?

— Да, какие к свиньям собачьим "печальные события"?! — Женя в очередной раз потянулся к стакану с апельсиновым соком. — Погоди, погоди с рекламой! Это ПотреБЛЯТСТВО, на котором мы зарабатываем деньги, создаем рабочие места и платим налоги. Мы все хотим трахаться, жрать, отдыхать, есть и пить. Все, что удовлетворяет наши желания — это продукт продажи. Значит, чтобы продать необходимо человеческое хотение купить. Подчеркиваю!!!...

На экране суфлера слово "подчеркиваю" было действительно подчеркнуто. Я не нашел ничего лучшего и просто его прокричал. Два раза.

— Я подчеркиваю!!! Не завоевать, не выпросить и уж тем более не заработать. Именно купить. Получить подробный чек и почувствовать свою независимость. Почувствовать способность ненавязчиво повелевать окружающим миром и собой в этом мире. Не отходя от кассы. Воплотить себя и свои мечты об идеальной жизни в вещах, которые лежат на полках супермаркета или, которые тебе пришлют сразу, после того как ты сообщишь номер кредитки.

Овации зрителей, переходящие в затихающие аплодисменты.

ВСЕ КРАСКИ МИРА В СОКАХ И НЕКТАРАХ "J7"!!!...

Как только выбежали рекламные девицы, Женя сорвался со своего места и бросился ко мне:

— Из-за тебя, урода, нам программу закроют!

У него получилась довольно звонкая и больная пощечина. Он не дал мне подняться с кресла, придавив своим животиком.

Студийная массовка заулюлюкала.

... Продукция компании "Вимм-Билль-Данн".

— Уберите его от меня! — кричал я, но так и не получил помощи. На таких серьезных аналитических передачах не держат штатных вышибал. Комплекцией с Женей я конкурировать не мог и поэтому пошел на крайние меры.

"Приносим извинения за временные технические трудности".

— И все же мы должны довести передачу до конца.— Женя платком закрывал подбитый глаз.

— Ну, несомненно, — кивнул я, потирая кулак.

— Ты... Вы... уважаемый... говорили о...

— Я говорил о том, что никто из нас не хочет всерьез заниматься проблемами экономики, права, культуры и, наконец, политики. Все это связано с самой мерзкой вещью на земле. С работой. Ведь, думать, много думать и разбираться в проблемах окружающей действительности — это работа. Тоже. Домашняя, сверхурочная работа, за которую не платят. Вот мы и стараемся сделать политику как можно легче для восприятия, понятнее и как можно более доступнее.

— Это как?

— А вот так, — объяснил я и ударил Женю в нос...

ПОЗНАЙТЕ СТРАСТЬ ЖИЗНИ ВМЕСТЕ С СОКАМИ И НЕКТАРАМИ "J7"!!!...

Бурные овации плавно перешли в скандирование:

— Вася! Вася!! Вася!!!

Мы мутузили друг друга пока TV-girl's ритмично махали ногами и трясли грудями.

... Продукция компании "Вимм-Билль-Данн".

— Вася! Вася!! Вася!!!

"Приносим извинения за временные технические трудности".

— Вася! Вася!! Вася!!!

"КОНЕЦ".

Потусторонний голос выпускающего редактора объявил:

— Всем спасибо! Все свободны!

Студийные экраны продублировал надписью:

"ВСЕМ СПАСИБО. ВСЕ СВОБОДНЫ".

— Не сильно я тебя? — Женя указал на мою все еще красную щеку. — На репетиции, вроде слабее получалось.

— Пройдет, — почему-то шепотом ответил я, наконец-то, переводя дух.

В руке материализовалась кружка кофе. Рекламные девчонки взяли по автографу и оставили на моих щеках следы ярко-красной помады. Погасили свет. Операторы отправились курить, вспоминая недавний футбольный матч, в углу зашевелился пылесос. Кофе оказался без сахара, каким-то слабеньким и безвкусным.

— Здорово ты мне в глаз дал. — Женькин глаз по всем признакам обещал превратиться в фингал. — Не переиграли?

— Работа наша такая.

* * *

На стенах длинного коридора телецентра висели фотографии моих многочисленных предшественников. Современных Шикельгруберов и Лимоновых удостоенных того, что с ними разговаривал Женя. Скоро и моя именная фотка впишется между очередным великим политиком и столь же великим писателем.

— Федь, тебе как? Понравилось?

— Василий Иванович, я не слушал, — признался мой верный бодигард. — Да и не смотрю я такую лабуду. Люди вокруг вроде лыбились. Значит как бы ничего, нормально.

Никаких самокопаний. Настоящий матерый человечище. Не зря таких ребят набирали сначала в лейб-гвардию, а потом в дивизию Дзержинского. Стрельнул в толпу на Дворцовой площади и пошел на воскресную молитву. А после дискотеки в ближайшем к части ДК вообще никаких воспоминаний не остается. Чего они там горлопанят? Флаги какие-то, написано что-то. Пли! А потом водометами, водометами.

Народ... Блин!

— Скажите, — спросил я портного, который меня обмерял. — Вы смотрите "Тяжелый разговор"?

— Нет. Мне это скучно. Вообще не понятно, зачем такую муру показывают, — ответил, не поднимаясь с колен, представитель народа.

Эдик, затащивший меня в очень модное и очень концептуальное ателье, не выдержал и тихо захихикал. Он всего лишь хотел поменять мне стиль, в его планы пока не входили опросы общественного мнения.

— Простите великодушно, но надо выяснить, какое у вас яичко опущено. Это чтобы брюки хорошо сидели.

Я естественно не помнил, какое из них... даже не представлял, как это можно проверить.

— Не волнуйтесь. Я все сделаю сам и архи-аккуратно.

Действительно, все получилось как нельзя лучше. Глядишь, и через три — четыре месяца Москва увидит мою новую привлекательную обертку, полностью соответствующую новому общественному положению. Никаких "Хугов Боссов" и других "Версасев" — печаль о друге не продается. Хотя я думаю... Серьезность скоро войдет в моду.

Вот, например, у парня-обмерщика лицо уже весьма серьезно, сосредоточено и мужественно. Он занимается творчеством. Никакой голубизны. И, судя по возрасту, близкому ко второй половине третьего десятка, он один из социально активных граждан страны.

— Слушайте, вы знаете, что случилось с Шурой?

— С кем?

— С продюсером Президент-Шоу.

— ???

— Мы на этом Шоу выбираем главу государства.

— Вроде что-то... Кажется он заболел. Но я не смотрю политические каналы.

— А вы участвуете в выборах?

— Нет.

— Что совсем? Ни разу не голосовали?

— Пару раз. ... Когда ходил в кино бросал билетики в урну. Не помню по какому случаю. А так, я пиво не пью. Предпочитаю французское бордо. ... Винные марки ведь не участвуют в программе выборов. ... Кажется.

Ни разума, ни души. Одни простейшие реакции на цветовые раздражители яркой рекламы. Посмотрим, дружно кричим "ВАУ!" и бежим черно-белым стадом делать shopping, часто недоумевая и спрашивая себя: "Зачем?".

Средний класс... Блин!

Всеобщее подсознание, требующее чтобы в оральную полость совали жратву и информацию, помогали это все освоить и не требовали ничего взамен.

Вау — вау — вау.

Трудно ему, уроду, пиво от отечественного производителя выпить. Да ладно выпить. Купил бы просто, что б в холодильнике стояло. Оторвал этикетку с бюллетенем для голосования и в ближайший почтовый ящик. Куда проще? Ну, не на туалетную же бумагу клеить открытки для голосования!?

— А телевизор вы смотрите? Хотя бы иногда.

— Смотрю.

— Так включите!

* * *

Самолет летел над периной облаков. Паша любил летать на самолетах. Иногда он сам ими управлял. Он даже пытался управлять атомной подводной лодкой, но ему не позволили.

— Господа. — Пашка был в черном костюме, черной рубашке с черным галстуком. Лицо Президента изображало печальную решимость. — Господа. Время.

Бегущая строка сообщила, что высота ну очень высокая, а температура ну очень низкая. Где-то за кадром раздались всхлипы. Кто плакал, не показали. Все, успевшие зарегистрироваться на последний полет Шуры, будут показаны в новостях, в итернет-отчетах, в журналах и газетах. После. Экраном владел Президент.

— Наша страна, наш народ, все мы понесли невосполнимую утрату. — Если бы я не был с ним знаком, то действительно поверил бы, что Пашка переживает. Ему всегда удавались роли не лишенных брутальности мужчин проходящих через очередной жизненный кризис. — Трагическая случайность, трагический несчастный случай прервал жизнь одного из самых великих художников современности. Шура подарил России свои лучшие творческие годы, он трудился на...

Пашка мне нравился. Правда. Я его заметил еще на отборочном туре. Ему очень удавалось чтение стихов. Он настолько перевоплощался в образ, что его чтение превращалось в маленькую мизансцену, в роль, в игру. У него талант чувствовать текст. Мы проверяли его на умение держать речь с трибуны и давать интервью. Абсолютное перевоплощение. Если бы он не пошел в политику, ему следовало бы стать актером. Я даже думаю, что на будущий год, после ухода с поста он так и сделает.

— ... Мы знали его как человека обладающего светлым чувством юмора, человека с крепким характером, знающим что такое настоящая мужская дружба. Он умел держать слово и обладал деятельным талантом...

Речь Пашки заканчивалась на фоне музыки. Она становилась громче с каждым словом. Это добавляло торжественности и веры.

— Мы будем помнить, — наконец-то пообещал Президент и с последними аккордами нажал кнопку.

Где-то в хвостовой части самолета раскрылся люк и с высоты 12 километров на Россию просыпался пепел самого могучего пидораса страны.

* * *

"Гадкий койот" — лучшее место, чтобы помянуть друга. Название подходящее.

Помянуть хотелось еще и потому, что русские поминки означают принятие алкоголя. Традиция. Помянуть до потери сознания.

Я выпил уже четвертый "дринк", когда передо мной предстал гэбист. Как всегда слегка помятый серый пиджак, такой же как его невыразительное лицо, и вечная папироса во рту.

— Василий. Вы слишком много пьете.

— Ну, повесь меня, — попросил я и указал на потолок заведения, откуда свисали лифчики всех форм и размеров.

— Вам пора завязывать.

— Зачем?

— У вас будет новый проект, — дыхнул дымом чекист и попросил принести ему кофе. "Койот", рассчитывающая на большее внимание к своей персоне надула губки и назвала его "букой".

— Уже пронюхали, с-с-с-суки.

— Василий. Вы себя не бережете. Теперь у вас будет свое шоу, новая жизнь, новый творческий подъем. Вам же этого так хотелось.

— Мне и сейчас хочется, — признался я и опрокинул в себя свой пятый "дринк". — Очень.

Чекист покровительственно улыбался. Он курировал меня вот уже, дай Бог памяти, много лет и всегда общался со мной в манере старшего брата.

— Никаких проблем. Мы вам поможем. — На стойке, под улюлюканье зала, "койот" позволила одному из полупьяных клерков слизать капли виски со своего загорелого животика. Веселье было в самом разгаре. Музыкальный автомат пытался играть медляк, но его забивал ревущий кантри. Затянутые в кожаные корсеты "койоты" танцевали на стойке, а вечно молодые яппи набирались коктейлями, глазея на девичьи формы. Культовое место для русских брокеров, банкиров и финансистов. Контролируемый хаос.