Эликсир Любви

Алексей прислушался. Из кухни доносилось позвякивание посуды. Это, наверное, Соня. Начало недели — мама должна уйти на работу, если только не взяла отгул в связи с приездом дочери. Непохоже. Других звуков не наблюдалось. "Вот и славненько". Он не стал одеваться, а завернувшись в одеяло, пошел на звуки. Так и есть — это Соня хозяйничала в отсутствии мамы. Алексей остановился на входе. За хлопотами девушка не заметила его. Он же просто замер, любуясь ею. Такой он видел её впервые. В одном ХАЛАТИКЕ! Обычно, домашние халаты жен навевают тоску на мужчин. Возможно, они и удобны в быту, но не очень-то и радуют глаз. Другое дело полупрозрачные пеньюары-завлекалочки. Эта одежда (?) для особых случаев и не всегда ради мужей. С виду простенький, короткий халатик на Соне смотрелся не хуже. Неважно, что из материальчика незатейливого, сидел-то как: ножку видно высоко, по самое "небалуйся". И "небалуйся" это, сердце чуяло, прикрыто декольтированными французскими трусиками. А как грудь выглядывает из выреза! Свободная от белья, нежная проказница так и норовила выскользнуть из халатика, покрасоваться на свободе, мол, любуйтесь мной. "Да мы и не против," — не стеснялся разглядывать Алексей. Словно ощутив посторонний взгляд, Соня поглубже запахнулась. Она потянулась к холодильнику, что стоял рядом, на входе и тут заметила в дверях Алексея. От неожиданности она вздрогнула:

— Напугал.

— Доброе утро. — Засветился Алексей.

— Зачем подкрадываешься, пугаешь бедных девушек. Да еще и вырядился привидением.

— Извини, не хотел. А где мама? — На всякий случай спросил Алексей.

— На работе. Ты как себя чувствуешь? — Справилась Соня.

— Как в мусульманском аду.

— Что так? Почему? — Соня вопросительно глянула на Алексея.

— Где-то читал, что души грешников Аллах привязывает к столбу, а мимо вереницей ходят обнаженные гурии. Одна соблазнительнее другой. Такую пытку стерпит не всякий. А ты по обворожительнее райской девы будешь.

Вместо ответа Соня протянула ему градусник:

— Возьми-ка.

— Да, я здоров, — попытался противиться Алексей.

— Вот мы и проверим. Марш в койку, — Соня вытолкала его с кухни.

— Градусником, градусником проверим, — Добавила она, исключая двусмысленность своих слов.

Алексей прошлепал обратно на диван. Как иногда приятно, что о твоем здоровье заботятся и не по обязательству. Он прислушивался, как девушка хлопотала на кухне. "Она еще и хозяйка? — продолжал делать открытия Алексей, — Кто бы сказал за нее ранее — в глаза рассмеялся. Чтобы холеная дамочка с длиннющими ногтями оказалась еще и прилежной хозяйкой? Ну, ладно, вчера хотела маме сюрприз сделать, а сегодня-то чего на кухне колупаться? Во-первых, там и так все идеально. А, во-вторых, в отпуске она или нет? Да под крылом родительским грех не расслабиться, поваляться подольше, полениться вволю. И не рисуется ведь! Воспитание! Спасибо вам, Галина Михайловна за дочку. Спасибо за все, особенно за то, что Вы сегодня на работе. Ну, что там копается Соня?" Перед глазами встала картина, виденная им в кухне, где девушка в миленьком халатике. "Как она прелестна. Миллионам женщин стоит больших усилий чтобы казаться красивыми: гимнастика, массаж, косметологи... Как много разработано человечеством для достижения женщиной всего лишь двух целей: выглядеть лучше подружек-соперниц и завоевать сердце мужчины. А ей и не нужно ничего такого. Даже без косметики, в простеньком халатике чудо как хороша. Что за ножка! А грудь! А..."

Он уже хотел встать и бежать на кухню, как Соня вышла сама.

— Лежи. Лежи.

Она протянула руку за градусником. Алексей отдал. Соня поднесла градусник к глазам. Она стояла так близко, что Алексей не удержался. Он подхватил девушку и завалил к себе на диван.

— Подожди, градусник разобьем. — Шепнула она.

— Давай его сюда.

— Знаешь, почему Клеопатра утром убивала своих любовников? — Неожиданно спросила она, вмиг остужая внезапный порыв.

— Царица Клеопатра? Больная извращенка. — Алексей не собирался выпускать желанную добычу.

Добыча продолжала болтать, уклоняясь от поцелуев:

— Никакая она не больная. Самых благородных кровей была. По утру, запах изо рта очередного любовника доводил Клеопатру до истерики. Избранники ее пренебрегали стоматологами. Да и не было дантистов в то время.

— Тогда полежи, пожалуйста, я — мигом.

Алексей забрал у нее градусник и умчался в ванную. Там он пожевал зубную пасту, наскоро прополоскал рот и бегом вернулся обратно. Девушки в комнате не было. Неприятно кольнуло: "Неужели посмеялась?" Он заглянул в кухню, затем в спальню. Соня оказалась там, стояла перед зеркалом, проводя щеткой по волосам. На кровати, что рядом, покрывало было откинуто. Мамина койка стояла застеленной. Заметив отражение Алексея, девушка обернулась. Оба сделали шаг навстречу, и случилось то, что писатели прошлого века называли "таинством между мужчиной и женщиной".

(От автора: Здесь я позволю себе сделать паузу. Оставляю читателю возможность представить эту картину сообразно своим пристрастиям и фантазиям. Любители посмаковать подобные сцены, могут на время отложить книгу и обратиться к соответствующей литературе. Только не зачитывайтесь слишком, а то мои герои вернутся из "командировки" без Вас.)

... Опомнились они ближе к обеду.

— Я же ничего не приготовила маме, — Всколыхнулась Соня.

Пока Алексей прибирал любовное ложе, одевался и приводил себя в порядок, Соня порхала по кухне. Суп еще не был готов, выручили пельмени. Они как раз сварились к приходу Галины Михайловны. Для Сони и Алексея пельмени стали завтраком и обедом сразу.

От маминого взора ничего не укрылось, но как мудрая женщина она сделала вид, что ничего не заметила. И все же, уходя, она не удержалась и напомнила Соне об обещании сходить в церковь.

Когда за мамой закрылась дверь, Алексей полюбопытствовал о данном обещании. Вчера, за столом, об этом не было не слова. Соня неожиданно смутилась, но все же рассказала, что мама желает видеть ее замужем.

— А при чем здесь церковь? — Удивился Алексей.

— Мама желает мне хорошего человека.

— ???

Соня разъяснила ему, что в местной церкви находятся мощи одной святой. Они как год переданы в здешний приход на хранение. Бытует мнение, что святая помогает в семейной жизни. Мама говорила, что дочка ее сотрудницы, после поклонения святым мощам сразу вышла замуж и весьма удачно.

Алексей промолчал. Не на него ли мамаша, как на будущего зятя делает виды? "А почему бы и нет? — мелькнула мысль, — Иметь такую жену как Соня, хоть и хлопотно, зато как престижно". О настоящей жене он и не думал. В бесформенном халате, без макияжа и в бигудях, Светка осталась там, в тягомотной жизни. Ну разве сравнить ее с Соней? Мед и мед. Алексей вновь ощутил прилив желания. Он приобнял Соню, подталкивая её опять в спальню.

— Погоди, — Остановила его девушка, — У меня сил не осталось. Коленки до сих пор подрагивают. Давай, лучше прогуляемся.

— Мы не надолго, — Не хотел отпускать её Алексей, — А потом, сразу же пойдем.

— Сотрешь меня, на завтра не останется, — Рассмеялась Соня, — Ты лучше вымой посуду, а я пока соберусь.

— Хорошо, — согласился Алексей, отпуская девушку.

Перемывая посуду он переживал случившееся утром. Лучший день в жизни. Возможно ли более прекрасное? Гордость так и распирала его. Красавицу неприступную уложить в постель! А сладость то какая! Плотская любовь это вам не секс. Это гораздо больше. Это когда простое прикосновение отдается в теле нежностью. Говорят, что все приедается. Да как может надоесть такое прекрасное тело, его неповторимый запах, шелковистая кожа, нежнейшие руки.... А невольный стон, что срывается с божественных, сладких губ. Стон этот наполняет тело новой страстью, новой силой. Ты — мужчина, ты — отменный любовник, доводящий женщину до исступления....

Отложив последнюю вымытую тарелку, Алексей понял, что неправильно откладывать на потом то, что можно, нет, просто необходимо делать сейчас. Завтра могут возникнуть неожиданные препятствия, какие-то проблемы. А сегодня его день! Соня сегодня его женщина.

Он подошел к закрытой спальне, тронул дверь.

— Не входи, — раздалось из-за нее, Ну, пожалуйста.

Голос Сони был просящий. Ему нельзя было отказать.

— Почему? — Глупо спросил Алексей.

— Мужчине не к чему видеть приготовление женщины. Если дорожишь им, не показывай свои уловки красоты.

Ну что на это ответить? Опять права. Алексей отошел от дверей, потрогал свою щеку. "Самому бы не помешало побриться. Натер девчонке лицо".

Улица встретила морозцем и сиянием снега, ярким настолько, что Алексей даже зажмурился, выйдя из полутемного подъезда. После кошачьего амбре, особенно резкого на нижнем лестничном пролете, морозный воздух показался альпийски свежим. Погода баловала. Ветра нет. В прозрачном небе висели редкие невесомые облачка. Такие погожие зимние деньки любит каждый. Сейчас бы в лес, на лыжи, но и по городу, в обществе шикарной женщины тоже замечательно. В кои-то веки можно без оглядки пофорсить. Соня Воротова, куратор проекта "Эликсир любви", (уже не мечта, а явь) рядом и ты под ручку с ней. Взгляды встречных мужчин на неё тешат твое самолюбие, и радость с покоем на душе, и некуда спешить.

Вчерашних бабушек на улице не было. Для них сейчас самое время первой пробежки по магазинам. Будет и вторая, когда основная масса людей закончив рабочий день ринется за покупками. Алексею всегда казалось, что пенсионеры специально создавали толчею. Толчея — их стихия, место встречи, сфера общения. Только тут, среди своих, получишь сочувствие, узнаешь свеженькие новости. Очередь — не порок советской торговли, а благо. Где еще, как не в них, общаться людям, что всю жизнь провели в коллективе, а теперь остались наедине со старостью? Где разряжать нервную систему? Социальная значимость очередей огромна. Убери продукты питания с прилавков, убери товары из магазинов — исчезнут очереди. И где ты встретишь рядовых сограждан? На митингах и баррикадах. Выходит, дефицит и очереди нужны для спокойствия страны. Опять же, очереди воспитывают чувство локтя, укрепляют дух коллективизма, приучают к порядку. Сплошная польза от них. И напрасно охаивать учреждения за большие очереди. Там свято чтят науку об очередях, правильно оценивают важность такого общественного явления. Ошибочно считать, что они крадут ваше время. Они любят вас, и по-своему, заботятся о вас. Хозяева труднодоступных приемных и кабинетов, таким образом, радеют о благе Родины, её спокойствии. Они как форпост борьбы за её безопасность. "И нечего сетовать на очередь, — пришел к такому умозаключению Алексей, — Лишь на кладбище её нет. Значит, пока я в очереди — я существую". И, самое важное, очереди — информационные артерии общества. Газеты — врут, телевидение замалчивает, агентство ОБС (Одна Бабушка Сказала) — никогда. В очередях узнавали о предстоящей денежной реформе, с кем живет Алла Пугачева, куда поддевался сахар, и что подают в горкомовском буфете. И если сегодня случится информационный вакуум, то его заполнят вчерашние бабульки со двора: "Отличница Соня Воротова привезла из столицы жениха. Знай наших!" Алексей на мгновение представил себе, как информация о них с Соней расплывается по городу. Невдомек им, что отличница Соня Воротова привезла домой чужого мужа. Да кто им правды скажет?

Покуда информационные первоисточники (вчерашних бабушек) поглотила общественная жизнь, молодые люди вышли со двора не замеченными. Алексей обратил внимание на номер дома. В памяти всплыл рассказ дружка. Тот привез женушку из крохотного сибирского городка. Желая показать себя прилежной хозяйкой, "молодая" в первый же день самостоятельно отправилась за молоком, самонадеянно положась на свою зрительную память. Город — не тайга, здесь свои заметины. Бедолага заблудилась и два с половиной часа кружила по кварталу, пока её не обнаружила переполошившаяся свекровь.

Надо было о чем-то говорить. Молчаливая прогулка — признак неловкости или тяготения спутником. Не хватало, чтобы Соня так подумала. Алексей с выражением пересказал эту историю с женой дружка. Оба посмеялись. Тем временем через соседний двор они вышли на улицу.

Городок Алексею приглянулся. Как и многие в средней полосе России его можно было назвать уютным. Это из-за компактности, в маленьком городке до всего рукой подать. Честно говоря, лишь рожденный в схожем уездном местечке мог сказать такое искренне. Столичная "штучка" обязательно покривила бы душой. Жителям мегаполисов не принять быта провинциалов, не понять их связи с природой (огород, грибы, рыбалка). Они чумеют от аквариумной жизни — это когда все у всех на виду. Если ты жаждешь не минутной славы, приезжай сюда. Ни к чему пыжиться в столице, теряясь в толпе себе подобных. Переселяйся в провинцию и обязательно сотвори что-нибудь очень гадкое, и тебя здесь будут узнавать до конца жизни.

Многие, сбежав в большие города, уже сами посматривают свысока на провинцию и провинциалов, за рисованным презрением скрывая страх возвращения обратно в глубинку. Алексею хватало ума не страдать этим комплексом. Он ничего не имел против Сониного городка. У столицы свои плюсы, маленькие города имеют преимущества в другом. Пусть здесь домики смотрятся не ахти как нарядно и современно, зато в каждом дворике угадывались цветники под снегом и здесь не экономили пространство за счет деревьев. Городок летом непременно утопал в зелени. И не было здесь многоликой, но равнодушной толчеи. Разнокалиберность городской застройки могла заподозрить приезжего об отсутствии генеральной линии в архитектуре. Более желчный обязательно бы предположил, что местный градостроитель постоянно находился "подшофе" и свои безумные идеи претворял в жизнь. На самом деле все гораздо прозаичнее и не несло в себе заумного абстракционизма, и тем более, политической подоплеки. Проблема в том, что переселить людей из старых, до— и послевоенных домов — непосильная задача для любой власти. В каждом двухэтажном теремке, возведенном еще военнопленными, прописано столько семей, что если каждую обеспечить отдельной квартирой, не хватит и половины вновь поставленной девятиэтажки. Места в России с избытком и потому проще построить новый дом в отдалении, на пустыре, чем трогать предназначенные планом под снос. Хотя, о каком строительстве могла идти речь? До обещанного Хрущевым коммунизма оставалось не так далеко, а долгожданного изобилия как-то не получалось. Страна буксовала на месте, как замызганный грузовичок на размытой дождями дороге. Хоккей ещё был крепок, балет — пока на высоте, а в остальном.... Тут уж не строек в провинции, остатки бы сберечь. О наступающих трудных временах красноречиво говорили заборы. В свое время их налепили из бетона, решетчатыми в угоду моде, по шаблонам местного ЖБИ. Заборы зияли провалами, и никому дела до них не было. А, может, за много лет они столько глаза намозолили, что их уже и не замечали. Глядя на заборы не стоило иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о начинающихся проблемах местной власти с финансированием. Главе города приходилось учиться экономить. Но только не на праздниках. Русского человека можно бесконечно давить бытовой неустроенностью, но нельзя запретить гульнуть вволю, да так, чтобы к утру в доме не осталось последнего огурца. Нет никакой уверенности, что городские "отцы" осознанно опирались на опыт рисских императоров, увековечивших постулат правления: "Хлеба и Зрелищ". Скорее всего, они и сами не прочь были повеселиться. Потому на разноцветные гирлянды фонариков к празднику деньги нашлись. По словам Сони и новогоднюю елку каждый год ставили. Самой елки отсюда не было видно. Соня пообещала показать её на обратном пути.