— А как я пойму, что оно мне подсказывает? — неуверенно спросил Мишка.
— Да тебе и понимать не надо. Твое тело само понимает за тебя. Просто, если ты почему-то пошел влево, — то значит влево и надо идти.
Мишка слушал ее убедительно журчащий голосок, совершенно не понимая о чем она говорит. Все же наукообразность фразы 'событийная интеграция в поток времени', несколько успокоила его.
— Интеграция... Фирменный прием... — пробормотал он, осваиваясь с этими словами. Он потоптался на месте, бесцельно скользя расслабленным взглядом по горизонту:
— Но... А как я могу понять , что я правильно пошел направо?..
Шочи вздохнула.
— Голос времени...— она окинула Мишку (молодого раптора, всем своим видом выражаещего уныние и непонимание) сомневающимся взглядом (поймет ли?), — слышал такое слово 'элементали'?
— Ну, слышал... — оторопело рыкнул Мишка. Его картина мира размокала в океане новых событий и информации, как сухарик в борще. Но он чувствовал что впереди ее ждут новые, еще более сильные, удары. — Элементали... Это эти... Как их... Фениксы, саламандры, да? Русалки всякие?
— Хм... Даже не ожидала... Ну что ж... Тем лучше... Вы, динозавры — элементали времени...
— Что значит 'мы — динозавры', какой я тебе динозавр...— обиделся Мишка и вдруг испуганно подпрыгнул от шлепка по глазам. Шочи покатилась со смеху: оказалось, что его ударил собственный хвост.
Он еще не привык к новому телу, и хотя ощущение переполняющей его силы нравилось, но управлять новыми для себя конечностями он еще толком не научился. Особенно мешал хвост, бестолково мотающийся, постоянно лезущий незваным в поле зрения. Мишка подтянул его к задним лапам, и с жадным вниманием уставился на Шочи, закрывающую ладонью рот в попытках подавить приступы смеха.
— Ну ладно, хватит тебе веселиться, — досадливо и жалобно протянул Мишка, — договаривай уж!.. Совсем я что-то запутался... Я, что , правда, динозавр?
Шочи ласково провела рукой по его шершавому плечу.
— Ну что ты? Успокойся. Ты -динозавр, разве ты сам не видишь? И это здорово. Так ты мне нравишься больше.
— Но я человек!!! Я привык быть человеком!
— А что это такое, человек? — тихо спросила она, и глаза ее загадочно блеснули. -Ты разве забыл? Или дедушка не говорил тебе? Ты гость-маска!
— А он сказал — странник...
— Это все равно, — Шочи сделал нетерпеливый жест рукой, — можешь говорить 'странник', если тебе нравится. Главное — маска. Здесь ты — динозавр, там — человек. А если ветер времени занесет тебя туда, где на вершине горы — красные скорпионы, будешь красным скорпионом.
— На какой вершине? — удивился Мишка. — Какие скорпионы?..
— Вот опять ты не о том думаешь... Потом, потом... Черт, ты меня сбил... Мы не об этом... Я что говорю? Вы , динозавры — элементали времени, плоть от плоти и кровь от крови этой стихии. Как фениксы и саламандры плоть от плоти и кровь от крови огня. Но динозавры вообще так... тупые как коровы... А рапторы — охотники, поэтому они слышат. А раз слышат — значит они избраны. Избраны быть лесничими леса времени, хранителями и пастухами своего стада...
— Что они слышат? — замученно спросил Мишка, от переполнения восприятия у него защипало глаза.
— Голос времени, эхо времени. Они могут говорить голосом времени, они могут петь, и еще они могут кричать голосом времени и слушать эхо. Так делают летучие мыши, только у них ультразвук, а у вас... — она насмешливо посмотрела на Мишку снизу вверх, — а у вас , рапторов, — временные потоки, темпоральные потоки, если хочешь чтобы по-научному звучало. И вот, когда такой перепуганный и растерянный раптор , как ты, хочет узнать, что было , что будет и что ему делать, он слушает голос времени и так узнает. А если ему тираннозавр на ухо наступил, то он кричит, и слушает эхо. И так узнает. Человек, тоже, в принципе, так мог бы, но человек живет по большей части в своем уме, а какое в уме эхо? Одно дребезжание от рекламы и сплетен...
— Ух ты! — восхитился Мишка, — я что , тоже так могу?
— Попробуй, — Шочи пожала плечами.
Мальчик задумался.
— Но... Но что нового мы сможем сказать существам которые и так все знают?
— Ну, ну! Не так все просто. Не все рапторы владеют этим даром. А те что владеют, владеют не в равной силе. Не все и не всегда им дано слышать, да и время — коварно и обманчиво, похуже воды, да и огня тоже. Часто это искусство оборачивается против искусника и заводит его в ловушку.
— Хорошее дело, — озадаченный, Мишка поймал себя на том, что трет когтистым пальцем лоб между глазами, это был его человеческий жест задумчивости.
— Да ладно, тебе это не грозит, простая душа, ты — в струе, как говорят люди.
Мишка помолчал. Затем новое соображение захватило его и он поднял глаза на Шочи:
— А вот ты еще говорила, что некоторые рапторы могут петь голосом времени. Это как?
— О ! — Шочи подняла глаза к вечернему , начинающему темнеть, небу, — это высшее искусство, доступное лишь немногим, требующее огромной внутренней силы. Это обратная связь. Такое пение формирует локальные потоки событий. Как споешь, так и будет.
Хвост, напомнил о себе, пощекотав Мишке шею и чувствительно шлепнув его по плоской макушке. Мишка поймал его и раздраженно сунул под колено.
— А я смогу петь? — Спросил он.
Шочи снисходительно улыбнулась.
— Ну, знаешь, ты замахнулся... — склонив голову набок, она оглядела Мишку и вдруг взгляд ее изменился, — Хотя... Чем черт не шутит... Но это большой труд... Да зачем тебе?
— Не знаю... — Мишка и вправду не знал толком, чем его зацепила эта тема...— Послушай, Шочи...
Девушка хмыкнула.
— Ты впервые назвал меня по имени? К чему бы это?
Мишка смутился.
— Э... Ну... — Шочи неотрывно, с жесткой усмешкой, наблюдала за ним. Под ее прицельным взглядом Мишке стало неуютно.
— Что, человека во мне увидел? Конечно, среди людей я — убийца, бражник-мертвая голова, а среди динозавров... да еще когда сам стал чудовищем, так я тебе — Шочи?..
Непослушный хвост вырвался из-под коленки и хлестнул его по глазам. Вышло больно и Мишка, ойкнув, зажмурился...
— Ладно, — сказала девушка подобревшим голосом, — что ты спросить-то хотел?
— Шочи, кто вы такие? Ты , Шаман , откуда вы?
Девчонка мигом напустила на себя озабоченный вид:
— Хватит болтать!.. Ну-ка, пошли...
* * *
Хок в детстве учился хорошо. Родителей слушался и уважал, наставнику в рот смотрел. Тот бывало говорил, что с Хоком хорошо диплодочье дерьмо есть — изо рта будет выхватывать. Да и в юные свои годы, когда другие охотники предпочитали на отдыхе буйные игры, он любил посидеть со стариками, послушать их неспешные разговоры о прошедшем , о небывалом, о черном небе, о звездах, о морских глубинах и о ночных тенях. Потому слыхал он и о лунных охотниках, вот и не пялился сейчас на пленников со страхом и изумлением как большинство молодых. Хотя по здравом рассуждении и их можно понять, — тихонько сидя у дерева, рассуждал сам с собой Хок, — не каждый день видишь этакое диковинное создание. Эх, все таки велик Текущий! Ведь вот чуды: Все у них не как у храйдов. То что перьев нет, так это ничего, у многих зверей кожа голая. Хотя у охотников все же должно быть перо. А то как же по деревьям премещаться? Зеленая, пятнистая, как у многих животных, кожа снимается, без вреда для тела. А под ней еще одна! Белая, мягкая... Ужас! И эти их руки-молнии, извергающие огонь и гром. Повезло нам, что мы их спящими взяли. А то бы сколько братьев полегло. Тут и проявилось, что командир хороший. Верно говорит старая охотничья поговорка — умный вожак — что запасная жизнь. Заслышав гром среди ясного неба, командир Далха велел всему отряду отойти назад (во хитрый! Не вперед, а назад!), а сам во главе трех разведчиков выдвинулся на рубеж наблюдения. Хок, конечно же, попал в число этих разведчиков. А что, он всегда был лучшим! Они подползли насколько можно было близко, и, замаскировавшись на границе леса и степи, наблюдали как лунные охотники сражаются между собой. Когда ненастоящая большая стрекоза поднялась в небо и пролила на землю огненный дождь, когда с одной стороны был дым, а с другой огонь, Хок подумал, что сбываются пророчества древних, о которых передавали старики, и близится великий разрыв времен, день последнего времени, называемый в преданиях страшным словом — Катратха. (Нет, старики конечно говорят много интересного, но все же Катратха — слово скорее дурацкое, чем страшное, да и вся эта идея с концом времен представлялась дурацкой для преуспевающего молодого охотника. Ну, в самом деле, как это время может кончиться? Даже если умрешь, так это кончится только твое маленькое время, а большое общее время будет идти как шло. ) Но когда появились черные твари (вот наглые трупоеды! Пролетели над огнем, чуть не припалив брюхо. Тупые, но в дерзости им не откажешь... Потому у них все и вышло без потерь. Наглость — поистине дар Текущего. ) Хок даже хохотнул про себя. Катратха! Скажете тоже. Просто война. А что лунные охотники пришли, так на это тоже надо смотреть с точки зрения военной надобности. Откуда пришли, зачем, почему, это пусть наставники думают, у них головы большие. А нам, это игуанодону даже понятно, надо разобраться: как они все это делают и зачем. Одни эти огненные руки могут как пригодиться, не говоря уже о стрекозе. Стрекоза замечательная! Хок представил себе как три, нет, не три, шесть огромных стрекоз идут тучей на черных тварей и подобно яростным грозовым духам, испепеляют их всех!..
Правда, в этот раз стрекоза никого не испепелила, они просто все уснули, кого не успели схватить черные. Ну, черные спешили убраться оттуда, и вторым прыжком накрыть еще лагерь других лунных охотников, вот и не разобрались, спят они там или мертвые. Вот, стало быть, в чем и проявился талант нашего командира — то, что мы хотели, мы получили без боя.
Пробежал младший командир Сетх, задрав хвост и безумно выпучив глаза, перья у него от возбуждения поднялись, от чего он казался толще раза в два. Все младшее начальство дрожало и суетилось. Но Хок... Хок — настоящий охотник и воин. Хок не дрожал и не суетился. Стоял, где поставили. И неотрывно, как и положено храйду на посту, смотрел на отвратительных и ужасных выходцев из бездны. Тьфу, гадость! Плоскомордые, мягкие и слизистые, как грибы, плавно колышущиеся, бесхребетные, как медузы. Они совершали тошнотворно медленные движения. Такой пока слюну сглотнет, его можно пополам разорвать. Но дело есть дело. Надо стоять и смотреть на эту мерзость, пока другие показывают службу. Хок, с не меньшим отвращением покосился на младшего командира-ветра Сетха, вот ведь... дрянь... сколопендра... А туда же... То ли дело, Далха, главный командир-гора — как кедр, не шатнется, хоть сам император-небо прилетит. Ну, императора, конечно не будет, а вот кто-то из ближних, пожалует, видимо, с минуты на минуту. Хок увидел, как один из плененных сыновей смерти уставил свои удивительные маленькие глазки ему за плечо (хоть и чуждые твари, а и без слов ясно — удивляется), Хок обернулся следуя направлению взгляда лунного охотника и сам обомлел.
* * *
... Естественно, Джерри оказался в одной клетке с русскими. Его ведь взяли вместе с ними. Ну, Джерри и не возражал, сидел себе молча. Плотный сержант, сидевший рядом, молча протянул ему флягу. Джерри выпил и закашлялся. Сержант также молча протянул ему фляжку с водой. В другой клетке сидели американцы. И с ними Дженет. Ничего личного, просто они с Джерри вместе, в последнее время, держали створки портала.
Все сидели тоже молча. Все были оглушены случившимся. Во-первых, они не вернулись домой, в свое время... А во-вторых... Во-вторых... как ни жутки были эти черные звери, вынырнувшие из огня, как черти из преисподней, и разнесшие в прах оба лагеря людей, но эти, белые, были еще страшнее. Белые твари с ледяными синими глазами убийц... На ангелов они точно не были похожи. Черт бы побрал наших стратегов, — вяло подумал Джерри, чувствуя как тошнота, в который раз за сегодня, подходит к горлу, — и их гуманное решение начинить ракеты усыпляющим газом. Если б не это, я спал бы уже вечным сном и не ощущал бы этого изматывающего отупляющего страха. Оказавшись в клетке , Джерри подумал:
— Люди в клетках у динозавров. Юрский парк наоборот. Не смешно ли?..
Но смешно не было. Особенно, когда динозавры выгнали их из клеток, и, тесня, как овчарки стадо, сбили в кучу посреди поляны. Полумрак сгустился в плотном сыром воздухе... Как вдруг раздался хлопок и яркий синеватый свет резанул глаза: на деревьях, рядом с клетками, горело несколько факелов, невесть откуда взявшихся. В их свете, ярком, но колеблющемся, неверном, Джерри увидел...
Когда Джерри увидел, то что увидел, ему показалось, что он проглотил собственное сердце. Если до сих пор оно просто нервно колотилось о стенки грудной клетки, то теперь испуганно прыгнуло в желудок, и спряталось там, стараясь не напоминать о себе лишним шумом. Хотя, как будто бы, ничего такого страшного не произошло. В смысле страшнее, чем то, что уже произошло. Вязкое чуство судьбы протекло по нервам Джерри, оставляя во рту горечь неизбежности. Среди мощных, белых фигур 'голубков', как успели русские прозвать этих чудищ, показался человек (человек!!!) весьма респектабельной наружности: дорогой (Джерри в этом немного разбирался), белый костюм, со вкусом подобранный галстук и туалетная вода, запах которой среди запахов леса и резкого, ни на что не похожего, амбре белых ящеров, был совершенно сюрреалистичен. Если бы здесь был Данила, или Мишка, они узнали бы, пожалуй, в этом человеке, того сомнительного 'юриста', с которым он встречался ранее в Чеше. Но Данилы здесь не было. Человек этот, за спиной которого ненавязчиво держались два автоматчика, в странной (не американской и не русской) форме в шлемах с зеркальными забралами, нервно, каким-то бабьим движением потер руки и заговорил по русски, обращаясь к кучке мрачных, перепуганных, отчаявшихся людей.
— Привет, парни! Не сс...те, непрятности закончились, сейчас принесут кофе!
Затем он продублировал фразу по-английски.
От неожиданности и абсолютной неприемлемости этой фразы в контексте событий Джерри истерически расхохотался, как пьяный подросток, визгливо и с подвыванием, так что стало стыдно, однако от его смеха сдетонировало напряженное молчание остальных и взорвалось грубым мужским хохотом в три десятка глоток.
И правда, принесли кофе. Еще двое парней с автоматами за спиной стали разливать ароматный напиток из большого термоса и быстро передавать пленным. Джерри принял свою чашку дрожащими руками, ее тепло , передаваясь ладоням подействовало успокаивающе. Он макнул губы в горячую коричневую жидкость.
— Люди, черт возьми, люди! Свои! Мы в безопасности! — Джерри хотел обрадоваться, но сердце отчего-то не радовалось. Так и сидело, спрятавшись в желудке.
— Внимание, внимание! — человек, Джерри про себя окрестил его сенатором, уж очень был он похож на сенатора от Вермонта, м-ра Харта, — похлопал в ладоши.
— Парни, пейте ваш кофе, и слушайте меня, я надолго ваше внимание не задержу. Слыхали о людях в черном?
