Хроники Иттирии. Песня Мора

Стуча огромными когтями по каменному полу, Кайрим мчался к его источнику.

Поворот, развилка, еще поворот...

Зверь вцепился лапами в каменную стену и одним прыжком перемахнул через сокрытый под тонким слоем гранита провал... Длинный расплавленный коридор, ступени... Поверхность...

Кайрим вынырнул из своего подземного логова и, обогнув широкий ствол дерева, помчался по ночному лесу. Он чувствовал далекий аромат свежей плоти. Этот запах манил его, звал за собой.

С каждым новым шагом зверь уверенно настигал свою добычу. Она слышала его рев и теперь пыталась скрыться. Запах ее страха, словно путеводная нить, вела его по следу.

Кайрим играл с ней...

Он бесшумно подкрадывался на расстояние прыжка. Но не нападал. Лишь пугал ее... Его обреченная жертва бросалась прочь, не понимая, что ее участь неизбежна. Кайриму нравилось играть со своей добычей...

Чувствовать, как она трясется от страха...

А потом он выходил к ней. Кайрим проникал в ее трепещущее, так неумело борющееся за жизнь сознание. Он ломал хрупкую защиту ее разума, всепроникающим страхом сводя свою жертву с ума...

Он убивал безжалостно и молниеносно. Одним ударом своего жала, Кайрим пробивал свою ее насквозь. Запах свежей крови тут же переполнял разум. Теплая волна прокатывалась по всему телу. Этот сладкий дурманящий аромат завораживал, обострял все его чувства. И не было больше сил сопротивляться древним как сам мир инстинктам.

С диким восторгом зверь вгрызался в плоть своей мохнатой добычи. Кровь... Сладкий приторный вкус ласкал его глотку...

Безудержной волной на него накатывал приступ ярости.

... Нет! Это не она! Та была лучше...

Издав оглушительный рев, Кайрим схватил тушу лани, и со всего размаху швырнул ее прочь, за деревья.

* * *

Настойчивый стук в дверь заставил рыжеволосого парня подняться с кровати. Кайрим совершенно не выспался за ночь. Голова гудела так, словно накануне в ней поселился целый рой контарских ос. Ему бы сегодня отлежаться в кровати, а не изматываться в очередном приступе "заботы" своего учителя. Кайрим представил лиходейскую рожу Ошкула, кулаком напоминающего про возможность получить в ухо, и указывающего на упор лежа. Парень застонал и сполз со своей кровати.

Превозмогая ноющую боль во всем теле, шатающейся походкой Кайрим пошагал к двери. Кто ж там такой настойчивый приперся?

Слегка разозленный парень резко распахнул дверь.

Стоявшая на пороге светловолосая девушка от неожиданности подпрыгнула и чуть не выронила из рук глиняный кувшин. Совсем еще молодая девчонка, не намного старше Кайрима, в льняном сарафане. У незваной гостьи были длинные светлые волосы, добрые коровьи глаза, по-детски пухлое личико с целым сонмом веснушек и очень большая грудь. Несмотря на свою полноту, девушка была весьма симпатичной. Кайрим тяжело зажмурился и потряс головой, понимая, что неприлично долго пялиться на пышные достоинства незнакомки.

— Доброе утро, господин, — неуверенно поприветствовала Кайрима девушка.

Из-за ног гостьи осторожно выглядывал светловолосый мальчуган лет шести, как и его мама, с ног до головы покрытый конопушками.

— Эм-м-м... Здравствуйте, — устало кивнул Кайрим.

— Меня Ганна зовут, я дочь Порда, старосты Опушек, — девушка махнула рукой в сторону, где, должно быть, находился глава деревни.

— Очень приятно, Ганна. Меня зовут Кайрим, — ответил тот, все еще не понимая, чего от него хотят.

Мальчик, до сего времени спокойно стоявший за спиной толстушки, стал дергать свою маму за подол сарафана, пытаясь привлечь ее внимание.

— О, а это мой сын, Первуша, — улыбнулась женщина и посмотрела на мальчишку.

— Первуша? — Переспросил Кайрим, не уверенный, что правильно расслышал.

Его гудящая, словно после пьянки, голова медленно начала успокаиваться.

— Ну да, он у меня первый родился. Стало быть, Первуша, — просияла толстушка Ганна.

Кайрим повернул голову и сделал вид, что чешет только начавшие проклевываться усы, чтобы не было видно его смеющейся мины.

— Он немного стеснительный у меня. Но очень хотел познакомиться с вами.

Ганна держала за руку начавшего юлить и кривляться Первушу, а Кайрим молча стоял и кусал губу, сдерживая накатывающий на него приступ хохота.

— Все уши про вас прожужжал. Говорит, что собачка очень ваша понравилась. А вот и я смотрю, что собачка у вас ух какая. Как надо собачка-то. Большая. Это волкодав у вас или овчарка? Я вот за собаку овчарку всегда считала, а все, что не овчарка, это так...

Женщина болтала без умолку, словно до этого момента отмалчивалась пару седмиц, и вот сейчас, наконец, дорвалась до благодарного слушателя. Парень, уже не скрываясь, пускал смешинку. Видно было, что Ганна, как всякая деревенская баба, большая любительница поточить лясы. Поэтому, чтобы она не начала рассказывать, каким цветом ее Первуша сегодня сходил по-большому, Кайрим решил не стоять истуканом и присел на корточки перед спрятавшимся за платьем Ганны мальчишкой.

— Приятно познакомиться, Первуша, — Кайрим протянул мальчику ладонь для рукопожатия.

Счастливый синеглазый малыш неуверенно посмотрел снизу вверх на свою маму и, дождавшись утвердительного кивка, протянул Кайриму руку.

— Ой, дура я соломенная! — Звонко взвизгнула женщина. — Я чего пришла-то, и забыла совсем. Знаете, как это бывает? Одно думаешь, а придешь, с вами заговоришься и забудешь потом про все, что хотела-то. Это все вы меня сбили... Ладно, не страшно. Видела, что вы все время тренируетесь, бегаете, мечами там махаете какими-то, деретесь. Ну, как все мужики-то. — Девушка замахала рукой, понимая, что опять отошла от темы. — Так вот, решила вас молочком овечьим угостить-то.

Ганна протянула увесистый кувшин Кайриму, продолжая выплескивать на парня очередную порцию многословия.

— Оно жирненькое у нас. Мышцы расти будут сразу. Враз будете как ваш друг этот. Ну этот, что с бородкой такой... Здоро-о-о-овый! — Ганна привстала на цыпочки и задрала руку вверх, показывая рост Ошкула. — И еще полезное оно, кстати, очень. Для костей. Для зрения. А похмелье вообще враз снимает. Мы его все время кушаем. Вот и не болеем никогда.

Кайрим, жуя нижнюю губу, посмотрел на девушку, которая, казалось, и не думала униматься.

— Даже овечек специально для этого разводим. Мясо-то оно везде вон. Полный лес вон мяса того... А вот молочко свое...

Кайрим шагнул за порог и поставил увесистый кувшин рядом с дверью. Не перебивая Ганну, кивнул в сторону, показывая, что намерен немного прогуляться. Толстушка тут же радостно закивала головой и, взяв Первушу за руку, медленно пошла следом за парнем, без остановки продолжая щебетать.

Кайрим умылся водой из ручья, и начал делать утренние упражнения. Ганна на каждое его движение хоть слово, но скажет. Первуша зачарованными глазами смотрел на своего героя, охая и ахая, когда Кайрим делал удивительные, по его мнению, "кульбиты".

Еще через полчаса Первуша должно быть обманулся в своих ожиданиях, а может просто захотел в туалет. Шепнув что-то маме на ухо, мальчик побежал в сторону деревни.

Кайрим делал силовые упражнения, а Ганна, не унимаясь, пересказывала ему скромную и мало кому интересную историю своей жизни. О том, как беззубой девчонкой мечтала путешествовать по всей Лимме, о своей матери, которую укусила болотная змея, о том, как заблудилась в лесу в детстве, о муже, который четыре зимы назад пропал в болоте.

— Знаете, Кайрим, он был чем-то похож на вас. Такой же веселый и добрый. Мы часто прогуливались по деревне и болтали, — девушка всхлипнула и поспешила вытереть навернувшиеся слезы. — А потом он пошел в эту проклятую предками пещеру. — Женщина глубоко прерывисто вдохнула. — И больше не вернулся...

Кайрим замер в стойке на руках, впервые с начала разговора услышав что-то стоящее. Парень медленно опустился на ноги и внимательно посмотрел в заплаканные глаза девушки.

— Ты сказала, "пещеру"?

Перед глазами юноши мелькнул отрывок из сна.

То существо. Перед тем, как начать охотиться, оно выбралось из пещеры.

— Ну да, — шмыгнула вздернутым носом толстушка.

— Она далеко отсюда? Перед входом растет большое дерево? — Кайрим сам не заметил, как подскочил и схватил женщину за плечи.

— Я... Я там никогда не была, — сжавшись, словно ожидая, что ее будут бить, промямлила Ганна.

Кайрим отпустил ее и отошел на шаг, сам не понимая, что на него нашло

— Извини, я не хотел тебя напугать.

Девушка все еще с опаской смотрела на ноги рыжеволосого парня. Но потом, проговаривая каждое слово, в совершенно не свойственной ей манере, начала рассказывать.

— Пещера эта где-то за болотом. Все в Опушках про нее знают, но никто никогда туда не суется. Это всегда как страшилка была. Рассказывали, что там черт болотный живет... А может, и вообще сам Неведомый. И детей непослушных утаскивает. Те, что родителей не слушают и на болото одни ходят...

Ганна поежилась, как будто от внезапного порыва ветра, и обняла себя за плечи. Ее пышная грудь поднялась, и девушка стала похожа на напыжившегося голубя.

— Мы когда в Опушки приехали-то. Я, папка мой, муж Ташик. Первушка тогда еще совсем немовлянкой был. Вот... Зим пять это было назад-то. Муж мой смелый был и сильный. Они с мужиками брагу пили на лесоповале... Вечером после работы. Они ему, дураку, под это дело, — Ганна щелкнула себя пальцем по шее, — и рассказали про ту пещеру с чертом болотным. — Женщина прерывисто шмыгнула носом. — А он, как выпьет, дурак дураком у меня становился. Говорит, мол, пошли черта за хвост приволочем. Его мужики на смех подняли, а он взял бутыль браги и пошел. Ну, те, куда ж без бутыли-то? Никуда уже. За ним увязались. Да там трезвый-то по тому болоту и не пройдет ни в жизнь... А эти втроем пошли...

Женщина на мгновение замолчала. По лицу тонкими струйками потекли крупные слезинки. Губы била мелкая дрожь. Ганна опустила голову и обняла себя за плечи.

— Зима была, — справившись с чувствами, продолжила она. — Болото подсохло немного. Дождей-то нет почти зимой у нас-то. Это сейчас там не пройти — вмиг увязнешь. Дошли, значит, до пещеры той. Ну, Ташик мой и пополз один-то... Это уже мужики рассказывали.

Мысли женщины путались, она постоянно перескакивала с одного на другое, но Кайрим не перебивал и внимательно слушал.

— Они говорят, сидят у входа того. А его все нет и нет. Как сквозь землю провалился. Решились пойти искать. Брага к тому времени закончилась уже вся. Чего сидеть-то на сухую?

Девушка поправила сползающее с плеча платье и глубоко вздохнула.

— Говорят, спустились на пять шагов. Да чуть не поседели враз. Крик такой раздался, словно живьем кого-то резали. Да кричал кто-то так, говорят, что с потолка камни полетели. — Женщина закрыла лицо руками и сквозь слезы выдавила. — Ташик мой кричал там...

На мгновение повисло молчание, нарушаемое лишь шумом ветра в кронах деревьев и всхлипами беззвучно рыдающей Ганы.

— Где мужики эти, которые вернулись? — Задал важный для себя вопрос Кайрим.

Женщина красными от слез глазами посмотрела на парня.

— Да нет их уже. Они как пришли с того болота, браги нажрались с папкой-то моим. Утром, как отошли с похмелья, собрали все пожитки, и в Килиж уехали. С тех пор никто их и не видел.

* * *

— Парируй, а не блок выставляй!

Кайрим не успел убрать руку. Мощный удар едва не выбил его меч. Волна, родившаяся на конце лезвия, прокатилась по всему оружию, и нестерпимой болью отозвалась в руках. Кайрим вскрикнул и выронил свое оружие из рук.

— Сколько тебе раз повторять можно? — Ошкул оперся на тренировочное оружие и недовольным взглядом уставился на своего нерадивого ученика. — Куда ты под удар лезешь? Если бы двуручник настоящий был, враз руки бы уже переломал!

— Да понял я, — тут же окрысился Кайрим. — Задумался просто.

— И не бурчи мне. А то в ухо получишь, — беззлобно напомнил великан.

Кайрим бросил на учителя суровый взгляд.

На памяти парня, Ошкул никогда еще никого просто так не бил. Его вообще достаточно сложно было вывести из себя. Любимая фраза великана "про ухо" обычно значит, что Гарн ставит точку в разговоре. Хотя надо отдать должное, на случайных спорщиков эта фраза, грянувшая из уст гиганта, действует отрезвляюще.

Держась за локоть, Кайрим поплелся к развалившемуся на склоне холма Тюбику. Пес размером с небольшую лошадь жалобно проскулил, выражая свое сочувствие парню. Кайрим взял флягу с водой и уселся рядом со своей собакой.

— Не переживай, в следующий раз я его достану, — мальчишка потрепал собаку по голове.

С высокого холма открывался прекрасный вид. У самого края дремучего леса раскинулась небольшая деревенька Опушки. Последнее пристанище людей по эту сторону гор клином вгрызалось в зеленого великана. Лесоповал, где трудились мужики, был расположен в двух верстах от деревни, поэтому в самих Опушках всегда было тихо и спокойно. Именно такое место искали Гарн и Тия, чтобы пару седмиц отдохнуть от своей работы, залечить накопленные раны и хорошенько замучить Кайрима.

Древний лес бесконечной лентой тянулся с запада на восток. Но даже величие этого зеленого гиганта меркло по сравнению с ледяными пиками, подпирающими небеса.

На самом краю горизонта непреступная стена гряды Демонов взмывалась из зеленой лужи леса. Разъяренные бурые скалы выползали из-под земли и мертвой хваткой вгрызались в небеса. Белые шапки гор были надежно сокрыты затянувшимися рубцами пухлых облаков.

Кайрим уже в который раз внимательно наблюдал за небывалой панорамой, пытаясь навсегда запечатлеть образ вечных гор в своей памяти.

Глава 2. Охотник

Торжество заполнило разум.

... Вот оно! Он нашел то, что так долго искал.

Этот вкус...

Этот дурманящий запах. Его так много здесь. Весь лес пропитан этим сладким ароматом теплой плоти...

Чувства захватили Кайрима. Ему хотелось громко кричать. Зверь вскинул окровавленную морду к усеянному мириадами ярких точек небу и разорвал ночную тишину победным ревом.

* * *

Кайрим с трудом поднялся с кровати. Нежные теплые лучи весело махали ему через окно, приглашая едва проснувшегося парня в свои нежные объятия.

Парень не раз слышал, что здесь, у подножия Гряды Демонов все лето, не переставая, льют дожди. Говорили, это оттого, что тучи не могут преодолеть острые вершины. Они разрывают свои животы о горные пики и кровавым дождем орошают все земли вокруг.

Но, судя по той погоде, что уже седмицу воцарилась у подножия гор, верилось в такие сказки с большим трудом.

Кайрим вышел из своей маленькой комнаты и пошел по коридору. В кухне слышалась какая-то возня и стрекот печи. Запах свежего хлеба, печеных яиц и мяса приятно защекотал нос.

— Кай, иди, покушаем, — голос Тии приглушался громким скворчанием.

Парень вошел на их скромную кухню. Сестра, закутанная в льняной передник, стояла у печи. Вооружившись деревянной лопаткой, Тия сражалась с бурлящей маслом сковородой.

— А куда Гарн с Тюбиком подевались? — Спросил Кайрим.

— Утром Порд приходил. Вчера на лесоповале кто-то из деревенских пропал. Гарн пошел туда вместе со старостой. И Тюбика с собой забрал.