Игра в дракошки-мышки

— Дерзок и нагл, как всегда! Ладно, не вижу смысла дольше тут оставаться. Не спускайте глаз с девчонки.

Последнее уже относилось к другим инквизиторам.

Правду Бес говорить не стал, и это обнадеживало. У меня не осталось лекарства, переданного Ташей, у него, судя по его уверенному тону, тоже. Значит, обвинений против драконов не выдвинуть. Все не так уж плохо! Осталось только сбежать от этих суровых дядечек.

— Не беспокойтесь, учитель, она необучена.

— Пусть остается в коконе, — буркнул Высший. — И ты, мальчик мой, не радуйся раньше времени. Побег тебе простят, но только после тщательной проверки. И если снова окажется, что ты пытаешься нас обмануть...

— Я похож на самоубийцу? — холодно спросил Бес. — Я мог бы давно убраться отсюда, если бы захотел. А из ордена я не вырвусь даже с ее, — он кивнул в мою сторону, — помощью.

Правда или ложь? Рейо побери, ты не можешь открыть портал без силы, у тебя нет кристалла. Зато тут есть амулеты слежения, и ничто не мешает тебе вытянуть из них силу, как ночью. Помню из книг и твоих рассказов, инквизиторы — менталисты. У меня даже защита давно стоит, благо псионика имеет иную природу, и амулеты на нее не реагируют. Менталисты чувствуют ложь, как и драконы. Значит, Бес не врет?

Высший ему поверил. Высший рад возвращению ученика. Высший грозит карами, если все — обман.

А Бес утверждает, из ордена нельзя убежать.

Бес — инквизитор. Он скрыл это от меня.

Лойи всемогущий, спаси и защити! И помоги во всем разобраться.

Глава 7

Предатель

Прошлое ударило так, что чуть дух не вышибло. Надо было хватать Дженни и бежать. Сразу же, как только понял, что попался. Надо было соображать, орден на уши встанет, как только проверят отпечаток! И сам учитель собственной персоной примчится за ослушником. Рейо их всех раздери!

Не был готов к встрече с прошлым. Думал, успеем. Вырвемся. Дать больным лекарство, Дженни в охапку — и порталом в Крагошу. И пусть поищут ветра в поле!

Даже ничего толком обдумать не успел. Только увидел мою девочку, бледную и испуганную, и понял, на размышления нет времени. Я втянул ее в эту историю, мне и выручать. Вот только поймет ли она меня? Не забудет ли данное обещание?

Предполагал, рано или поздно мне придется встретиться с инквизицией. Инвар недвусмысленно намекал, в будущем, после окончания университета, я интересен ему, как агент в Мурильмии. Оно и понятно, с таким статусом! Вот только я был категорически против. И все же долго и упорно работал над прорисовкой второй личности.

Инквизиторы — менталисты. Они легко считывают чужие чувства и мысли. И защита не всегда помогает. А уж меня-то они точно будут ломать, лишь бы добраться до знаний, полученных в горном. Поэтому я приготовил им обманку — вторую личность, с ложными чувствами, воспоминаниями и знаниями. Ложную для меня, но правдоподобную для них. Она, как дополнительная защита, надежно спрятала меня настоящего. Спасибо драконам, поделились секретом.

Рисковал одним — доверием Дженни. Она увидит совсем другого человека. Поверит ли в предательство? Она должна понять. Иного выхода просто не было.

Если бы учитель не заметил особенности ауры, я бы ткнул его носом. Потому что женщина — это вещь. Дженни проще убить, чем пытаться куда-то пристроить. Тем более, она присутствовала при разговоре. Заинтересовать, заставить взять с собой — возможность быть рядом с ней. Пусть пока я бессилен, но не собираюсь упускать ее из виду. Слишком хорошо знаю методы инквизиторов.

Сейчас главное — держать себя в руках. Не позволять чувствам взять верх над разумом. И придумать, как нам сбежать.

Мы ехали по степи, верхом на лошадях. В центр ордена порталом не попасть, из соображений безопасности. И рядом нельзя — размажет в подпространстве. В чем инквизиторы сильны, так это в защите от чистой силы. Учитывая, что пленницу везут, перекинув через седло, будем добираться не меньше получаса. Есть время подумать.

Сердце сжималось, когда видел, как обращаются с Дженни. Унизительная и неудобная поза, ей больно и, наверняка, хочется пить. И пыль режет глаза. Но лучше так, чем смерть. Она сильная, моя девочка. Она справится.

Ехал чуть впереди, рядом с учителем. Когда сзади заржала лошадь, резко обернулся и выругался — встав на дыбы, лошадь сбросила седоков: инквизитора и Дженни. Не иначе, девчонка постаралась! Кокон Шейора она разрушила даже до того, как чему-то научилась. Разбилась же, дурочка!

Спешился и помчался к Дженни. Она пыталась встать, барахталась в пыли. К счастью, испуганная лошадь ускакала вперед.

— Бес, давай, — прошептала она одними губами, когда я упал рядом с ней на колени.

Так вот чего она добивалась! Решила, если я окажусь рядом и прикоснусь, то смогу перенести нас отсюда. Моя девочка, я тебя разочарую. Это невозможно. Инквизиторы никогда не пришли бы за мной без амулетов, блокирующих перемещение в пространстве. И нас с тобой они ни за что не выпустят.

— Сеть! — крикнул кто-то из конвоиров.

И в подтверждение моих мыслей нас накрыло магической сетью. Кто бы сомневался!

— Цела? — прошипел я сквозь зубы.

Дженни кивнула, все еще надеясь на чудо. Никаких чудес, девочка моя. Перед тобой циничный инквизитор, который беспокоится о твоем здоровье только потому, что ты очень ценна для ордена.

— И зачем? — недовольно спросил я, поднимаясь на ноги. И рывком потянул за собой девчонку. — Я же был рядом, не дал бы ей сбежать.

— Кто ж тебя знает, мальчик мой, — улыбнулся подъехавший учитель. — Сбежал бы вместе с ней, с тебя станется.

— Я же сказал, что вернулся!

А теперь можно позволить себе и гнев, и ярость. Как это так? Мне не верят? Мне, Бенджамину Коулу?!

Дженни испуганно сжалась, пытаясь вырвать руку.

— Стой спокойно! — крикнул я ей в лицо.

Меня обожгли взглядом, от которого перехватило дыхание.

— Будем считать, я тебе поверил, — произнес учитель и велел убрать сеть.

Передал Дженни инквизитору, сел верхом и умчался вперед.

Белые стены, белый потолок, белый пол. Комната без единого окна залита светом. Здесь нет ничего, и я сижу на полу, с обнаженным торсом и босиком, в ожидании учителя. На белом кровь смотрится особенно эффектно. Бить будут, в этом нет сомнений. Даже если не докажут, что я лгу, все равно получу свое за тот побег. Плевать. Мне бы перестать думать о том, кто и как допрашивает сейчас Дженни. Получается неважно, и это плохо.

— Сиди.

Учитель входит в комнату, следом вносят стул, на котором он устраивается напротив меня. Высший инквизитор, назначенный мне в наставники. Это от него я сбежал три... нет, уже четыре года назад. Сначала в Крагошу, потом случай свел меня с Инваром. Случай ли? Теперь, зная его методы, в этом можно и усомниться.

Не знаю, как зовут учителя, у Высших нет имен. У него мягкие вьющиеся волосы, собранные на затылке в хвост. Добродушное круглое лицо, на нем всегда улыбка — снисходительная, отеческая. Вот только глаза безжалостные и холодные, как и он сам. И в руках — кнут.

— Мальчик мой, ты почти не изменился. Расскажешь старому учителю, как прошли годы в разлуке?

— Вы же прекрасно знаете, я учился в горном у драконов. Или нужно описать каждый день? Боюсь, и не вспомню.

Вздрагиваю от первого удара, шиплю сквозь зубы. Я и забыл, как это больно.

— Не дерзи сверх меры, мальчик мой. Ты предал нас, и мы вправе казнить тебя за предательство.

— Я бы не сбежал, если бы вы не убили Милу.

Снова удар. Чувствую, как по спине потекла теплая влага. Кнут сразу рассекает кожу.

— Не будь столь категоричен, ее никто не убивал.

В глазах темнеет. Столько времени прошло, а я все еще плыву, как мальчишка, при одном упоминании имени сестры. Надо менять тему. И тактику.

— Я привел вам носителя источника. Это искупит мою вину?

— О да. Если только это не очередной розыгрыш.

— Какой розыгрыш? — позволяю себе возмущение. — Вы же видели ее ауру! Вы же знаете, мне не сбежать отсюда. Я вернулся. Сам.

Зарабатываю еще один обжигающий удар кнутом.

— Тебя поймали на месте преступления.

Молчу. Возражать нет смысла. Лишние оправдания выглядят неубедительно.

— Кто она?

Ага, сейчас расскажу. Всю правду.

— Не знаю. Студентка горного. Мы... встречались.

— Как она получила источник?

— Не знаю. Она, кстати, тоже. Может, родилась такой.

— Как она попала в горный?

— Не знаю. Не интересовался. Это важно?

— А ты как думаешь?

Голос учителя понижается до опасного шепота, а на мои плечи снова опускается кнут. Удары редкие, и пока я в силах терпеть боль. Но это ненадолго.

— Что вы собираетесь с ней делать?

— Ты нагле-е-ец, — хохочет учитель. — В твоем положении и задавать такие вопросы.

— Вы не заставите ее силой. А я знаю, как.

— И как же, мой мальчик?

— Вы пообещаете мне, что я буду рядом с ней.

Три удара, один за другим. Хлесткие, вспарывающие кожу. Дикая боль, которую невозможно терпеть. С хриплым стоном падаю на бок.

— Сядь прямо!

Подчиняюсь приказу. Успеваю заметить капли крови на белом полу. Кривлюсь и сплевываю. Прикушенная губа тоже кровит.

— Ты все еще хочешь выставлять мне условия, мой мальчик?

— Да. Я хочу быть рядом с ней. Всегда.

— И почему же?

— Она похожа на Милу.

Кажется, мне удалось его удивить. Учитель не бьет. Задумчиво смотрит на меня, вертит в руках кнут.

— Допустим. И что из того?

— Неужели вы еще не поняли, как я любил сестру? — выплевываю эти слова вместе с горечью и кровью. — Или я прошу о многом? Вы можете сломать ее и потерять навсегда. У девочек такая хрупкая психика!

Последние слова попадают точно в цель. Учитель выслушает меня, но сначала будет проверка, а потом — порка.

— Будешь сопротивляться?

— Буду. Терпеть не могу, когда кто-то копается в моей голове.

— Тебе же нечего скрывать?

— Вот и проверяйте.

— Ты сам напросился на этот урок, мой мальчик.

Ледяная рука сжимает горло. Учитель не двинулся с места, использует психокинетику. Мне от этого не легче. Сопротивляюсь, как могу, но основные силы — на защиту от ментального проникновения. Это такой метод, отвлечь внимание и захватить разум. Давление извне можно выдержать, спустя пару минут я понимаю, что сильнее учителя, и ему не взломать защиту. Но нельзя показывать это, и я поддаюсь. Имитирую взлом, боль и ужас. Пускаю его туда, где хранятся воспоминания и мысли второй личности. Убедись, твой ученик не солгал тебе. Всхлипываю, судорожно переводя дыхание, когда ледяная рука отпускает шею. Эту проверку мне засчитают.

— Ты расстроил меня своим побегом.

Прелюдия к другому действу.

— Да, учитель. Я виноват. Накажите меня.

Зубы сводит от того, как приходится унижаться. Но если это мнимое послушание скосит мне пару ударов — я только выиграю.

— Можешь лечь на живот.

А вот это уже милость, за нее можно поблагодарить. Лежа принимать такую порку легче, чем стоя.

Учитель милостив и в другом. Наказание длится недолго. Мне не хватает терпения вынести его достойно — слезы заливают лицо, стоны почти срываются в крик. Но все же я в сознании после последнего удара кнута. И в отведенную мне комнату ухожу сам, без посторонней помощи.

Не знала, как это больно — предательство любимого человека. Думала, что знаю, когда в школе обижалась на родителей. По-настоящему это куда больнее.

Не верила до последнего. Даже после того, как в больнице открылась вся правда. Даже после того, как провалилась моя попытка помочь нам сбежать. Было обидно, но все же находились оправдания. Может, портал просто невозможно открыть? И каждый раз, когда мне казалось, что Бес стал чужим, незнакомым, я вспоминала его улыбку — насмешливую, но добрую. Вспоминала, как он заботился обо мне. И наш единственный поцелуй. И тот последний вечер в Мурильмии, когда мы сидели рядом, и он держал мою руку в своей, и гладил мои пальцы, немного бездумно, но очень ласково. Такой человек не мог предать.

Бес ведет какую-то игру, у него есть план. Он ничего не сказал инквизиторам о фамилиаре. Это тоже поддерживало и заставляло верить в лучшее. Живой источник магии — да мне цены нет! А уж вместе с драконом...

Лишь бы не догадались, кто я такая. Отвечая на вопросы, я изменила имя и придумала себе биографию. Назвалась сиротой, воспитанной в приюте одного из городов Крагоши. Как попала в горный? Дар проявился, какой-то маг за ручку отвел в школу, а потом уже сдала экзамены в университет драконов. Как познакомилась с Коулом? В горном, конечно. Мы встречались... недолго. Любовь? Нет, что вы. Так, симпатии.

Со мной обращались неплохо. Комната, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Еда и вода. Чистая одежда. И бесконечные разговоры.

Мне задавали одни и те же вопросы. Надеялись, не запомню, что соврала? И все время пытались залезть в голову. Сначала незаметно, потом открыто. У меня было преимущество — я научилась сочетать ментальную и силовую защиты. Это просто, имя источник. Никто из инквизиторов не смог ее сломать, даже Высшие.

Они хотели, чтобы я стала их собственностью. Предлагали продолжить обучение в инквизиторской школе. Сулили богатство и власть. Я отказывалась вежливо и твердо. И содрогалась при мысли о том, что будет, если меня начнут бить. Ментальное давление я выдержу, а физическую боль — нет. К счастью, до этого не дошло. Хотя, пожалуй, я бы предпочла орать от боли, чем рыдать от предательства Беса.

Он пришел ко мне на следующий день после того, как меня привезли в орден. Равнодушный взгляд, брезгливо поджатые губы, неестественно прямая спина.

— Джейн, ты зря отказываешься от сотрудничества.

— Почему?

Я спросила его, почему он так изменился, но он то ли не понял вопроса, то ли притворился непонятливым.

— Это глупо. Тебе предлагают сотрудничество, но если ты будешь сопротивляться, то попадешь в зависимость. Рабство тебя больше устроит? Рано или поздно защиту сломают, тебя подчинят.

— Почему, Бес?

— Не строй из себя дурочку! — разозлился он. И я поежилась, потому что разозлился он по-настоящему. — Ты прекрасно все поняла.

Я ждала хоть чего-нибудь — жеста, взгляда. Любой знак, подтверждающий, что нужно подождать, подыграть, смириться. Нет, ничего.

— Бес, ты давно планировал?..

— С того самого момента, как увидел твою ауру, детка.

Самодовольная усмешка.

— То есть это все... — я развела в стороны руки, — это все правда?

— Это все правда, — засмеялся он. — Смирись. И прекрати ждать чуда.

После разговора я долго плакала. Однако никакого сотрудничества с инквизицией не могла себе даже представить. Так и не подчинилась силе, не поддалась уговорам. И Бес пришел снова, на этот раз не с разговорами. Он владел секретами горного, знал мои слабости и смял защиту, как бумажный листок.

Лучше бы я умерла.

Примечания