магия искусства, часть 1

— Ты написал ей записку! — чуть ли не закричала на него Онея, — да так поступают самые большие сволочи, это самый жестокий вариант прощания, это... это... мне стыдно, что ты мой родственник! — она возмущенно размахивала руками.

— Да мне самому тошно из-за этого. А сейчас особенно плохо... я постоянно чувствую ее присутствие, ее запах, ее силуэт. В последние дни мне мерещится, что я вижу ее. Даже сегодня утром.

— И правильно! — не унималась Онея, — ты должен страдать за такой поступок.

— Уже! У меня через неделю выставка работ, и на ней я должен представить картины, сделанные с помощью заклинания, а я не могу его использовать из-за всего этого!

— Так тебе и надо, — наконец Онея остановилась, чтобы отдышаться после криков.

Она пристально посмотрела на Касса, и сказала, уже спокойно:

— Вот теперь можно пойти и выпить.

Глава тридцать первая. Литрбол.

Уже почти стемнело, когда Касс привел их к тому, что называл баром. Рядом никого не было, но из избушки доносился приглушенный звук множества разговоров, слившихся в один. Легор недоверчиво посмотрел на Касса и спросил:

— Ты уверен, что тут не живет какая-то почтенная пожилая пара, а то мы сейчас туда войдем такие...

— Не волнуйся, — успокоил его Касс, — у деревенских баров есть некоторые особенности. В деревне считается не приличным наличие таких заведений, старые порядки здесь еще сильны, но в то же время люди всегда рады пропустить по кружке пива после тяжелой работы. Вот деревни и шифруются друг от друга, каждое утро нахваливая, как у них все хорошо и прилично.

С этими словами он открыл дверь и вошел внутрь. Его друзья последовали за ним. Когда Онея очутилась внутри избушки, ее глазам предстало большое пространство, полностью уставленное столами и скамейками рядом с ними в такой тесноте, что все жители деревни точно могли здесь уместиться. К тому же внутри избушка была значительно больше, чем казалось снаружи. Это напоминало времена, когда в стране был введен запрет на алкоголь. Это было почти сто лет назад, и сухой закон сурово карал своих нарушителей. Поэтому подпольные бары устраивались в самых неожиданных местах, и в этом помогало заклинание расширения пространства.

В самом дальнем конце помещения располагалась барная стойка, за которой стоял здоровенный тролль, ростом где-то метра три. Из-за этого ему приходилось постоянно пригибаться, чтобы не задевать головой потолок.

Как это не удивительно, но почти все места в баре уже были заняты. Большую часть столов заняли студенты, которые, как и Касс, догадались о назначении этой избушки. В одном из углов собрались местные жители. Где-то восемь троллей, от которых несло потом и измазанных землей после работы в поле, и пять магов, выглядевших точно так же. Они с интересом рассматривали приехавших туристов, хоть и видели приезжих практически каждый день.

Ребята прошли мимо своих однокурсников и устроились в уголке, где еще оставался свободный стол. Им пришлось потесниться, чтобы всем хватило места. Денон, Одеус и Легор погрузились в изучение меню, тогда как Эвила и Юнеа все еще боязливо оглядывались. Юнеа не очень любила подобные места. Она предпочитала что-то менее шумное и более приличное. Эвила же всегда была готова поддержать компанию в любых ее начинаниях.

Онея, как Анреа и Касс, сразу знала, что она закажет. Когда к ним подошла молодая девушка лет двадцати, чтобы принять у них заказ, они тут же попросили три кружки пива местного производства. Один из умельцев деревни, как заверила их девушка, делал отличное пиво по собственному рецепту с использованием определенного странного заклинания. Остальные так же присоединились, решив попробовать этот напиток. Лишь Юнеа попросила яблочный мартини. Когда девушка записала заказ и удалилась в сторону барной стойки, Касс слегка усмехнулся.

— Мартини, серьезно?

Юнеа строго посмотрела на него и ответила:

— Я не люблю пиво.

— Да, но здесь нет мартини.

— Оно есть в меню, — отмахнулась Юнеа.

— Да, только это не мартини, а скорее самогон на яблоке.

Юнеа прищурилась и ненавистно посмотрела на Касса. Тот лишь пожал руками, бросив:

— Тебе виднее.

Через пять минут девушка вернулась с большим подносом, с которым ловко просочилась через остальных посетителей бара. На удивление, она принесла все, что было заказано, и небольшое блюдо с закуской, состоявшей из чесночного соуса посыпанного зеленью и поджаренных с луком гренок, толщиной с палец.

Тем временем народу в баре становилось все больше. Слух о баре быстро распространялся среди студентов, привлекая их в это место. Становилось теснее и более шумно.

Касс встал и поднял свою кружку:

— Что ж, давайте выпьем за то, что мы все сейчас здесь, в этом замечательном месте, собрались всей компанией. За то, чтобы это длилось как можно дольше!

Все поддержали его дружными возгласами, и отпили по большому глотку. Невольно все посмотрели на Юнею, которая пригубила напиток, названный в этом баре яблочным мартини, хотя по виду больше напоминал обычный самогон. Она поморщилась, но тут же отпила еще. Лицо ее просветлело, и на нем заиграла улыбка.

— Отличный мартини, — слегка невнятно произнесла она, под всеобщий смех.

Через пятнадцать минут веселого разговора и небольших стебных шуток им пришлось повторить свой заказ, так как первая порция алкоголя подошла к концу. Более всех на пиво налегал Легор. Касс поддерживал друга, чтобы тот не оказался единственным алкашом в компании, хотя, как оказалось, это ему и так не грозило. Эвила старалась поспевать за этими двумя, а Юнеа не могла оторваться от своего напитка, и с каждым глотком она становилась все веселей и общительнее.

Народу становилось так же все больше и постепенно ребятам уже приходилось буквально кричать, чтобы остальные их услышали. Атмосфера была замечательной, не смотря на дым от сигарет, который заполнил помещение серой пеленой и терпкий запах алкоголя. Гулянка набирала все больший оборот. Но, когда Онея и ее друзья повторили свой заказ уже по пятому кругу и довольно набрались, как и все остальные студенты, присутствовавшие в баре, двери в него вновь распахнулись, и мгновенно наступила тишина. Касс, Онея и Анреа, которые еще осознавали, что происходит вне их стола, обернулись ко входу, как и все остальные. Там, на пороге, стоял ректор Нернийский, строгим пристальным взглядом осмотревший своих студентов.

— Веселимся, значит? — громко спросил он.

Ответом ему была тишина. Даже фермеры и тролли притихли, с интересом наблюдая, что же будет дальше.

— Что ж, молодцы, можете продолжать, — и с этими словами ректор прошел к свободному столу в сопровождении Акривикуса и Дорема. Они уселись рядом с местными жителями, и у них практически сразу завязался с ними дружеский разговор.

Веселье тут же возобновилось и теперь ему не было конца, так как единственная сила, которая могла их сдержать, дала добро на всеобщее безрассудство.

Очередная порция алкоголя подошла к концу, но дожидаться девушки, чтобы еще раз повторить заказ было бесполезно.

— Нужно, чтобы кто-то сходил к бармену, — перекрикивая толпу, произнесла Онея.

Касс и Анреа посмотрели на остальных, сидевших за их столом. Юнеа уже была никакая и обняла Эвилу, пытаясь ее поцеловать. Эвила была практически в том же состоянии, но вместо активности ее тянуло ко сну, и все же ей еще хватало сил, чтобы отстраняться от подруги. Легор сидел чуть ли не со слезами на глазах и объяснял Денону и Одеусу, как он страдает без своей любимой. В то же самое время Денон жаловался на то, как ему сложно с его девушкой, так как она практически ничего ему не разрешает и по сути вынуждает его переехать к ней, хотя он не хочет отказываться от своих друзей. Одеус же хвастался тем, как же ему хорошо встречаться с его еще несовершеннолетней девушкой, явно чувствуя превосходство над своими друзьями. Но в итоге не один из них не осознавал того, что другие его не слушают.

— Ладно... — мрачно произнес Касс, — сейчас приду.

Он встал из-за стола, и направился в сторону барной стойки, скрывшись в толпе. Онея и Анреа бросили на него прощальный взгляд.

— Как думаешь, он быстро вернется? — спросила Онея.

— Должно быть, — пожал плечами Анреа, — наверняка он только закажет и все.

Взгляд Анреа упал на Юнеа, которая размашистым жестом обняла Эвилу.

— А я не знал, что у тебя такие наклонности, — крикнул он ей, но та его не услышала.

— У нее их и нет, — улыбнулась Онея, — это просто на нее так алкоголь влияет. Главное, чтоб она на столе не начала танцевать стриптиз.

— Будто бы ты была бы против, — обнял свою любимую Анреа.

— Нет, конечно, но во-первых, я бы предпочла бы тебя на столе, а во-вторых мне завтра придется тогда объяснять ей, почему я за ней не присмотрела.

— Хм... ты думаешь, у них дойдет до...

— Нет, но я знаю, как мы можем обграть все это ночью.

— Звучит интересно, — усмехнулся Анреа.

Он оглянулся в сторону барной стойки, но не увидел там того, что искал.

— Что-то он задерживается, — задумчиво произнес он.

— Да... схожу посмотрю, — согласилась Онея.

— Может лучше я?

— Если ты сейчас встанешь, тебе окончательно голову снесет, да к тому же, ты так же можешь там исчезнуть. Лучше я.

Она встала и более-менее уверенным шагом начала пробираться через толпу. Возле барной стойки Касса не оказалось. Она внимательно осмотрелась вокруг, но там были лишь другие студенты, большей части из которых к тому моменту уже приходилось пить стоя, так как свободных мест за столами не было.

И тут особенно громкий шум привлек ее внимание к большому скоплению студентов и местных жителей. Они громко и весело кричали практически без остановки:

-Пей, пей, пей, пей...

Онее это сразу показалось странным, и чувство, что тут дело не ладно пронзило и охватило ее. Она начала пробираться через это плотное кольцо, и наконец оказалась возле стола, за которым сидело семеро. Она без труда узнала Нернийского, на коленях которого сидела дородная сельская баба. Рядом с ним расположился Дорем, вокруг которого толпилось около десятка студенток. По правую сторону от ректора сидел Касс. Акривикус так же был рядом с Кассом. Напротив них сидели два огромных тролля и один сельский маг. Перед каждым было выстроено в четыре ряда двадцать стопок с тем самым самогоном, которым напилась Юнеа. По одному ряду стопок у каждого уже были пустые. Теперь Онее стало ясно, куда делся Касс. Все участники этого состязания уже дошли до состояния, когда их беседу могли понять лишь они одни, но вели эту беседу очень оживленно. Ректор постоянно поворачивался к Кассу, и что-то ему говорил, а Касс не медлил с ответом.

Разговор в их понимании был таким.

— Ты счастливчик, — сказал Кассу ректор, — у тебя есть призвание, талант. Тебе нужно лишь все это раскрыть в себе.

— Я понимаю, — ответил ему на это Касс, — но в то же время все не так просто. Иногда мне кажется, что я гонюсь за чем-то просто недостижимым. И вся эта ответственность.

— Забудь про ответственность, — махнул той рукой ректор, которая не обхватывала талию селянки, — ты свободен, как никто другой. Ты художник, и это очень много значит. Тебе никогда не придется работать с девяти до шести, ты никогда не будешь зависеть от зарплаты. Да, это не означает, шикарную, богатую жизнь, но это означает жизнь наполненную смысла. Ты будешь делать что-то важное, нужное. Ты не встанешь однажды утром, и, посмотрев в зеркало, обнаружишь, что тебе почти пятьдесят, что ты полысел и растолстел, и что большая и лучшая часть жизни прошла в пустую. Твоя жизнь будет другой. Ты создаешь вещи, просто невероятные, а вскоре освоишь еще и заклинания.

— Не уверен, что у меня получится, — покачал головой Касс, — я кое-что потерял, и без этого мне не справиться.

— Все можно вернуть, поверь мне. Все скрыто на самом деле внутри тебя, ведь я прав? — ректор посмотрел в сторону Акривикуса.

— Да, — мрачно заметил он.

Они прервались, чтобы осушить еще по пять стопок самогона, их противники сделали то же самое. Но на пятой стопке Дорем не выдержали и упал лицом в стол.

— Зеленый еще, — с усмешкой заметил ректор, — но ничего, у него большое будущее.

— Вообще заклинание любви может питаться от разный чувств. Отсутствие любви и ее жажда то же может подпить его, — заметил Акривикус, — так я его использую после смерти моей жены. Она была моим вдохновением, но смерть злая штука.

— Сочувствую, — мрачно произнес Касс, — но мне это не поможет.

— То есть, в твоей жизни уже была та самая девушка? — спросил ректор, — а ты тот еще смарчок. К стати, скажи, а правдивы ли слухи о тебе и Залое?

— Я не буду об этом говорить, — усмехнулся Касс.

— Вот жулик, — рассмеялся ректор, — я ее развожу уже три года!

— У меня есть преимущество, — пожал плечами Касс.

— В общем, — вмешался Акривикус, — я тебе так скажу. Если ты действительно кого-то полюбил, то должен вернуть ее. И не из-за заклинания. Из-за того, что ты вообще ничего не сможешь без нее.

— Я знаю... — мрачно произнес Касс, — но я сжег всем мосты...

Онея все это время наблюдала за ними, как и все остальные, кто столпился, чтобы посмотреть состязание. Но слышали они лишь несвязное бормотание, которое не имело ни малейшего значения. Подходы становились все чаще, и стопки приходилось наполнять практически без остановки. Долго так продолжаться не могло, Онея понимало это. Наконец Акривикус взялся за стопку, но так и не поднял ее, заснув прямо в такой позиции.

Ректор прокричал что-то воинственное, и Касс его поддержал. В этот момент селянин замер, встал из-за стола, и выбежал на улицу, больше так и не вернувшись. В итоге за столом остались лишь Касс, ректор и два тролля, которые не собирались уступать городским. Соревнование продолжилось более ужесточено. Рюмки поднимались и опускались. Наконец один из троллей издал странный звук, и с гулким шумом упал на пол, сломав стул под собой.

Нирнийский вскочил от радости с места, подняв руки к верху, скинув при этом селянку на пол, но тут же его зашатало, и он направился быстрым шагом в сторону туалета. Тролль пристально посмотрел на Касса и произнес более-менее понятным голосом:

— Остались только мы с тобой.

— Твое здоровье, — буркнул Касс, и начал опустошать новую партию стопок.

Это продолжалось еще минут пять. Наконец зрителям начало становиться скучно, и Касс сказал троллю:

— А может теперь после каждой стопки будем вставать на ноги и садиться обратно? Или ты на столько слаб, что уже сейчас не сможешь поднять свою задницу?

Это был коварный ход со стороны Касса, который смогла разгадать только Онея. Тролль же не понял происходящего, и проревел в ответ:

— Это ты слабак! — и тут же вскочил на ноги.

Касс медленно поднялся. Они стояли друг на против друга, сверля друг друга взглядами. Неожиданно Касс пошатнулся. На лице тролля показалась победоносная улыбка. С ней он упал на пол, придавив под собой трех случайных зрителей.

— Кровообращение у этих троллей слишком уж быстрое, — буркнул Касс, и сам чуть не упал. Ему повезло, что кто-то смог его подхватить вовремя. Онея подошла к нему, взяла его под плечо и спросила: