В город на Неве приехали с небольшим опозданием. Вместо десяти часов утра, как планировалось по расписанию, на деревянном перроне, так и недостроенного вокзала, оказался в час тридцать пять. Но это меня не сильно расстроило, главное доехал, наконец то, до своего родного города. Не скрою, последние часы поездки дались очень тяжело, хотелось самому выскочить из вагона и подталкивать этот, медленно плетущийся поезд. Возможно так и поступил бы, не будь на улице такого лютого мороза, про который в том, своём мире, я слыхом не слыхивал.

Выйдя на площадь, перед будущим вокзалом и посмотрев по сторонам, наконец то почувствовал, что оказался дома, даже несмотря на то, что некоторые постройки я попросту не узнаю, а какие то из них, так и вовсе отсутствуют. Предыдущий приезд сюда, можно забыть, потому что вместо меня, был тогда здесь совсем другой человек, который не помнил ни своей настоящей фамилии, ни имени и даже отчество, доставшееся ему от настоящего отца, и то позабыл. Но расслабляться и предаваться воспоминаниям, всё же, не стоит, забот много, да и погода к этому не располагает.

Для начала необходимо пополнить карманы, в которых уже давно гуляет ветер, затем нормально пообедать, в поезде хотя и кормили, но моему молодому организму этого явно не хватало и сейчас не помешает восполнить запас витаминов и минералов, в нём. Ну и только после этого можно будет приступать к поискам достойной гостиницы, селиться в ночлежках, я больше не желаю.

Покопавшись в памяти, вытащил оттуда, виденные раньше, ломбарды, стоявшие на Невском и зафиксировав парочку из них, сразу же пошагал в ту сторону. Добраться сумел только до начала проспекта, потому что на перекрёстке улиц увидел яркую надпись, не позволившую сомневаться в том, что нашёл именно то, на поиски чего отправлялся.

Ломбард ютился в полуподвальном помещении, чтобы попасть в него, необходимо было преодолеть препятствие, из плохо очищенных от снега ступеней, ведущих к заветной двери. Справившись с ним, стараясь при этом не поскользнуться, открыл одну из створок, ту которая казалась меньшей по размеру и оказался в тёмной комнате, с небольшим пятном света, на противоположной стене. Пришлось некоторое время стоять неподвижно, чтобы глаза привыкли к плохому освещению, а предметы приобрели свои очертания и лишь после этого приступать к поиску прейскуранта с ценами, на принимаемые в залог товары.

Меня интересует цена на золото и только на него, потому что кроме этого металла, ценного у меня больше ничего нет, если конечно не считать медаль и орден, но они то для меня почти что бесценны, поэтому их сдавать я не буду ни при каком раскладе. Цифры, которые увидел, показались мне не совсем реальными, и чтобы удостовериться, нет ли в них ошибки, обратился за помощью к работнику этого предприятия.

— Да. По пять принимаем — подтвердил он, увиденное мной. — Можешь хоть весь Невский проспект пройти, дороже всё равно нигде не найдёшь.

Куда уж дороже, меня и это, очень даже, устроит. Покупали бы золото, за такие бешеные деньги, в той, чужой стране, так я бы, скорее всего, не уехал из неё никогда.

Для обмена у меня были приготовлены все семь монет, доставшиеся мне при разделе добычи, во время последнего рейда за линию фронта, но при такой цене я могу все сразу не сдавать. Пять рублей, да это просто огромные деньги, тем более монеты мои турецкие и веса в них никак не меньше десяти грамм.

С весом немного ошибся, каждая монета потянула на целых двенадцать, в результате чего на руки получил просто колоссальную сумму. Да на такие деньги, я пол города скуплю и ещё на погулять останется, сто восемьдесят рублей, это же целое состояние.

Гостиница нашлась неподалёку, о месте её расположения рассказал скупщик золота. От его магазинчика и надо то было пройти всего триста метров, по узкой улочке, чтобы добраться до неё, поэтому с обедом решил повременить. Сначала устроюсь на ночлег, раз так сложилось, а уж потом о нём подумаю.

Надпись на здании гласила, что в этом месте всего то навсего комнаты сдают для временного проживания, а мне то сейчас какая разница гостиница здесь, отель или просто комнаты, всё равно, лишь бы спать было где и никто чужой, во время отдыха, не болтался под ногами.

Хозяин отеля, оценив мой внешний вид, предложил проследовать за ним, на второй этаж. По его мнению, там находится комната, которая мне обязательно должна будет понравиться. Чтобы узнать, на сколько верно он может оценить кошелёк и вкус будущего постояльца, лишь мельком взглянув на него, мне понадобилось всего пять минут. За это время мы добрались до объекта, я осмотрел его, владелец рассказал о прекрасном виде, открывающемся из окна, продемонстрировал качество мебели, стоявшей в номере и объяснил, как пользоваться печкой, протопленной ещё утром. Интуиция мужчину не обманула, номер мне понравился и мой кошелёк позволяет в нём остаться, хотя за день проживания, в этом месте, с меня запросили аж целый рубль. Ещё через минуту, довольный хозяин, получив от меня деньги сразу за неделю, тут же удалился, предоставив мне право самому решать, чем заниматься дальше.

Комната и в самом деле уютная, и располагает к отдыху, я даже подумал, а не завалиться ли мне на кровать, и не поспать ли на ней пару часиков, но вспомнив о данном себе обещании, тут же передумал это делать. Взял в руки чемодан, стоявший последнее время у входа, сложил в него большую часть своих капиталов, затем поставил кожаный предмет в узкий шкафчик, установленный владельцем слева от окна, вышел в коридор и заперев двери на два оборота, пошёл искать, где можно было бы пообедать. Но выбравшись на улицу, отложил приём пищи на неопределённое время. Пройдя совсем не много, в том направлении, куда ещё не ступала моя нога, наткнулся на общественную баню, а постояв возле неё, размышляя, как поступить с обнаруженной находкой, решил, что голод он конечно не тётка, но помыться всё же надо в первую очередь, да и побриться тоже, не пойдёшь же в таком виде в ресторан.

Парился долго, отмываясь за всю войну и дальнюю дорогу, не жалея мыла и мочалки, купленных здесь же, в маленьком магазинчике, при бане. Потом, с удовольствием переоделся в чистое бельё, приобретённое там же, надел вычищенную банщиком форму, а в дополнении ко всему постригся и побрился, у здешнего брадобрея. В общем получилось так, что заменил обед процедурами, поздно обедать, время уже к ужину подходит, а на него у меня имеются вполне определённые планы. Идти собираюсь не абы куда, а в место, о котором договаривался со своим товарищем заранее, ещё во время нашего с ним плавания по Азовскому морю. Пришлось возвращаться домой, денег, взятых на обед, в обычной забегаловке, в ресторане "Медведь", на чаевые не хватит.

Появившись в комнате на минуту, задержался в ней на двадцать. Вместе с деньгами, лежавшими на дне чемодана, попались мне на глаза мои боевые награды, в которых, в этом городе, и пощеголять не стыдно будет. Вот и задержался, прицепляя медаль и орден на китель, опыта в этом деле никакого, пришлось повозится.

Невский проспект я не узнавал, всё здесь выглядит по другому, сходства с моим, абсолютно никакого. Ни одного похожего дома, ни одного знакомого переулка, всё чужое. Надо же так не попасть, надеялся побывать в знакомых с детства местах, а попал совсем на чужую улицу. Это что же получается и нашей коммуналки, в которой я прожил большую часть своей жизни, может на месте не оказаться? И куда я тогда стремился, какая же это родина? Нет общий фон вроде присутствует, а как только начинаешь разглядывать частности и мелочи, всё не то. Я даже проскочил нужное мне заведение, так расстроился по поводу увиденного.

Ресторан "Медведь" находился почти посередине проспекта и расположился в очень красивом, одноэтажном здании, выкрашенном в бледно жёлтый цвет, которое, по высоте, вполне могло посоревноваться с трёхэтажными. У его входа, под массивным навесом, с литыми, чугунными колоннами, рядом с огромными, трёхметровыми, дубовыми дверьми, словно сфинкс, стоял двухметрового роста мужчина, по внешнему виду напоминавший мне нашего генерала. Вот это швейцар, так швейцар, не то что у них, там, за океаном, к нашему то и подходить страшно, не то что пререкаться с ним. Имея такого на входе и вышибалу держать смысла не имеет. Хотя какие вышибалы, кого им тут гонять, забыл, что ли, куда пришёл?

— Извините. Не подскажите, извозчик Свистунов возле вас не останавливается? — спросил я важного мужчину, с длинными усами на широком лице.

— А что, натворил чего то? — спросил он меня тяжёлым басом, прежде чем ответить.

Хотя в его ответе я уже и не нуждался, всё и так понятно, но разговор всё же не решился прерывать. Мне ещё в ресторан надо попадать, не стоит лишний раз нервировать человека, отвечающего за вход, тем более Игнат Петрович предупреждал, что сюда, всех подряд, не пускаю.

— Почему же сразу натворил? Он мой боевой товарищ, когда его раненого увозили, сказал, что если захочу с ним встретится, то здесь смогу найти — поведал я о цели своего визита очень серьёзному мужчине, в ярко красном сюртуке.

— Бывает стоит, но, когда точно будет, не могу сказать — ответил швейцар, в более ласковой форме.

— Спасибо. Мне главное знать, что бывает, а подождать, так на это время у меня пока имеется.

— Так подождать и внутри можно. Проходите в ресторан, господин офицер, там теплее будет — сделал мне предложение служивый.

Отказываться не стал, на улице действительно стало ещё холоднее, чем днём было. Но перед тем, как передо мной распахнут двери, спросил их хозяина:

— Если появится Свистунов, дадите мне знать?

— Непременно, господин офицер. Не беспокойтесь, отдыхайте спокойно, позову — ответил вполне себе миролюбивый человек и с легкостью открыл массивную дверь.

Попав внутрь, где было тепло, как в бане и светло, как днём, почти сразу же упёрся в чучело огромного медведя. Его размеры поразили меня до такой степени, что я, некоторое время, забыв обо всём на свете, рассматривал его, словно он экспонат в каком нибудь музее.

— Раздеваться изволите? — вывел меня из оцепенения гардеробщик, своим довольно банальным вопросом.

— Конечно буду, что за вопрос? — ответил я ему и пошёл в его сторону.

Оставив бушлат и фуражку, на попечение сухонького мужичка, предпенсионного возраста, придвинулся к огромному зеркалу, пытаясь разглядеть в нём, на сколько я сегодня неотразим. Но стоило мне только взглянуть в него, как услышал за спиной характерный бас швейцара:

— Так это, господин хороший. Прибыл, стало быть, этот Свистунов. Вон он, стоит на дороге.

Выскочил на улицу в чём был, хотя там совсем не лето. Не далеко от входа стояло двое саней, с откидным верхом в задней части.

— Который? — спросил я служителя, не узнав со спины, товарища.

— Вон те, дальние, его будут — ответил он, ткнув пальцем в санки Игната Петровича.

Быстрым шагом преодолел метров двадцать и громко спросил, сидевшего в них человека:

— Младший унтер офицер Свистунов?

— Так точно — громко ответили мне, одновременно вскакивая с места и поворачиваясь в мою сторону.

— Игнат Петрович. Ты же уже давно не в армии, а всё не можешь отвыкнуть, от командирского голоса.

— Максим!? Тихомиров! — выскакивая из саней, закричал извозчик.

— А кто же ещё? Приглашал в гости, вот я и прибыл! — крепко сжимая тулуп однополчанина, доложил я бывшему командиру.

— Ты чего раздетый, бушлат твой где? Застынешь? — закончив с обниманием, спросил меня однополчанин.

— Поужинать собирался. В вашем ресторане. А тут говорят, Свистунов явился, вот и выскочил, в чём был. Может составишь компанию, вместе посидим. Я жрать хочу, мочи нет, целый день во рту ничего не было.

— Ну как же, пустили меня туда. Нет брат, таким, как я, тут не место. Давай ка ты лучше ко мне садись, прокачу тебя с ветерком, а где покушать найдём.

Полутёмный подвальчик, расположившийся на одной из улиц города, принял нас, как родных. Никто не предлагал в нём скинуть верхнюю одежду, не смотрел косо, но зато налили и дали закусить всё, что только пожелаешь.

— Значит сегодня приехал и сразу ко мне? — вспомнив почему то разговор, состоявшийся вовремя недолгого плавания, спросил меня Свистунов.

— Ну да. Определился с местом жительства, в баньку после дороги сходил и сразу к тебе.

— Не забыл стало быть старика?

— Ну какой ты старик, Игнат Петрович?

— Старик и есть, самый настоящий. Это я с вами молодой был, а здесь, как есть дед. Давеча еду, а мне молоденький унтер говорит: — Дедушка, свези меня в гавань. Вот так то.

— Ладно хорош прибедняться, видел я какой ты дедушка. В атаку впереди всех бежал, мы еле поспевали за тобой.

— Так это с перепуга, за вас боялся, чтобы со страха не попадали раньше времени.

Работать в ночную смену, Игнату Петровичу, так больше и не пришлось. Засиделись мы с ним в кабачке допоздна, да и состояние, после затянувшегося ужина, было у него совсем не рабочее. Ближе к утру приехали к нему домой, где я благополучно и заночевал, завалившись спать на хозяйском тулупе, прямо на полу, у печки.

Когда проснулся, то в комнате уже во всю хозяйничал Игнат Петрович и очень вкусно пахло жареной картошкой с луком.

— Вставай соня! — прикрикнул на меня бывший доброволец. — Тоже мне моду взял, спать больше положенного.

— Так кончилось время, когда спали по два часа. Хватит — возмутился я.

— Ну да. Как же. Это тебе только так кажется. Вот деньги прогуляешь, совсем спать перестанешь. С работой в городе не очень, а голодных ртов хоть отбавляй.

— Чего, так плохо? — не поверив услышанному спросил я.

— Ну, не так чтобы. Я так без работы никогда не останусь. Но извозом то не все могут заняться, деньжат надобно для этого немало. А вот в других местах туговато. Мужики рассказывали, приёма толком нигде нет.

— Деньжата пока имеются. Так может пока их не потратил и мне к тебе в компанию податься? — пытаясь разглядеть, где в этом доме умывальник, спросил я.

— Можно конечно. Захочешь, так можем вместе работать. Зачем тебе своя кобыла, на одной кататься станем. А ну ка погодь. Это у тебя, чего за орденок? Не уж то Святого Николая заработал? — перескочив с одной темы на другую, спросил Игнат.

— По документам он. А чего, понравился? Могу подарить, на память.

— А кому ж не понравиться? С такой бляхой даже к царю в гости пускают, беспрепятственно.

— Как это? — не сообразив о чём говорит товарищ, заинтересованно спросил я.

— Так запросто. А ты чего же, не знал?

— Нет. Откуда?

— Ну ты Максим темнота. Мало я вас гонял. Хотя и времени, конечно, на это не было.

Это же первый орден в государстве. У кого он имеется на пальцах пересчитать можно.

— Врёшь?! — не поверив сказанному, выпалил я.

— Ну приврал малость и что с того? Самую же малость. Но про то, что у человек трёхсот, не больше, пожалуй, он до войны имелся, так про это все знают.

— Ни фига себе! А я то думал совсем простой и таскаю его, где попало — задумавшись над сказанным, проговорил я.

— Простой, как же. За него сорок десятин землицы дают, бесплатно. Правда место, где её нарежут, выбирать не сможешь, но всё равно. Да и про царя я не соврал. Раз в год к нему на приём можешь попасть, хоть для того, чтобы просто поздороваться. А ты говоришь простой. Да таких, как ты унтеров, кому его дали, на пальцах пересчитаешь, точно, не вру. Мне не веришь, так можешь хоть в книжках прочитать, про них там написано.