— Хорошо! Теперь, ты, расскажи об этой мутной истории, — полицейский обратился к хозяину питейного заведения.
— Всё было по-другому, — потерпевший хозяин таверны с обожженными руками, замотанной головой, близоруко щурясь воспалёнными глазами, начал свой рассказ. — К нам, чужие не ходят! Они боятся наших ребят. Да и не надо мне лишних неприятностей. Новички у нас редкость. А если кто и пропадал по дороге отсюда. Или кого находили в темном переулке с ножом в спине и очищенными карманами — то я про это ничего не знаю. Мало ли, что происходит на улице. Я в чужие дела не лезу. Я добропорядочный горожанин. Я уважаю закон и плачу подати в казну города. А то, что разные слухи ходят про мое заведение... Будто, у меня самое злачное место в городе... И, что здесь собираются самые опасные люди ... То может быть оно и к лучшему, что так говорят. Лишние наговоры ещё никому не вредили.
Погорелец сглотнул слюну. Пошамкал губами. Переступил с ноги на ногу. Прокашлялся и продолжил рассказ. — Этот посетитель — не местный. Я его раньше не видел. У нас так себя никто не ведёт. Он зашел и сел за лучший столик. Потребовал дорогие блюда и выпивку. Я не люблю наглых новичков. Поэтому сразу спросил про деньги. Он открыл кашель и высыпал на стол несколько серебреных монет.
— Как серебреных? Будь прокляты мои кишки! — Оверлстоун вскричал воинственно. Он снова вмешался в разговор. Его лицо сразу стало жестким, глаза холодно блеснули. — Вот, отрыжка скорпиона! Ты же говорил, что у него полно золота?
— Джентльмены, про золото он рассказал мне потом. Когда набрался как сапожник и начал угощать ребят Хэлли, — хозяин таверны уточнил свои высказывания.
— Какого Хэйлли? — начальник стражи сморщился. Этого неудачника Бастера Хэйлли. Который уже месяц как свой драный шлюп починить не может? И от кого почти вся команда разбежалась?
— Сто чертей и ведьм на сковородке! Да, это он! Усохни моя селезёнка! — побитый головорез вновь влез в разговор. — Денег кот наплакал, а всё туда же! Ох, плачет по нему девятихвостка.
— Чард, я тебя уже слушал. Помолчи! — стражник резко осадил громилу. — Продолжай Харрисон.
— Незнакомец после окончания трапезы спросил, когда начнется развлекательная программа. Что именно? — недоумённо поинтересовался я. Как, что?... — Мордобой, драка, поножовщина или еще что-нибудь... — кровожадно интересное. Затем он сослался на каких-то эстетов, которые в своих воспоминаниях именно так описывали отдых уважаемых джентльменов удачи в питейных заведениях нашего уважаемого города.
— Что за люди? Он называл их имена, фамилии, прозвища? — глаза полицейской ищейки сразу заблестели. Он схватил перо, приготовившись что-то писать.
— Конечно, назвал... — потерпевший сморщившись, начал вспоминать. — Стивенсон... Майн Рид... Сабатини...
— Вот, песьи дети! — побитый гигант не удержался и вновь начал ругаться. — Не дай бог встречу из них кого-нибудь — На куски порву! Это же надо придумать про нас — такое!
— Чард! Тише! — чиновник вовремя остановил красноречие пирата. — Последний раз предупреждаю. Иначе посажу в карцер на трое суток.
— У меня солидное заведение, несчастный погорелец продолжил рассказ.— Хулиганство моя охрана не допустят. Кому надо подраться — идут на улицу. Услышав мой ответ, гость сразу заскучал. Потом, вдруг встрепенулся, решил заказать какое-то "реалити шоу".
— Что? Что, решил заказать? — писарь переспросил, оторвав глаза от стопки протоколов, лежавших перед ним.
— Какое-то безобразие, — Харрисон попытался обожженными руками дать объяснения неизвестным словам. — С песнями и танцами ночных бабочек. У нас нет такого. После моего отказа он обругал меня за потраченное время и деньги. Назвал мое заведение — "Совковой столовкой". И заявил, что сейчас, нам — не отесанным деревенщинам, покажет как надо "правильно" развлекаться настоящим джентльменам удачи.
— То есть он хотел пригласить одну из твоих девочек пройтись на второй этаж? — блюститель закона попытался внести уточнение в рассказ.
— Как бы ни так! Он встал из-за стола и пошел к матросам Хэйлли. Они начали пить за общее знакомство. Затем за здоровье каждого члена команды. Потом ещё за что-то. В итоге он что-то им предложил и они сразу согласились. Как только они договорились, безумный тот час побежал к столу Оверстоуна и начал его оскорблять. Следом присоединилась команда Хэйлли. Задира недолго думая, размахнулся и двинул кулаком прямо в переносицу Оверлстоуну, да так, что уважаемый матрос грохнулся навзничь на пол. Его ребята бросились защищать капитана. Вспыхнула всеобщая потасовка. Затем подоспели другие посетители, и свалка сделалась общей. Посуда полетела со столиков и разбились, зазвенели стекла, затрещала мебель, дико закричали мои девочки.
— Вот, рею мне через парус! — Оверлстоун вновь не удержался от возмущения. — Ну! Я же сразу сказал, что это ирландцы виноваты. Эх, якорь с цепью боцману на грудь! Весело-то как было! — Флибустьер заметил строгий взгляд полицейского. Стушевался. Хмуро свел брови. — Жаль, что я ничего не могу вспомнить. — Он резко повернулся к погорельцу. — Понятно, кто теперь виноват?
— Ничего подобного! — Харисон возмутился, услышав очередные выводы пирата. — Пока обиженные матросы махали кулаками с ребятами Хейлли, этот гаденыш поднял тяжелую деревянную скамью, подкрался к здоровику Тому и обрушил её на голову мулата. Затем он стал ломать мебель и швыряться ею в дерущихся посетителей. Те ответили ему взаимностью. Потом он добрался до бутылок, кувшинов и посуды в баре. Чтобы уменьшить разорение я со своими помощниками стал стаскивать целую мебель к барной стойке. Неизвестный, заметив это, стал помогать. Господи! Я подумал, что он одумался и на этом всё закончится! Но, видно Бог в этот вечер не смотрел в мою сторону. Драка в моём заведении не утихала. К посетителям добавились городские охранники, которых успели позвать мои люди. Это был какой-то кошмар! Я такого не видел никогда. Пол стал скользким от пота и крови.
Потерпевший неожиданно замолчал. Переживания захлестнули его. Он глубоко вздохнул, сглотнул слюну и продолжил.
— Когда незнакомец появился снова, он принес какую-то емкость и стал брызгать неизвестную жидкость на сдвинутую мебель. Затем он что-то закричал и схватил факел со стены. Я попытался ему помещать, — хозяин таверны поднял обожженные руки. — Но получил сильный удар по голове и потерял сознание. Когда я очнулся, то был уже на улице, а моя таверна пылала.
Трактирщик медленно начал двигаться в сторону начальника полиции. Начал мять пальцами короткую бородку, трясущейся рукой отбросил от лица длинные темные волосы, волнами спадавшими на плечи. — Господин начальник стражи! — Потерпевший жалобно застонал. — Что же это делается в нашем тихом, спокойном городе? Куда же смотрят власти? Где же закон? Пожалуйста, найдите негодяя! Такие убытки! Кто мне их возместит?
— Хорошо! Хорошо... Разберёмся! — офицер строго посмотрел на присутствующих. — Как он выглядел?
— К сожалению после удара по голове я не могу вспомнить его лицо... — потерпевший шмыгнул носом, насупился и стал внимательно рассматривать стену.
— А ты, что скажешь — начальник перевел взгляд на притихшего Оверлстоуна.
— А, я... Что?... Что?... Я... Чума и ад! — флибустьер начал колебаться. Его глаза хитро блеснули из-под лохматых бровей. — Дьявольщина! Я вообще на него не смотрел. Но, если я встречу этого пройдоху на дороге — все кости переломаю!
Глава 13.
Мэд Добертон, торговый представитель английской Московской компании, в прекрасном расположении духа прогуливался по набережной Москвы — реки. Ему доставляло удовольствие в хорошую погоду после плотного завтрака пройтись по ещё пустынным улочкам. Подышать свежим воздухом. Помечтать о чем-то приятном и дорогом.
Этим утром после долгих засушливых дней наконец-то прошел теплый летний дождь. Он словно умыл город. Прибил тучи пыли на тротуарах и мостовых. Насытил озоном городской воздух. Оставил повсюду на узких, кривых улицах и переулках небольшие мутные ручейки, весело бегущие в сторону речки.
И сейчас после небольшого полива всё дышало свежестью. Омытые водой высокие купола церквей и колоколен золотом переливались на ласковом летнем солнышке. Багряно — рыжими стали кирпичные стены сторожевых башен. Мелодичный перезвон колоколов разносился сладостным гулом над Москвой. Листва деревьев, смоченная водой, выглядела свежей и зеленой. С крыш, гулко и звучно шлепая о землю, скатывались последние капли. На дороге возникли пенные лужи, в них плавали гуси. Чуть вдали грязные ребятишки сооружали запруду. Прохожий глубоко вздохнул. Перешагнул через ручей, бежавший вдоль дороги. Посмотрел по сторонам. Идти по городу было легко и приятно. Как легко дышалось! Как хотелось быть на воздухе, на солнце, на просторе! Иноземец задумавшись о прекрасном, остановился и несколько минут отрешенно глядел в сторону реки. На спокойной глади искрилось серебристое сияние. А вдали между берегами висел мост радушный и невесомый. Сама река струилась спокойно и величаво.
— Доброе утро, сэр, — секретарь Девис Шелтон прервал его размышления. Он давно ждал шефа возле одного из переходных мостиков. — Не правда ли, сегодня, оно чудесное!
— Согласен! — чопорный англичанин вступил в беседу, всё еще не отрывая взгляда от бегущей воды. — Утро неплохое. А каким будет дальше? Зависит от новостей, которые вы должны были мне принести.
— Оу, сэр, они довольно хорошие! — Дэвис заулыбался. — По вашей просьбе ещё два корабля с товаром будут через неделю в Архангельске. К общему списку товара предложенного к обмену добавлены хозяйственные металлические изделия. Особо выделю то, что вы просили: топоры, ножи, ножницы, иголки...
— Да,... спрос на них в Московии растет, — представитель компании задумчиво произнес и наконец-то перевел взгляд на своего тощего и длинного помощника. Его глаза алчно заблестели, предполагая выгоду от будущей сделки. — По моим расчетам именно они будут пользоваться большим спросам на московском рынке.
— Получено согласие на соотношение обменной цены с русскими купцами, — откуда-то сверху продолжал докладывать секретарь, семеня мелкими шагами за своим полным руководителем. — Более того в случае необходимости вам разрешили увеличить среднею цену закупа до двенадцати шиллингов, — теперь он напоминал собачку которая бежит позади хозяина и о чем-то ему весело лает. — Руководство компании надеется, что ваше умение вести дела и знание местных традиций, позволит обойти ганзейские города, французов и особенно настырных голландцев в приобретении необходимого нам товара.
Услышав похвалу, торговец остановился и задумался. В глазах его заплясали цифры. Довольная улыбка медленно наползала на его полное, лощёное лицо.
— При этом общий объем закупа просят увеличить на восемь процентов, — закончил секретарь свой доклад. Он тряхнул рыжей шевелюрой и уставился на патрона, ожидая реакции на доставленную информацию.
— Понятно, — делец выдал через минуту раздумий. — Флоту её Величества требуется всё больше и больше крепких канатов на новые корабли. Особенно в связи с непростой ситуацией в Новом Свете. Поэтому-то от нас ждут успешных действий. И ждут с нетерпением.
На несколько минут оба мужчины замолчали. Они не спеша шли по набережной, и каждый думал о своем.
— Почему вы улыбаетесь, Шелтон? — заметив улыбку у подчиненного, спросил Добертон.
— Позвольте поделиться занимательной историей, сэр, — подойдя ближе к своему руководству начал рассказывать секретарь. — Сегодня с утра в конторе произошел забавный случай. К нам пришел какой-то непонятный русский купец и изъявил желание купить у нас пеньку. Долго объяснял, как она сильно ему необходима, настойчиво приставал ко всем, предлагал свои деньги.
— Весьма интересно! — произнес Добертон и остановился. — И что в этом смешного?
— Было очень весело, когда мы все по очереди направляли его друг к другу за консультацией. — непринужденно рассказывал секретарь. — А потом говорили, что не понимаем, что он хочет. На разный манер коверкали и изварачивали его слова. Показывали всякие нелепые знаки у него за спиной.
— Нет, до чего эти дикари непонятливые! — вспыхнул торговый представитель, уставившись колючим взглядом на своего подчиненного. — Сколько раз можно повторять. — Он с силой пнул попавший под ногу камень. — Наша компания не продает пеньку. И не когда её не продавала. И не собирается продавать, — его лицо покраснело, на висках проступили синие жилки. — Неужто трудно запомнить! Мы,... закупаем ее. В большем количестве. Причем цену закупа в этой стране диктует именно наша компания.... А не какие-нибудь скандинавские или голландские проходимцы, — выбросив порцию гнева, англичанин часто задышал.
— Правильно будет сказать, мы производим обмен товара на сырье, которое нам необходимо, — поправил его Шелтон.
— Да,...Как раз для этого, я и заказал большую партию изделий, — глубоко хватая воздух, согласился начальник и снова двинулся вдоль по улице.
— Представьте, сэр! — подчиненный продолжил рассказ, не замечая изменений в настроении патрона. — Когда он понял, что над ним насмехаются. И сообразил, что мы ничего не продадим, он стал просить у нас адреса поставщиков или перекупщиков.
— Надеюсь, вы не сошли с ума? — Добертон вновь остановился и резко повернулся к спутнику, шедшему позади него. — И не указали наших поставщиков?...
— Нет, конечно,... — рассказчик едва успел затормозить, не ожидая такого поступка от своего руководителя. — Он сказал, что тогда и без нашей помощи найдет места, где можно купить сырье.
— Вот и пусть ищет... Кстати, а сколько ему нужно?
— Так в том то и курьез,... сэр, — рыжий помощник улыбнулся во весь рот голливудской улыбкой. — Вы не поверите! Он сказал, что готов скупить всё...
— Что? — чопорный англичанин с не доверием посмотрел на собеседника. — Он, сумасшедший? Зачем ему столько пеньки?
— Желает в каком-то лесном болоте у себя в деревне разводить редкую рыбу. С блеском в глазах убеждал сотрудников нашей компании заняться этим, сильно прибыльным делом. Рыба, наевшись нашей пеньки, размножается и растет с утроенной скоростью. Жиреет, по его словам, прямо на глазах!
— Да, вы правы — комичная ситуация.
— Так, вот, и я говорю, безумец какой-то... А может быть спьяну болтнул? Ни у одного русского купца нет столько денег, чтобы перекупить наше сырье. Тем более для бестолковой откормки болотных рыбин.
— А как зовут, этого странного покупателя?
— Не то Сорванцов, не то Воронцов, — замявшись, пытался вспомнить фамилию подчиненный.
— ЧТО? — у Добертона задергался подбородок. — А это случаем не тот Воронцов, про которого вся Москва говорит? Он ещё клад огромный нашел? Причем сокровища столь велики, что даже указ не смог оценить их стоимость?
— Не... знаю, сэр. Всё может быть,... — побледнев, залепетал секретарь.
— А вот это дорогой мой — уже не шутки... — возмутился Добертон, указывая на Шелтона. — И совсем не смешно. А даже очень печально. И для нас... и особенно для вас. И потом... Какие рыбки? Какое к чертям болото? Что вообще происходит в конторе? Чем вы там занимаетесь? — торговый представитель, выкатив глаза, сорвался на крик. — Вы знаете, что случиться, если весь товар скупят у наших поставщиков? Вы не подумали насколько поднимется закупочная цена, если он просто расскажет о своем пьяном желании другим? Шелтон, представляете, что тогда будет? Да нас за такое... с треском вышвырнут из компании, — негодуя, он схватил тощего собеседника за грудки. — А неустойку?... Вы её будете платить? А кто продаст — эти чертовы ножницы и иголки? Кому они нужны в Англии?
