Ночное небо

— Эльф? — повторил мой вопрос Лудиней, только что поднявшийся на башню.

Его тоже проняло! Глаза сощурились и полыхнули алым. Только что это за реакция? Ему не терпелось посмотреть на беднягу или на кровавую бойню?

Как только остальные оказались рядом, я скомандовала главному стражу:

— Веди!

Фострэ нервно вцепился в собственную куртку:

— Прошу!

Перед нами открыли тяжелую крышку люка. Под ногами запели скрипучими голосами старые ступени. Стоило сделать несколько шагов по лестнице, как в лицо ударил спертый сырой воздух. Запахло гнилой соломой, старым мясом и кровью.

Не сговариваясь, мы прибавили ходу.

Лудиней рявкнул на двух фострэ сидящих у второго люка, ведущего к младенцам:

— Что расселись! Открыть! Живо!

Даже я вздрогнула от его командного тона, что уж говорить о людях.

Стражи суетливо заскрежетали ключами, отпирая чугунные замки. Терпению Лудинея пришел конец. Он отшвырнул одного из фострэ. Второй попятился сам, уступив дорогу вампиру.

Ледвеец одной рукой поднял тяжеленную крышку люка и спрыгнул вниз.

— Ждать здесь, — кинула я через плечо младшим.

— Я с тобой, — шепнул Ноан.

— Только держись сзади! — предостерегла я, прыгая вслед за Лудинеем.

В ноздри заполз сильный запах свежей только что пролитой крови.

В высоком полуподвале, куда не проникал свет луны и звезд, творилось нечто страшное. Земляной пол усеяли оторванные (не отрубленные!) части вампирьих тел. Темная вампирья кровь пропитала солому. Из двенадцати вампиренышей к стенам жались только пятеро. Значит, одного птенца порешили, пока мы болтали с фострэ наверху.

Никакой мебели в "детской" не было. Только голые каменные стены и солома по краям комнаты.

По центру в боевой стойке, чуть пошатываясь, стояла довольно хрупкая мужская фигура среднего роста.

— Западник, — сразу определил спрыгнувший за мной Ноан.

Я не ответила. Мое внимание приковалось к Лудинею.

Вампир отбросил ногой кинувшегося на него младенца, точно какую-то тряпичную куклу. Луй медленно подходил к эльфу. Западник ощутил новую угрозу. В темноте он видел гораздо хуже вампиров, но чутье его не подвело.

Истекающий кровью эльф, закусил разбитую губу и развернулся к вампиру.

Вопреки моим ожиданиям, Лудиней остановился и еле слышно произнес на ротанье — языке западных лесных эльфов.

— Спокойно. На тебя никто не нападет.

Эльф дернул головой, как будто его щеки коснулась раскаленная спица.

— Луй, — крикнула я, — ты не спасешь его!

Вампир отмахнулся.

Притихший молодняк заворочался у стены. Пятеро младенцев, движимые жаждой, стали осторожно подбираться к израненному эльфу.

Беликий! Положение патовое!

Старший брат защищал еду, а не птенцов. Встань я на сторону обезумевшего от голода молодняка, и встречусь не только с проворным эльфом, но и сородичем, старше меня в четыре раза! А оставаться в стороне нельзя. О моем поведении доложат Хабу. Те же фострэ. Тогда мне несдобровать. А если я доложу о поведении Лудинея, не поздоровится ему.

Что делать?

Как только один из младенцев прыгнул на эльфа, я метнулась навстречу, преграждая младшему сородичу путь. Безумец вцепился клыками в мою руку, порвав рукав коттарди. Один росчерк когтей, и вампиреныш шмякнулся у моих ног. Та же участь постигла второго. Он порывался вцепиться в шею эльфа, но я сместилась вбок, разодрав нападавшему горло до позвоночника.

Я старалась не думать о них, как о существах. Лишь как о помехах, вещах, которые нужно убрать с пути. Иначе желудок подпрыгивал к горлу, а давно остановившимся легким не хватало воздуха.

Держа в поле зрения оставшихся трех птенцов, я шепнула Лую:

— Делай, что хотел.

Эльф напрягся, ожидая конца. Он понял, что перед ним опытные вампиры и приготовился к смерти в бою. Наверное, ему не хотелось заканчивать свою жизнь в темной башне, где за жалкое существование боролись только что ожившие мертвецы. В его ореховых глазах разлилось бешенство, смешанное с отчаяньем.

Лудиней, не обращая внимания на вялые попытки эльфа отбиться от вампира, сгреб пленника в охапку и, остановившись под дырой люка, спросил:

— Не пожалеешь?

Ноан быстро взглянул на меня. Я — на него.

— Нет, — тихо, но четко ответила я. — Поздно о чем-то жалеть.

Удовлетворенно опустив голову, Луй запрыгнул наверх. Зашипев на оставшихся вампиренышей, чтоб они отползли к стене, я последовала за собратом. Ноан выбрался из "детской" последним. Он не сводил с меня встревоженных глаз, но боялся произнести хоть слово.

Лудиней как раз поднимался по узкой лестнице на крышу, когда несколько фострэ попытались преградить ему путь.

Руки вампира были заняты потерявшим сознание эльфом. Пришлось вмешаться Ноану.

— Стражи, — он сурово обратился к ним, — люк не закрыт.

Растерявшиеся фострэ сами не поняли, как уступили проход Лую. Ноан подманил их пальцем и указал на откинутую крышку люка, в котором уже сверкала пара алых голодных глаз.

Только человек приблизился к дыре в полу, как братец "нечаянно" столкнул его к голодным птенцам. Второй фострэ, сообразив, что станет следующим, попытался убежать. Но его схватила Тарина. Еще одного оглушил Миаш.

Младшие, не задавая вопросов, кинули фострэ в люк.

— Вы хоть понимаете, во что влипли? — я опустила тяжелую крышку, отрезая единственный путь спасения для фострэ.

— Мы с тобой, старшая! — торжественно сообщил Миаш.

— Что бы ни случилось! — вторила ему Тарина.

Приняв их слова как клятву верности, я взлетела по ступеням на крышу. Вовремя. Лудиней скинул одного из фострэ с башни, но второй выхватил меч и наивно пытался достать изворотливого вампира.

Миаш быстро расчистил площадку на крыше от людей, попросту выкинув фострэ вниз.

— Что теперь? — спросила Тарина, поглядывая, не идет ли кто к башне.

— Зачем ты вытащил его? — я подошла к Лудинею, уложившему западника прямо на доски крыши.

Вампир не ответил. Он пытался привести в чувство умирающего эльфа.

— Лудиней, — я встала требовательным изваянием у его плеча, — мы теперь сообщники и имеем право знать, за что придется отвечать перед Хабом!

Старший медленно развернулся ко мне. В его глазах горел яркий красный огонь. По моему позвоночнику пробежала дрожь ужаса — до того вампир был страшен!

— Мы — не демоны, — выдавил он сквозь клыки, — мы — не звери. Мы не загоняем добычу, только чтобы посмеяться над ней. Ни ты, ни тем более твои младшие, в подметки не годитесь этому воину. Но он должен терпеть унижение, обороняясь от сумасшедших птенцов. Понимаешь ли ты, Веомага?

В бледном свете звезд глаза Луя выглядели двумя яркими головешками. Он не сводил их с меня. А ноги мои чуть ли не подкашивались от страха. Но я понимала его слова.

— Воин должен умереть, как воин. А не как раб, — севшим голосом ответила я. Хотелось отступить, но я не могла позволить себе слабость.

— Я рад, что мы похожи, — Лудиней не улыбнулся, взгляд его не подобрел. Он просто констатировал факт.

— М-м... Может, спустим его на землю? — робко предложил Ноан, озадаченно поглядывая то на Луя, то на меня, то на эльфа.

Не успели. Западник застонал и открыл ореховые глаза. В них уже расплескала мутные волны близкая смерть.

Скулы старшего затвердели. Алый огонь в глазах потух. Наклонившись к невысокому эльфу, вампир, должно быть, загородил собой звездное небо.

— Я — Лудиней, воин Ледвеи. — Он тоже заметил протянувшиеся к западнику незримые руки вечного сна. — Есть ли у тебя последняя просьба, эльф? — по кодексу чести ледвейских мечников осведомился Луй, чем сильно меня удивил. Он говорил о себе не как вампир, а как человек! Но человеком он не был более пяти столетий! И такого я от него не ожидала.

— Да, — прохрипел западник, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд. Вряд ли он видел над собой клыкастого монстра, что жил в ночи несколько столетий. — Вампиры забрали... мою, — он захрипел, замолчав на время, — мою дочь. Верни ее... нашему... клану. Она... не такая...

Последний вздох сорвался с окровавленных губ эльфа. Ореховые глаза закрылись. Даже луна скорбно спряталась за сизым облаком, не решаясь глядеть на печальную картину.

— Обещаю... — на ледвейском прошептал Лудиней.

Младшие, включая Ноана, стояли с растерянным видом. Даже мой любимый братец не ожидал такого исхода. Какие теперь предложения могли сорваться с его языка? Мог ли он придумать, как выпутаться из этой передряги?

— Луй, — нарушила я тишину, — ты пообещал то, чего не сможешь сделать.

Он внимательно поглядел на меня. В который раз за сегодня? Мне показалось, его алые глаза вытащили все мое естество, обсмотрели со всех сторон, и как есть запихнули обратно.

Неужели, это его способность, дар? Читать чужие души. Даже души-призраки мертвецов.

Тогда мы все здесь его пешки! Он с самого начала распознал в нас дух неповиновения Хабу и воспользовался этим?

Нет, не так. Если бы Луй применил свою способность раньше, я бы не чувствовала себя сейчас обнаженной веткой на зимнем ветру. Значит, случайность? Или вина Ноана? Снова он сплел интригу, в которой сам и увяз, потянув за собой меня, Миаша и Тарину?

— В одиночку мы беспомощны. Но ты сказала, мы сообщники. Сама виновата. Сама выбрала вашу участь.

Лудиней медленно поднялся, нависнув надо мной грозным утесом.

— Погоди, Луй, — я подняла руку, тщетно пытаясь собраться с мыслями, а они все расползались и никак не сгребались в кучу!

— Чего ждать? — насмешливо улыбнулся он, стерев пальцем чужую кровь с моей щеки. — Пока ты осознаешь то, что поняла давным-давно?

— Что? — зачарованно прошептали мои губы.

— Действительно, что? — он наклонился к моему лицу так близко, что я увидела собственное отражение в его рубиновых глазах. — Может быть то, что ты так и осталась человеком, Вея?

Наваждение скатилось с меня в одночасье. Я оттолкнула вампира, с силой ударив его ладонями в грудь.

Меня никогда раньше не гипнотизировали, как простую смертную! Даже мастер! А что делали остальные?! Стояли и смотрели?!

Нет. Даже сейчас они не двинулись, оставаясь под контролем старшего вампира.

— Лудиней! — процедила я. — Что же правда? Ты играешь чужой волей и разумом!

— Нет, — вампир снова опустился у тела эльфа. — Присядь, — велел он. — Твой разум силен. Мне сложно на тебя воздействовать. Поэтому давай поговорим.

— Как мило! — прорычала я, даже не думая следовать его приказу. — Отпусти младших!

— Твой любимый брат — Ноан — сказал, будто мы похожи. — Он сделал вид, что не услышал моих слов. — Ну же. Сядь.

Похоже, выбор у меня невелик. Одна я ни за что не справлюсь с этим вампиром. А младших Лудиней держал под контролем. Помощи ждать неоткуда.

Пришлось присесть.

— Кого ты видишь перед собой, младшая? — вампир коснулся гладкой кожи эльфа. — Кто он, по-твоему?

Не знаю, какую игру затеял Лудиней, но мне она не нравилась.

— Западный эльф, который просил тебя о невозможном.

— Ты так думаешь?

— А ты считаешь иначе? — снова разозлилась я. — Думаешь, придешь в замок, и создатель вручит тебе эльфийскую девчонку?!

— Я не об этом, — качнул головой вампир. Волосы соскользнули на лицо, закрыв на мгновенье идеальный профиль. — Ты видишь перед собой всего лишь эльфа. Или? — он быстро развернулся ко мне, снова заглянув в самую душу. — Или пытаешься обмануть меня и себя заодно.

Что-то внутри меня щелкнуло, оборвалось. И что-то другое вырвалось наружу.

— Нет, — прошептала я, отводя взгляд. — Он был любящим отцом, до последнего сражавшимся за собственную дочь.

— И что бы сделала та Вея, которая любила лошадей и ветер, сейчас?

— Откуда ты знаешь? — я отпрянула от него, как от огня.

— Это я нашел тебя для мастера, — виновато и вместе с тем устало улыбнулся Лудиней. — Ты не ответила. Что бы сделала та, другая Вея? Веомага.

Дернув плечом, я вскочила, заметалась по башне.

Все! Все было подстроено! С самого начала! С самой первой ночи, когда я открыла алые глаза, бывшие когда-то небесно-голубыми! И кем?! Этим виновато улыбающимся вампиром! Моим соотечественником! Лудинеем!

— Зачем ты так со мной? С нами?! — я зашептала, подойдя к оцепеневшим сородичам. — Ты использовал нас!

— Привыкай, — печально изрек Луй, — ты вампирша. И если не будешь кого-то использовать, то сама станешь чужим орудием. Но я хотел другого.

— Чего же?

— Мне нужен союзник, который сумел бы расположить к себе Хаба и незаметно для него создать оппозицию.

— Что? — я рассмеялась. — Оппозицию? Я?!

— Разве нет? — Лудиней встал, приблизился ко мне.

Я поймала себя на том, что прячу глаза от его пронзительного взгляда.

— Хаб держит меня подальше от замка не потому, что доверяет. А потому что боится моего дара.

— Но воздействовать на создателя ты не можешь, — подхватила я. — Только на своих братьев и сестер.

— Как видишь, не на всех, — Луй коснулся моей руки. — Ноан прав. Мы похожи. Я не ошибся. Ты тоже хочешь уйти отсюда. Навсегда.

Вспомнилось, как час назад на дороге к башне нас встретил Лудиней. Он ждал в тени, облокотившись на камень. Не всякий разглядел бы вампира в ночи.

— Создатель не знает, что ты здесь, — догадалась я. — И тебе это на руку. Эльфа, — я подбородком указала на мертвое тело, — привел и бросил в "детскую" ты. А дочь-то его — настоящая? Или тоже иллюзия?

— Хм, — растянул губы в улыбке вампир, от чего наружу выползли два острых клыка, — думаешь, все здесь искусная игра, спектакль. Не совсем. Его дочь зовут Иссандра. И она, действительно, не должна умереть. Так что, Вея? — с его губ мое имя слетело как-то иначе. Нежнее. — Ты со мной?

— Не пытайся манипулировать мною.

— Да или нет? — с той же мягкостью переспросил Лудиней.

Я посмотрела вверх, на звезды, на выбравшуюся из объятий облака луну. Только они знали, что происходило сейчас. Только они могли дать ответ. Я минуту вглядывалась в холодные изумруды звезд. Но они заговорщически перемигивались друг с другом и молчали.

— Да, — наконец, промолвила я. — С тобой. Отпусти младших.

Миг, и они, как ни в чем не бывало, вернулись к реальности. Ноан покосился на мертвого эльфа.

— Так что будем делать?

— Возвращаемся в замок, — сквозь зубы произнесла я. — Ноан, Тарина, Миаш, скажите нашим: "пора".

И я спрыгнула с башни, все ещё чувствуя на себе суровый и одновременно такой теплый взгляд Лудинея. Нет-нет! Это все игра! Искусная иллюзия ледвейца!

Глава 16

ЭЛЬФИЙСКАЯ ПЕСНЯ

Гнездо Хаба. Более пяти столетий назад

— Веомага!

Низкий голос принадлежал немолодому фострэ. Страж стоял у ворот замка и, как видно, поджидал меня.

— Мастер Хаб уже начал трапезу. Он беспокоится, что...

— Я уже здесь. — Пришлось обойти фострэ, проигнорировав его удивленный взгляд. — Можешь доложить о моем прибытии.

Но этого не потребовалось. Меня и так заметили. Рика — худенькая анноанка с коротко стриженными светло-русыми волосами — недовольно поглядывала на меня от вторых ворот. Рика ненамного превосходила меня в возрасте. Но вела себя так, будто старше на все пять столетий. Я подозревала, что она просто ревновала создателя ко мне. Не про нее, а про меня ходили слухи, как о любимице Хаба. Глупая. Она не понимала, как противно носить это "клеймо".