— Ладно... А когда он уйдёт?
— Не знаю. Он иногда и по ночам работает. Не беспокойтесь. Они, когда уходят, включают сигнализацию.
Затаившись у двери, Гинта слышала, как охранники обходили другие помещения.
— Представляете, вунхи как обезумели, — донеслось до неё.
— А тех, которые в саду бегали, явно чем-то опоили. Спят, как мёртвые.
— А по замку призраки ходят!
— Бр-р! Первый раз такое вижу...
— Скоро ещё не такое увидим. Не мне, конечно, судить о Пресветлом, но... Бог вечно юн, но абеллурги-то зрелые мужи. Почему бы не попытаться убедить господина нашего Эрина, что не стоит пускать сантарийских колдунов в Верхний город...
— Вот именно. Я бы их вообще к Валлондорну на пушечный выстрел не подпускал.
Вскоре всё затихло. В коридоре остались только Гарн и Маллорм. Они негромко о чём-то переговаривались. Гинта сделала слуховой анхакар.
— С какой стати? Ты же шёл последним!
— Кажется, я только на замок закрывал. Я думал, в лабораторию ещё кто-нибудь может прийти. У них у всех свои ключи...
— Ну так, наверное, кто-нибудь из людей Дамерона и пришёл после нас. Мы же не всё время были в коридоре. Надеюсь, Дамерон об этом забудет. Может, тот, кто пришёл после нас, и сломал замок. И закрыл на задвижку. Замок давно уже барахлит... Да ладно, спросим, когда выйдут. Интересно, сколько они там сегодня намерены торчать?
— Нам-то что? Нам всё равно до утра. Давай лучше сыграем.
Гинта услышала стук высыпаемых на скамью деревянных кубиков. Фигуры — любимая игра валлонской молодёжи. Дальше можно не слушать — эти двое больше не скажут ничего интересного. Абеллург и его помощники не проснутся, пока она их не разбудит. Охранники ещё какое-то время будут обыскивать замок, потом всё утихнет. Во всяком случае, до утра. Но ей-то до утра нельзя тут оставаться. Эти двое в коридоре — не проблема, а дальше... Об этом она потом подумает, чуть позже. А сейчас надо обследовать лабораторию... Нет, сначала она немножко посидит, отдохнёт. Надо хоть дух-то перевести после всей этой беготни.
Гинта опустилась на жёсткий белый стул с тонкими железными ножками и посмотрела на спящую троицу. Помощники абеллурга были ещё молоды. Действительно молоды. Если они и начали принимать хармин, то совсем недавно. Гинта постоянно удивляла обитателей Эриндорна тем, что безошибочно от-личала природную молодость от искусственно поддерживаемой. Дамерон вы-глядел, как человек среднего возраста, но она чувствовала, что ему гораздо больше. Наверное, ему уже перевалило за сотню. Перед ним тут все трепещут. Он явно пользуется расположением самого Айнагура, а зна-чит он хороший учёный. Дамерон только что был занят какой-то важной работой, а теперь вот, по её милости, спит безмятежнее младенца... Младенца! Гинта вскочила, как ужаленная. Охранник сказал — там младенец. А один из помощников ворчал, что рожают не вовремя... Возможно, у кого-то в замке были тяжёлые роды, и сейчас ребёнок в опасности. И этот ребёнок здесь! Гинта со всех ног кинулась в соседнюю комнату. Ничего себе — нумада-саммина! Пробралась сюда ради своего любопытства и помешала людям, которые, похоже, были заняты спасением ребёнка...
Никакого младенца она здесь не увидела. Зато её внимание сразу привлёк стоящий посреди комнаты круглый белый стол, освещенный несколькими яркими лампами, которые висели прямо над ним. Лампы на потолке были гораздо слабее. На столе темнели пятна крови, валялось множество металлических инструментов, похожих на те, что Гинта видела в валлонских больницах, а с краю лежала влажная тряпка, от которой исходил резкий запах чистящего раствора. Видимо, помощника абеллурга занимались уборкой... После чего? Где ребёнок? Охранники сказали, что он должен быть здесь. Может, они наврали командиру? Но зачем?
Многочисленные полки вдоль стен были уставлены прозрачными и непрозрачными склянками разной величины, заполненными какими-то разноцветными жидкостями и порошками. Одну стену занимала чистая посуда — в основном из сербинового стекла и белой глины. Внимание Гинты привлек странный аппарат, состоящий из двух металлических баков и множества стеклянных трубок, соединённых более тонкими трубками из мягкого, но очень прочного материала. В самом дальнем углу лаборатории стоял запертый шкаф. Гинта не хотела ломать замок. Когда она, немного повозившись, ухитрилась открыть этот шкаф, то обнаружила на его полках стройные шеренги одинаковых белых баночек. Во всех оказался розовато-серый порошок, который с виду напоминал хармин. Гинта видела у абельмин пакетики с этим чудесным снадобьем, дарующим вечную молодость. Благодаря ароматическим добавкам хармин имел приятный, хотя и резковатый запах. Гинта не могла понять, чем пахнет порошок в этих баночках, но ей казалось, что сейчас она ещё острее ощущает запах смерти, витающий в лаборатории, да и во всём этом подвале.
Осталось обследовать два больших плотно закрытых металлических бака, которые стояли возле рукомойников. В одном оказались инструменты, залитые чистящим раствором, а в другом... Откинув крышку, Гинта с трудом подавила крик ужаса. Бак был наполнен прозрачной жидкостью, в которой плавал разрезанный от ключиц до паха младенец. Внутренности, еще не отдаленные от брюшной полости, вывалились наружу и занимали почти всю поверхность сосуда. Гинте показалось, что её собственные внутренности взбунтовались против неё... Она еле успела добежать до рукомойника.
Потом она долго умывалась и пила холодную воду. Немного придя в себя, принялась за дыхательные упражнения и делала их до тех пор, пока не уняла дрожь. Вот оно что... Сколько она ни спрашивала, из чего изготовляется хармин, никто так и не дал ей вразумительного ответа. Возможно, абельмины и не знают. А Эрлин? Он вообще не принимает хармин. Диннар тоже. Диннар... Он обещал помочь, если что. Надо позвать его. Надо сделать мост.
Ваятель крепко спал, и хотя пробиться в его сознание было трудно, Гинта радовалась, что ей приходится отрывать его не от работы, а всего лишь от подушки.
"Диннар, Диннар! Проснись! Мне нужна твоя помощь..."
"Гинта... Что случилось? Ты где, малышка?"
"В Белом замке. В лаборатории абеллурга Дамерона. В секретной лаборатории, где делают хармин. Я хочу показать тебе, из чего его делают. Диннар, ты не очень устал? Ты сможешь выйти в наому?"
"Не задавай глупых вопросов".
"Хорошо, сын Танамнита. Я открываю врата".
Диннар появился сразу, как только она произнесла заклинание.
— Я думаю, Эрлин всё-таки должен увидеть всё это своими глазами, — сказала Гинта, вкратце поведав Диннару о своих последних приключениях. — Тебе приходилось воевать по-настоящему и убивать, а ему нет... Я бы не хотела устаивать для него такие зрелища, но...
— Но он считает себя правителем, а не куклой а руках абеллургов, — продолжил за неё Диннар. — А значит должен знать, что творится в его владениях.
Он снова взглянул на маленький изувеченный труп и поморщился.
— Мне приходилось убивать. Это не доставляло мне удовольствия, но и не вызывало раскаяния. Я убивал, когда не было другого выхода. И тех, кто не заслуживал пощады. Я ненавижу тех, кто убивает младенцев... И стариков.
— Что ты намерена делать? — спросил он, немного помолчав.
— Я хочу попросить тебя привести сюда Эрлина.
— Прямо сейчас?
— Да, если ты сейчас его разбудишь, то на рассвете он будет здесь. Пусть возьмёт с собой небольшой отряд. На всякий случай. И пусть его появление будет неожиданным. Если до его прихода в замок узнают, что я здесь, в лаборатории, да ещё с таким доказательством... Они просто взорвут лабораторию... Да они весь этот подвал взорвать могут, а потом что-нибудь придумают и меня же во всём обвинят. Диннар, сделай своё нафао непроявленным и прогуляйся тут поблизости. Сейчас ты выйдешь в коридор, где два балбеса-охранника играют в фигуры. Они сидят как раз рядом с дверью, за которой лестница, ведущая наверх, на первый этаж. Там ещё одна дверь, запертая, но сейчас это для тебя не имеет значения. Пожалуйста, осмотри первый этаж, поищи вход с улицы, который ближе всего к этому проклятому подвалу. Надеюсь, ты сможешь. Я держу наому в этих пределах... Когда вы придёте с Эрлином и его людьми, вас не посмеют не пропустить. И вы сразу же прямиком сюда. Всё это надо быстро сделать, чтобы тут не успели ничего предпринять, понимаешь? А когда Эрлин увидит это своими глазами, им уже не отвертеться. Пожалуйста, Диннар, поторопись. Я держу мост. Как только найдёшь дверь наружу, возвращайся в тело и беги за Эрлином.
Они действительно прибыли на рассвете — Диннар и Эрлин с двадцатью своими гвардейцами. Остальные воины окружили замок.
— По-моему, это уже лишнее, — сказал Диннар.
Гинта заметила, что он очень боится улыбнуться. Дело, конечно, было серьёзное, и всё же Эрлин напоминал ребёнка, которому понравилось играть в войну. Он тут же потребовал разбудить Дамерона и его помощников и послал за Айнагуром.
Главный абеллург появился очень быстро. Он как будто ждал, что его сюда позовут, и едва ли не хотел этого. Он не был ни удивлён, ни встревожен. Его странное лицо, всегда казавшееся Гинте одновременно бледным и тёмным, выражало лишь бесконечную усталость. Лицо человека, который готов к развязке... Гинта вдруг тоже почувствовала неимоверную усталость.
— Думаю, теперь вы и без меня обойдётесь, — сказала она Эрлину. — Я больше не могу здесь находиться и очень хочу спать.
В покоях её ждал завтрак. Ничего удивительного — в это время она обычно вставала. Гинта вспомнила младенца и поняла, что сейчас она не сможет проглотить ни кусочка. Она заставила себя принять ванну и, едва добравшись до постели, забылась тяжёлым, тревожным сном.
Проснулась она почему-то в огненном святилище Сагарана. И очень испугалась, увидев на алтаре новорожденного младенца, вокруг которого разгорался огонь. Казалось, ещё немного — и пламя поглотит ребёнка. Гинта подбежала к алтарю, схватила младенца и сильно обожгла руки.
"Ну вот, — сказал ей знакомый тихий голос. — Сколько раз я тебе говорил — когда работаешь с огнём, делай хороший наружный анхакар".
Сагаран! Гинта огляделась, но в святилище больше никого не было.
"Да, это я, — снова прозвучал голос. — Я же обещал, что вернусь. А огонь мне не страшен".
Гинта посмотрела на ребёнка, и ей стало не по себе. Это он говорил с ней голосом Сагарана.
Потом в святилище стали ломиться какие-то люди. Гинта должна была спасти ребёнка, но не знала, как. Она только знала, что святилище окружено и врагов очень много.
"Сагган, помоги!" — взмолилась Гинта, обращаясь к изваянию бога, и тут увидела, что перед ней стоит Айнагур.
"Давай его сюда, не бойся, — сказал он, протягивая к ребёнку руки. — Ты же знаешь, как я его люблю".
"Нет, нет! — закричала Гинта. — Он мой! Не смей его трогать!"
"Чего ты боишься? — улыбнулся Айнагур. — Он же всё равно мёртвый".
Гинта посмотрела на ребёнка и похолодела от ужаса. Его живот был распорот, и в тёмном разрезе виднелись внутренности.
"Гинта!" — окликнул её издалека другой знакомый голос.
Амнита... Где она? Около святилища? Она пришла, чтобы спасти их и наверняка привела подмогу...
— Гинта, проснись!
На этот раз голос прозвучал совсем близко. Гинта открыла глаза и увидела Амниту, сидящую рядом с ней на краю постели.
— Тебя мучил какой-то кошмар, и я решила помочь тебе от него избавиться. Обед уже кончился. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли сюда...
— Я не буду ничего, кроме фруктов, — вяло отозвалась Гинта. — И не беспокойся, пожалуйста. Не надо никаких распоряжений. Я просто схожу в сад.
Она встала, подошла к зеркалу и молча занялась своими волосами. Амнита не уходила.
— Эрлин снова отправился в Белый замок, — заговорила она после довольно долгой паузы. — Проверяет там все лаборатории. Абеллурги встревожены. По-моему, они не ожидали такого... Раньше они как-то не замечали, что почти вся гвардия Эриндорна на его стороне. Большинство гвардейцев только его и признают. Один Айнагур спокоен. Как будто ничего на случилось... Послушай, Гинта, Эрлин больше не позволит им такое вытворять. Теперь, когда он всё знает...
— Он слишком долго не хотел ничего знать, — с горечью оказала Гинта. — Выходит, для изготовления хармина нужно...
— Нужна вытяжка из тканей новорожденного не старше десяти дней. Главным образом, из спинного мозга. Вообще-то у хармина много составляющих, но это основной компонент, хотя требуется его совсем немного. Я сегодня битых два часа слушала объяснения Дамерона и Айнагура. Эрлин заставил их все рассказать. Раньше люди абеллургов просто ходили по домам и лечебницам, искали уродливых и нежизнеспособных младенцев, от которых отказывались родители. И этого вполне хватало. Но количество желающих принимать хармин всё росло и росло. Во-первых, стало больше абеллургов. Во-вторых, абельмин... Одни оставались на второй срок, и их надо было омолаживать. Те, которых не оставляли, тоже требовали хармин. А ведь они же все из самых знатных семей и почти все — родственники абеллургов. Одно время даже было организовано похищение младенцев, но это вызвало такое волнение в народе, что абеллурги испугались. Волнений и без того хватало. Всегда. Абеллурги боятся этой страны. По-моему, сейчас они уже всех боятся — и ваших, и наших. Они пытались обвинить в похищении детей сантарийских колдунов, да люди не больно-то в это верили. Сантарийцы и валлоны уже достаточно хорошо узнали друг друга. Попробовали покупать детей у бедняков, но ведь бедняков тут по сути нет. Сантара — слишком щедрая земля. Чтобы тут голодать, надо быть последним лодырем. К тому же такие вещи, как купля-продажа детей... Рано или поздно об этом всё равно бы заговорили — и снова недоверие к властям. Опять бы пошли разговоры — дескать до бледномордых такого не было. Вот тут-то Айнагур и нашёл выход. Если приходится тратить хармин на бывших абельмин, пусть они и помогают восполнять его запасы. Жизнь у них долгая, развлечений хоть отбавляй. За удовольствия надо платить, тем более что физически это нетрудно. Парочка, которая сделала ребёнка, обеспечена хармином на ближайшие пятьдесят лет. Два ребёнка — сто лет. Разумеется, этот хармин идёт не только им. Одного младенца достаточно...
— Довольно, — поморщилась Гинта. — Мне тоже достаточно одного младенца. Того, что я сегодня увидела. До сих пор в голове не укладывается... В Белом замке я подслушала разговор двух абельмин. Одна была беременна, но вовсе не горела желанием стать матерью. Я поняла так, что она собирается отдать ребёнка в какую-нибудь богатую бездетную семью, может быть, даже кому-нибудь из абеллургов, а в качестве платы получить хармин... Или деньги на его приобретение. А оказывается... Они молодели, пожирая собственных детей. Амнита, а ты правда не знала, из чего делается хармин? Скажи честно.
— Я как-то не задумывалась... Во дворце было не принято об этом говорить. Оказывается, секрет изготовления хармина был известен только абеллургам и обитателям Белого замка. Айнагур считал: чем меньше людей об этом знает, тем меньше вероятности, что информация просочится за пределы Эриндорна. Абеллурги боятся лишний раз баламутить народ. Я не думала, что всё это именно так.
