Ожерелье Лараны

День выдался суматошный. Отправить в путь Анет и Дерри оказалось невероятно сложно, как и удовлетворить все их немыслимые требования. Слишком уж эти двое утомили своими придирками и абсолютно ненормальными капризами. Особенно досталось Ольге, которая помогала собраться Анет. Впрочем, девушка была этому только рада. Она чувствовала себя не очень уютно от осознания того, что придется остаться в хижине с плохо знакомыми людьми, один из которых Стикур. Рядом с герцогом после вчерашнего вечера, Оля чувствовала себя неуютно, а придирки подруги помогали отвлечься от нерадостных мыслей и опасений.

К счастью, с утра пораньше, пока Анет и Дерри были еще на месте, Стик спешно смотался во Влекриант решить некоторые рабочие проблемы и избавил всех от своего присутствия за завтраком и обедом. Появился он только ближе к вечеру с лошадьми и каретой. Унылый мужичок — кучер, сгорбившись, сидел на козлах, и с тоской наблюдал за сборами. Казалось, что ничто не заставит уйти из его тусклых глаз выражение безразличия к окружающему миру. Не заинтересовал кучера и эльф, который, осведомившись о погоде, фамильярно выдохнул дым сигареты в лицо собеседнику. Мужичок лишь слегка поморщился от едкого запаха и в следующую секунду застыл в напряженной позе, уставившись в одну точку перед собой.

— Теперь все нормально, — улыбнулся Калларион, обращаясь к Дерри и, брезгливо сплюнул остатки зелья. — Он в отключке до завтрашнего утра. Главное, когда приедете на место не забудьте дать кучеру четкие указания, куда ему ехать дальше. Если забудешь, он останется сидеть на морозе, пока не выветрится зелье. И просто окоченеет к утру.

— Не забуду, — крикнул на бегу Дерри и скрылся за дверью хижины, собираясь поторопить Анет, которая никак не могла нарядиться. Девушки подошли к сборам тщательно и около часа копошились в баулах с одеждой. Три наряда герцог уже забраковал, как негодные.

— Ты что с ума сошла что ли? — вопил Стикур на Анет. — Ты отморозить себе все, что ли хочешь! Быстро одень что-нибудь приличное!

Оля, не высовываясь из дальней части избы, которую маги приспособили под кабинет, показала Стикуру язык. Конечно, герцог этого не видел, но самой девушке полегчало. Анет грустно плюхнулась на лавку и, смирившись, натянула на себя скромный походный наряд. Куртку с меховым воротником и замшевые штаны. Больше сил экспериментировать не было, еще чуть-чуть и Дерри уедет вообще без нее. Ладно, хоть у Оли был пузырек замечательных духов с легким ароматом корицы и апельсина.

Выпроводив, наконец-то, подругу Оля в первый раз за день присела. В круговерти сборов, она умудрилась не столкнуться с герцогом нос к носу, чему была несказанно рада. Тем более, что и сам Стик, судя по всему, не горел желанием оставаться с девушкой наедине. Оля сделала из такого поведения соответствующие выводы, и навязываться не стала. В конце концов, вчерашний поцелуй был всего лишь глупой случайностью, а значит и отношение к нему должно быть соответствующее. В общем-то, никто ничего иного и не предлагал. Так и стоит ли заморачиваться по этому недостойному поводу? От подобных мыслей стало значительно легче, и вечером Оля была мила, невозмутима и спокойна. Правда вежливая улыбка на непроницаемом герцогском лице все равно разозлила девушку. У Стика не дрогнул ни один мускул, и ничто в его облике не говорило о том, что он помнит вчерашний вечер. Чтобы не видеть лицемерную, аристократическую рожу, Ольга быстро съела причитающуюся ей кашу с мясом, ополоснула тарелки и сбежала сдаваться магам на опыты. Дир и Калларион давно порывались получше изучить изменения, произошедшие в организме девушки, но только сейчас выдалась свободная минута, позволяющая провести необходимые исследования. Озабоченное заявление Стикура о том, что рядом с хижиной есть чьи-то незнакомые следы, просто проигнорировали, увлеченные магическим экспериментом.

Быть подопытной Ольге совершенно не понравилось, так как для начала ее опоили какой-то мутной, дурно пахнущей гадостью, а затем уложили на шкуры в углу кладовки, приспособленной магом под кабинет. Словно в наркотическом дурмане Ольга провалялась около двух часов, а когда пришла в себя, то поняла, что не в состоянии даже поинтересоваться, как прошел эксперимент, и что Дир с Келлом смогли обнаружить. У нее только получилось пробормотать что-то неразборчивое про усталость и на негнущихся ногах уползти спать.

Карета ехала очень медленно, подпрыгивая на каждой кочке. Даже выпавший снег не смог выровнять колею, разве что скрыл самые глубокие ямы, сделав их менее опасными для колес. Короткий зимний день клонился к вечеру. Закатная дымка окутала нижнюю половину неба. Практически стемнело, а до Влекрианта оставалось несколько часов езды. Анет уже на полном серьезе думала, что пойди они с Дерри пешком, то уже давно были бы в городе. Вера в то, что ворота города к приезду молодых людей все еще будут открыты, постепенно таяла, а ночевать в карете не хотелось. Конечно, оставалась призрачная надежда, договориться со стражей на воротах, но в успех верилось с трудом. Все зависело от настроения стражников и убедительности доводов Дерри.

Практически всю дорогу до Влекрианта ксари был излишне задумчив и почти постоянно молчал, лишь изредка нехотя отвечая на вопросы короткими односложными фразами. Несколько последних ночей ему снова и снова снилась Лина, она манила и настораживала, парень пытался сопротивляться затягивающему омуту ее глаз, но раз от раза сдавал позиции. Она пыталась заговорить, он сначала уходил, а потом... потом возвращался, кидаясь в горячие объятия. Все чувства мысли, переживания и даже физические ощущения, похороненные пять лет назад, снова оказались вырванными на поверхность и доставляли Дерри почти физическую боль. Во сне он боролся со своими страстями, пытаясь уйти, и неизменно проигрывал. Просыпаясь, мучительно остро ощущал, что предает себя, и о, ужас, Анет. Все это настолько вымотало и выбило и колеи, что ксари чувствовал себя не лучшим образом. Хуже всего было то, что он не мог объяснить, откуда взялись эти сны, как с ними бороться и что они означают.

Анет сидела прислонившись к стенке и делала вид, будто дремлет, разглядывая из-под полуопущенных ресниц, сидящего напротив в небрежной позе, попутчика. В полумраке кареты можно было пялиться на Дерри безнаказанно, не опасаясь быть застуканной за этим занятием, и девушка просто пользовалась случаем, отпечатывая в памяти каждую черточку его лица: изгиб бровей, разрез глаз, ироничную ухмылку губ, сильную шею, виднеющуюся в расстегнутом воротнике камзола. Смотреть, запоминать и мечтать — это все, что Анет могла себе позволить. В отличие от Оли, она не собиралась идти напролом, хотя и понимала, что, может быть, это единственный шанс добиться взаимности. Сломить его защиту, вытащить чувства на волю, заставить побороть скромность и былые печали, но на это Анет решиться не могла. Дерри, с его сильной, притягательной внешностью и холодным, неприступным взглядом в прямом смысле слова, завораживал ее, делая слабее и глупее. Девушка теряла возможность нормально двигаться и связно говорить. — Может, мне опять стоит дерябнуть что-нибудь для смелости? — думала она. — Например, самогона... нет, самогона что-то не хочется, лучше вина, хотя, вино, скорее всего, не поможет, нужно что-то покрепче, допустим, коньяк. Правда, я его тоже не люблю, но для такой цели можно и потерпеть, — она с тоской бросила взгляд на профиль Дерри, словно выточенный из мрамора. В холодном свете луны, казалось, что с кожи ксари сошел весь загар. На какое-то время даже почудилось, что рядом едет ожившая статуя из снега, которую невозможно отогреть не уничтожив. Стоит только прикоснуться теплыми ладонями, и она исчезнет, словно мираж, утекая сквозь пальцы ручейками холодной, талой воды.

— Что ты молчишь? — поинтересовалась Анет, пытаясь прогнать наваждение.

— Да, так настроения нет разговаривать, прости, — на общение Дерри был, судя по всему, не настроен. Девушка закусила губу, размышляя, и все же решилась задать интересующий ее вопрос напрямую и будь, что будет.

— Я тебе совсем не нравлюсь, да? — грустно спросила она. И тут же пожалела о вырвавшихся словах, но отступать было некуда.

— Почему? — удивился Дерри, — нравишься, иногда даже очень. Но это не играет никакой роли.

— Но... — Анет застыла с открытым ртом. — Почему?

— Почему? — ксари усмехнулся. — Меня рано или поздно, убьет, Сарт или кто-то другой, это нужно воспринимать, как должное. Я уже давно смирился с тем, что скрываться вечно невозможно. Мне бы не хотелось, что бы из-за меня пострадал еще кто-то, например, ты. Это первое, а второе — ты создала для себя сказку, которая не соответствует истине, я не такой, каким кажусь.

— А какой ты?

— Тебе лучше не знать. Ты еще совсем ребенок и я не могу ничего себе позволить, пойти наповоду твоей прихоти, потому что знаю, я буду об этом очень сильно жалеть, и ты будешь жалеть. Не искушай меня, просто не надо. Зачем?

— Почему ты решаешь за меня? — взорвалась обиженная Анет. — Почему ты отказываешься понять, что я не ребенок, ты немногим старше меня. Да, ко мне жизнь была более благосклонна, нежели к тебе, но это не значит, что я ребенок и не знаю, чего хочу. Знаю и не тебе решать насколько мне это нужно.

— Да? Я думаю, что между нами бездна, — ухмыльнулся Лайтнинг, наклонился вперед, взяв Анет за руку, и медленно потянул на себя. Карету в очередной раз тряхнуло и, потеряв равновесие, девушка упала на грудь ксари. Даже сквозь толстый камзол было слышно, как бьется сердце Дерри. Анет попыталась отстраниться, но оказалась зажата в тисках сильных рук и ног. Казалось, что тело парня высечено из камня, только камень дышащий и теплый. От этого ощущение становилось еще более непонятным и пугающим. Девушка не могла отодвинуться от груди ксари даже на миллиметр, словно ее обнимала статуя. Анет испуганно уставилась на губы молодого человека, находящиеся совсем близко и судорожно сглотнула, не зная как ей поскорее оказаться на безопасном расстоянии.

— Что случилось? — с издевкой в голосе произнес он, слегка ослабив хватку, чтобы девушка могла отстраниться. — Ты же знаешь, чего хочешь, почему ты молчишь, дрожишь и не пользуешься ситуацией?

Анет упрямо выставила подбородок и, не желая сдаваться, посмотрела в глаза ксари из-под полуопущенных ресниц. Ее тело расслабилось, прижимаясь к стальным мышцам сильнее, а губы осторожно приблизились к его губам. В это же время Дерри резко разжал руки, отталкивая девушку от себя со словами.

— Нет, Анет, — глаза парня горели не добрым огнем, — не пытайся играть со мной, иначе, действительно, пожалеешь. Со мной этот номер не пройдет. Если и будет, какая игра то только по моим правилам, ты это поняла?

— Я вообще тебя не понимаю, — огрызнулась девушка. — К чему весь этот спектакль, а? Ты просто сам боишься меня, как огня! Поэтому и не подпускаешь к себе. Это ты как ребенок не знаешь, чего хочешь! Ты сначала идешь навстречу, а как только я оказываюсь достаточно близко к тебе, позорно отступаешь, прикрываясь глупыми отговорками или высокими идеалами. Знаешь, с тобой даже играть не интересно, и так понятно, чем закончится партия.

— И чем же? — вкрадчиво поинтересовался Дерри, ненавязчиво наклоняясь вперед и становясь намного ближе. Разъяренная Анет не обратила на это внимания и выпалила.

— Ты просто в очередной раз трусливо сбежишь!

— Я не боюсь какую-то сопливую девчонку, — прошипел ксари, с трудом сдерживая свою звериную ипостась, рвущуюся наружу. Его глаза уже не были глазами человека, Анет испуганно вскрикнула, оказавшись вновь прижатой к каменной груди и физически ощущая волны непонятной, звериной ярости. Перед девушкой был еще не кот, но и уже не человек. Горячее дыхание обжигало. Анет попыталась дернуться, ускользнув от настойчивых губ, но уже через долю секунды не осталось ни мыслей, ни стремлений, а одна только поглощающая все волна света. В этом поцелуе были только ярость и страсть, не дающие выдохнуть и уносящие в бездну. Словно сквозь туман и пелену до девушки донесся хриплый голос Дерри.

— Теперь-то ты, надеюсь, все поняла? Не искушай меня, я тебя не боюсь, а вот ты бойся, прежде всего, потому, что я, все же, не человек. Хотя это может, и не главное. Просто помни, что случилось, когда ты вывела меня из себя и постарайся этого больше не допустить. И запомни раз и навсегда, я убегаю от тебя отнюдь не трусливо. Представь, что бы было, если бы я остался тогда, когда ты этого хотела.

Только услышав, эти слова Анет поняла, что уже давно не в объятиях Дерри, а на лавочке в карете, и то, что поцелуй когда-то уже успел закончиться. Вот после этого ей стало по-настоящему страшно.

Обычно Олю не могло разбудить ничто. Ни противно верезжащий будильник, ни соседи, затеявшие с утра пораньше ремонт. А тут она проснулась среди ночи от неясного беспокойства. Открыв глаза, девушка с удивлением обнаружила, что замечательно видит в темноте. Рядом с печью, на которой устроили импровизированную кровать, стоял Стикур с мечом наготове. Первой мыслью было, что ее пришли убивать, причем, скорее всего, за недостойное вчерашнее поведение, Оля даже собралась начать оправдываться и орать, умоляя сохранить жизнь, но в этот момент герцог заметил, что она проснулась, и приложил к губам указательный палец, показывая, что нужно вести себя тихо. Девушка облегченно вздохнула, поняв — убивать ее никто не собирается и осторожно села на кровати, завернувшись в одеяло. Она считала, что действует совершенно бесшумно, но Стик был иного мнения. Он грозно глянул на девушку и еще раз демонстративно прижал к губам палец. Оля сделала круглые глаза, всем своим видом давая понять, что она не дура, все осознала и теперь сидит, словно мышка. Молодой человек удовлетворенно кивнул, без слов положил тонкий стилет с серебряной рукоятью на печь и сделал осторожный шаг в сторону двери. Неясной, смазанной тенью от стены отделился Калларион и двинулся следом за Стиком. Дир остался стоять в углу, настороженно наблюдая за друзьями.

Ольга сидела, боясь шелохнуться, сжимая в замерзших руках стилет, и не могла сообразить, что, собственно говоря, здесь происходит. Она с тоской смотрела на небрежно брошенную на стул одежду, и понимала, что сейчас ни за что не получится ее достать. Если она просто встанет и возьмет свои шмотки, то ее побьют ребята, весь вид которых говорил о том, что они напряжены и обеспокоены. — И почему, спрашивается, никто даже не подумал о том, что ей, Ольге, будет гораздо уютнее сидеть в теплых штанишках и кофточке, а не в одном нижнем белье в ожидании неизвестно чего? Почему ей дали этот перочинный ножик, но никто не позаботился и не сунул на печь хотя бы штаны? — размышляя, Оля не забывала наблюдать, что делают ее попутчики. Они двигались абсолютно бесшумно и общались между собой исключительно с помощью жестов. — Знать бы еще, что эти жесты обозначают? И что, вообще, произошло? Почему мы не спим и чего ждем? — размышления Оли прервал резкий и противный скрип. Это Стик дернул за ручку двери, впуская в хижину вихрь снежинок и клубы холодного воздуха. Девушке показалось, что за дверью мелькнула неясная тень. Секунда и короткий взмах герцогского меча. Тень хрипло закричала и осела, где-то за порогом. Или это закричала Оля, а тень просто осела? Было непонятно. В хижине резко вспыхнул свет, повинуясь жесту Дирона, и в помещение, сметая с пути Стика, ворвались вооруженные мечами люди.