— Успокойся, сейчас такая жизнь, никто ни кого внимания не обращает. Вроде вокруг люди, а ведь никто и не поможет, если умирать будешь. Одиночество в толпе людей — страшная штука.

Её рассуждения удивили Катю, и она послушно отпила глоток.

— Рассказывай, — потребовала бомжиха.

— Что? — удивилась Катя.

— Всё, что случилось. Такой, как мне не стыдно всё рассказать, а тебе выговориться надо. Да ты не смотри, что я так одета, у меня образование высшее, педагогическое, учительницей раньше работала, а потом ... Но это неинтересно, расскажу если захочешь. Сначала ты!

Катя рассмеялась. Она никогда не была в подобной ситуации. Понедельник, рабочий день в разгаре, а она сидит с бомжихой на вокзале и пьёт пиво.

— Как вас зовут? — поинтересовалась она.

— Тётя Маша называй, здесь все меня так кличут. А раньше детки называли Марией Сергеевной, я — учительница русского. А тебя?

— Катя.

— Ну, будем знакомы, — стукнула своей бутылкой "Балтики" о Катину тётя Маша.

— Будем, — согласилась Катя и отпила большой глоток.

— Рассказывай, — снова предложила тётя Маша.

— Прямо здесь? — удивилась Катя.

— А какая разница где? Все места для исповеди одинаковы, — глубокомысленно заключила она. — Везде люди и Вселенная.

— Но здесь вокзал!

— Хорошее место для беседы. Всё равно, что в поезде. Ты мне всё расскажешь. Мы решим, что тебе делать, и ты пойдёшь отсюда восвояси. А захочешь меня ещё увидеть — приходи, я всегда здесь.

Удивляясь сама на себя, она рассказала ей историю своей жизни. Бомжиха сидела, изредка кивая головой и поддакивая, давая понять Кате, что она её слушает. И исчез вокзал, исчезли люди, остались только они двое: Катя и тётя Маша, и было всё равно кто, что из себя представляет в настоящем времени, они были просто два человека, один говорил, а другой слушал.

— Ты справишься, ты сильная, — сказала тётя Маша, когда Катя закончила.

— Как же мне жить с этим?

— Прошлое забудется, а девочку забери.

— А смогу ли я полюбить её? Я сейчас к ней ничего не чувствую.

— Я только знаю одно, если ты возьмёшь девочку и вырастишь её как свою родную, будет тебе утешение в старости, а оставишь её там, в детском доме — всю жизнь проживёшь с чувством вины перед ней. А виноватой и обязанной быть ой, как тяжело, от этого и все беды, Катенька. Мой тебе совет — возьми девочку, сиротку бедную. Знаешь, как ей плохо там, в детском доме, она ли виновата, что взрослые запутались и таких дел наворочали.

— Я боюсь, я не смогу стать ей хорошей матерью.

— Сможешь, ничего сразу не бывает. А ты пока съезди, посмотри на неё, поиграй с ней, игрушку ей купи.

— Хотите ещё пива? Или может в кафе пойдём? — предложила Катя.

— Меня на порог ни в одно кафе не пустят, солнышко, а вот по бутылочке и по пирожку не откажусь. Мы ещё твоего парня не обсудили, Игорька.

Катя достала кошелёк и протянула его тёте Маше.

— Ты дай мне сто рублей, больше не надо. Уж больно ты доверчивая, нельзя так. А вдруг я убегу с твоим кошельком?

— Не думаю, что меня очень это расстроит, — грустно улыбнулась Катя.

— Я мигом.

Катя закрыла глаза и уселась поудобнее, до этого дня он всегда ненавидела вокзалы и их сутолоку, но сегодня ей было здесь хорошо.

Тётя Маша вернулась быстро.

— А я боялась, что ты уйдёшь, не дождёшься меня. Знаешь, что я подумала, ты поезжай к ней прямо сегодня, что откладывать? Может, она так тебе понравится, что все вопросы сразу отпадут.

— Господи! Раньше я так хотела ребёнка, а теперь всё перегорело внутри. Ничего не хочу!

— Ты покушай, — как-то особенно ласково сказала тётя Маша, протягивая кулёк и бутылку пива.

Катя достала пирожок и подумала, что после смерти родителей так внимательно как эта бездомная женщина её никто и не слушал никогда. Да она ни с кем и не была особенно откровенной, всегда всё носила в себе. Был, конечно, Паша, а потом Игорь. Но разве с мужчинами можно всё рассказать?

— Теперь на счёт твоего парня. Как решишь на счёт девочки, позвони этому Игорю, своему, и расскажи всё. Ну или не всё, сама решишь, что лучше сказать. Если он в кусты, значит, дерьмо, а не мужик, не жалей, а если замуж предложит, выходи и не раздумывай.

— Как всё просто, тётя Маша.

— А ты не усложняй, радуйся каждому дню, солнцу которое светит, не вешай носа, и всё будет хорошо. Вот посмотри на меня, я всё потеряла, мёрзну от холода зимой, хожу в обносках, а всё равно люблю эту жизнь, этот город, встречаю хороших людей, вот тебя встретила сегодня, значит день удался. Всё будет у тебя хорошо, Катенька. Иди к ней, к девочке. Ей плохо там, и ей нужна мама.

— Спасибо вам, тётя Маша, — Катя встала, — мне действительно стало легче. — Мне действительно пора. Я зайду как-нибудь к вам.

— Это не обязательно. Таким чистеньким девушкам не место рядом со мной. Будь счастлива и не вешай нос.

Катя направилась к метро и перед входом оглянулась — тётя Маша смотрела ей вслед. Катя помахала ей рукой и улыбнулась.

ГЛАВА 48

Детский дом оказался на самой окраине Москвы, Катя добралась туда уже поздно, но заведующая согласилась с ней поговорить. Катя провели к ней в кабинет. Заведующая оказалась строгой дамой пятидесяти лет с безупречной причёской и маникюром.

— Чем могу помочь? — спросила она, строго глядя на Катю из-под очков.

Катя растерялась. Она не знала как начать этот разговор. Ей нужно было увидеть девочку.

— Я бы хотела увидеть Лизу Арсеньеву, — сказала она нерешительно.

— А кто вы ей? — спросила дама строго.

Катя молчала. А кто она ей? Ребёнку, которому она невольно помогла появиться на свет. Ребёнку, который испортил ей жизнь? Да как ей рассказать, этой даме обо всей этой истории, которая даже самой Кате кажется нереальной?

— Я, я... — не знаю. Мне просто нужно её увидеть.

— Вы хотите её усыновить? — спросила она.

— Да, нет, не знаю, — Катя почувствовала, что сейчас расплачется.— Я знала её родителей, — наконец придумала она.

— А-а, — протянула заведующая. Ужасная история. Бедная женщина, какой-то маньяк убил её, а потом сам пошёл в милицию.

Катя чуть улыбнулась:

— Не совсем так.

— Ну, это версия из газет. Но бедный ребёнок. Такая славная девочка, мы её так полюбили.

"Дитя убийц", — подумала Катя.

— Вы замужем? — спросила она.

— Я развожусь, — сказала Катя.

Как сказать этой милейшей даме, что она пока ещё официальная жена этого маньяка?

Она закрыла лицо руками, чтобы не засмеяться нервным смехом.

Дама поняла этот жест по-своему.

— Не расстраивайтесь. Всё — к лучшему. Вы ещё встретите свою любовь.

— Верится с трудом, — ответила Катя.

— Я Вас уверяю. Мне пятьдесят. Недавно вышла замуж, второй раз, конечно, живём душа в душу. Жизнь, иногда подбрасывает такие сюрпризы.

— Согласна с Вами, — выдавила из себя улыбку Катя.

— Так что же делать-то с Вами? Сейчас уже поздно. Дети ужинают. Может, завтра приедете с утра?

— А можно я на неё только посмотрю, чтобы она меня не видела? — вдруг спросила Катя.

— Она меня не знает.

— Не знает? — заведующая подняла вопросительно брови.

— Я только вернулась из-за границы, девочку видела крошечной.

— А-а. Ну, хорошо. Не знаю почему, но хочу вам помочь. Оденьте халат, и мы с вами пройдём в столовую.

— Спасибо Вам, — она вдруг почувствовала симпатию к этой такой строгой с виду, женщине.

— Пойдёмте. Только обещайте не разговаривать с ней.

— Конечно.

Был ужин, все детишки сидели в столовой. Запеканка со сгущёнкой. Катя помнила как не любила её еще с детского сала. Вот и Лиза размазывала сгущёнку по тарелке, ковыряла вилкой, но не ела. Катя впилась глазами в её лицо, выискивая черты её родителей. Наверно, если бы Лиза оказалась похожей на Злату в детстве, она бы ушла и больше не вернулась. Но, Лиза была другой, она удивительным образом напоминала маленькую Катю, только глаза были карие.

"Может, перепутали в роддоме", — подумала Катя, но тут же отбросила эту мысль. Она во все глаза смотрела на Лизу, пытаясь определить своё отношение к ней, но не чувствовала ничего кроме жалости, причём жалости ко всем этим ребятишкам, оставшимся без родителей. У каждого из них в глазах тоска, и они были какими-то неухоженными и несчастными. Страшно подумать, но это чувство одиночества они пронесут с собой всю жизнь и любое напоминание о детстве будет болезненным. Всё-таки она должна попытаться спасти Лизу от этого. Если бы только у неё хватило сил её полюбить. Заведующая тронула её за рукав, и Катя последовала за ней, но в дверях оглянулась, и её глаза встретились с Лизиными. Мгновение они смотрели друг на друга, а потом Лиза улыбнулась, словно узнала её.

— Ну как она Вам? — спросила заведующая.

— Очень милая и грустная.

— Она очень переживает, первое время отказывалась от еды, целый день сидела в углу со своей куклой, которую привезла из дома. Но сейчас уже играет с другими детьми, кризис миновал. Дети быстро адаптируются ко всему.

— Когда мне лучше прийти завтра? — спросила Катя. — Я бы хотела пообщаться с ней, принести какую-нибудь игрушку.

— Приходите к двенадцати, вы сможете погулять в нашем парке.

— Хорошо, я приду.

— Скажите, а у вас есть дети? — спросила дама, не сводя с неё внимательного взгляда.

— Нет, у меня никого нет, — вздохнула Катя. — Я приду завтра.

ГЛАВА 49

Игрушку Катя выбирала очень долго. Ей хотелось подарить Лизе что-нибудь необычное, и, в конце концов, она нашла ёжика. Мягкий, коричневый, с чёрными бусинками глаз и с иголками из меха, он приглянулся ей сразу, когда она взяла его с полки. "Надеюсь, что Лизе понравится", — подумала она. К сожалению, она совсем не знала Лизу, её привязанностей и привычек, она даже не знала в какие игры она любит играть. Да и, вообще, Катя ничего не знала ни о детях. "Если я приму решение взять Лизу, надо будет купить какие-то книги о воспитании детей. Только смогу ли я стать мамой? — в который раз она задала себе этот вопрос. Для этого пришлось бы слишком многое вычеркнуть из памяти.

Лиза была одета в нарядное синее платье в белый горошек. Светлые волосы были расчёсаны на прямой пробор и заплетены в две косы с белыми бантиками. Огромные карие глаза смотрели на Катю вопросительно и немного испугано.

— Эта тётя — хорошая знакомая твоей мамы, — сообщила ей заведующая. Она хочет познакомиться с тобой. Ты можешь пойти с ней погулять.

— Я могу выйти за решётку? — спросила Лиза.

— Лиза, это не решётка, это забор, сколько раз я тебе говорила. Ну, идите, — дама посмотрела на часы: — У вас есть два часа. Не опаздывайте к обеду. Режим есть режим.

— Хорошо, — сказала Катя и посмотрела на Лизу:

— Ты хочешь погулять со мной?

— Хочу, — сказала Лиза и подошла к Кате.

Катя взяла её за руку, впервые в жизни ощутив маленькую, детскую ладошку в своей руке. Это было большое счастье и большая ответственность, ответственность за другое существо, которое впитает или отторгнет всё, чему ты попытаешься его научить, и твои ошибки только удвоятся в этом существе, и с этого момента ты не имеешь права их делать. Всё это Катя чувствовала, ведя девочку на улицу, и с этого момента она осознала, что не сможет оставить её здесь, за этим глухим серым забором. .

Катя и Лиза прошли через ворота.

— Почему ты называешь это решёткой? — спросила она Лизу.

— Это — моя тюрьма, — просто ответила она.

— Это — детский дом, — возразила Катя.

— Почему тогда я не могу уйти? — спросила девочка.

— А куда бы ты пошла?

— Домой, — уверенно заявила она.

— Но там никого нет, — ответила Катя и вдруг поняла, что она даже не знает, как девочке объяснили, что случилось с её родителями. " Какая же я бестолковая, что не спросила об этом", — ругнула она себя и осторожно спросила:

— Ты знаешь почему ты здесь?

— Знаю, — сказала Лиза и посмотрела на Катю грустными глазами. — Мой папа убил маму, и теперь мы с папой оба в тюрьме: он во взрослой, а я в детской. Мы оба наказаны, и у нас нет дома.

Какое-то время Катя молчала, переваривая слова пятилетней ней девочки, она была удивительно права и неправа во всём. Интересно, что ей говорили, что оно преломилось в детской головке в таком виде.

— Как ты думаешь, где сейчас твоя мама? — спросила она, пытаясь понять её ход мыслей.

— Мама там, — она показала на голубое небо с белыми облаками. Папа сделал ей слишком больно, и она ушла.

И снова то, как она говорила, поразило Катю — мама не умерла, а ушла.

Катя вспомнила о Злате и глухая ярость захватила её. " Какое она имела право натворить всё это?". "Хорошо, что девочка ещё не о чём не знает, и я постараюсь, чтобы она не узнала".

— Лиза, у меня есть подарок для тебя, — она достала ёжика из сумки.

Минуту девочка смотрела на ёжика, а потом прижала его к груди, прошептав:

— Теперь я знаю кто ты.

— И кто же я? — спросила удивлённая Катя.

— Ты — моя новая мама. Воспитательница рассказывала, что у тех детей, которые хорошо себя будут вести, появятся новые мамы и папы, и они будут дарить им игрушки. А я хорошо себя вела, только ела плохо, очень всё невкусное, но всё равно ты пришла. Да? Я обещаю, я буду есть всё, только забери меня из тюрьмы.

"Ну вот и всё, решение принято, — подумала Катя и прижала Лизу к груди. Я — мама и этим всё сказано".

Остальное время они просто гуляли и играли, но Лиза не выпускала ёжика из рук. Когда они пришли в детский дом, она сказала воспитательнице:

— Это моя мама. Она меня скоро заберёт. Она подарила мне игрушку.

Воспитательница посмотрела на Лизу, и та просто кивнула в подтверждении Лизиных слов, боясь расплакаться.

— Это — моя мама, — гордо объявила Лиза двум девочкам, которые подошли к ним. — Я хорошо себя вела — и она появилась.

— А меня когда заберут? — заголосила одна, хватая воспитательницу за подол. Это нечестно

я уже здесь давно, а она недавно. Я тоже хорошо себя веду, а за мной никто не приходит.

Воспитательница виновато посмотрела на Катю и тихо сказала:

— Я придумала эту сказку, чтобы им было к чему стремиться".

Девочка продолжала кричать:

— Почему никто не приходит? Я — хорошая. Почему никто не любит меня?

Лиза подошла к ней и, обняв её за плечи, отвела в сторонку:

— Не надо плакать, Наташенька, тебя заберут обязательно. Мама, может, завтра уже придёт.

Катя выскочила из комнаты и побежала к заведующей. Сцена в классной комнате не выходила у неё из головы. Бедные брошенные детишки каждый день ждут маму и стараются хорошо себя вести. Какой ужас и какая несправедливость. Почему они здесь? И где все те взрослые, которые должны ответить на этот вопрос? Те взрослые, которые сдавали детей в детский дом, не вспоминая больше об этом? Это чудовищно.