Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Молотов уставился на меня с такой мольбой в глазах, что я решила не мучить его препирательствами.
— Я тебя уже простила.
Несколько секунд он молчал, словно не веря, а затем воскликнул:
— Правда?! — и попытался меня обнять. Я мягко отстранилась, но своих рук у него не отняла.
— Чистая правда, Лёш. Я простила тебя. А теперь... я могу пойти домой? Честно, мне очень хочется есть и спать.
Молотов проигнорировал мой последний вопрос. Он продолжал стоять на месте, держа мои ладони в своих, и смотрел на меня как-то странно.
— Наташ, — Алексей положил мои руки себе на грудь, — прошу тебе, дай мне ещё один шанс.
Я слегка удивилась.
— Какой шанс?
— Ты мне действительно очень нравишься, — прошептал он, не отрывая от меня взгляда. — Очень! Пожалуйста, дай мне шанс всё исправить. Теперь я не буду принуждать тебя к чему-либо, обещаю.
Я молчала. Я не очень понимала, о каком шансе он говорит...
— Лёша, — осторожно начала я, пытаясь мягко высвободить руки из его стального захвата, — о каком шансе ты говоришь? Что хочешь от меня услышать?
— Я хочу услышать "да", — прошептал он с каким-то отчаянием в голосе. — Пожалуйста, Наташ!
— Отпусти мои руки.
Как бы я хотела, чтобы мой голос не был настолько холодным. Но...
Алексей послушался. Я скрестила вновь обретённые конечности на груди и тихо сказала:
— Прости. У тебя был шанс. Но ты его упустил. Я не хочу тратить своё время на иллюзии.
Слово — лучшее оружие. И сейчас Молотов отшатнулся так, как будто я его ударила. И я почувствовала его боль и разочарование. Но... решение я уже приняла.
— Пожалуйста, — прошептал он.
Я покачала головой.
— Извини. Я не хочу сейчас с тобой встречаться нигде, кроме работы. Возможно, позже я изменю своё решение, но пока оно таково.
Чужая боль захлестнула всё моё существо. Как в детстве, когда на моих глазах обижали других людей или животных. Я прикрыла глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Лёша, — я сделала шаг вперёд и положила ладони ему на плечи, — не огорчайся. Я ведь простила тебя. Пойми, я не хочу сейчас отношений. Ни с кем. И повторюсь — возможно, когда-нибудь я передумаю. Но не тешь себя ложными надеждами, пожалуйста.
Лицо Молотова как-то странно искривилось. Он вновь взял мои руки в свои и, наклонившись ближе, прошептал:
— Позволь задать тебе только один вопрос.
Я кивнула и улыбнулась.
— Ты... спишь с Громовым?
Если бы я была кошкой, то, клянусь, в тот миг зашипела бы. Или глаза ему выцарапала. А так я просто отшатнулась, резко выдернув свои руки, и с отвращением посмотрела на Молотова.
Больше всего меня поразило то, что я прочла в его глазах. Он не сомневался! Он твёрдо верил в то, что сам себе придумал.
— А как ты думаешь? — на миг мне показалось, что от тона моего голоса заледенел воздух вокруг нас.
Молотов ухмыльнулся.
— Думаю, да.
— Тогда не буду тебя разочаровывать.
И я, развернувшись, спокойно пошла к своему подъезду. Кажется, он ещё что-то крикнул... Но я больше не хотела разговаривать.
Дома злая я решила принять холодный душ. Чуть не залезла под него вместе с одеждой, но вовремя опомнилась. А потом, нацепив на себя халат, включила компьютер и загрузила скайп.
Антон. Он был там. Я улыбнулась. А ты ведь так похож на Молотова. И даже в этом предположении насчёт моих отношений с начальником. И тем более — в этой странной уверенности, что я являюсь твоей собственностью.
Но Антон уже так не считал. И ему я была готова простить гораздо больше, чем Молотову... во много раз больше.
— Пчёлка! — его счастливая улыбка расползлась по экрану компьютера. — Как же я рад тебя видеть!
— А я — тебя. Как ты?
— Ничего, вот, фотографии обрабатываю. Не успеваю с этим заказом, а не за горами выполнение следующего...
— Я тебя отвлекаю? — я немного огорчилась.
— Ты меня никогда не отвлекаешь! — с пафосом заключил друг, и я не смогла удержаться от улыбки.
Мы болтали примерно полчаса. Я чувствовала, как постепенно начинаю оттаивать благодаря весёлым историям Антона. Но как только я попрощалась с другом и отключила скайп, почувствовала, что скверное настроение возвращается. И противно мне было не столько оттого, что вновь могут начаться дурацкие слухи, сколько...
Я вздохнула. Конечно, я не спала с Громовым, но я не могла бы сказать, что не хочу этого.
В тот вечер я долго не могла заснуть. И чтобы не думать о том, что происходит со мной в настоящем, погрузилась в прошлое.
Я вспоминала Антона и свои прежние чувства к нему. Он ведь был моей первой любовью. Хм... и пока последней. С тех самых пор я больше ни к кому ничего подобного не чувствовала.
Захлёбывающееся от восторга сердце — каждый раз при встрече. Состояние искрящегося счастья, когда он был рядом. А стоило Антону улыбнуться — и мне казалось, что в мире становится чуточку светлее.
И в какую бездну отчаяния я погружалась, когда видела его с очередной подружкой...
Именно во время таких погружений и состоялся один мой разговор с мамой, который я до сих пор не могу забыть. Да что там — я никогда не смогу его забыть...
Я перевернулась на другой бок и закрыла глаза, пытаясь воскресить в памяти тот день...
В комнате царил полумрак. Я лежала на кровати, вытянувшись в струнку, и отчаяние захлёстывало меня с головой, как морские волны во время бури. Не думать, не чувствовать... Но за что, за что, за что?! — кричала я мысленно в никуда, надеясь, что меня услышат и снимут эту пытку безответной любовью.
Тихие шаги сзади. Прохладная рука на лбу. Кажется, мама пришла с работы.
— Доченька, — голос у мамы был очень уставшим, — пожалуйста, сядь. Я хочу с тобой поговорить.
— Не хочу я ни с кем говорить, — огрызнулась я. — Отстань.
Мама вздохнула. Несколько секунд она молчала, а затем я услышала её тихий голос.
— С того самого дня, когда я впервые посмотрела в твои глаза, я ждала и боялась этого...
— Чего? — буркнула я.
— Того, что ты влюбишься.
От неожиданности и испуга я действительно села.
— Как ты узнала?!
Даже в темноте мне были видны глаза мамы — глубокого синего цвета, "как море на юге где-нибудь", как сказал мне однажды Антон. Она смотрела на меня с такой нежностью и лаской... теперь этот взгляд остался только в моих воспоминаниях.
— Родная моя, — мама протянула руку и погладила меня по волосам. Я дёрнулась в сторону, и её рука сразу безвольно повисла. — Я ведь тоже любила...
— Да что ты знаешь! — я сжала кулаки. На глазах выступили слёзы. Что она может знать о моих страданиях, она ведь всегда была красивой, а я... гадкий утёнок!
— Я могу тебе кое-что рассказать? — тихо спросила мама. — Это не займёт много времени. Но, возможно, поможет тебе.
Сейчас, вспоминая, я морщилась от боли — как я ужасно тогда себя вела... Жаль, что нельзя вернуться в прошлое и надавать самой себе оплеух.
— Ладно, — буркнула я, скрещивая руки на груди. Мама улыбнулась, в её глазах мелькнуло что-то озорное, и тут же начала рассказывать:
— Ты не знаешь, что мы с твоим отцом познакомились, когда мне было всего восемнадцать, а ему двадцать четыре. Я училась на втором курсе, а Володя уже работал. Он показался мне таким взрослым и серьёзным при первой встрече... И я почти сразу поняла, что влюбилась окончательно и бесповоротно.
— Подожди, — я поморщилась. — Восемнадцать? Как это возможно? Ведь вы поженились, когда тебе было уже двадцать три года.
— Сейчас ты всё поймёшь, — мама кивнула. — Мы с Володей сразу подружились. Ничего большего — просто вместе гуляли, разговаривали, обсуждали прочитанные книги. Я-то поняла, что люблю его, а вот он... У твоего отца тогда была девушка. И он безумно любил отнюдь не меня, а её.
Я почувствовала, что начинаю совершенно глупо открывать рот. Отец? Мне даже сложно представить, чтобы он любил кого-то другого...
— Да, доченька. Я не могла отказаться от этой дружбы, да и как это объяснить ему? Володя ведь сам мне звонил, приглашал на встречи. И я страдала молча. Но настал день, когда он познакомил меня со своей девушкой. Её звали Ирой и, доченька, это было исчадие ада. Я таких людей вижу сразу — ангельская внешность, за которой скрывается подлая и безжалостная душа... Ну, если она там вообще есть, конечно. И вот тогда началась настоящая мука. Я знала, что за человек Ира, но как объяснить это Володе?
Мама замолчала. Затаив дыхание, я ждала продолжения истории.
— Я жила словно в ожившем кошмаре, — тихо сказала мама. — С одной стороны — друг, которого я при этом безумно любила. И если я открою ему глаза на Иру... Сможет ли он выдержать это? И главное — захочет ли потом общаться с той, которая открыла глаза на его горячо любимую девушку?
— И что же ты сделала? — вырвалось у меня.
— Знаешь, — мама улыбнулась, — с тех пор уже столько лет прошло, а я до сих пор считаю это самым плохим поступком за всю свою жизнь. Я с помощью простой слежки узнала, что Ира изменяет Володе, да не с одним парнем, а с двумя. Понимаешь? Она встречалась сразу с тремя парнями.
— Зачем?!
— Наивное моё дитя, — мама рассмеялась. — Есть такие девушки, Наташа, для них парни — как вещи. Один в дорогие рестораны водит, другой подарки дарит, а у третьего она, может, математику списывает. Пока ты можешь ей что-то дать — ты с ней, но рано или поздно тайное становится явным... И когда я узнала всё про Иру, мне стало ещё хуже, доченька.
— Почему?
— До этого я была не уверена. Я думала: может, я просто ревную? Может, она на самом деле золото и прелесть? А когда оказалось, что Ира крутит Володей, но рассказать ему... — мама покачала головой. — Три месяца я места себе не находила. Я жила с постоянно повышенной температурой, периодически начинала плакать без причины — в общем, говоря современным языком, у меня была депрессия. А потом я взяла и написала письмо Володе. Где поведала и о том, что за человек его Ира, и о том, что я его люблю.
Я охнула. Никогда в жизни не решилась бы на такой поступок!
— И что?!
Мама грустно улыбнулась.
— Ничего хорошего, доченька, ничего. Володя был в ярости. Он встретился со мной, отдал мне письмо и... книги, которые брал у меня почитать. Сказал, что больше не хочет меня видеть. И удалился.
Я слушала маму и не могла поверить своим ушам. Мой отец? Она точно о нём сейчас говорит?!
— Мама...
— Я заболела, Наташа, очень сильно заболела тогда. А страшнее всего было то, что я не выздоравливала. Целыми днями лежала дома с температурой и смотрела в потолок. Это продолжалось... примерно недели две. А потом пришёл Володя. Он извинился за своё поведение, сказал, что я была права насчёт Иры.
— И он полюбил тебя? — я подскочила от радости. Мама тихо рассмеялась.
— Наивная моя! Нет, Володя сказал, что не любит меня и никогда не полюбит. Но он не хотел, чтобы прекратилась наша дружба. И решил расставить всё по своим местам сразу. Так и сказал: "Ты хорошая девушка, но меня абсолютно не интересуешь, поэтому не надейся понапрасну".
— Мама, — взмолилась я, — ты точно о папе сейчас рассказываешь?! Я не могу поверить, что он так тебя... обидел и унизил!
И больше всего в этой ситуации меня поражал тот факт, что мама смеялась. Она рассказывала эту историю с лёгкостью, как будто видела её в кино, а не переживала сама!
— Погоди, дочка, это ещё только начало. После того разговора всё вернулось на круги своя. Мы продолжали просто дружить, точнее — это Володя продолжал, а я... любила его.
— Тебе было... очень тяжело?
Мама задумалась. Вздохнула. А потом вдруг улыбнулась — так, как умела улыбаться только она одна — легко, как полёт бабочки, и с затаённым светом в глазах...
— Я была одним сплошным комком боли, — удивительные слова в сочетании с её улыбкой произвели на меня большое впечатление. — Как ты думаешь, отчего, Наташа?
— А чего тут думать. От того, что папа тебя не любил.
Улыбка мамы стала чуть шире.
— Не угадала.
Я удивлённо посмотрела на неё.
— А тогда отчего же?
— Если бы я действительно страдала только оттого, что Володя не любил меня... что ж, думаю, моя так называемая любовь прошла бы гораздо раньше. Знаешь, почему? Когда ты любишь человека, то думаешь о нём — о нём, а не о себе. Безусловно, от отсутствия взаимности я тоже страдала, но... это не было главным. Я видела, как мучается Володя. Он переживал из-за предательства Иры — он ведь всё-таки любил её, доченька. И очень сильно любил. Володя мучился и из-за меня. Он не хотел терять друга и разрывать со мной отношения, но и обнадёживать тоже не мог.
Мама села чуть ближе и взяла меня за руку. На этот раз я не отстранилась. Вспоминая тот момент, я закусила губу — как хорошо, что я тогда не оттолкнула её... А ведь в те годы (мне было семнадцать) я отталкивала родных с каждым днём всё чаще и чаще.
— Ты даже не представляешь, чего мне это стоило, — теперь мама больше не улыбалась, она была очень серьёзной. — Когда вокруг все, даже собственные родители, твердили — бросай Володю, перестань с ним встречаться, ты себя губишь, посмотри, сколько вокруг достойных людей. Но я не могла. Когда я встречалась с ним, я чувствовала себя живой. Да и Володя тоже радовался каждой нашей встрече. Он ведь действительно любил меня, но только как друга. И в конце концов я начала игнорировать все настойчивые советы держаться от него подальше. Я видела, что Володе становится легче рядом со мной, он словно забывает о проблемах. И задвинула все мысли о себе и своих чувствах на задний план. Я думала только о том, как сделать так, чтобы он пережил предательство Иры и не замкнулся в себе, не стал ненавидеть всех девушек подряд. И спустя полгода я поняла, что добилась цели — Володя действительно полностью оправился и забыл Иру.
Мама замолчала. Опять улыбнулась мне своей ласковой улыбкой. А я... я всё ещё не понимала, как после всего сказанного она вышла замуж за этого человека.
Но дальше было хуже.
— Мама... что случилось потом?
— Потом много всего случилось, — сказала она мягко. — Например, у него появилась другая.
— Как?! А... а ты?
— Я была другом, доченька. Правда, один раз я сорвалась — когда спустя полгода Володя начал встречаться с девушкой, я... В общем, он не стал от меня ничего скрывать, сразу рассказал, что ходил на свидание. И я не сдержала горьких слов. Я спросила: "Неужели я тебе совсем не нравлюсь?"
— И... что?
— Володя очень разозлился. Вспылил, сказал, что мы уже это обсуждали, но если я такая глупая, он может повторить ещё раз — я не интересна ему как женщина, и вообще — не нужно навязываться и давить на него.
Тут я взорвалась.
— Мама!.. Да как... да как он!..
— Наташ! — мама прикоснулась рукой к моей щеке и покачала головой. Я с удивлением поняла, что не вижу в её глазах даже отголоска той боли, которую она тогда испытывала. — Я чуть не умерла в тот день. Я была на грани. После тех слов Володи я убежала домой, завернулась в одеяло и не отвечала никому. У меня вновь поднялась температура, я лежала и тряслась от обиды. Я-то думала, мы друзья, а он всё это время считал, что я рядом просто потому, что хочу его добиться. Я почти не спала в ту ночь, лежала и думала... А утром встала совершенно другим человеком.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |