Гремя огнём. сверкая блеском стали-5

Так-так... предварительные заявки продолжают сыпаться, заказчики уверяют, что не сомневаются в порядочности "Лунинграда", поскольку знают, что по всем сходным обязательствам, взятым при постройке химзавода, "Лунинград" рассчитался честно и в срок. Воистину — поработай на репутацию и она начнёт работать на тебя.

Пришли десятка полтора предложений — все в изысканной форме и от китайцев! — продать атомное оружие. Люда столь же вежливо отвечала, что таковое находится в процессе производства и как только — так сразу! На осторожные вопросы, будет ли ядрён-заряд предложен англичанам, американцам и прочим подсобным полякам-венграм, ответила в том смысле, что вариант даже не рассматривается, поскольку императора Лунина вполне устраивают отличные торговые контакты с китайской и русской сторонами. Более того, самодержец размышляет над возможностью не продавать боеголовки, а доставлять их до цели. Заказчик укажет как можно более точные координаты мишени, заплатит за ракету и боеголовку, а "Лунинград" произведёт пуск.

-А ты, Слава, -сказал Ильич, — подумал, сколько подразделений объявят войну "Лунинграду", после того, как получат по макушке атомным подарком "Made in "Luningrad""?

-Во-первых, -ответил я, -будем предупреждать: дескать, просим прощения, сэры, ничего личного, всего лишь бизнес, оказание платных услуг вашему противнику. Во-вторых, не думаю, что накрытая ядерным ударом жертва будет способна на серьёзный ответ. В-третьих, будем предлагать в комплекте с услугой дезактивационные средства, чтобы заказчик мог тут же захватить подвергшуюся атомной атаке цель и вычистить её. Естественно, добив выживших. Так что вряд ли вообще уцелеет хоть кто-то из возмущённых моим циничным вероломством жертв.

-Откуда нахлебался коварства? -полюбопытстсвовал Ильич.

-Из "советов кумира". -ухмыльнулся я. -Сам же сыпал цитатами из книги Сунь Цзы "Искусство войны".

-Да? -несказанно удивился генерал, почесав затылок. -Ну, надо же... и что там?

-А там, -ответил за меня с экрана Инь Инь, -китайский мыслитель основы шпионажа излагал. Пять видов разведчиков описывал, кто в разведке наиболее ценен: туземных, внутренних, двойных, невозвратимых и живых.

-Ну-ку, ну-ка... -оживился Людмилин супруг.

-Туземные и внутренние разведчики из местных вербуются. Двойной шпион — пленённый вражеский лазутчик, перевербованный и посланный обратно к к бывшим владыкам, чтобы там на нового хозяина работать. "Невозвратимый шпион" противнику дезинформацию поставляет и почти неизбежно погибает, когда ложь разоблачат. Живые разведчики, по выражению Сунь Цзы, тайно в стан врага проникают, там действуют и обратно живыми возвращаются. В разведке же, Сунь Цзы учил, нельзя на случай надеяться, а только на промахи врага и умения друга полагаться.

-Ну, надо же... -обескураженно повторил Ильич. -И все цитаты — мои советы?

-Потрясающе. -заключил Инь де Госпитальери после паузы. -Полная амнезия. А ты, государь, Сунь-цзы читал? —

Его изображение на экране дёрнулось.

-В русском переводе, разумеется, герцог. -поддразнил я Иня, повторив его же давние слова. Тот от души рассмеялся.

-Если поручишь, командир, -сказал разведчик, — переговоры с бывшими соотечественниками начну. Думаю, многие, если не все, признают императора Лун Ина своим другом. А это, поверь, очень дорого стоит. Куда выше делового сотрудничества.

-Не представляешь, -ответил я с такой же доверительностью, -как бы мне самому этого хотелось.

02

...Вдоль самой известной франкской реки Ревень расположена обширная территория, представлявшая собой нечто вроде самой природой созданной строительной площадки для могучего промышленного комплекса. "Железное сердце — Eissen Herz"

Поразительный пейзаж открывался бы с высоты птичьего полета, если бы такой полёт было возможно совершить в "Огне и стали": бурые холмы черепашьими панцирями горбили вершины, мелкие лощины лежали между ними. Холмы содержали неистощимые запасы железной руды и окружали плоскую равнину почти правильной овальной формы, безжизненную пустыню, почва которой была пропитана окислами железа. Она, мрачная, словно пересохшее дно некоего давно исчезнувшего моря, занимала около пятнадцати квадратных вёрст. Франки и галлы, поселившиеся там, назвали долину "Чугунной Сковородкой".

Размытые дождями разинутые пасти заброшенных рудников, заросших по краям кустарником напоминали кратеры потухших микровулканов. Бетонированные дороги извивались мажду холмов, с которыми соперничали по высоте курганы шлака, покрытые облезлой шкурой желтой, пожухлой травы. Траву уже побили заморозки. Здесь не было видно животных и птиц.

Bзрытые заброшенными и действующими шахтами холмы служили не более, чем задним планом, декорацией для державы пара и металла. Там вырос посёлок Сталелитейного комбината "Железное сердце — Eissen Herz" с одинаково невыразительными домами. Близ него, поставили приземистые кирпичные цилиндры цехов под коническими черепичными крышами. Его окружали три концентрических кольца узкоколейной железной дороги, соединённых радиальными узкоколейками, так что посёлок был разделён на секторы, охваченные одним общим транспортным поясом.

Высокие трубы, непрерывно испускали густые клубы черного дыма. Воздух был насыщен сажей и непроницаемо окутывал долину темной пеленой. Яркие огненные вспышки то и дело прорезали черную дымовую завесу. Раздавался ритмичный и величественный глухой грохот. Это, конечно были не раскаты грома и не гул прибоя — нет, звучали удары парового молота в одном из цехов, вызывавшие тяжелое содрогание земли под ногами.

Сталелитейный комбинат, где жили и работали около трёх тысяч рабочих (франков и галлов) поднялся тут совсем недавно, хотя железную руду добывали тут испокон веков. Почти сразу после императорского указа о постройке комбината, "Чугунная Сковородка" была промерена, размечена вехами и началось стремительное строительство производственных и жилых построек. Вместе с тем строители озаботились прокладкой железнодорожной ветки, к угольным шахтам. При этом стремились не прибегать к взрывам и прокладке глубоких туннелей, опасаясь нарушить уникальную структуру "Чугунной Сковородки".

Если поначалу "сковородочники" были вынуждены лишь добывать и продавать железную руду, то теперь полученные из императорской казны средства позволили им наладить подвоз каменного угля, с необычайной энергией и воодушевлением начать выплавку стали.

Случайному прохожему не стоит даже пытаться проникнуть за кольцевую узкоколейку. Строгая охрана вежливо, но непреклонно объяснит, как поскорее покинуть эти места и даже проводит до ближайшей остановки речного катера. Вход в "Железное сердце — Eissen Herz" возможен только для произнёсшего пароль, или предъявившего пропуск-приглашение, скрепленный всеми соответствующими печатями и подписями.

Безусловно, это не касалось трёх посетителей, в сопровождении главного инженера только что осмотревших двор и вступивших в обширное помещение, которое размерами и устройством напоминало дебаркадер большого вокзала.

Гостями были император Всеслав I Лунин, инженер-старшина Котя Котин и конструкт-майор Дранг фон Хуммель.

Не буду расказывать, чего стоилоИнь Иню уговорить двух соперничающих гениев-изобретателей и рационализаторов принять приглашение посетить империю. На стану описывать, как старались Людмила, Надя и я. Д.фон Хуммель, преисполненный чувства собственной значимости долго не соглашался, ссылаясь на занятость. К.Котин, чудак не от мира сего, никогда носа не высовывавший из своей мастерской, вообще не обращал внимания на наши усилия.

И вот теперь они здесь, один — слева от меня, второй — справа.

Окинув цех взглядом профессионала, Хуммель на секунду замер на месте от восхищения. Массивные цилиндрические колонны возвышались в два ряда от земли до стеклянного свода по обе стороны длинного промышленного помещения, выходя вверху наружу. Это были печи, поставленные на каменных фундаментах — пятьдесят в каждом ряду. С левого края ежеминутно подкатывали вагонетки с чугуном, которым загружали печи, справа полученную из него сталь грузили на прибывающие железнодорожные платформы.

Нестерпимо яркое пламя раскаленных добела печей слепило глаза. Здесь расторопно и сноровисто действовали бригады металлургов в брезентовых робах. Они укладывали в печи куски чугуна, доводили его доводят до состояния вязкой текучей массы и размешивали, чтобы получить броневую сталь. Затем, разделив массу металла на четыре крицы, передавали их одну за другой для следующих операций. У каждой каждой печи находился механический молот, движмый паром из вертикального котла, вделанного в эту же печь.

-"Малый" цех имеет двести метров в длину и пятьдесят пять в ширину. -кричал сквозь гул и грохот главный инженер Сталелитейного комбината "Железное сердце — Eissen Herz". -В нем шестьсот тиглей, установленных в зависимости от их размеров по четыре, по восемь и двенадцать штук в печах, как видите, господа, расположенных вдоль стен.

Все операции были доведены до совершенства, производились каждой бригадой рабочих без единого перебоя. Бригадиры с хронометрами в руках наблюдали за работой. Когда проба показывала, что плавка завершена, раздавался гудок, и тотчас же к каждой печи бросалась пара металлургов, опрокидывала содержимое тигля в специальные формы, где металл превращался в крицы.

Оглушали непрерывный гул, скрежет, глухие тяжкие удары. Кузнецы в брезентовых широкополых шляпах с металлической сеткой, защищавшей лицо, в асбестовых фартуках, в высоких сапогах с наколенниками, в нарукавниках из листового железа только внешне казались неуклюжими среди этого яростного рева преобразуемого металла. На деле же каждое их движение было строго рассчитано. Железная дисциплина, привычка, приобретенная опытом, и ритмическая согласованность всех движений совершали чудеса. Рабочие ловко подхватывали механическими щипцами раскаленные крицы и клали под молот. Тот бил по крице всей колоссальной тяжестью, выколачивая все лишние примеси и загрязняющие шлаки. Снопы искр, огненные брызги разлетались во все стороны. Потом крицы снова бросали в печи и, раскалив до требуемой температуры, вновь бросали под паровой молот.

Посредине, во всю длину цеха в продольном, мощёном огнеупорным кирпичом желобе стояли готовые формы, куда поступала обработанная бронесталь. По обе стороны жёлоба тянулись рельсы, по которым двигался подъемный кран. Он забирал огромные слитки металла и грузил на железнодорожные платформы.

Главный инженер жестом пригласил нас выйти из цеха. Во дворе было гораздо тише, хотя и здесь слышался гул.

-Вы, господа, -продолжал главный инженер, -отлично знаете, что в промышленном производстве, так же как и во всяком другом деле, впереди всех оказывается тот, кто способен делать то, чего не могут другие. При помощи технологий, переданных нам сотрудниками бывшей "Жёлтой лаборатории", смогли добиться уникальных результатов. Для нас нет никаких пределов — с новыми технологиями изготовим отливку любого веса, любой конфигурации. Повторяю — любой! Излишне говорить, что наша продукция будет отличаться не только размерами, но также превосходным качеством. Она, разумеется, будет изнашиваться от использования, но никогда не будет подводить.

-Но лучше один раз увидеть, чем сотню раз услышать, гласит пословица. -добавил я. -Вы увидели частичку промышленной мощи империи. Не буду тратить ваше драгоценное время и утомлять экскурсиями по шахтам, рудникам и заводам, где обрабатывают цветные металлы. Прошу поверить на слово — мы создали достаточно мощную промышленную базу. Теперь нас ждёт дирижабль, чтобы отвезти в город Анюткино.

То, что во время пятиминутного перелёта в дирижабле Котя Котин и Дранг фон Хуммель не разговаривали друг с другом, меня нисколько не удивило: творческие личности, конструкторы... соперники... А вот то, что ни один, ни другой не отказались от визита в Анюткинский промышленный комплекс — здорово и замечательно, следовательно, заинтересовались.

После краткого осмотра Анюткинских автомобильного завода, танкового комбината, атомного, биологического и химического центров я пригласил их в демонстрационный павильон.

Снаружи лил холодный позднеосенний дождь. Вода текла по стеклянной крыше крытого перехода. Сначала провел гостей в просторный зал изобретений, где были собраны длинными рядами модели грузовиков, тягачей, прицепов, танков, самоходок, бронетраспортёров, орудий и миномётов.

Остановившись перед тяжелой дубовой дверью, которая медленно распахнулась, мы увидели другую, из клёпаной бронестали, запертую сложным замком с шифром и сложным автоматическим приспособлением, взрывающим того, кто неправильно набрал код. Котин из сугубо профессионального любопытства хотел было поближе разглядеть этот механизм, однако я не дал ему времени на это. Потом мы оказались перед третьей дверью из толстого матового стекла, открывшейся от простого нажима, произведенного мною, разумеется, по определенному способу.

Преодолев эти три преграды, вошли в некое подобие круглого каземата под стеклянным куполом и с вертикальными нишами в стенах. В каждой стоял образец снаряда. По их внешнему виду было трудно определить, каковы особые свойства каждого из них, но, даже беглый взгляд, брошенный на них, внушал: громадные снаряды в бронзовой или медной оболочке, на которой легко отпечатывались нарезы орудия, таят в себе такую страшную разрушительную силу, какой еще не видывала игра. Сзади цилиндрические боеприпасы были закрыты стальными дисками, закрепленными болтами, а спереди оканчивались стальными сигарообразными наконечниками, снабженными взрывателями. Каждый снаряд опоясывала широкая полоса, нанесённая краской.

-Бронебойный — чёрный, -пояснял я, -фугасный — синий, бетонобойный — белый, зажигательный — красный, осколочный — жёлтый. Это обычная шрапнель, а вот противовоздушный боеприпас. Заряды картечи для стрельбы по пехоте. А вот — с зелёной полосой — снаряд-ракета из закалённого стекла, заряженный под давлением в пятьдесят девять атмосфер сжиженным ядовитым газом или бульоном со смертоносными бактериями.

Экскурсия по периметру каземата подоходила к концу.

-Атомные боеприпасы разных видов — серебряная кайма... И, наконец, последняя разработка. — добавил я, показывая на снаряд с фиолетовой полосой. -Весьма забавная, к слову... Десерт с начинкой из маленьких бомбочек-фугасиков и крохотных контейнеров с зажигательным фосфором. Разрыв такого боеприпаса — все равно что забрасывание пехоты врага ручными гранатами целым полком гренадеров. Пожары, смерти и паника.

В самом центре каземата стоял огромный танк.

-Макет "Мауса". -лаконично бросил я. -Как видите, мы можем произвести любое оружие, предусмотренное в "Огне и стали".

-Можно поверить... -пробормотал Котин.

-Нужно. -невозмутимо подтвердил я. -Как видите, база достаточно солидная и вопросы с количеством вооружений империя решит в ближайшие дни. А вот качество...Почему бы нам не заняться им совместно?

-М?— спросил Котин.

-О? -спросил фон Хуммель.