Книга Чужаков

— Их астаромия имеет свойство антигравитации, — пояснила Ученая, заметив мои выпученные глаза. — Поэтому такие казусы им нипочем.

— Ну почему же нипочем, — обиженно хмыкнул Вада, сидевший напротив. — Вполне "почем", просто гораздо меньше чем остальным, не использующим астральные структуры, для уменьшения веса. Мы, конечно, извиняемся, но для продовольственных экипажей главным фактором была крепость и износоустойчивость, поэтому решили пожертвовать толикой комфорта.

— Вы не представляете, настолько недружелюбные планеты облюбовало наше братство, — хрюкнул от удовольствия Рензо через плечо. — Этот "малыш", — он пристрастно погладил панель астаромобиля, вероятно подразумевая его целиком, — выдержал и пережил путешествия такой сложности, что остальные развалились бы от одного только упоминания.

Близняшки Тоя и Меса сейчас увлеченно что-то обсуждали на наблюдательной башенке, занявшей едва ли не сопоставимое с кабиной, место. И состоявшей из таких же, прозрачных изнутри, кореньев. Только дула не хватало, что походить на самый настоящий танк.

— Вы чего-то опасаетесь? — Кивнул я на башенку.

— Шутишь? — удивился Вада. — Мы опасаемся всего. В больших городах сейчас не рекомендуют ночами гулять из-за опасности встречи с астаригасами. Чего уж тогда от миров Возрождения ждать? Это в Обителях все тихо и спокойно. А в лесах можно на такую нечисть нарваться, что потом даже Тимора не соберет обратно.

Я хмыкнул на упоминание о загадочной богине Лимба, чьей работой, якобы, является сбор останков и погребение невинно убиенных жертв астаригасов. Людей и животных, так и не преодолевших астроболию.

А еще я был совершенно согласен в вопросе безопасности. Бамбуковый стук чудища из Лихолесья, до сих пор является мне в кошмарах. Даже чаще паука и чешуйчатой образины.

Многие, кстати, путали астаригасов с демонами из-за чудовищных мутаций, что вызывала нестабильная астария в организмах. Астаригасы, как высказывался сам Маэду, были еще одним бичем Истины, со стороны недовольного Астрала. И если в планетарных метрополиях их контролировать не в силах, что тогда говорить о диких землях, где процветанию тварей ничто не мешает? Увы, — риторический вопрос.

— Отчего тогда не пользуетесь какой-нибудь левитирующей техникой? — Нашелся я, пытаясь игнорировать вновь заворковавших Оза с Тильдой.

— Непрактично, — откликнулся Рензо хмурясь в неподвластное ливню лобовое стекло. — Астролёты не рассчитаны на грузоперевозки вообще, а дирижабли — слишком муторны в обслуживании.

Такого рода техника доставляет чересчур много проблем. А вес перевозок иногда достигает нескольких тонн, с которыми ей, увы, крайне тяжело справляться, без постоянных дозаправок. В промышленных целях, это, конечно, ерунда, но мы все же друиды, как никак. Загрязнение и пустое транжирство денег, что можно было бы потратить на куда более полезные и практичные вещи, — глупость. Обустройство необходимых сервисных станций для такой воздушной техники, повлечет слишком много отходов производства, что сведут на нет все потуги Обителей.

— То есть, пока вы чистите эти планеты, пусть дирижабли и астралёты засоряют другие миры? — Ехидно переспросил я.

— В других мирах не случалось испытаний оружия массового поражения и катаклизмов в результате его применения, — беззаботно хмыкнул Рензо, не обратив внимания на мой сарказм. — То, что вызывает загрязнение здесь, — в других мирах фактически неощутимо.

Дальше дорога пошла вверх, отчего тряска сделала невозможным любое общение, даже с отвязанной гравитацией. Да и говорить особо не хотелось.

Я смотрел на дорогу и мир вокруг. Завороженно и удивленно.

Миновав холм очередного кряжа, мы выехали на бездорожный серпантин, посреди опушки, откуда открывался поистине поражающий воображение вид.

Наконец-то я понял — насколько в действительности страшными были последствия войн при подобных технологиях.

Величественная, могучая река, пробиваясь в широкой расщелине, между двух горных титанов, некогда имела сотни и тысячи мостов, соединяющих искусственные кряжи берегов.

На поверхности гор, равно как и внутри, когда-то ютились огромные замки, дворцы, храмы, сравнимые с целыми городами. Неисчислимые грандиозные гиганты рукотворных божеств, — хозяев воспеваемого Астария Лимбус, мира духов, — навеки застыли вдоль берегов балочными рядами.

Они смотрели изящными суровыми ликами в небеса веками. Ожидая закатов и рассветов. Некогда здесь все жило и процветало, насыщенное величием и благодатью. Теперь: мосты обрушены, дворцы-города уничтожены забвением старой войны.

Река несла мощный поток, очищенный от заразы, но не от ошметков металла, древесины и камня. Обломки военной мощи древних армий были безжизненным, безмолвным напоминанием старых ошибок.

Я мог только догадываться сколько астарийных дирижаблей, самолетов, танков, лодок, кораблей, мобилей хранит в себе чрево реки и некогда жилых руин. Сколько трупов разумных и искусственно образумленных боевых машин, погружено в пучину.

Зрелище поражало. На какой-то миг мне стало не по себе от этого немого монумента жестокости и кровожадности. На многие столетия превратившего Гонтал в непригодную для жизни пустыню.

Пока сюда не пришло Возрождение. Как и к другим, столь же мертвецки безмолвным надгробиям.

Все чаще встречались откровенно пустынные места, напоминающие сюжет фильма "земля без людей". Ведь здесь была жизнь. В своей не извращенной, непокоренной и по-варварски полновесной форме.

Где бы не находились остальные Обители, они были далеко. В большинстве, — среди заболоченных лесов и каменистых равнин встречались самые разные жители. Вот только держались они поодаль. Не вступая ни в какие подобия контакта, которого так опасались друиды.

Возможно, там и были астаригасы, однако я их не увидел. Заповедник доисторической эклектики в моем воображении жил по своим правилам. И плевать они хотели на всех.

Черные олени с шипами на рогах и острыми гибкими крысиными хвостами; волки с чешуей вместо шерсти и размером с грузовик; выдры с несколькими парами лап и металлически отблескивающей шерстью; лягушки с едва ли не хамелеоновской мимикрией и габаритами бегемота; цаплевидые чудовища с несколькими головами и парами крыльев на, по-змеиному длинных телах, лишенных киля.

Большинство животных я вообще не знал с чем сравнить, а по насекомым с ходу можно было составлять десятитомные диссертации.

Единственным вопросом, что не давал мне покоя, — смогут ли друиды уберечь воцарившийся тут покой и умиротворение? Старая социопатия и мизантропическое видение, вдруг, с удовольствием наблюдали за картиной природы, лишенной пагубных привычек цивилизации все перекраивать под свой урбанизированный лад.

И где-то, глубоко внутри, сопоставив пейзаж древних руин с теперешним, я понимал что, при всем при этом, сейчас Гонтал, как мир, куда счастливее.

Дорога длилась около часа. Скорость заданная Рензо заставляла Тильду каждые несколько минут обновлять Формулу-антиграв. Ближе к концу поездки, за очередным непомерным холмом, стал виден тонкий металлический шпиль башни. Напоминающей незаконнорождённого ребёнка теле-вышки и колокольни с общим предком, — минаретой.

Лохматая роща, расположилась в неглубокой впадине, рискуя прорасти цепкими корнями в, сверкающий сталью, колосс. Подобно пизанской башне, сервисная станция, была слегка наклонена, отчего казалась падающей. Однако, присмотревшись, становилось понятно, что это не более чем зрительная иллюзия неоднородного ландшафта.

Многочисленные антенны и металлические набойки, превращали строение во что-то наподобие ракеты и сотовой вышки одновременно.

Остановившись у подножия цилиндрического чудовища, что сокрылось меж высоких елей, я никак не мог понять — где же сама астаромарина. Желание увидеть пик инженерной мысли КРИО воспылало с новой силой.

— Так, — отозвался Рензо, критически осматривая лишь усилившийся ливень. — Подготовка займет около получаса, поэтому советую никуда не отлучаться и... — еще один критический взгляд на Оза с Тильдой, — уладить все дела.

Девушка-пожар, лишь немногим старшая нас с Озом, хотя это и волновало только меня, нехорошо сузила глаза. Со средней продолжительностью жизни в КРИО, к возрастной разнице тут относятся с крайней степенью снисходительности. Так что мои стереотипы так и остались моими.

Оз же улыбался как дурак, хотя по большей степени, на данный момент, им и являлся.

Башня опустила в землю металлические ворота-пандус и мы оказались внутри. Свет зажегся внезапной спиралью с низу и к вершине пустынного чрева башни. Интерьер здесь мало чем отличался от кабины астаромобиля. Такое себе царство дерева, металла и камня.

Балконы этажей, нанизанные на внутренности башни, не показались мне несущими какое-то четкое предназначение. Главной достопримечательностью, среди угольных линий помещения, была астрамарина.

Почему-то я сразу понял, что это она. Тонкий, растянутый и заострённый на вершинах, эллипс абсолютной зеркальной поверхности держали сотни тросов и крепежных ухватов корневой природы. Полусотни метров в высоту и десятка в диаметре.

Она была прекрасна. Во всей своей зеркальной, без единого уступа или впадинки, красоте.

— Астрамарина типа "Игла", — одобрительно кивнул Вада, увидев мой восторг. — Самое то, для бросков на короткие но частые дистанции. Нравится?

— Не то слово, — улыбнулся я поднимаясь по разносящим эхо ступенькам. — Как она работает? Вы запускаете ее как ракету, создавая разрыв пространства на пути?

— Ракету? — Нахмурился Вада, почесывая соломенный бардак на голове. — Не знаю что такое ракета, но внутри есть астральный двигатель. Он создает на зазеркаленной поверхности тонкий астарикадный слой, при помощью которого мы выталкиваем ее из Истины. На другой станции установлен маркировочный якорь, чьи координаты мы задаем при запуске. Я не шибко силен в этом, ибо прогулял курс астроинженерии, а большая часть технических забот на Рензо. Но в общих чертах, — именно так и происходит.

— То есть, чтобы куда-нибудь отправиться нужно обязательно замаркировать точку прибытия? — Насупленно осведомился я, испытав некое разочарование.

— Нет, просто маркер сводит погрешность навигации фактически на ноль, что немаловажно при систематических перемещениях, — пояснил Вада. — Не очень приятно очутится в жилом доме или открытом океане, вместо парковочного крепежа станции. А так все риски учтены и сведены к ничтожно малой вероятности.

По-детски улыбаясь непонятной мне конструкции, но понимая все ее величие, я оперся локтями на перила балкона. Я наблюдал, как пыхтящий с какой-то коробкой в руках, Рензо просто прошел сквозь зеркальную поверхность астрамарины. Без каких-либо спецэффектов и разъезжающихся рукавами пластин входа. Словно пройдя сквозь водопад непоколебимой материи, фигура Рензо скрылась внутри машины.

Раздался приглушенный, протяжный звук, похожий на рев турбин. Вада присоединился к близняшкам, занявшись переноской какого-то инструмента и груза в астрамарину типа "игла".

По тюремному скромные этажи станции хранили немногое, кроме теней и пыли. Хоть я и пытался зацепиться взглядом за какие-нибудь стоящие внимания детали, помимо астрамарины.

Их тут, увы, не было. Лишь крепежи "иглы", транспортные платформы для сгрузки тяжестей по массивным поясам вниз и очередной полу-пандус стоянки внизу. Минималистичность обстановки будто сама намекала на единственно важный элемент декора.

И спустя еще десяток минут, Рензо наконец вывалился из астрамарины, сообщив что все почти готово и можно загружаться.

Смотреть на вот уже пару часов прощающихся Оза и Маорану было бы больно для сентиментальных людей. Но, лично меня, их сюсюкания уже порядком достали.

Я искренне жаждал скорейшего отбытия.

Спустившись к ним, переборол желание ляпнуть что-то ехидное и пожал руку Ученой.

— Леди Тильда, — рад был знакомству и жду новых встреч!

— Я тоже, Владморн! — сказала она, немного надломленным голосом, вновь обратив взор к Озу. — Счастливого пути!

Уже не стесняясь она чмокнула его в губы и крикнув друидам прощальные слова, покинула башню.

— Она нормально добереться в Обитель? — Полюбопытствовал я. — Путь неблизкий.

— Она же Ученая, Влад! — печально протянул Оз, не спуская взгляда с выхода еще пару коротких мгновений, а после сказал. — Пошли уже. Это все слишком затянулось.

Мы ступили на мостик спустя минуту. Чтобы тоже проникнуть в эфемерное чрево астрамарины, ощутив легкие мурашки по коже, во время прохода сквозь зеркально отблескивающий покров.

Внутри все напоминало какую-то диспетчерскую рубку восьмидесятых годов из американских фильмов о безумных ученых и тайных незаконных экспериментах. Светлый потолок и, похожее на кафель, дерево пола соединялись винтовой лестницей с остальными этажами.

Стены были прозрачными и по вершинам строгого квадрата от них находились кресла-столы манипуляторов управления, где друиды осуществляли весь процесс межпланетной транспортировки.

— Вам вниз! — скомандовала одна из близняшек, черноволосая и синекожая. — Пойдем проведу.

Нас отвели в пассажирский отсек, указав на цилиндрические камеры, вызвавшие воспоминания о сенсорной депривации. Сама пассажирская каюта была в том же стиле, что и капитанский мостик. Как я, про себя, назвал предыдущее помещение.

Нас с Озом уложили в камеры, предварительно захлопнув крышки.

— Сейчас включится невесомость, чтобы вы не пострадали при возможно турбулентности, — продолжила, как я успел распознать, Тоя, проводя манипуляции на поверхности привычно прозрачной с моей стороны, крышки.

Я почувствовал очередную немилость гравитации, воспарив на несколько сантиметровом над поверхностью лежака. Очередная параллель с вышеупомянутыми земными аналогами.

— Всем приготовится, уважаемые члены экипажа и пассажиры! — Не без удовольствия молвил голос Рензо, изливаясь отовсюду. — Запуск через минуту!

Недавний мандраж хотел было вернуться, но умер на полпути, столкнувшись с какой-то, неожиданно нахлынувшей, усталостью.

Я устал волноваться обо всем в этом новом и непривычном мире. Или, правильнее будет сказать, — мирах. Поэтому отдался легкому, отупляющему расслаблению.

Рензо канонично приступил к обратному отсчету, почему-то от дюжины. И когда прозвучало "один", рев астрамарины, к которому я успел неосознанно привыкнуть, заглох.

Все померкло.

Свет показался далеким отблеском невесомой точки бытия. Где-то в конце пресловутого тоннеля, по которому мчался мой собственный отголосок сознания. Плоти и, отнедавна, астаромии. Чтобы потом вновь столкнуться, образовывая привычный порядок вещей обратно.

Непривычное чувство длилось какой-то слишком долгий миг. Чудовищно растянутый, распружинившийся монструозной спиралью, миг...

"Тусклый свет комнаты прятал детали интерьера среди теневых иллюзий и холодных провалов тоннелей, ведущих в помещение с разных сторон, словно в муравейнике.

В центре помещения расположилась огромная клетка матового цвета металлических оград. Кубическая западня будто вибрировала незримым магнетизмом, что отталкивал даже мысли о побеге.